– Что вам угодно, джентльмены? – спросил мужчина.

Вербоцки предъявил свое фальшивое фэбээровское удостоверение личности и улыбнулся. Его улыбка наверняка выглядела естественнее, чем у этого недоразвитого мальца.

– Специальный агент Льюис Эрскин, – представился Вербоцки, после чего назвал своих спутников, тоже доставших фальшивые удостоверения. – Специальные агенты Джим Родс, Том Колби и Крис Дэниелс. Нам необходимо повидать миссис Букмен. Дело касается ее трагического столкновения с Ли Шекетом, которого мы усиленно разыскиваем.

Самому Вербоцки произнесенные слова показались не слишком убедительными. Жаль, что он не потратил больше времени на репетицию. Однако мальчишка продолжал идиотски улыбаться, а с лица мужчины ушло напряжение.

– Я Бен Хокинс, друг миссис Букмен. Учитывая, что Шекет убил людей по меньшей мере в двух штатах, мы недоумевали, почему никто до сих пор не занялся им на федеральном уровне. Ваш приезд как нельзя кстати. Прошу в дом, агент Эрскин, и вас, джентльмены. Я провожу вас в гостиную. Там собрались все.

Оставив приехавших закрывать дверь, Хокинс, ничего не заподозрив, повернулся к ним спиной и сделал несколько шагов вперед. Сообразив, что вечно улыбающийся мальчишка не пошел с ним, а застыл у двери, глазея на Вербоцки и других, Хокинс остановился.

– Вуди, идем со мной. Сынок, там много вкусного печенья.

Когда и это не подействовало, Хокинс вернулся к двери и взял мальчишку за руку.

– Извините, – сказал он Вербоцки. – Вуди чудесный мальчик и обычно слушается, но он… да вы, наверное, знаете, особый ребенок.

Сказав это, Хокинс повел «чудесного мальчика» в гостиную.

Вербоцки в облике Льюиса Эрскина вошел в дом. За ним вошли остальные, после чего Спир закрыл дверь.

Потоки дождя хлестали так яростно, что их шум проникал даже внутрь этого основательно построенного дома, вызывая странное умиротворяющее чувство. Возможно, нечто подобное слышит младенец в плодном пузыре: безостановочный шум крови, циркулирующей по материнскому телу и поддерживающей его жизнь.

Всякий раз, когда подобные мысли забредали в голову Вербоцки, он удивлялся и думал, все ли в порядке у него с мозгами. Если бы, получив степень магистра психиатрии, он продолжил обучение, ему бы пришлось овладеть тонкостями психоанализа. Наверное, это было бы интересно. Однако судьба распорядилась по-иному, а затем он быстро продвинулся по другой карьерной лестнице, пройдя путь от высокооплачиваемого наемника в зарубежных горячих точках до специалиста по заказным убийствам в своей стране, получающего немыслимо высокие гонорары. Карьера психиатра никогда бы не принесла ему таких денег.

Идя вслед за Беном Хокинсом и мальчишкой в гостиную, Вербоцки услышал слова Бена:

– Друзья, Бог ответил на наши молитвы. Это джентльмены из ФБР. Они приехали по делу Ли Шекета.

Люди в гостиной пили кофе. Стол был уставлен тарелками с кексами, печеньем и сэндвичами-канапе. Хокинс прошел к камину, где стояла его чашка с блюдцем. Меган Букмен отставила свою чашку на столик у дивана и встала, чтобы поздороваться с приехавшими. Джона Вербоцки удивило, насколько свежо, уверенно и психологически цельно она выглядит после всего, что ей пришлось пережить за минувшую ночь.

В ее облике было что-то величественное и неукротимое. Чтобы ее сломать, придется вколоть ей изрядную дозу тиопентала и других средств. Но допрос их вдоволь позабавит. А после допроса можно будет и позабавиться с ней самой, чтобы посмотреть, сколько унижения она способна вытерпеть, прежде чем сломаться.

В кресле сидела женщина-латинос, в другом – чернокожий мужчина. Оба потягивали кофе и не подумали встать, что облегчало Вербоцки задачу. Убрав свое липовое удостоверение, он сказал:

– Миссис Букмен, я специальный агент Льюис Эрскин.

