Простые вопросы и не менее простые ответы - но отчего мне хочется улыбаться, и в солнечном сплетении так тепло и слегка волнительно? Или счастье действительно бывает в простом?
Потому что ты влюбленная дура - ответ прост, да!
Вместо ответа Антон прислал мне фотографию. На ней, по всей видимости, в студии, был изображен он сам: расслабленно сидел на крутящемся стуле, облокотившись о его спинку. Закинул ногу на ногу и небрежно положил одну руку на подлокотник, а в другой держал стакан с водой. Черная водолазка с закатанными до локтей рукавами, джинсы, заправленные в грубоватые ботинки со шнуровкой и на массивной подошве. Светлые пряди падали на высокий лоб и скулы, контрастируя с тенью, замысловато играющей на его лице. На губах его была расслабленная улыбка.
На этом фото Антон не выглядел крутой рок-звездой: без грима, без сценической одежды, без привычной гитары в руках и микрофона; скорее он был похож на уставшего человека - не такого, конечно, которому все на свете надоело, а на такого, который много трудился, был доволен этим и временно отдыхал, восполнял силы, чтобы вскоре начать все сначала.
Я улыбнулась. И, кажется, Антон еще шире улыбнулся в ответ.
Сходи к психиатру.
Вдоволь полюбовавшись на Тропинина, я обратила внимание и на Келлу, который на заднем плане развалился на подобном стуле. За время нашей последней встречи его волосы заметно отрасли, но были все такими же синими. Одет он был в черную безрукавку с надписью «На краю», и на сильных плечах и предплечьях красовались цветные татуировки.
Келла и сидящий рядом с ним мужчина лет сорока смотрели на стоящего за стеклом несколько размытого Арина с бас-гитарой наперевес. Рядом с ним находился еще один мужчина весьма неформального вида и что-то серьезно говорил ему.
Видимо, парни что-то записывали, и Кей прислал мне кусочек их студийной обыденной жизни, которая мне казалась волшебством.
В ответ я решила прислать ему свое фото. Я сделала несколько селфи, прикрепила их к сообщению, отправила и...
И поняла, что случайно выбрала не только свои снимки, но и снимок Ниночки, облаченной в то самое ужасно откровенное платье.
- Блин, - прошипела я.
Но было уже поздно.
Антон получил фотографии.
***
Кей, как и предполагала Катя, находился в частной студии, которая располагалась в пригороде Берлина, вместе с другими музыкантами группы «На краю», а также с продюсером, звукорежиссером и еще несколькими людьми, имеющими прямое отношение к записи нового альбома.
Работа продвигалась хоть и медленно, отнимая много времени, но вполне удачно. Было записано уже несколько полноценных песен, а сейчас шла работа над интернет-синглом. Впереди «На краю» ожидали несколько концертов в Западной Европе и съемка клипа. Правда, когда именно он будет снят, пока было неизвестно - от графика отставали.
Сегодня всех тормозил Арин - никак не мог сыграть чисто свою партию, и его то и дело останавливали, давали советы, наставляли, просили, почти умоляли, даже матами крыли, а у него все не получалось собраться, хотя обычно Арин был весьма неплох в своем деле и постоянно совершенствовался. Народ злился, а больше всех - Келла, поскольку в записываемой композиции ему нужно было строить ударные в соответствии с музыкальным рисунком баса, подчеркивая ритмику и мелодичность. Келла искренне считал ритм-секцию сердцем группы. На репетициях все было здорово. Сегодня дело не шло.
Кей, правда, знал, в чем дело. Именно сегодня был тот самый день, когда его друг расстался с Ольгой. Глупый был день, пасмурный, за окошком моросил мелкий противный дождь - если уж шел дождь, то Антон предпочитал ливни, грозы, со сверкающими молниями и раскатами грома. И чтобы потом обязательно появлялось солнце - и радуга.
Как тогда, когда он гулял с Катей и поцеловал ее впервые в лифте - не сдержался.
