Встретивший нас человек отодвинул ткань, закрывающую вход в один из гротов, и с поклоном пригласил войти. Я не знала, нужно ли было кланяться ему в ответ, поэтому просто кивнула и проследовала за Каасом. Мы сели на лавочки, покрытые мягкой тканью, с кучей мелких подушек, лежавших сверху. Эти сидения кольцом охватывали круглый каменный стол, на котором горела одна-единственная свеча безо всякой подставки. Я немного пригнулась, чтобы снова увидеть потолочную фреску из-под закрывающих обзор занавесок.
— Нравится? — хитро спросил Каас, наблюдая за моим блуждающим по росписи взглядом.
— Потрясающе, — честно призналась я. — У нас в академии тоже много фресок, но они почти не сохранились и все в ужасном состоянии.
— Вашим студентам со склонностью Нарцины не платят за реставрацию, — рассудил Каас и достал тонкую металлическую курительную трубку. — А тут можно встретить самых богатых и знаменитых людей Кроуница. Даже Орлеана Рутзского.
— Это кто? — спросила я.
— Консул-наместник Галиофских утёсов, — объяснил Каас, удобнее устраиваясь напротив.
Он провёл пятерней по своим огненным волосам, убирая их от лица. Я неопределённо пожала плечами. Мне было неловко, я не знала, куда девать руки и о чём говорить. Меня всегда больше интересовали безлюдные горные склоны, чем таверны или трактиры. Даже сейчас я была бы не прочь сменить этот грот на тот, к которому привыкла. Хотя из еды и убранства там был только один крохотный родник. Но оттуда Кроуниц смотрелся действительно по-другому: в ясную погоду горизонт над морем был особенно хорош — светлый, чистый, прозрачный.
В наше убежище ворвался тонкий перелив колокольчика, и Каас сам отодвинул занавеску, впуская посетителя. Это был высокий худой мужчина с забавными усиками и в длинном расписном жилете.
— Мой друг! — широко улыбнулся он Каасу. — Как я счастлив, что ты снова почтил меня своим присутствием!
За мужчиной сразу же зашли подавальщики с подносами, и на столе стали появляться приборы, блюдо с сырами и вяленым мясом, ваза с фруктами, корзинка свежих благоухающих булок, длинные глиняные тарелки с жареной рыбой, медные кружки с розоватой жидкостью и пустые хрустальные кубки.
Мой живот призывно заурчал. Мне захотелось сразу всё это съесть, но я стеснялась.
Подавальщики же, вместо того чтобы вернуться к работе, встали у стены стройным рядом белых воротничков.
— Здравствуй, Нэнс, — Каас пожал мужчине руку.
— О, я вижу, ты сегодня с юной леди, — Нэнс обратил свою широкую улыбку ко мне и поцеловал руку, едва коснувшись губами кожи. — Прекрасное, нежное создание, лёгкий свежий бутон ранней весны.
Мне ужасно не понравилось быть бутоном, но я была благодарна хотя бы за то, что он не оставил на моей коже своих слюней. Некоторые подавальщики мельком рассматривали меня, быстро отводя глаза. В своих напряжённо застывших позах они выглядели, как неплохие мишени на арене бестиатриума.
— Позвольте порекомендовать вам столь же молодое и лёгкое вино к сегодняшней трапезе? — снова обратился к Каасу его улыбчивый приятель.
— Неси, — согласился Каас, заметив моё замешательство. — Только быстро.
Нэнс щёлкнул пальцами, и в наше убежище влетела запотевшая бутылка в руках очередного подавальщика. В кубки немедленно полилась соломенного цвета жидкость. В крохотном помещении стало тесно от количества людей.
— Вам подготовить…
— Нет, — резко перебил стязатель. — Благодарю, Нэнс, больше ничего не нужно.
Тот снова щёлкнул пальцами, и всех белых воротничков, словно снежинок, моментально сдуло из нашего грота. В конце Нэнс исчез сам, пожелав нам приятного вечера.
— Не пугайся, Юна, — ободрил меня Каас и пододвинул тарелку с румяной рыбиной. — Они больше нас не побеспокоят. Ешь. Покажи мне свой ужасный голод!
Я осторожно отодвинула вилкой подозрительно зелёную половинку лимона и начала несмело ковырять еду. Привычный рыбный вкус оттеняла какая-то незнакомая мне приправа, придающая приятную остроту.