Пока он говорил, его сообщники вошли в гостиную и встали так, чтобы каждый смог взять под прицел одного из взрослых. С мальчишкой они разберутся потом, когда остальные получат удар электрошокером, дозу хлороформа и окажутся в наручниках. Родченко и Спир опустили на пол портфели.

– А это, – продолжал Вербоцки, – мои коллеги, специальные агенты…

Он намеревался представить их в таком порядке: Родс, Колби и Дэниелс. Дэниелсом именовался Родченко, и когда прозвучит эта фамилия, она станет сигналом пустить в ход электрошокеры.

Вербоцки замешкался. Он вдруг увидел, как с лица мальчишки сползла идиотская улыбка и в синих глазах мелькнул живой ум. Потом он заметил презрение на лице чернокожего, а рука Бена Хокинса как бы невзначай легла на каминные часы, чтобы опуститься за них. Вербоцки вдруг понял, что интуиция – вовсе не Volkskunde. Нужно было застрелить Хокинса еще у двери. Тогда он сплоховал, так нечего терять время сейчас. Застрелить этого придурка, потом эту чернокожую образину, смуглую суку-латинос и мальчишку. Застрелить их всех, не дав опомниться, и взять Меган в плен. По сути, Вербоцки и его подельникам требовалась только она.





119


Помощник шерифа Фостер Бендикс был назначен патрульным на извилистой проселочной дороге. Все происшествия, случавшиеся там, не подпадали под разряд сенсационных. Аресты за езду в пьяном виде, охлаждение пыла подростков, устраивавших гонки и сшибающих дорожные знаки просто так, потехи ради (если в этом есть какая-то потеха), помощь водителям, у которых вдруг заглох мотор или их занесло в кювет. Порой Фостер считал себя не столько копом, сколько уборщиком, следящим за порядком на дороге и вокруг нее.

К бывшему трейлерному парку, так и не ставшему ветроэлектростанцией и «птицебойней», он подъехал, когда вовсю хлестал дождь, добавляя сумрачности и без того серому дню. Вначале Бендиксу показалось, что он видит мираж, фата-моргану, только вместо скал и зданий за дождевой пеленой проступали очертания автомобилей.

Сюда давно уже никто не приезжал, чтобы пожить в трейлере. Когда-то сюда были подведены электричество и газ и стояли канализационные отстойники. Но все это демонтировали гораздо раньше, чем местные власти приняли решение не ставить здесь ветрогенераторы. Место в его нынешнем состоянии никак не подходило для отдыха на природе.

Участок этот принадлежал округу, который никак не мог найти покупателя на землю и совсем не охранялся. У местных властей не было денег даже на устройство забора. Ограничились лишь установкой запрещающих знаков у въезда.

Поскольку в обязанности Фостера Бендикса входило разбираться с нарушителями, игнорирующими запрет, он свернул с окружной дороги на щербатый асфальт, ведущий к заброшенному трейлер-парку. До сих пор ему доводилось видеть здесь не более одной машины и то по ночам. Сюда заезжали парочки подростков, которым больше некуда деться, и занимались тем, о чем когда-то пел Мит Лоуф[21] в своей песенке «Рай при свете приборной доски».

Но сейчас под проливным дождем здесь стояли ряды машин, и все без водителей и пассажиров, если только люди не залегли на пол, во что Фостер не верил. Здесь были «хонды» и «БМВ», внедорожники, пикапы с двойной кабиной, парочка фургонов с раздвижными дверцами. Большинство машин имели калифорнийские номера, но три приехали из соседнего Орегона. Фостер насчитал сорок одну машину.

Не зная, как ему поступить, он позвонил дежурному Сесилу Карстрому, и тот спросил:

– А ты заглядывал внутрь? Может, внутри лежат трупы или что-нибудь подозрительное?

– С чего бы вдруг взяться стольким мертвецам?

– Вдруг это приверженцы какого-то культа вроде культа Джима Джонса? Тогда люди тоже съехались, чтобы совершить коллективное самоубийство.

– У тебя, сержант, очень богатое воображение.


– Будь мое воображение вдесятеро богаче, это не спасло бы нас от событий минувшей ночки. Так что вылезай и загляни хотя бы в несколько машин.