Звукорежиссер вновь остановил Арина и опять принялся что-то ему втолковывать. Бас-гитарист молчал и только кивал. Кей смотрел на друга, водя по губам согнутым указательным пальцем, обдумывая, чем бы того взбодрить. С одной стороны он его понимал, а с другой - что за болезненная привязанность к человеку, которые отказался от него? Почему Арин не может себя, черт подери, взять в руки, и начать работать? Напоить его? Подогнать девчонок? Что ему нужно?
Ответное сообщение от Кати заставило Антона улыбнуться вновь.
- Сфотографируй меня, - велел он Филу, который сидел рядом.
Тот легко согласился.
Пара секунд - и снимок сделан.
Ответная фотографии от Кати Антона очень удивила.
На одной была изображена сама Катрина - она улыбалась, лукаво глядя в камеру. Ее лукавство не было злым и обманчивым, было в нем что-то светлое, игривое, и Антон не мог не улыбнуться ей в ответ, едва заметно.
А вот второй снимок сначала показался Тропинину каким-то абсурдом: на нем была изображена почти голая Журавль собственной неповторимой персоной, которую парень на дух не переносил.
Увидев это, Антон, поднесший к губам стакан воды, поперхнулся, закашлялся и тотчас привлек на себя внимание всех присутствующих.
- Мои глаза, - только и сказал он, прикрывая рот рукой.
- Тишина в студии! - зычно рявкнул звукреж, который порядком намучился с Арином. - Или валите отсюда, или сидите, тихо, придурки!
- Уходим, без проблем, - тотчас поднялся с вертящегося стула Тропинин, - Синий, - позвал он, проходя мимо Келлы. - За мной.
- Пошел ты,- лениво отвечал тот, явно никуда не собираясь идти.
Тогда Кей просто поднес к его глазам телефон и тотчас убрал, как только до Келлы дошло, кто на фото и в каком виде. Осознав, что он только что имел честь лицезреть, парень тотчас метнулся за другом, вышедшим прочь из студии и усевшимся на диван в комнате отдыха. Походил синеволосый ударник на голодного пса, перед носом которого помахали сахарной косточкой и убрали куда подальше.
- Это что было? Че за фото? Где взял? - навис он над беловолосым. - А еще есть?
- Не мельтеши, - поморщился Кей. - Сядь рядом. - И он похлопал широкой ладонью по дивану.
- Я тебе сейчас мурло разобью, - от всей души пообещал Келла. - Быстро и с подробностями рассказал мне, что за фотка! И покажи еще раз, - потребовал он, пытаясь отобрать телефон Кея. Тот, к тому времени понявший, что Демоница ему лишь показалась в обнаженном виде, а на самом деле одета в непонятно какие тряпки, создающие иллюзию почти полной наготы, уступать не собирался и, вытянув руку, убрал телефон подальше от барабанщика. Келла так просто никогда не сдавался. С грозным рыком он повалил Кея на диван, пытаясь дотянуться до вожделенного мобильника, а тот, естественно, стал отпихивать его свободной рукой.
- Лучше говори, скотина! - рычал синеволосый, - Урою же!
- Скажи «пожалуйста», - откровенно смеялся над ним Кей.
- Я тебе твое «пожалуйста» запихаю туда, откуда вынуть сложно будет! - все больше злился Келла. Очередная попытка выхватить телефон из рук Кея не увенчалась успехом. И он попытался заломить ему руку, злобно ругаясь. Солист НК сдаваться тоже не любил. И послал друга и коллегу крайне далеким и заковыристым маршрутом.
- Отпусти руку, - прошипел Кей, чувствуя боль.
- Я тебя сейчас сделаю, детка! - в азарте выкрикнул Келла, видя, что выигрывает.
В этот момент открылась дверь и в комнату отдыха вплыли Андрей Коварин и крупный мужчина с лопатой-бородой и тату-рукавами. Это был ни кто иной, как известный немецкий музыкальный критик, имеющий немалый вес в международной музыкальной среде. Коварин не без труда и не без помощи человека, который приложил руку к созданию и раскрутке «На краю», уговорил этого критика на написание статьи о группе в популярном музыкальном журнале и привез для знакомства с парнями прямо в студию.
