– Вот это у тебя умозаключения… Вся твоя теория строится только на том, что полицейский Сим вспомнил о «Могучем дитя». Мы слишком мало знаем.
– Но ведь о лошади-драконе столько разных легенд! Почему именно эта?
– Потому что эта легенда – чосонская, а не китайская. Меня ею мама в детстве пугала, чтобы я не выделывался.
Я постучала пальцем по доскам, размышляя.
– Ну а советник Чхои? У тебя есть какие-нибудь идеи, зачем ему мог понадобится Сим?
– Нет. Хотел бы я помочь, но я мало что знаю о полицейском Симе. Он близок с инспектором Ханом, он незаконнорожденный – вот и все. В остальном он для меня сплошная загадка.
– А я знаю, что он из деревни Мёнмок…
Сердце так и подскочило у меня в груди. Мёнмок. В нашем королевстве не бывало пустых названий. Я не знала, что значит «мён», но слово «мок» мне было знакомо. Поля для коневодов с лошадьми называли «мокчан».
– А ты знаешь, где находится деревня Мёнмок? – прошептала я.
Рюн притих.
– Знаю, – наконец ответил он.
– И в нем есть конюшни?
– Да, он славится своими лошадьми.
– Почему там разводят лошадей?
– Деревня стоит у подножия горы Ёнма, в городе Коян. И легенда, о которой ты рассказала, тоже родом оттуда. В этой деревне верят, что каждый новый год на конюшни нисходит дух ёнмы, лошади-дракона, и наделяет лошадей силой и скоростью.
Я до белых костяшек сжала в руках юбку.
– Деревня Мёнмок! Это родная деревня полицейского Сима, и, видимо, там же Пёль и зачала внебрачного сына советника Чхои. А ведь мне говорили, что Пёль жила рядом с горой Ёнма! Ее отец был коневодом.
Рюн раскрыл глаза, удивленно вскинул брови.
– Думаю, ты права, – согласился он. – Это уже не может быть совпадением.
– Что ты теперь собираешься делать?
– Поспрашиваю кое-кого, – ответил он. – Я знаю парочку слуг советника Чхои. Может быть, кто-нибудь из них подслушал их разговор.
– Надеюсь…
Душу все еще тяжким грузом сковывала мысль, что инспектор Хан был как-то причастен к убийству. В конце концов, родство Сима с советником Чхои еще ничего не доказывало.
Но я надеялась, Рюн опровергнет мои прежние теории.
Я внимательно огляделась. Сломанная дверь поскрипывала на ветру. Прямо передо мной стояла сосна с острыми зелеными иголками, и рядом с ней мне привиделось что-то еще. Я потерла глаза. Неужели усталость берет свое? С веток на меня взирала белесая дымка.
– Ты знаешь это место.
Голос Рюна испугал меня. Я не сразу нашлась с ответом:
– Говорят, в этом месте обитают духи. Мне было любопытно, так что я как-то раз пришла сюда…
– Нет, ты знаешь это место, – повторил он.
Я посмотрела в его серьезные глаза и поняла: ему что-то известно.
– Мне приказали за тобой следить, Соль.
– Приказали? Кто?
– Инспектор Хан. Когда ты поранила ему лицо, он расслышал, как ты произнесла: «Не мой брат». Тогда я проследил за тобой до гостиницы госпожи Сон. Хотел узнать, почему тебе так интересно прошлое моего хозяина. Госпожа Сон рассказала, что ты ищешь брата, мальчика по имени Чон Инхо. Я знаю это имя. Знаю, кто это и как его зовут сейчас.
Меня точно ударили в солнечное сплетение. Даже дышать стало больно. Я застыла в ожидании вопросов: почему я молчала о родстве с инспектором, почему я предала человека, с которым была связана кровью.
Но вместо этого Рюн пнул камень и произнес:
– Не надо было тебе за ним идти.
– Что?
Он поднял руки, словно защищаясь.
– Это инспектор сказал. Что тебе не стоило его искать. Есть такая поговорка: перед тем как мстить, вырой две могилы. Инспектор говорит, его жизнь свелась только к этим двум могилам.
В жизни инспектора Хана не было места для меня.
Больше Рюн ни слова не произнес. Какое-то беспокойство сжало ему губы – а может, он просто увидел мое лицо: зубы стиснуты, глаза широко распахнуты, голова кружится так, что, наверное, я стала бледнее смерти. Я задержала дыхание, сопротивляясь самой жизни, сопротивляясь грядущим переменам.