— Когда-то я был сыном пекаря, — стязатель разломил булку, и из её нутра повалил душистый пар. — И это было лучшее время моей жизни. Совсем другое.
— А я — дочерью рыбака, — подцепив большой кусок рыбы, я отправила его в рот. — И ею и осталась.
— Ну, теперь у тебя совсем другие занятия и цели, — он взял маленький глиняный кувшин, что стоял рядом с его тарелкой, и вылил белый соус на блюдо. — Как и у меня. Наслышан о твоих успехах в академии.
Я последовала его примеру. Соус был сливочным, с лёгким чесночным ароматом. Он менял вкус блюда, делал его более насыщенным и ярким. И даже… поднимал настроение. Это было непривычно для меня. Всё своё детство я питалась, в основном, рыбой, но впервые ела её в таком виде. Хоть мне и нравилась стряпня Эльки Павс, но это не шло ни в какое сравнение с новыми ощущениями от изысканного сочетания продуктов. Как будто мне открылся маленький мир, о существовании которого я даже не задумывалась. Каас тоже ел с удовольствием, запивая вином каждый кусочек.
— Почти второй порядок склонности Ревда, — похвасталась я, осмелев. — Только сегодня ходила к детерминанту. Я больше не истеричная пустышка, которую ты вытащил из того зала.
— Теперь ты мейлори того, кто назвал тебя истеричной пустышкой, — заметил стязатель.
— Да, — улыбнулась я, вспомнив свой первый позор в церемониальном зале. — С тех пор многое изменилось. Я сама, мои успехи и даже отношение ко мне. Теперь ни капли не сомневаюсь, что в академии мне самое место и что я сейчас на правильном пути.
— Я рад, — искренне улыбнулся Каас и поднял стеклянный кубок: — За твои значительные достижения!
— И будущие — тоже, — я взяла медную кружку с морсом и подняла её в знак согласия с тостом.
— Не любишь вино? — стязатель кивнул на мой нетронутый бокал. — Это очень хорошее.
— Хмельные напитки невкусные, — объяснила я. — Не понимаю, зачем их вообще пьют.
— Они помогают расслабиться, — растерянно пояснил Каас. — Снять тревогу, отогнать гнетущие мысли, ослабить переживания. Или просто развеселиться.
— Мне весело, — я почти не лукавила. — И мне понравился Кроуниц. Хоть здесь и плохой обзор для того, чтобы оценить его обширные горизонты, но зато вкусно кормят.
— Ещё здесь нас не могут подслушать, — Каас покрутил в руках свою трубку с гравировкой символики королевства и отложил её. — Всё, о чём мы будем говорить, останется только между нами.
— Думаешь, есть повод переживать о наших планах насчёт хвоста дракона? — пошутила я.
— Думаю, у нас с тобой гораздо больше общих поводов для переживания, — серьёзно ответил Каас. — Помнишь нашу первую встречу в консульстве?
— Ты был ужасно грубым! — отчитала я стязателя, ухмыляясь. — Это недостойно служителя Квертинда и защитника его жителей.
Сирена была бы мною довольна. Стоило признать, что она неплохо влияла на меня. Или плохо. Это с какой стороны посмотреть. Я охотно отхлебнула ароматной малиновой воды, удивившись нетипичному для Кроуница ягодному вкусу.
— А ты заявила, что хочешь убить Кирмоса лин де Блайта, — напомнил Каас.
Я поперхнулась, чуть не выплюнув напиток в тарелку. Каас подал мне салфетку, схожую белизной с воротничками подавальщиков. Откашлявшись, я промокнула ею губы, оставив розовые следы морса.
— Я понятия не имела, что это плохая шутка в компании стязателя, — оправдалась я. — Я даже не знала, кто такие стязатели, у нас в Фарелби их никогда не было. И про мятежи Ордена Крона мне тоже было неизвестно. Кстати, спасибо, что не отправил меня в Зандагат.
Я попыталась улыбнуться как можно доброжелательнее и даже пару раз опустила ресницы, как делала Сирена при Лониме. По-моему, вышло нелепо.
— Орден Крона сейчас — могущественная организация, которая может изменить историю королевства, — Каас глотнул вина, не заметив моего неумелого кокетства, и принялся рассматривать свои перчатки. — Изменить его принципы, основы и свободы. И жизнь всех тех, кто хочет этих изменений. После гибели Иверийской династии настало смутное время. Время перемен. Одни хотят сохранить и приумножить традиции и свои привилегии, другие — ограничить влияние власти на жизнь простых людей. Что будет, когда трон займёт жестокий и беспринципный правитель, уже разрушивший сотни жизней своих подданных? Идущий по судьбам людей, как по ступеням, к собственному могуществу?