Сцена, которую узрели Коварин и герр Фишер, больше напоминала романтическую, нежели соперническо-дружескую. Ударник восседал на вокалисте, захватив того в железные медвежьи объятия и явно желая стать тому кем-то более близким, нежели просто товарищ по команде. Кей же глядел Келле прямо в глаза, зачем-то вытянув одну руку перед собой.
Журналист про себя решил, что от удовольствия.
Увидев сие, оба мужчины затормозили и удивленно взглянули на молодых людей.
- Сверху - Келла, ударник, снизу Кей - вокалист, - ровным голосом произнес Андрей на английском, который усиленно подтягивал последние года два - для расширения, как сам говорил, бизнеса, на западе. Кстати говоря, и своих ребяток, как он ласково называл музыкантов, заставлял делать то же. - Вы что творите, - почти не размыкая зубы, проговорил взбешенный, но сохраняющий ледяное спокойствие Коварин уже на родном языке. - Быстро встали.
- Он мне телефон не отдает, - отрывисто сообщил Келла, с трудом удерживая Кея. - Хеллоу! - весело поздоровался он между делом с немцем. - Ты, мразь белобрысая, - обласкал он Кея по полной без перехода, - быстро отдал свой драный тел!
- Здравствуйте, прошу простить, мы немного заняты, - более вежливо и официально проговорил из-под него Кей, которому стало дико смешно. Видя, как бледнеет, а после краснеет Коварин, он едва не засмеялся в голос. Руки у Кея ослабли, и он уронил телефон за диван.
- Фак! Я тебя прикончу! - заорал Келла, видя, что все пропало. - Специально же! - схватил он Антона за ворот. Тот все обиднее смеялся.
- Это просто они... играют, - спешно объяснял Андрей тем временем гостю.
- Нет-нет, не стоит объяснять, - замахал вдруг руками брутальный немец, с каким-то возрастающим интересом наблюдая за парнями. - Я все понимаю! Я толерантный человек, - гордо заявил он и постучал кулаком в грудь. - И я пишу только о музыке, а не о предпочтениях музыкантов. Это их жизнь, это их любовь!
И к недоумению всех трех герр Фишер послал до сих пор возлежащим друг на друге музыкантам воздушный поцелуй.
Выглядело это, мягко говоря, странно.
Коварин выдавил кислейшую из улыбок и подумал, что, может быть, зря так хотел заполучить статью именно этого человека. Впрочем, он быстро - как и всегда - взял себя в руки. Работа - есть работа. Не стоит смешивать ее с личными предпочтениями.
- Чего за муть? Чего он гонит? - не понял Келла, у которого с английским были некоторые проблемы.
- Говорит, что ты не зря выкрасил волосы в синий. Видит, что ты из его команды, - с долей ехидства в голосе отвечал Антон, у которого настроение стало хорошим. А, как однажды говорил сам Келла, хорошее настроение Кея грозило неприятностями окружающим. Потому что Тропинин мог довести кого угодно и, наверное, до чего угодно.
- Да вы меня *запрещено цензурой* в край! - взревел Ефим. - Перекрашусь!
Воспользовавшись моментом, Антон ловко оттолкнул друга на спину и навис над ним с победной улыбочкой, опираясь на руки.
- Плюнуть бы тебе в твою харю наглую, чтобы не скалился, - проворчал Ефим, которому уже все порядком надоело. - Вставай, давай, мобилу искать, или я все же тебе набью морду, честное слово, придурок.
В это время дверь открылась, и в комнату отдыха словно украдкой заглянул немецкий журналист. Увидев, что музыканты сразу заметили его, он отчего-то по-девичьи смутился, произнес: «Поменялись, продолжайте» и скрылся из виду. Келла, словно обретя второе дыхание, сбросил с себя смеющегося Кея, выругался и полез за диван.
Мобильник так сразу не нашелся - диван пришлось отодвигать, ибо и у солиста, и у барабанщика оказались недостаточно тонкие руки, чтобы достать его. Когда же, наконец, телефон оказался у Келлы, тот не смог сдержать стона разочарования - понял, что Нина не обнажена, а в платье.
