«Определение стазисных свойств семян мриссы. Контрольный опыт. Протокол первый…»
Волна теплого воздуха ударила в спину. Обогнув меня, закрутилась маленьким смерчем на посыпанной мелким песком площадке, развернулась и бросилась в лицо. Невольно зажмурившись, я не глядя кинула мяч, за которым с триумфальным воплем: «Мой!» помчался Таш.
Новый порыв ветра оказался не таким коварным. Всего лишь дернул за волосы и принес с собой мелодичный звук разбивающегося стекла – условный сигнал для тех, кто находится в парке: время ужина наступило.
Хас, в этот момент тянущийся ко мне мордой, мгновенно оглянулся и, приоткрыв рот, выронил мяч. Коротко бросив: «Я к Дьеру», рванул по дорожке к дому. Таш вернулся куда более степенно и аккуратно положил пойманную добычу в стоящую около скамейки корзину.
Закрыв на ней крышку, я шагнула к столовой, до которой от спортивной площадки было всего ничего – шагов пятьдесят, но неожиданно натолкнулась на упругое воздушное препятствие, не пустившее дальше.
– Что, прямо так и пойдешь? Потная, пыльная и растрепанная? – обвиняющим тоном пояснил свое самоуправство бдительный питомец.
– Таш, я устала. У меня сил нет. Если пойдем мыться и переодеваться, то останемся голодными. Я обратно до столовой просто не доплетусь.
– Ничего, я тебя подтолкну, – не сдался шош, нахально оттесняя меня гравитационным прессом в сторону дома.
– Таш… – взмолилась я. – Гостей же нет. Дьеру не важно, как я выгляжу. А после ужина все равно надо в душ и спать…
Сознаюсь. Преувеличила. Не так уж я и утомилась. Шоши наверняка куда больше, потому что именно они несколько часов подряд носились по площадке. Просто я хотела побыстрее поужинать и сбежать к себе, чтобы как можно меньше времени провести в обществе Дьера. В идеале успеть поесть до его прихода и вообще не пересекаться.
Да, надо отдать Шайхоту должное, с того момента, как мы пришли к взаимопониманию, вел он себя безукоризненно. Ни презрения, ни агрессии, ни угроз. Неизменно вежливый, покровительственный тон. Но я все равно ничего с собой не могла поделать. От одного его присутствия меня бросало в дрожь и накатывала паника. Совершенно иррациональное чувство, разумом я понимала, что с его стороны опасаться мне больше нечего. И все равно старалась держаться подальше. А сегодня вот… заигралась. Не уследила за временем.
– Нет уж! Это у вас, землян, за стол положено грязными садиться, а мы существа чистоплотные! Топай давай, – категорично припечатал питомец.
Впрочем, в его голосе была слышна лишь добродушная насмешка, и потому я даже не подумала обижаться. Ведь и он на меня не обиделся, когда я призналась в том, кем являюсь на самом деле. Хотя, конечно, отреагировал своеобразно. Сначала посмотрел недоумевающе. Потом уточнил: «Кто еще знает?» Скривился, услышав ответ, и пробормотал: «Ох уж эти женщины…» Пока я с тревогой ждала вердикта, шош пару раз обошел меня кругом, словно изучая заново. В итоге сам себе фыркнул: «Да какая, собственно, разница?», сел передо мной и приказал: «Рассказывай». А я-то переживала…
– С чего ты взял? – не сумела удержаться от улыбки, послушно меняя траекторию, поскольку выбора он мне не оставил. – Про грязь.
– Так это по одному только именованию сразу понятно. Земля же! «Грязь» то есть. Там, похоже, вообще приличных мест не существует, раз всю планету так назвали. А то, что распространено повсеместно, обычно возводится в культ – такова уж психология разумных существ. Только ты, Медея, свои земные привычки, брось. Здесь тебе не там.