— Но он ещё не пришёл к власти, — деловито напомнила я, пытаясь уловить тему. — За полтора года его изгнания многое может измениться.
— А кто будет менять, Юна? — Каас вцепился в меня взглядом. — Нэнс? Или, может, твоя говорливая Сирина?
— Сирена точно не будет, — поправила я имя подруги. — Думаю, Орден Крона может. Если он такой могущественный, как ты говоришь.
— Может, — согласился Каас. — Но ему нужна твоя помощь.
— Моя? — удивилась я. — О нет, не думаю, что я сейчас готова… Подожди-ка. Ты же стязатель консульства. Служитель… как вас там? Иверийский почитатель. Ты не можешь помогать Ордену Крона!
Я недоверчиво уставилась на Кааса и его перчатки, поблёскивающие надоевшим золоченым символом.
— Смутное время, — развёл руками Каас. — Желающих перемен гораздо больше, чем ты могла себе представить. Но об этом никто не говорит вслух. Люди Ордена Крона повсюду, просто ты их не видишь. Они все хотят другой жизни для себя и своих близких. Хотят сами выбирать правителя, а не видеть на троне деспота, прошедшего какие-то древние испытания. У меня есть свои причины желать падения существующей системы и смерти будущего короля, преданного идеям династии. А у тебя уже есть всё, что нужно, чтобы не только желать, но и претворить эти желания в жизнь.
Моё сердце забилось быстрее, и я часто задышала, как после подъёма на плато. Чтобы унять волнение, ещё раз глотнула из своей кружки, но вкуса почти не почувствовала. Потом взяла вилку, но передумала и положила её на место.
Да, у меня была конкретная цель, которая горела во мне маяком, указывая путь. Но сейчас она больше помогала мне выживать и справляться в любых ситуациях. Я не думала, что её реализация так близка.
Каас постукивал трубкой по столу, молча наблюдая за моей суетой. Потом я услышала воззвание к Омену, и табак в трубке загорелся от крохотного огонька между пальцами стязателя.
— Ты не должна меня бояться, Юна, — он выдохнул дым, медленно поднявшийся к низкому потолку. — И ничего не должна бояться. Ты же смеёшься в лицо опасности! Понимаю, тебе бы хотелось больше времени на обучение и подготовку. Но иногда существует только короткий миг, в который нужно действовать, чтобы изменить предрешённый ход событий. Стоит замешкаться — и проиграешь, упустишь лёгкую победу. Ты уже должна это знать по своему боевому опыту, пусть он пока ограничивается только тренировками. И сейчас такой миг настал для Квертинда.
Каас смотрел на меня изучающе, ожидая моей реакции. Я уже выровняла дыхание и сосредоточилась.
Было понятно, к чему клонит стязатель.
Если возможность лёгкой победы подворачивалась сама по себе, действительно, не стоило мешкать. Ладонь легла на моего пострадавшего утром паука, и привычный рельеф придал мне уверенности. Захотелось посоветоваться с ментором, но он всегда настаивал на том, чтобы я принимала решения сама и сама несла за них ответственность. Не нужно быть гением политики, чтобы понять, что союзники всегда нужны. А Орден Крона и Каас Брин, очевидно, были более сильными союзниками, чем Фиди или даже Джер. Я знала об их взглядах, об их ненависти к правилам и законам. Мне это было безразлично, но всё же одна большая общая цель с Орденом Крона у нас действительно была. И если они хотят как-то меня использовать в своих интересах, надо позволить им это сделать. Чтобы в итоге получить то, чего я так желала — личную месть Кирмосу лин де Блайту.
— Что нужно, чтобы вступить в Орден Крона? — напрямую спросила я.
— То, чего ты сама хочешь, — сквозь пелену дыма Каас посмотрел мне прямо в глаза. — Убить Кирмоса лин де Блайта.
Музыка в трактире заиграла громче, проникая своим мотивом в нашу уединённую беседу. В зал повалила публика, привлечённая звонкой мелодией. В узкой щели между занавесями мелькали расшитые платья, камзолы, заблестели драгоценные камни, отражая пламя горящих свеч. Послышались сдержанные голоса и девичий смех.