- Подстава. Какое-то мгновение мне казалось, что Королева без ничего, - вздохнул он почти мечтательно, глядя в экран мобильника.
- Вы же рассорились навсегда. Ты, помнится, ее послал, - припомнил Антон последнюю встречу Келлы и Нины.
- И еще как послал, - подтвердил горячо синеволосый, словно забыв, как била его по щекам Нина, и как горела кожа, а, главное, пылала душа. Зато вспомнил, как тащил ее, пьяную, в отель. Спящая Ниночка притягивала и злила одновременно.
- Тогда для чего тебе ее фото? - полюбопытствовал Кей.
- А то ты не знаешь, - расплылся в широкой улыбке Келла.
- Не знаю, - прикинулся лютиком солист НК.
- Для того же, для чего тебе фотки твоей хорошей девочки были нужны, - вновь осклабился Ефим, который в начале лета нашел снимки Радовой у друга в комнате. Антон как-то враз посерьезнел и ледяным тоном предупредил друга не нести чушь. Тот только плечами пожал. По его словам, Тропинин слишком много носился со своей Катькой.
- Кстати, чувак, - вдруг вспомнилось кое-что синеволосому. - Потом кое-что обсудить надо. Идет? А фотку все равно мне перекинь.
***
Свадьба - особое событие в жизни любой девушки. Волнительное и романтическое, долгожданное и почти сказочное. Торжество, к которому готовятся едва ли не год. Праздник любви, нежности и заботы друг о друге.
День, когда жертве больше не сбежать просто так от своей любимой.
Для Ниночки же свадьба была наказанием и развлечением одновременно. Событием, которое она ждала и ненавидела с одинаковой силой и нетерпением.
Подруга готовилась к ней, как к сражению, в котором должна была одержать победу. И жаждала не о том славном миге, когда руки любимого человека будут ласково обнимать ее, а о том, как нежно будут хрустеть долгожданные купюры в ее кошельке. Или как будет сверкать банковская карта.
Потому что ты влюбленная дура - ответ прост, да!
Вместо ответа Антон прислал мне фотографию. На ней, по всей видимости, в студии, был изображен он сам: расслабленно сидел на крутящемся стуле, облокотившись о его спинку. Закинул ногу на ногу и небрежно положил одну руку на подлокотник, а в другой держал стакан с водой. Черная водолазка с закатанными до локтей рукавами, джинсы, заправленные в грубоватые ботинки со шнуровкой и на массивной подошве. Светлые пряди падали на высокий лоб и скулы, контрастируя с тенью, замысловато играющей на его лице. На губах его была расслабленная улыбка.
На этом фото Антон не выглядел крутой рок-звездой: без грима, без сценической одежды, без привычной гитары в руках и микрофона; скорее он был похож на уставшего человека - не такого, конечно, которому все на свете надоело, а на такого, который много трудился, был доволен этим и временно отдыхал, восполнял силы, чтобы вскоре начать все сначала.
Я улыбнулась. И, кажется, Антон еще шире улыбнулся в ответ.
Сходи к психиатру.
Вдоволь полюбовавшись на Тропинина, я обратила внимание и на Келлу, который на заднем плане развалился на подобном стуле. За время нашей последней встречи его волосы заметно отрасли, но были все такими же синими. Одет он был в черную безрукавку с надписью «На краю», и на сильных плечах и предплечьях красовались цветные татуировки.
Келла и сидящий рядом с ним мужчина лет сорока смотрели на стоящего за стеклом несколько размытого Арина с бас-гитарой наперевес. Рядом с ним находился еще один мужчина весьма неформального вида и что-то серьезно говорил ему.
Видимо, парни что-то записывали, и Кей прислал мне кусочек их студийной обыденной жизни, которая мне казалась волшебством.
В ответ я решила прислать ему свое фото. Я сделала несколько селфи, прикрепила их к сообщению, отправила и...
