– Зачастую мы таковыми и оказываемся.
– Только не в этот раз.
Ветер еще бушевал, но успел потерять былую ярость. Он больше не завывал, а лишь шипел и шелестел, словно давясь собственным гневом, который уже не мог выразить во всю мощь.
Ключ от «флитвуда» лежал в углублении для чашки, рядом с водительским сиденьем. Бен вывел машину на шоссе и свернул на север.
Проехав меньше мили, он очутился в живописном месте, откуда открывался вид на горы. Здесь стояли пустующие столы для пикников. В такую погоду, когда того и гляди хлынет дождь, желающих отдохнуть на природе не было. Он вырулил на площадку, запер дом на колесах и почти бегом вернулся обратно.
Подходя к дому, Бен проверил окна. Шторы и жалюзи на всех были опущены, за исключением стеклянного фрагмента входной двери и одного бокового окна. Второе было забито полупрозрачным синтетическим холстом, которым они с Меган наспех заделали след от вторжения Шекета.
Внутри все собрались в гостиной. Карсон и Роза сидели в креслах, Меган – на диване вместе с Вуди. Справа, под декоративной подушкой, был спрятан ее пистолет.
Бен встал у камина, спиной к керамическим поленьям, которые лизали языки газового пламени. Его пистолет лежал за часами на каминной доске.
Если дойдет до перестрелки, им не выстоять против головорезов, однако и ему, и Меган было спокойнее, когда оружие находилось в пределах досягаемости.
Принесли кофе. Стол уставили блюдами с домашними кексами и печеньем, словно семья Букмен и их гости имели привычку на манер британского файф-о-клока пить в это время кофе и даже трагические события минувшей ночи не могли поколебать установленную традицию.
Если вспомнить, какие события происходили здесь совсем недавно, вся сцена выглядела нелепо. Однако их план строился на точном расчете времени. Кто бы ни явился в дом со злым умыслом, обитателям дома было важно действовать так, чтобы этот умысел не начал осуществляться с первых же секунд. Из передней незваных гостей проведут в гостиную, и там они минуту-другую будут пребывать в полной растерянности, не зная, как действовать дальше. Лучший способ добиться нужного поведения злоумышленников – это приветствовать их без малейшего подозрения и вовлечь в ситуацию, которая застигнет их врасплох и немного собьет с толку.
– Внешне все смотрится хорошо, – сказал Бен. – Но вид у вас такой, словно вам сейчас будут без анестезии сверлить корневой канал. Расслабьтесь или хотя бы попытайтесь создать видимость. Возьмите пример с Розы. Она держится правильно.
– Я добавила специй себе в кофе, – призналась Роза.
– Ваш способ не всем подойдет, – улыбнулся Бен.
– Вы уверены, что нам не стоит вызвать полицию? – спросила Роза.
– Экману кто-то уже позвонил, – сказала Меган. – Тот, кому он по-настоящему служит. Нам остается рассчитывать только на себя.
– Верно, – согласился Карсон. – Слишком много всего для безопасного и мирного Пайнхейвена.
Вуди принял необычную позу: подался вперед, запрокинул голову вправо и уставился в потолок, дыша через рот.
– Вуди, что случилось? – насторожился Бен.
– Я не могу говорить. Я же аутист.
– Дорогой, по-моему, ты несколько переигрываешь, – предупредила сына Меган.
Вуди посмотрел на Бена, ожидая его оценки.
– Вы считаете, что я переигрываю? Просто я знаю, как себя ведут… аутисты.
– Твоя мама права, – подтвердил Бен. – Да и слой грима у тебя толстоватый. По-моему, тебе не помешало бы улыбаться всем подряд.
– Как? Вот так? – спросил Вуди, изобразив улыбку раннего Дэнни Де Вито в фильме «Пролетая над гнездом кукушки».
– Замечательно, – похвалил Бен.
– А ты не бойся, – сказала мальчику Роза. – Я думала, что испугаюсь, но мне не страшно. Может, только чуточку. Может, побольше, чем чуточку, но не так, чтобы цепенеть от страха.
– Я не боюсь, – покачал головой Вуди. – Уже не боюсь. С тех пор, как мы вместе с Киппом.
Бен Хокинс надеялся, что это не так. Бесстрашие приводило людей к смерти.
Сам он боялся. На сердце лежала тяжесть, а в животе – узел страха. Взглянув на Меган, он увидел, что и она тщетно пытается побороть чувство страха. Каждому из собравшихся было что терять: не только друг друга и собственную жизнь, но и весь мир, двигающийся к удивительным переменам.