– Ты преувеличиваешь, – хихикнула я, представив, какую картинку он себе вообразил. И демонстративно мечтательно, чтобы чуть подразнить, пояснила: – На Земле есть очень много красивых мест. Леса. Горы. Моря. Снежные долины…
– Хочешь вернуться? – фыркнул Таш.
– Нельзя мне возвращаться. Я же тебе говорила…
Вся веселость улетучилась мгновенно, в горле встал ком. Последнюю фразу я даже договорить не смогла. Слишком уж болезненной с некоторых пор стала для меня эта тема.
Уловив перемену настроения, шош ускорился, обогнал меня и остановился, перегородив путь. Привычно ткнулся носом в ладонь, заставляя погладить загривок.
– Медея, не накручивай себя, – попросил миролюбиво, с невероятной легкостью правильно определив истинную причину моего состояния. – Я в хозяине уверен. Он от тебя не отвернется. Не бросит. Не предаст. Не убьет. И угрожать не будет, чтобы убедиться, что ты не шпионка… Граш! – выругался, не сдержавшись. – Не надо было мне тебя одну с Дьером оставлять! Подозревал же, что хорошо это не закончится, особенно когда Хас, по его приказу, звуконепроницаемое поле поставил.
– Приказу? Я не помню, чтобы Дьер что-то говорил.
– Приказы, Медея, отдаются не только словами, но и смысловыми жестами. В случае реальной опасности на речь может банально не хватить времени.
– А жесты, они, как язык, универсальны?
– Нет. У каждой пары свой. Так легче скрыть намерения и в бою больше непредсказуемости, а это всегда дает преимущество.
– Но ведь сейчас мирное время. Амиотов больше нет, между собой рарки не враждуют, с другими расами не пересекаются. Почти. А ты говоришь «бой».
– Бои бывают разные, – наставительно просветил Таш. – Иногда мирная жизнь пострашнее реальной схватки.
В этом я с ним была солидарна, учитывая, что оружие рарки носят с собой постоянно и в ход пускают не особо раздумывая. И с радостью согласилась, когда шош предложил придумать несколько условных знаков для нас с ним. Личных!
В общем, из дома обратно к столовой я шествовала не только экипированная в чистое платье, но и вооруженная арсеналом из четырех, как их назвал Таш, «базовых» жестов. И, судя по настрою питомца, в ближайшем будущем он точно расширится! Осознание этого воодушевляло.
Правда, хватило его ненадолго. Едва я увидела сидящего за столом дагона, хорошее настроение тут же схлынуло, уступив место привычной настороженности и легкому унынию. Ужинать нам придется вместе.
Дискомфорт, видимо, ощущала не я одна. Мужчина коротко на меня взглянул, молча кивнул, приветствуя, и продолжил есть, думая о чем-то своем. А вот шоши активно вели диалог, не обращая внимания на установившееся между нами напряжение.
– Медея, передай тарелку с вальесой!
– Хас, нельзя ли повежливей? Мог бы своего хозяина попросить.
– Ей удобнее, она ближе сидит.
– Не ври, расстояние одинаковое.
– Разное! У меня отличный глазомер! А раз не веришь, пусть Медея сама измерит и скажет…
– Отстань от девочки! Дай ей спокойно поесть! И так на прогулке загонял.
– Подумаешь, пару раз попросил мячик бросить!
– Ты забыл сказать «десятков».
– А я на цифрах не зацикливаюсь, когда провожу время в приятном обществе.
– Раньше ты не считал Медею достойной.
– Не Медею, а Дею. Не надо путать вальесу с сеном.
– Ну да, одно дело общаться с умной землянкой, и совсем другое – с круглоухой дурочкой. Это ж надо до ее уровня опуститься!
– Язви, язви. Посмотрим еще, что твой хозяин скажет, когда вернется и все узнает…
– Это невозможно! – не выдержал Дьер, бросая вилку на стол и отодвигая тарелку. – Теперь я понимаю, какое счастье слышать только одного шоша… Медея, как ты столько времени это терпела? Еще и вид сохраняла невозмутимый.