Сколько страха во мне таилось!
Я боялась, что вместе с переменами исчезнет мой дом. Я выросла на историях брата о доме и только сейчас осознала, что за двенадцать лет, прошедших с нашего расставания, я так и не покинула Хыксан по-настоящему, я все ждала. Я мечтала о доме, о котором столько рассказывал брат. О доме, где не будет печали и слез, смертей и прощаний.
О месте нашего единения.
А теперь это место станет очередным заброшенным поместьем, где не останется ничего, кроме незнакомцев и призраков. Разве могу я их обнять? Что кроется в слове «семья», если семья вся разбежалась, а вернулась в шрамах, за которыми ее и не узнать? Как можно обнять незнакомца с пустыми глазами, что смотрят сквозь тебя?
– Поговорив вчера днем с госпожой Сон, – тихо и медленно продолжил Рюн, опасаясь моей реакции, – инспектор Хан просмотрел твое дело, а потом на полдня отправился в ведомство Инчхона. Всю ночь и утро он опрашивал полицейских и только несколько часов назад вернулся в столицу… где его и схватили.
Я сглотнула, но комок боли и не думал исчезать.
– Что он узнал в Инчхоне?
– Он узнал, почему тебя отправили в Столичное ведомство полиции.
Это я и так знала. Меня перевели в столицу из-за случайно оброненных слов, и я, естественно, поделилась этим с Рюном:
– Один полицейский сказал командующему, что я сильная тамо и с моей помощью тот сможет вернуть расположение командора Ли.
– Ты собственными ушами это слышала?
– Нет… От сестры.
Рюн покачал головой.
– А вот инспектор услышал другую версию.
– Что?
– Судя по всему, это именно твоя сестра убедила чиновника отправить тебя в столицу. Расхвалила ему твою силу и храбрость. Она, кстати, не говорила, что командор Ли дружил с вашим отцом? Наверное, боялась, что ты ненароком разболтаешь, что ты дочь предателя. Поэтому она и имя тебе сменила, верно? Чтобы скрыть от тебя прошлое твоей семьи.
С холодеющим сердцем я дрожащим голосом выдавила:
– Это просто смешно…
– После стольких лет, после измены вашего отца… Она не знала, друг командор Ли или враг. Но она наверняка понимала, что рядом с ним ты можешь выведать что-нибудь и о брате.
С моих губ сорвалось некое подобие смеха, в которое закрались нотки безумства.
– Так это сестра отправила меня в столицу? – я прикоснулась к шраму на щеке. Кончики пальцев обожгло воспоминанием об испытанном унижении. – Моя собственная сестра…
– Не вини ее. Ты бы поступила точно так же, лишь бы вновь воссоединиться с семьей. Сделанного не воротишь. А сейчас нам нужно спасти моего хозяина.
Как это похоже на сестру! Все как в тот раз, давным-давно, когда она отказалась вместе с братом вернуться в Ханян. Когда она отвергла брата. Горечь, сковывающая мои мышцы, вдруг ослабла. Ведь я… я передала брата в руки полиции и даже не спросила его версию событий. Я слишком боялась встретиться с ним лицом к лицу. И теперь я даже не знала, кого из нас винить в большей безжалостности – меня или сестру.
– Да, – шепотом согласилась я. – Нужно ему помочь.
Рюн провел рукой по лицу.
– Я давно говорю, хозяин слишком погрузился в это дело. Врач велел ему отдыхать, а он не слушает. А теперь еще и это! Я недавно заглянул к нему в комнату, а там он в темноте сидит. Замер, точь-в-точь замерз. Спать не может, что ни ест – все наружу выходит. Мне кажется, он боится. Я еще никогда не видел хозяина таким беспомощным.
Все встало на свои места. Вот почему я оказалась в Ханяне. Теперь мне все стало ясно.
Глаза сами по себе обратились к ночному небу, подобно танцующим волнам, тянущимся к полной луне. Я вспомнила старую историю брата. Про брата-Луну и сестру-Солнце. В свое время эта сказка о детях, спрятавшихся от тигра на небе, произвела на меня неизгладимое впечатление. Брат решил запереть себя во тьме, чтобы сестре было нечего бояться…
Я не знала отчего, но глаза мои будто загорелись огнем.
Теперь я стану луной для брата. Я спасу человека, которого когда-то называла орабони, старшим братом, – хоть от казни, хоть от собственной тьмы.