И поняла, что случайно выбрала не только свои снимки, но и снимок Ниночки, облаченной в то самое ужасно откровенное платье.
- Блин, - прошипела я.
Но было уже поздно.
Антон получил фотографии.
***
Кей, как и предполагала Катя, находился в частной студии, которая располагалась в пригороде Берлина, вместе с другими музыкантами группы «На краю», а также с продюсером, звукорежиссером и еще несколькими людьми, имеющими прямое отношение к записи нового альбома.
Работа продвигалась хоть и медленно, отнимая много времени, но вполне удачно. Было записано уже несколько полноценных песен, а сейчас шла работа над интернет-синглом. Впереди «На краю» ожидали несколько концертов в Западной Европе и съемка клипа. Правда, когда именно он будет снят, пока было неизвестно - от графика отставали.
Сегодня всех тормозил Арин - никак не мог сыграть чисто свою партию, и его то и дело останавливали, давали советы, наставляли, просили, почти умоляли, даже матами крыли, а у него все не получалось собраться, хотя обычно Арин был весьма неплох в своем деле и постоянно совершенствовался. Народ злился, а больше всех - Келла, поскольку в записываемой композиции ему нужно было строить ударные в соответствии с музыкальным рисунком баса, подчеркивая ритмику и мелодичность. Келла искренне считал ритм-секцию сердцем группы. На репетициях все было здорово. Сегодня дело не шло.
Кей, правда, знал, в чем дело. Именно сегодня был тот самый день, когда его друг расстался с Ольгой. Глупый был день, пасмурный, за окошком моросил мелкий противный дождь - если уж шел дождь, то Антон предпочитал ливни, грозы, со сверкающими молниями и раскатами грома. И чтобы потом обязательно появлялось солнце - и радуга.
Как тогда, когда он гулял с Катей и поцеловал ее впервые в лифте - не сдержался.
Звукорежиссер вновь остановил Арина и опять принялся что-то ему втолковывать. Бас-гитарист молчал и только кивал. Кей смотрел на друга, водя по губам согнутым указательным пальцем, обдумывая, чем бы того взбодрить. С одной стороны он его понимал, а с другой - что за болезненная привязанность к человеку, которые отказался от него? Почему Арин не может себя, черт подери, взять в руки, и начать работать? Напоить его? Подогнать девчонок? Что ему нужно?
Ответное сообщение от Кати заставило Антона улыбнуться вновь.
- Сфотографируй меня, - велел он Филу, который сидел рядом.
Тот легко согласился.
Пара секунд - и снимок сделан.
Ответная фотографии от Кати Антона очень удивила.
На одной была изображена сама Катрина - она улыбалась, лукаво глядя в камеру. Ее лукавство не было злым и обманчивым, было в нем что-то светлое, игривое, и Антон не мог не улыбнуться ей в ответ, едва заметно.
А вот второй снимок сначала показался Тропинину каким-то абсурдом: на нем была изображена почти голая Журавль собственной неповторимой персоной, которую парень на дух не переносил.
Увидев это, Антон, поднесший к губам стакан воды, поперхнулся, закашлялся и тотчас привлек на себя внимание всех присутствующих.
- Мои глаза, - только и сказал он, прикрывая рот рукой.
- Тишина в студии! - зычно рявкнул звукреж, который порядком намучился с Арином. - Или валите отсюда, или сидите, тихо, придурки!
- Уходим, без проблем, - тотчас поднялся с вертящегося стула Тропинин, - Синий, - позвал он, проходя мимо Келлы. - За мной.
- Пошел ты,- лениво отвечал тот, явно никуда не собираясь идти.
Тогда Кей просто поднес к его глазам телефон и тотчас убрал, как только до Келлы дошло, кто на фото и в каком виде. Осознав, что он только что имел честь лицезреть, парень тотчас метнулся за другом, вышедшим прочь из студии и усевшимся на диван в комнате отдыха. Походил синеволосый ударник на голодного пса, перед носом которого помахали сахарной косточкой и убрали куда подальше.
- Это что было? Че за фото? Где взял? - навис он над беловолосым. - А еще есть?