– Иногда было сложно, – признала я, вынужденно отвечая на вопрос. В том, что Дьер не удержится и испробует на себе действие настойки, я ни на мгновение не усомнилась, еще когда о своем общении со старостой рассказывала. Очень уж горящий был взгляд у дагона.
Продолжила ужинать, надеясь, что рарк уйдет, но он продолжал сидеть, наблюдая, как я ем. То есть пытаюсь есть. То есть давлюсь и…
– Я пойду, наверное, – тоже отодвинула тарелку, поднимаясь.
– Не торопись. У меня к тебе разговор, – усадил меня обратно серьезный голос. Краткий взгляд на замерших в ожидании шошей, и вздох: – Сидите, чего уж теперь скрывать… Только молча!
Вот честно не знаю, чего в этот момент было больше в моей душе – опасений или любопытства. Видимо, у Таша тоже, потому что питомец поерзал и замер, ловя каждое слово начавшего говорить рарка. Хотя, конечно, обращался тот исключительно ко мне.
– Помнишь, я говорил про условия вызова, которые мне поставил Ньевор? Я тогда сказал, что они связаны с тобой, но не уточнил, как именно. Потому что мне нужно было время подумать, как их выполнить. Теперь же я готов это сделать.
Дьер откинулся на спинку кресла и сложил руки перед собой в замок. Покусал нижнюю губу, на несколько секунд опустив взгляд, то ли сосредотачиваясь, то ли решаясь на признание.
– Обеспечить тебе психологически-комфортное существование среди рарков – вот каковы мои обязательства. И я должен их выполнить вне зависимости от того, кто ты такая, как я к тебе отношусь и какой в дальнейшем будет твоя судьба. Но, сама понимаешь, Медея, что, как выразился Таш, в отношении круглоухой дурочки и умной землянки это две совершенно разные задачи. Да еще и с учетом того, что знает правду о тебе очень ограниченный круг… лиц.
«Лица» благоразумно промолчали, и Шайхот продолжил:
– Говорил я тебе и то, что нет у меня уверенности в том, как воспримет новость Ньевор. Характер у него взрывной, к землянам он настроен негативно, ведь из-за них у Ракиса сейчас проблемы, с которыми так сложно справиться. И его реакция тоже становится моей проблемой, потому что вписывается в условия вызова. Я уже не говорю о том, как на «появление» землянки среагируют соответствующие службы. Поэтому поступим мы следующим образом. Тайна твоего происхождения останется между нами четырьмя. Изменения интеллекта, которые, кстати, Ньевор заметил еще до нашей с тобой встречи, легко списать на эксперимент твоего «деда» с мриссой. Гуз Рьяр ведь на самом деле проводил исследование на круглоухих селянах. Для того и бросил преподавательскую практику, уехал в провинцию и занял не самую престижную должность. Я когда-то был его студентом, поэтому в курсе его поступка. Не знал только, какой именно разработкой увлекся профессор, – в голосе мужчины послышалось искреннее сожаление. Впрочем, оно быстро сменилось на привычно-рациональный тон: – В общем, скажем, что, обнаружив сделанную им настойку, я продолжил опыт своего учителя. Конечно, «умнеть» тебе придется постепенно, но в итоге проявишь себя полностью. Даже учиться в университете сможешь, если захочешь. Я объявлю эксперимент удачным, но, увы, неповторимым, потому что настойка будет «истрачена», а ее рецепт безвозвратно утерян. Гуз Рьяр мертв, записей не осталось. Следовательно, никто не сможет проверить и доказать, что сделать круглоухих умными невозможно.
– Ты предлагаешь мне продолжать лгать? – возмущение, медленно нараставшее по мере этой пафосной речи, затопило меня полностью.
– Это не предложение. Это план, которого ты будешь придерживаться. Для твоего же блага, Медея.
– Нет, – припечатала я, поднимаясь.
– Сядь! – зашипел Дьер. – Мы не закончили.