– Хлещет так, словно сыскался еще один Ной и ему не терпится испытать свой новый ковчег.

– Нелегко быть героем в форме.

– Вот-вот, – проворчал Фостер Бендикс.





120


Гром и дождь снаружи. Голоса внутри, на первом этаже.

Кипп замер на лестнице в состоянии готовности. Он стоит, подняв голову. Все его мышцы напряжены.

Он дрожит в ожидании действия.

Провод доносит ему голос Вуди: «Пора, пора, пора!»

Кипп зарычал, но уже не телепатически, а по-настоящему.

За его спиной зарычали другие собаки, ожидавшие в коридоре и комнатах второго этажа.

Этих собак он еще рано утром позвал по Проводу на помощь, действуя сообразно плану, разработанному Беном и Меган.

До сих пор эти члены Мистериума сидели тихо и ждали. Ждали и готовились.

Теперь они негодующе взвыли и бросились в бой.

Кипп помчался вниз.

К грому, гремевшему снаружи, добавился другой – гром от десятков лап, ударявших по ступенькам лестницы.





121


Вербоцки сунул руку под пиджак, потянувшись к кобуре, и в этот момент взвыли все демоны ада. Едва он успел выхватить пистолет из поясной кобуры, в гостиную ввалилась огромная стая собак: немецких овчарок, золотистых ретриверов, лабрадоров, доберманов, мастифов, ротвейлеров. Все они лаяли, рычали и скалили зубы. Сколько их тут было? Пара десятков? Нет, около полусотни, если не больше. Целое собачье море, захлестнувшее гостиную. Какой-то мастиф прыгнул на Вербоцки – сотня с лишним фунтов неодолимой силы. Вербоцки не устоял на ногах. Его качнуло назад. Подскочивший золотистый ретривер впился ему в правую руку, и пистолет выпал из пальцев лжеагента ФБР. Вербоцки налетел на столик и окончательно потерял равновесие. Собаки окружили его, пресекая все попытки выхватить электрошокер или аэрозольный баллончик с хлороформом. Он еще пытался отбиваться, пытался встать. Тогда собаки вцепились в его рукава и лацканы пиджака, распластав Вербоцки лицом вниз. Они придавили ему ноги и спину, удерживая на месте. Ротвейлер лизал его в затылок и жарко дышал. Каждый такой выдох таил в себе смертельную угрозу, которую Вербоцки даже в своем нынешнем ошалелом состоянии воспринимал всерьез.



Брэдли Некер не получал магистерской степени по психологии. Он вообще не учился в колледже, а среднюю школу считал удобным местом, где хватает ребят помладше, которых можно избивать до бесчувствия и грабить. Все его таланты были направлены на насилие. Он был гением насилия – начиная от обычных уличных краж и кончая разработкой и осуществлением убийств, замаскированных под несчастные случаи и обставленных так, что вина за преступления падала на ни в чем не повинных людей. Интеллект Брэдли был настроен исключительно на убийство, а во всем остальном он соображал туго. Услышав вой, он посмотрел на зашторенные окна, поскольку представить себе не мог, чтобы такая громадная стая уместилась в пределах дома. Когда собаки хлынули в гостиную, он удивился, но не почуял никакой опасности. И только когда псы напали на Вербоцки и этот хладнокровный фанатик, убивавший людей за деньги и ради развлечения, рухнул, словно настоящий слабак из ФБР, тогда шестеренки в мозгу Брэдли скрипнули и завертелись. Интеллект убийцы заработал в другом направлении, и Брэдли Некер с точностью, достойной высококвалифицированного бухгалтера, за доли секунды сообразил: никакой десятизарядный пистолет, никакой электрошокер не помогут ему справиться с этой ордой. И тогда он сделал то, что делал когда-то в школе, если сталкивался с парнями постарше и посильнее. Он повернулся и побежал к двери, ведущей в столовую. Но это его не спасло.