- Не мельтеши, - поморщился Кей. - Сядь рядом. - И он похлопал широкой ладонью по дивану.
- Я тебе сейчас мурло разобью, - от всей души пообещал Келла. - Быстро и с подробностями рассказал мне, что за фотка! И покажи еще раз, - потребовал он, пытаясь отобрать телефон Кея. Тот, к тому времени понявший, что Демоница ему лишь показалась в обнаженном виде, а на самом деле одета в непонятно какие тряпки, создающие иллюзию почти полной наготы, уступать не собирался и, вытянув руку, убрал телефон подальше от барабанщика. Келла так просто никогда не сдавался. С грозным рыком он повалил Кея на диван, пытаясь дотянуться до вожделенного мобильника, а тот, естественно, стал отпихивать его свободной рукой.
- Лучше говори, скотина! - рычал синеволосый, - Урою же!
- Скажи «пожалуйста», - откровенно смеялся над ним Кей.
- Я тебе твое «пожалуйста» запихаю туда, откуда вынуть сложно будет! - все больше злился Келла. Очередная попытка выхватить телефон из рук Кея не увенчалась успехом. И он попытался заломить ему руку, злобно ругаясь. Солист НК сдаваться тоже не любил. И послал друга и коллегу крайне далеким и заковыристым маршрутом.
- Отпусти руку, - прошипел Кей, чувствуя боль.
- Я тебя сейчас сделаю, детка! - в азарте выкрикнул Келла, видя, что выигрывает.
В этот момент открылась дверь и в комнату отдыха вплыли Андрей Коварин и крупный мужчина с лопатой-бородой и тату-рукавами. Это был ни кто иной, как известный немецкий музыкальный критик, имеющий немалый вес в международной музыкальной среде. Коварин не без труда и не без помощи человека, который приложил руку к созданию и раскрутке «На краю», уговорил этого критика на написание статьи о группе в популярном музыкальном журнале и привез для знакомства с парнями прямо в студию.
Сцена, которую узрели Коварин и герр Фишер, больше напоминала романтическую, нежели соперническо-дружескую. Ударник восседал на вокалисте, захватив того в железные медвежьи объятия и явно желая стать тому кем-то более близким, нежели просто товарищ по команде. Кей же глядел Келле прямо в глаза, зачем-то вытянув одну руку перед собой.
Журналист про себя решил, что от удовольствия.
Увидев сие, оба мужчины затормозили и удивленно взглянули на молодых людей.
- Сверху - Келла, ударник, снизу Кей - вокалист, - ровным голосом произнес Андрей на английском, который усиленно подтягивал последние года два - для расширения, как сам говорил, бизнеса, на западе. Кстати говоря, и своих ребяток, как он ласково называл музыкантов, заставлял делать то же. - Вы что творите, - почти не размыкая зубы, проговорил взбешенный, но сохраняющий ледяное спокойствие Коварин уже на родном языке. - Быстро встали.
- Он мне телефон не отдает, - отрывисто сообщил Келла, с трудом удерживая Кея. - Хеллоу! - весело поздоровался он между делом с немцем. - Ты, мразь белобрысая, - обласкал он Кея по полной без перехода, - быстро отдал свой драный тел!
- Здравствуйте, прошу простить, мы немного заняты, - более вежливо и официально проговорил из-под него Кей, которому стало дико смешно. Видя, как бледнеет, а после краснеет Коварин, он едва не засмеялся в голос. Руки у Кея ослабли, и он уронил телефон за диван.
- Фак! Я тебя прикончу! - заорал Келла, видя, что все пропало. - Специально же! - схватил он Антона за ворот. Тот все обиднее смеялся.
- Это просто они... играют, - спешно объяснял Андрей тем временем гостю.
- Нет-нет, не стоит объяснять, - замахал вдруг руками брутальный немец, с каким-то возрастающим интересом наблюдая за парнями. - Я все понимаю! Я толерантный человек, - гордо заявил он и постучал кулаком в грудь. - И я пишу только о музыке, а не о предпочтениях музыкантов. Это их жизнь, это их любовь!