– Закончили, – стараясь не повышать голоса, отрезала я, негромко щелкнув пальцами и подав сигнал Ташу. Шайхот неприятно дернул головой, вероятно сделав знак Хасу.
В тот же миг между мной и рарком возникла искрящая стена, когда загоревшиеся огнем взгляды шошей схлестнулись. Отступив к дверям, услышала негодующее:
– Медея, прекрати пререкаться! Я не могу выполнять свои обязательства без твоего содействия!
– Насильно никого счастливым не сделаешь. Это всегда заканчивается плохо, – напомнила я, продолжая пятиться к выходу. – Так что спасибо за заботу, но мой ответ – нет.
Отдернув и придержав штору, дождалась, когда по-прежнему удерживающий оборону Таш задом дойдет до меня. Вышли одновременно: он – бормоча какие-то ругательства, я – с внутренней дрожью от собственной наглости и одновременно в полной растерянности. Что теперь делать?
– Может, сбежать? – предложила, озираясь, чувствуя охватывающее меня отчаяние. – В городе спрячемся где-нибудь…
– Зачем нам сбегать? – Таш удивился. – Домой пойдем, и все.
– Но… – я оглянулась на здание столовой, где остались наши противники. – Мы же теперь в противостоянии. Дагон все сделает, чтобы заставить меня подчиниться!
– Ничего Дьер тебе не сделает. Медея, ты разве не поняла? Он же открытым текстом признал, что не имеет права причинять тебе вред. Даже если очень-очень захочет.
– Тогда что сейчас было? – изумилась я, невольно останавливаясь. – Та… которую ты создал… – повела руками, не находя слов, – искрящая такая.
– Понравилось? – с искренним восторгом спросил шош. Даже подпрыгнул, заглядывая мне в глаза. – Красивая защита, правда? Знаешь, сколько на нее энергии уходит?! Зато смотрится отпадно. У нас с Хасом это любимый блок!
– Таш! – воскликнула я. – Вы что, играли?!
– Играли, не играли, – ворчливо засопел питомец. – Уже и умениями похвастаться нельзя.
Вот ведь… Позеры!
Волна теплого воздуха ударила в спину. Обогнув меня, закрутилась маленьким смерчем на посыпанной мелким песком площадке, развернулась и бросилась в лицо. Невольно зажмурившись, я не глядя кинула мяч, за которым с триумфальным воплем: «Мой!» помчался Таш.
Новый порыв ветра оказался не таким коварным. Всего лишь дернул за волосы и принес с собой мелодичный звук разбивающегося стекла – условный сигнал для тех, кто находится в парке: время ужина наступило.
Хас, в этот момент тянущийся ко мне мордой, мгновенно оглянулся и, приоткрыв рот, выронил мяч. Коротко бросив: «Я к Дьеру», рванул по дорожке к дому. Таш вернулся куда более степенно и аккуратно положил пойманную добычу в стоящую около скамейки корзину.
Закрыв на ней крышку, я шагнула к столовой, до которой от спортивной площадки было всего ничего – шагов пятьдесят, но неожиданно натолкнулась на упругое воздушное препятствие, не пустившее дальше.
– Что, прямо так и пойдешь? Потная, пыльная и растрепанная? – обвиняющим тоном пояснил свое самоуправство бдительный питомец.
– Таш, я устала. У меня сил нет. Если пойдем мыться и переодеваться, то останемся голодными. Я обратно до столовой просто не доплетусь.
– Ничего, я тебя подтолкну, – не сдался шош, нахально оттесняя меня гравитационным прессом в сторону дома.
– Таш… – взмолилась я. – Гостей же нет. Дьеру не важно, как я выгляжу. А после ужина все равно надо в душ и спать…
Сознаюсь. Преувеличила. Не так уж я и утомилась. Шоши наверняка куда больше, потому что именно они несколько часов подряд носились по площадке. Просто я хотела побыстрее поужинать и сбежать к себе, чтобы как можно меньше времени провести в обществе Дьера. В идеале успеть поесть до его прихода и вообще не пересекаться.