— Они знают, где он? — я подалась вперёд и зашептала, хотя никому до нас не было никакого дела.
— Знают, — подтвердил Каас. — Он ближе, чем ты думаешь.
— Где? — нетерпеливо спросила я, но мой вопрос утонул в прекрасном и звучном женском пении.
Я недовольно сморщилась, раздосадованная тем, что такую важную беседу прервали.
«Предчувствую тебя в потоке дней похожих
И в облике одном предчувствую тебя.
Весь горизонт в огне. Твой взгляд под моей кожей
Теперь я узнаю, саму себя губя».
Певица наконец замолчала, но музыка продолжилась. Она раздражала, но хотя бы не мешала Каасу слышать меня.
— Где он? — немедленно повторила я свой вопрос.
Я ёрзала на стуле от нетерпения, мне очень хотелось узнать, куда нужно двигаться и что делать. И очень хотелось лично увидеть своего врага. Да я была готова прямо сейчас встать и побежать сражаться с ним! Моя цель была так близка! Огонь горел у меня внутри, а не на горизонте, как будто моей изначальностью склонностью была стихия Омена, как у Кааса или патлатого Виттора.
— Подумай, — Каас усмехнулся, высыпая табак из трубки прямо на белоснежную салфетку и забивая свежий. — Он слишком деятелен, чтобы вести аскетичный образ жизни целых два года. И должен иметь возможность контролировать ситуацию, находясь на достаточно важной должности.
— Нравится? — хитро спросил Каас, наблюдая за моим блуждающим по росписи взглядом.
— Потрясающе, — честно призналась я. — У нас в академии тоже много фресок, но они почти не сохранились и все в ужасном состоянии.
— Вашим студентам со склонностью Нарцины не платят за реставрацию, — рассудил Каас и достал тонкую металлическую курительную трубку. — А тут можно встретить самых богатых и знаменитых людей Кроуница. Даже Орлеана Рутзского.
— Это кто? — спросила я.
— Консул-наместник Галиофских утёсов, — объяснил Каас, удобнее устраиваясь напротив.
Он провёл пятерней по своим огненным волосам, убирая их от лица. Я неопределённо пожала плечами. Мне было неловко, я не знала, куда девать руки и о чём говорить. Меня всегда больше интересовали безлюдные горные склоны, чем таверны или трактиры. Даже сейчас я была бы не прочь сменить этот грот на тот, к которому привыкла. Хотя из еды и убранства там был только один крохотный родник. Но оттуда Кроуниц смотрелся действительно по-другому: в ясную погоду горизонт над морем был особенно хорош — светлый, чистый, прозрачный.
В наше убежище ворвался тонкий перелив колокольчика, и Каас сам отодвинул занавеску, впуская посетителя. Это был высокий худой мужчина с забавными усиками и в длинном расписном жилете.
— Мой друг! — широко улыбнулся он Каасу. — Как я счастлив, что ты снова почтил меня своим присутствием!
За мужчиной сразу же зашли подавальщики с подносами, и на столе стали появляться приборы, блюдо с сырами и вяленым мясом, ваза с фруктами, корзинка свежих благоухающих булок, длинные глиняные тарелки с жареной рыбой, медные кружки с розоватой жидкостью и пустые хрустальные кубки.
Мой живот призывно заурчал. Мне захотелось сразу всё это съесть, но я стеснялась.
Подавальщики же, вместо того чтобы вернуться к работе, встали у стены стройным рядом белых воротничков.
— Здравствуй, Нэнс, — Каас пожал мужчине руку.
— О, я вижу, ты сегодня с юной леди, — Нэнс обратил свою широкую улыбку ко мне и поцеловал руку, едва коснувшись губами кожи. — Прекрасное, нежное создание, лёгкий свежий бутон ранней весны.
Мне ужасно не понравилось быть бутоном, но я была благодарна хотя бы за то, что он не оставил на моей коже своих слюней. Некоторые подавальщики мельком рассматривали меня, быстро отводя глаза. В своих напряжённо застывших позах они выглядели, как неплохие мишени на арене бестиатриума.
— Позвольте порекомендовать вам столь же молодое и лёгкое вино к сегодняшней трапезе? — снова обратился к Каасу его улыбчивый приятель.
— Неси, — согласился Каас, заметив моё замешательство. — Только быстро.