И к недоумению всех трех герр Фишер послал до сих пор возлежащим друг на друге музыкантам воздушный поцелуй.
Выглядело это, мягко говоря, странно.
Коварин выдавил кислейшую из улыбок и подумал, что, может быть, зря так хотел заполучить статью именно этого человека. Впрочем, он быстро - как и всегда - взял себя в руки. Работа - есть работа. Не стоит смешивать ее с личными предпочтениями.
- Чего за муть? Чего он гонит? - не понял Келла, у которого с английским были некоторые проблемы.
- Говорит, что ты не зря выкрасил волосы в синий. Видит, что ты из его команды, - с долей ехидства в голосе отвечал Антон, у которого настроение стало хорошим. А, как однажды говорил сам Келла, хорошее настроение Кея грозило неприятностями окружающим. Потому что Тропинин мог довести кого угодно и, наверное, до чего угодно.
- Да вы меня *запрещено цензурой* в край! - взревел Ефим. - Перекрашусь!
Воспользовавшись моментом, Антон ловко оттолкнул друга на спину и навис над ним с победной улыбочкой, опираясь на руки.
- Плюнуть бы тебе в твою харю наглую, чтобы не скалился, - проворчал Ефим, которому уже все порядком надоело. - Вставай, давай, мобилу искать, или я все же тебе набью морду, честное слово, придурок.
В это время дверь открылась, и в комнату отдыха словно украдкой заглянул немецкий журналист. Увидев, что музыканты сразу заметили его, он отчего-то по-девичьи смутился, произнес: «Поменялись, продолжайте» и скрылся из виду. Келла, словно обретя второе дыхание, сбросил с себя смеющегося Кея, выругался и полез за диван.
Мобильник так сразу не нашелся - диван пришлось отодвигать, ибо и у солиста, и у барабанщика оказались недостаточно тонкие руки, чтобы достать его. Когда же, наконец, телефон оказался у Келлы, тот не смог сдержать стона разочарования - понял, что Нина не обнажена, а в платье.
- Подстава. Какое-то мгновение мне казалось, что Королева без ничего, - вздохнул он почти мечтательно, глядя в экран мобильника.
- Вы же рассорились навсегда. Ты, помнится, ее послал, - припомнил Антон последнюю встречу Келлы и Нины.
- И еще как послал, - подтвердил горячо синеволосый, словно забыв, как била его по щекам Нина, и как горела кожа, а, главное, пылала душа. Зато вспомнил, как тащил ее, пьяную, в отель. Спящая Ниночка притягивала и злила одновременно.
- Тогда для чего тебе ее фото? - полюбопытствовал Кей.
- А то ты не знаешь, - расплылся в широкой улыбке Келла.
- Не знаю, - прикинулся лютиком солист НК.
- Для того же, для чего тебе фотки твоей хорошей девочки были нужны, - вновь осклабился Ефим, который в начале лета нашел снимки Радовой у друга в комнате. Антон как-то враз посерьезнел и ледяным тоном предупредил друга не нести чушь. Тот только плечами пожал. По его словам, Тропинин слишком много носился со своей Катькой.
- Кстати, чувак, - вдруг вспомнилось кое-что синеволосому. - Потом кое-что обсудить надо. Идет? А фотку все равно мне перекинь.
***
Свадьба - особое событие в жизни любой девушки. Волнительное и романтическое, долгожданное и почти сказочное. Торжество, к которому готовятся едва ли не год. Праздник любви, нежности и заботы друг о друге.
День, когда жертве больше не сбежать просто так от своей любимой.
Для Ниночки же свадьба была наказанием и развлечением одновременно. Событием, которое она ждала и ненавидела с одинаковой силой и нетерпением.
Подруга готовилась к ней, как к сражению, в котором должна была одержать победу. И жаждала не о том славном миге, когда руки любимого человека будут ласково обнимать ее, а о том, как нежно будут хрустеть долгожданные купюры в ее кошельке. Или как будет сверкать банковская карта.