– Рюн, – провозгласила я. – Я иду в деревню Мёнмок.
Двадцать
– Но ведь о лошади-драконе столько разных легенд! Почему именно эта?
– Потому что эта легенда – чосонская, а не китайская. Меня ею мама в детстве пугала, чтобы я не выделывался.
Я постучала пальцем по доскам, размышляя.
– Ну а советник Чхои? У тебя есть какие-нибудь идеи, зачем ему мог понадобится Сим?
– Нет. Хотел бы я помочь, но я мало что знаю о полицейском Симе. Он близок с инспектором Ханом, он незаконнорожденный – вот и все. В остальном он для меня сплошная загадка.
– А я знаю, что он из деревни Мёнмок…
Сердце так и подскочило у меня в груди. Мёнмок. В нашем королевстве не бывало пустых названий. Я не знала, что значит «мён», но слово «мок» мне было знакомо. Поля для коневодов с лошадьми называли «мокчан».
– А ты знаешь, где находится деревня Мёнмок? – прошептала я.
Рюн притих.
– Знаю, – наконец ответил он.
– И в нем есть конюшни?
– Да, он славится своими лошадьми.
– Почему там разводят лошадей?
– Деревня стоит у подножия горы Ёнма, в городе Коян. И легенда, о которой ты рассказала, тоже родом оттуда. В этой деревне верят, что каждый новый год на конюшни нисходит дух ёнмы, лошади-дракона, и наделяет лошадей силой и скоростью.
Я до белых костяшек сжала в руках юбку.
– Деревня Мёнмок! Это родная деревня полицейского Сима, и, видимо, там же Пёль и зачала внебрачного сына советника Чхои. А ведь мне говорили, что Пёль жила рядом с горой Ёнма! Ее отец был коневодом.
Рюн раскрыл глаза, удивленно вскинул брови.
– Думаю, ты права, – согласился он. – Это уже не может быть совпадением.
– Что ты теперь собираешься делать?
– Поспрашиваю кое-кого, – ответил он. – Я знаю парочку слуг советника Чхои. Может быть, кто-нибудь из них подслушал их разговор.
– Надеюсь…
Душу все еще тяжким грузом сковывала мысль, что инспектор Хан был как-то причастен к убийству. В конце концов, родство Сима с советником Чхои еще ничего не доказывало.
Но я надеялась, Рюн опровергнет мои прежние теории.
Я внимательно огляделась. Сломанная дверь поскрипывала на ветру. Прямо передо мной стояла сосна с острыми зелеными иголками, и рядом с ней мне привиделось что-то еще. Я потерла глаза. Неужели усталость берет свое? С веток на меня взирала белесая дымка.
– Ты знаешь это место.
Голос Рюна испугал меня. Я не сразу нашлась с ответом:
– Говорят, в этом месте обитают духи. Мне было любопытно, так что я как-то раз пришла сюда…
– Нет, ты знаешь это место, – повторил он.
Я посмотрела в его серьезные глаза и поняла: ему что-то известно.
– Мне приказали за тобой следить, Соль.
– Приказали? Кто?
– Инспектор Хан. Когда ты поранила ему лицо, он расслышал, как ты произнесла: «Не мой брат». Тогда я проследил за тобой до гостиницы госпожи Сон. Хотел узнать, почему тебе так интересно прошлое моего хозяина. Госпожа Сон рассказала, что ты ищешь брата, мальчика по имени Чон Инхо. Я знаю это имя. Знаю, кто это и как его зовут сейчас.
Меня точно ударили в солнечное сплетение. Даже дышать стало больно. Я застыла в ожидании вопросов: почему я молчала о родстве с инспектором, почему я предала человека, с которым была связана кровью.
Но вместо этого Рюн пнул камень и произнес:
– Не надо было тебе за ним идти.
– Что?
Он поднял руки, словно защищаясь.
– Это инспектор сказал. Что тебе не стоило его искать. Есть такая поговорка: перед тем как мстить, вырой две могилы. Инспектор говорит, его жизнь свелась только к этим двум могилам.
В жизни инспектора Хана не было места для меня.
Больше Рюн ни слова не произнес. Какое-то беспокойство сжало ему губы – а может, он просто увидел мое лицо: зубы стиснуты, глаза широко распахнуты, голова кружится так, что, наверное, я стала бледнее смерти. Я задержала дыхание, сопротивляясь самой жизни, сопротивляясь грядущим переменам.
Сколько страха во мне таилось!