Да, надо отдать Шайхоту должное, с того момента, как мы пришли к взаимопониманию, вел он себя безукоризненно. Ни презрения, ни агрессии, ни угроз. Неизменно вежливый, покровительственный тон. Но я все равно ничего с собой не могла поделать. От одного его присутствия меня бросало в дрожь и накатывала паника. Совершенно иррациональное чувство, разумом я понимала, что с его стороны опасаться мне больше нечего. И все равно старалась держаться подальше. А сегодня вот… заигралась. Не уследила за временем.
– Нет уж! Это у вас, землян, за стол положено грязными садиться, а мы существа чистоплотные! Топай давай, – категорично припечатал питомец.
Впрочем, в его голосе была слышна лишь добродушная насмешка, и потому я даже не подумала обижаться. Ведь и он на меня не обиделся, когда я призналась в том, кем являюсь на самом деле. Хотя, конечно, отреагировал своеобразно. Сначала посмотрел недоумевающе. Потом уточнил: «Кто еще знает?» Скривился, услышав ответ, и пробормотал: «Ох уж эти женщины…» Пока я с тревогой ждала вердикта, шош пару раз обошел меня кругом, словно изучая заново. В итоге сам себе фыркнул: «Да какая, собственно, разница?», сел передо мной и приказал: «Рассказывай». А я-то переживала…
– С чего ты взял? – не сумела удержаться от улыбки, послушно меняя траекторию, поскольку выбора он мне не оставил. – Про грязь.
– Так это по одному только именованию сразу понятно. Земля же! «Грязь» то есть. Там, похоже, вообще приличных мест не существует, раз всю планету так назвали. А то, что распространено повсеместно, обычно возводится в культ – такова уж психология разумных существ. Только ты, Медея, свои земные привычки, брось. Здесь тебе не там.
– Ты преувеличиваешь, – хихикнула я, представив, какую картинку он себе вообразил. И демонстративно мечтательно, чтобы чуть подразнить, пояснила: – На Земле есть очень много красивых мест. Леса. Горы. Моря. Снежные долины…
– Хочешь вернуться? – фыркнул Таш.
– Нельзя мне возвращаться. Я же тебе говорила…
Вся веселость улетучилась мгновенно, в горле встал ком. Последнюю фразу я даже договорить не смогла. Слишком уж болезненной с некоторых пор стала для меня эта тема.
Уловив перемену настроения, шош ускорился, обогнал меня и остановился, перегородив путь. Привычно ткнулся носом в ладонь, заставляя погладить загривок.
– Медея, не накручивай себя, – попросил миролюбиво, с невероятной легкостью правильно определив истинную причину моего состояния. – Я в хозяине уверен. Он от тебя не отвернется. Не бросит. Не предаст. Не убьет. И угрожать не будет, чтобы убедиться, что ты не шпионка… Граш! – выругался, не сдержавшись. – Не надо было мне тебя одну с Дьером оставлять! Подозревал же, что хорошо это не закончится, особенно когда Хас, по его приказу, звуконепроницаемое поле поставил.
– Приказу? Я не помню, чтобы Дьер что-то говорил.
– Приказы, Медея, отдаются не только словами, но и смысловыми жестами. В случае реальной опасности на речь может банально не хватить времени.
– А жесты, они, как язык, универсальны?
– Нет. У каждой пары свой. Так легче скрыть намерения и в бою больше непредсказуемости, а это всегда дает преимущество.
– Но ведь сейчас мирное время. Амиотов больше нет, между собой рарки не враждуют, с другими расами не пересекаются. Почти. А ты говоришь «бой».
– Бои бывают разные, – наставительно просветил Таш. – Иногда мирная жизнь пострашнее реальной схватки.
В этом я с ним была солидарна, учитывая, что оружие рарки носят с собой постоянно и в ход пускают не особо раздумывая. И с радостью согласилась, когда шош предложил придумать несколько условных знаков для нас с ним. Личных!