Звук машины, сворачивающей в проезд, заставил Бена повернуться к зашторенным окнам.
Бен поспешил в коридор, к уцелевшему боковому окну.
Из черного внедорожника, на котором белели крупные буквы FBI, вылезли четверо в темных костюмах.
– Они уже здесь! – крикнул Бен.
117
Насторожившийся Кипп сидел на верхней ступеньке лестницы.
Ему хотелось быть рядом с Вуди и, если понадобится, умереть за мальчика.
Кипп думал, что к этому все и идет.
А вот люди даже на самом краю беды продолжали заниматься самообманом. Им хотелось верить, что они никогда не умрут.
Собаки были иного мнения.
Кипп любил людей за их неистребимую надежду. Как и собаки, люди были рождены, чтобы надеяться.
Но если ты понимаешь холодное безразличие природы (а собаки это хорошо понимали), ты не станешь надеяться на вечную жизнь в этом жестоком мире.
Вместо этого ты попытаешься сделать мир лучше, пока живешь, и поместить свою надежду в этот лучший мир.
О, как отчаянно, страстно и неистово Киппу хотелось в этот зловещий момент быть рядом с Вуди!
Но сейчас его место было здесь, на верхней ступеньке лестницы.
Он знал свой долг.
Врагом Дороти была раковая опухоль, поэтому Кипп ничем не мог помочь своей прежней хозяйке.
Врагом Вуди была не опухоль.
В доме воцарилась удивительная тишина.
Кипп прислушался, но ничего не услышал и счел это хорошим знаком.
Ветер наконец перестал испытывать дом на прочность.
Воздух был полон запахов, и многие из них представляли особую важность.
Кипп отнюдь не гордился тем, что судьба выбрала именно его и связала с мальчиком, которому суждено изменить мир.
Наоборот, честь, оказанная Киппу, наполняла его смирением и решимостью не подвести Вуди.
Он слышал, как машина свернула в проезд.
Приехавшие заглушили мотор.
Дверцы открылись.
Кипп учуял четверых Ненавистников.
Шерсть поднялась у него на загривке.
Каждый из приехавших нес свою разновидность зла, мало отличавшуюся от остальных.
В дверь позвонили.
Вслед за звонком грянул оглушительный гром. Казалось, земная толща треснула под напором раскаленной лавы.
118
Джон Вербоцки позвонил в дверь. У него за спиной на крыльце стояли Некер, Спир и Родченко. Последние двое – с портфелями, какие иногда носили агенты ФБР. В портфелях находились сильнодействующие средства и все прочие атрибуты, необходимые для допроса.
Вербоцки невольно вздрогнул от ослепительной вспышки молнии. Казалось, будто солнце вдруг превратилось в новую звезду и мгновенно выжгло всю облачность. Следом яростно загрохотал гром, отзываясь у него в костях и зубах.
Когда по крыше над крыльцом забарабанил яростный дождь вперемешку с градом, дверь открылась. На пороге стояли мужчина и мальчик.
Скорее всего, именно этот мужчина и прикатил сюда под утро на «рейнджровере». Высокий, подтянутый, распространявший вокруг себя нечто очень не понравившееся Вербоцки. Уверенность? Твердость? Как бы это ни называлось, Вербоцки вдруг стало неуютно.
Интуиция требовала немедленно застрелить этого типа. Но у Вербоцки была университетская степень по психологии, которую он считал честно заработанной, а не просто полученной. Немецкие психологи из числа тех, перед кем он преклонялся, почитая их научными авторитетами, называли интуицию мифом, берущим свое происхождение в Volkskunde[20] суеверных крестьян, которые верили в такую чепуху, как законы природы.
Образованный человек должен руководствоваться холодным разумом и действовать на основе четких наблюдений и твердых фактов. Поверив интуиции, Вербоцки терпел поражение подобно тем нашпигованным суевериями дурням. Разум требовал от него не хвататься за пистолет.
Мальчишка, стоявший рядом с мужчиной, был не кем иным, как умственно отсталым сыном Меган Букмен, еще и запоздавшим в росте. Его синие глаза просто плавали в глазницах. Чувствовалось, что он не умеет сосредоточить взгляд. Улыбка делала мальчишку похожим на куклу или марионетку; странная улыбка, будто приклеенная и не выражавшая никаких эмоций.