Я боялась, что вместе с переменами исчезнет мой дом. Я выросла на историях брата о доме и только сейчас осознала, что за двенадцать лет, прошедших с нашего расставания, я так и не покинула Хыксан по-настоящему, я все ждала. Я мечтала о доме, о котором столько рассказывал брат. О доме, где не будет печали и слез, смертей и прощаний.
О месте нашего единения.
А теперь это место станет очередным заброшенным поместьем, где не останется ничего, кроме незнакомцев и призраков. Разве могу я их обнять? Что кроется в слове «семья», если семья вся разбежалась, а вернулась в шрамах, за которыми ее и не узнать? Как можно обнять незнакомца с пустыми глазами, что смотрят сквозь тебя?
– Поговорив вчера днем с госпожой Сон, – тихо и медленно продолжил Рюн, опасаясь моей реакции, – инспектор Хан просмотрел твое дело, а потом на полдня отправился в ведомство Инчхона. Всю ночь и утро он опрашивал полицейских и только несколько часов назад вернулся в столицу… где его и схватили.
Я сглотнула, но комок боли и не думал исчезать.
– Что он узнал в Инчхоне?
– Он узнал, почему тебя отправили в Столичное ведомство полиции.
Это я и так знала. Меня перевели в столицу из-за случайно оброненных слов, и я, естественно, поделилась этим с Рюном:
– Один полицейский сказал командующему, что я сильная тамо и с моей помощью тот сможет вернуть расположение командора Ли.
– Ты собственными ушами это слышала?
– Нет… От сестры.
Рюн покачал головой.
– А вот инспектор услышал другую версию.
– Что?
– Судя по всему, это именно твоя сестра убедила чиновника отправить тебя в столицу. Расхвалила ему твою силу и храбрость. Она, кстати, не говорила, что командор Ли дружил с вашим отцом? Наверное, боялась, что ты ненароком разболтаешь, что ты дочь предателя. Поэтому она и имя тебе сменила, верно? Чтобы скрыть от тебя прошлое твоей семьи.
С холодеющим сердцем я дрожащим голосом выдавила:
– Это просто смешно…
– После стольких лет, после измены вашего отца… Она не знала, друг командор Ли или враг. Но она наверняка понимала, что рядом с ним ты можешь выведать что-нибудь и о брате.
С моих губ сорвалось некое подобие смеха, в которое закрались нотки безумства.
– Так это сестра отправила меня в столицу? – я прикоснулась к шраму на щеке. Кончики пальцев обожгло воспоминанием об испытанном унижении. – Моя собственная сестра…
– Не вини ее. Ты бы поступила точно так же, лишь бы вновь воссоединиться с семьей. Сделанного не воротишь. А сейчас нам нужно спасти моего хозяина.
Как это похоже на сестру! Все как в тот раз, давным-давно, когда она отказалась вместе с братом вернуться в Ханян. Когда она отвергла брата. Горечь, сковывающая мои мышцы, вдруг ослабла. Ведь я… я передала брата в руки полиции и даже не спросила его версию событий. Я слишком боялась встретиться с ним лицом к лицу. И теперь я даже не знала, кого из нас винить в большей безжалостности – меня или сестру.
– Да, – шепотом согласилась я. – Нужно ему помочь.
Рюн провел рукой по лицу.
– Я давно говорю, хозяин слишком погрузился в это дело. Врач велел ему отдыхать, а он не слушает. А теперь еще и это! Я недавно заглянул к нему в комнату, а там он в темноте сидит. Замер, точь-в-точь замерз. Спать не может, что ни ест – все наружу выходит. Мне кажется, он боится. Я еще никогда не видел хозяина таким беспомощным.
Все встало на свои места. Вот почему я оказалась в Ханяне. Теперь мне все стало ясно.
Глаза сами по себе обратились к ночному небу, подобно танцующим волнам, тянущимся к полной луне. Я вспомнила старую историю брата. Про брата-Луну и сестру-Солнце. В свое время эта сказка о детях, спрятавшихся от тигра на небе, произвела на меня неизгладимое впечатление. Брат решил запереть себя во тьме, чтобы сестре было нечего бояться…
Я не знала отчего, но глаза мои будто загорелись огнем.
Теперь я стану луной для брата. Я спасу человека, которого когда-то называла орабони, старшим братом, – хоть от казни, хоть от собственной тьмы.
– Рюн, – провозгласила я. – Я иду в деревню Мёнмок.
Двадцать