В общем, из дома обратно к столовой я шествовала не только экипированная в чистое платье, но и вооруженная арсеналом из четырех, как их назвал Таш, «базовых» жестов. И, судя по настрою питомца, в ближайшем будущем он точно расширится! Осознание этого воодушевляло.
Правда, хватило его ненадолго. Едва я увидела сидящего за столом дагона, хорошее настроение тут же схлынуло, уступив место привычной настороженности и легкому унынию. Ужинать нам придется вместе.
Дискомфорт, видимо, ощущала не я одна. Мужчина коротко на меня взглянул, молча кивнул, приветствуя, и продолжил есть, думая о чем-то своем. А вот шоши активно вели диалог, не обращая внимания на установившееся между нами напряжение.
– Медея, передай тарелку с вальесой!
– Хас, нельзя ли повежливей? Мог бы своего хозяина попросить.
– Ей удобнее, она ближе сидит.
– Не ври, расстояние одинаковое.
– Разное! У меня отличный глазомер! А раз не веришь, пусть Медея сама измерит и скажет…
– Отстань от девочки! Дай ей спокойно поесть! И так на прогулке загонял.
– Подумаешь, пару раз попросил мячик бросить!
– Ты забыл сказать «десятков».
– А я на цифрах не зацикливаюсь, когда провожу время в приятном обществе.
– Раньше ты не считал Медею достойной.
– Не Медею, а Дею. Не надо путать вальесу с сеном.
– Ну да, одно дело общаться с умной землянкой, и совсем другое – с круглоухой дурочкой. Это ж надо до ее уровня опуститься!
– Язви, язви. Посмотрим еще, что твой хозяин скажет, когда вернется и все узнает…
– Это невозможно! – не выдержал Дьер, бросая вилку на стол и отодвигая тарелку. – Теперь я понимаю, какое счастье слышать только одного шоша… Медея, как ты столько времени это терпела? Еще и вид сохраняла невозмутимый.
– Иногда было сложно, – признала я, вынужденно отвечая на вопрос. В том, что Дьер не удержится и испробует на себе действие настойки, я ни на мгновение не усомнилась, еще когда о своем общении со старостой рассказывала. Очень уж горящий был взгляд у дагона.
Продолжила ужинать, надеясь, что рарк уйдет, но он продолжал сидеть, наблюдая, как я ем. То есть пытаюсь есть. То есть давлюсь и…
– Я пойду, наверное, – тоже отодвинула тарелку, поднимаясь.
– Не торопись. У меня к тебе разговор, – усадил меня обратно серьезный голос. Краткий взгляд на замерших в ожидании шошей, и вздох: – Сидите, чего уж теперь скрывать… Только молча!
Вот честно не знаю, чего в этот момент было больше в моей душе – опасений или любопытства. Видимо, у Таша тоже, потому что питомец поерзал и замер, ловя каждое слово начавшего говорить рарка. Хотя, конечно, обращался тот исключительно ко мне.
– Помнишь, я говорил про условия вызова, которые мне поставил Ньевор? Я тогда сказал, что они связаны с тобой, но не уточнил, как именно. Потому что мне нужно было время подумать, как их выполнить. Теперь же я готов это сделать.
Дьер откинулся на спинку кресла и сложил руки перед собой в замок. Покусал нижнюю губу, на несколько секунд опустив взгляд, то ли сосредотачиваясь, то ли решаясь на признание.
– Обеспечить тебе психологически-комфортное существование среди рарков – вот каковы мои обязательства. И я должен их выполнить вне зависимости от того, кто ты такая, как я к тебе отношусь и какой в дальнейшем будет твоя судьба. Но, сама понимаешь, Медея, что, как выразился Таш, в отношении круглоухой дурочки и умной землянки это две совершенно разные задачи. Да еще и с учетом того, что знает правду о тебе очень ограниченный круг… лиц.