Спир обожал змей. Его домашними питомцами были садовые змеи, которых он держал в большом террариуме, и питон, свободно ползающий по всему дому. Спир кормил питона мышами, песчанками и кроликами, не жалея денег на лакомства. На левой руке и предплечье у него была вытатуирована гремучая змея, на правой – кобра. Он завидовал змеиной быстроте и жестокости и старался им подражать. Едва в гостиной появились собаки, интуиция подсказала ему: это не просто милые песики. Спир не отличался утонченностью. Для перечисления того, во что он верил, хватало пальцев одной руки. А верил он в насилие, секс, деньги, змей и интуицию; верил глубоко и страстно. Заметив скоординированность в поведении собачьей стаи, он зашипел, повернулся, сделал два шага, снова зашипел и схватил мальчишку, интуитивно убежденный, что собаки его не тронут, если он поднесет нож к горлу пацана. Он успел достать нож из пиджачного кармана. Оставалось нажать кнопку и выбросить лезвие. И в этот момент он увидел, что его по-змеиному быстрая реакция на рычащих собак вызвала такую же по-змеиному быструю реакцию Бена Хокинса на него. Правый висок Спира ощутил холодное дуло приставленного пистолета.



По плану Вербоцки должен был левой рукой достать электрошокер. Когда он вдруг сунул правую руку под пиджак и потянулся за пистолетом, висевшим у него слева, Родченко принял это за сигнал. В спланированной операции что-то пошло не так. Тогда Родченко потянулся за своим пистолетом, намереваясь застрелить всех, кроме Меган Букмен. Это заняло бы у него четыре секунды. Два выстрела в голову по сидящим – совсем легко. Два выстрела в грудь по стоящим – тоже несложно. Он успел достать пистолет из кобуры, и в этот момент из коридора в гостиную волнами хлынули собаки: большие суки и большие сукины сыны с зубами, которых хватит на десять кошмаров. Насколько было известно, в доме находился всего один пес. Родченко разрешили убить эту тварь, и он уже предвкушал расправу. Получалось, пес каким-то образом прознал, что Родченко явится по его душу и позвал на подмогу своих сородичей в таком количестве, что Родченко попросту не успеет их перестрелять и сам окажется их жертвой. Его трижды кусали собаки. Каждый встречный пес смотрел на него так, словно хотел не только укусить, но и вцепиться ему в горло. Все собаки смотрели на него так, как смотрели ушлые копы, хорошенькие женщины, искушенные в общении с подобными молодцами, и матери дочек нежного возраста: с подозрением, презрением и отвращением.

Родченко успел выхватить пистолет и взять на мушку голову смуглой женщины в кресле. Но ему в лицо целилась Меган Букмен из своего 9-миллиметрового «Хеклера и Коха». Целилась профессионально, сжимая пистолет обеими руками, почти в упор. Их разделяло десять или одиннадцать футов. «Поза – еще не все», – ухватился за спасительную мысль Родченко. Возможно, стреляет она паршиво. Если он прошьет мозги этой латинос, а Меган выпустит в него всю обойму и промахнется, он сумеет повернуться и застрелить и ее. Прежде чем собаки начнут его трепать, он успеет прикончить обеих телок. Уж лучше сдохнуть, сознавая, что двоих он все-таки угрохал, чем откинуть копыта вчистую. Нет уж, пусть эта дырка и ее дружки платят за свое шоу. Такая стратегия вполне устраивала Родченко. Вот только эти собаки со злющими глазами и лесом зубов… Они настолько его нервировали, что ему было не удержать пистолет. В голове гудело, руки тряслись, отчего пистолет дергался влево, вправо, вверх. Сейчас он бы не попал и в слона с расстояния в четыре фута.

– Немедленно бросай оружие, подонок, – услышал он голос Меган.

А в гостиной вслед за собаками стали появляться люди. Мужчины и женщины всех возрастов и оттенков кожи. Их было двадцать, тридцать или даже больше. Некоторые были вооружены.

Собаки окружили Родченко. Они рычали, кусали его ботинки и дергали брюки. И тогда Родченко понял: в гостиной происходит нечто невообразимое и обилие рассерженных псов было лишь видимой частью происходящего. Он бросил пистолет.

– Попридержите собак, а то они меня растерзают.

– Я бы с удовольствием посмотрела на это, – призналась Меган. – Назовите причину, чтобы не натравливать их на вас.

– У меня при себе электрошокер и аэрозольный флакон с хлороформом, – сообщил Родченко, стремясь убедить эту королеву собак. – И у всех остальных тоже.