«Лица» благоразумно промолчали, и Шайхот продолжил:
– Говорил я тебе и то, что нет у меня уверенности в том, как воспримет новость Ньевор. Характер у него взрывной, к землянам он настроен негативно, ведь из-за них у Ракиса сейчас проблемы, с которыми так сложно справиться. И его реакция тоже становится моей проблемой, потому что вписывается в условия вызова. Я уже не говорю о том, как на «появление» землянки среагируют соответствующие службы. Поэтому поступим мы следующим образом. Тайна твоего происхождения останется между нами четырьмя. Изменения интеллекта, которые, кстати, Ньевор заметил еще до нашей с тобой встречи, легко списать на эксперимент твоего «деда» с мриссой. Гуз Рьяр ведь на самом деле проводил исследование на круглоухих селянах. Для того и бросил преподавательскую практику, уехал в провинцию и занял не самую престижную должность. Я когда-то был его студентом, поэтому в курсе его поступка. Не знал только, какой именно разработкой увлекся профессор, – в голосе мужчины послышалось искреннее сожаление. Впрочем, оно быстро сменилось на привычно-рациональный тон: – В общем, скажем, что, обнаружив сделанную им настойку, я продолжил опыт своего учителя. Конечно, «умнеть» тебе придется постепенно, но в итоге проявишь себя полностью. Даже учиться в университете сможешь, если захочешь. Я объявлю эксперимент удачным, но, увы, неповторимым, потому что настойка будет «истрачена», а ее рецепт безвозвратно утерян. Гуз Рьяр мертв, записей не осталось. Следовательно, никто не сможет проверить и доказать, что сделать круглоухих умными невозможно.
– Ты предлагаешь мне продолжать лгать? – возмущение, медленно нараставшее по мере этой пафосной речи, затопило меня полностью.
– Это не предложение. Это план, которого ты будешь придерживаться. Для твоего же блага, Медея.
– Нет, – припечатала я, поднимаясь.
– Сядь! – зашипел Дьер. – Мы не закончили.
– Закончили, – стараясь не повышать голоса, отрезала я, негромко щелкнув пальцами и подав сигнал Ташу. Шайхот неприятно дернул головой, вероятно сделав знак Хасу.
В тот же миг между мной и рарком возникла искрящая стена, когда загоревшиеся огнем взгляды шошей схлестнулись. Отступив к дверям, услышала негодующее:
– Медея, прекрати пререкаться! Я не могу выполнять свои обязательства без твоего содействия!
– Насильно никого счастливым не сделаешь. Это всегда заканчивается плохо, – напомнила я, продолжая пятиться к выходу. – Так что спасибо за заботу, но мой ответ – нет.
Отдернув и придержав штору, дождалась, когда по-прежнему удерживающий оборону Таш задом дойдет до меня. Вышли одновременно: он – бормоча какие-то ругательства, я – с внутренней дрожью от собственной наглости и одновременно в полной растерянности. Что теперь делать?
– Может, сбежать? – предложила, озираясь, чувствуя охватывающее меня отчаяние. – В городе спрячемся где-нибудь…
– Зачем нам сбегать? – Таш удивился. – Домой пойдем, и все.
– Но… – я оглянулась на здание столовой, где остались наши противники. – Мы же теперь в противостоянии. Дагон все сделает, чтобы заставить меня подчиниться!
– Ничего Дьер тебе не сделает. Медея, ты разве не поняла? Он же открытым текстом признал, что не имеет права причинять тебе вред. Даже если очень-очень захочет.
– Тогда что сейчас было? – изумилась я, невольно останавливаясь. – Та… которую ты создал… – повела руками, не находя слов, – искрящая такая.
– Понравилось? – с искренним восторгом спросил шош. Даже подпрыгнул, заглядывая мне в глаза. – Красивая защита, правда? Знаешь, сколько на нее энергии уходит?! Зато смотрится отпадно. У нас с Хасом это любимый блок!
– Таш! – воскликнула я. – Вы что, играли?!
– Играли, не играли, – ворчливо засопел питомец. – Уже и умениями похвастаться нельзя.
Вот ведь… Позеры!