Нэнс щёлкнул пальцами, и в наше убежище влетела запотевшая бутылка в руках очередного подавальщика. В кубки немедленно полилась соломенного цвета жидкость. В крохотном помещении стало тесно от количества людей.
— Вам подготовить…
— Нет, — резко перебил стязатель. — Благодарю, Нэнс, больше ничего не нужно.
Тот снова щёлкнул пальцами, и всех белых воротничков, словно снежинок, моментально сдуло из нашего грота. В конце Нэнс исчез сам, пожелав нам приятного вечера.
— Не пугайся, Юна, — ободрил меня Каас и пододвинул тарелку с румяной рыбиной. — Они больше нас не побеспокоят. Ешь. Покажи мне свой ужасный голод!
Я осторожно отодвинула вилкой подозрительно зелёную половинку лимона и начала несмело ковырять еду. Привычный рыбный вкус оттеняла какая-то незнакомая мне приправа, придающая приятную остроту.
— Когда-то я был сыном пекаря, — стязатель разломил булку, и из её нутра повалил душистый пар. — И это было лучшее время моей жизни. Совсем другое.
— А я — дочерью рыбака, — подцепив большой кусок рыбы, я отправила его в рот. — И ею и осталась.
— Ну, теперь у тебя совсем другие занятия и цели, — он взял маленький глиняный кувшин, что стоял рядом с его тарелкой, и вылил белый соус на блюдо. — Как и у меня. Наслышан о твоих успехах в академии.
Я последовала его примеру. Соус был сливочным, с лёгким чесночным ароматом. Он менял вкус блюда, делал его более насыщенным и ярким. И даже… поднимал настроение. Это было непривычно для меня. Всё своё детство я питалась, в основном, рыбой, но впервые ела её в таком виде. Хоть мне и нравилась стряпня Эльки Павс, но это не шло ни в какое сравнение с новыми ощущениями от изысканного сочетания продуктов. Как будто мне открылся маленький мир, о существовании которого я даже не задумывалась. Каас тоже ел с удовольствием, запивая вином каждый кусочек.
— Почти второй порядок склонности Ревда, — похвасталась я, осмелев. — Только сегодня ходила к детерминанту. Я больше не истеричная пустышка, которую ты вытащил из того зала.
— Теперь ты мейлори того, кто назвал тебя истеричной пустышкой, — заметил стязатель.
— Да, — улыбнулась я, вспомнив свой первый позор в церемониальном зале. — С тех пор многое изменилось. Я сама, мои успехи и даже отношение ко мне. Теперь ни капли не сомневаюсь, что в академии мне самое место и что я сейчас на правильном пути.
— Я рад, — искренне улыбнулся Каас и поднял стеклянный кубок: — За твои значительные достижения!
— И будущие — тоже, — я взяла медную кружку с морсом и подняла её в знак согласия с тостом.
— Не любишь вино? — стязатель кивнул на мой нетронутый бокал. — Это очень хорошее.
— Хмельные напитки невкусные, — объяснила я. — Не понимаю, зачем их вообще пьют.
— Они помогают расслабиться, — растерянно пояснил Каас. — Снять тревогу, отогнать гнетущие мысли, ослабить переживания. Или просто развеселиться.
— Мне весело, — я почти не лукавила. — И мне понравился Кроуниц. Хоть здесь и плохой обзор для того, чтобы оценить его обширные горизонты, но зато вкусно кормят.
— Ещё здесь нас не могут подслушать, — Каас покрутил в руках свою трубку с гравировкой символики королевства и отложил её. — Всё, о чём мы будем говорить, останется только между нами.
— Думаешь, есть повод переживать о наших планах насчёт хвоста дракона? — пошутила я.
— Думаю, у нас с тобой гораздо больше общих поводов для переживания, — серьёзно ответил Каас. — Помнишь нашу первую встречу в консульстве?
— Ты был ужасно грубым! — отчитала я стязателя, ухмыляясь. — Это недостойно служителя Квертинда и защитника его жителей.
Сирена была бы мною довольна. Стоило признать, что она неплохо влияла на меня. Или плохо. Это с какой стороны посмотреть. Я охотно отхлебнула ароматной малиновой воды, удивившись нетипичному для Кроуница ягодному вкусу.
— А ты заявила, что хочешь убить Кирмоса лин де Блайта, — напомнил Каас.
Я поперхнулась, чуть не выплюнув напиток в тарелку. Каас подал мне салфетку, схожую белизной с воротничками подавальщиков. Откашлявшись, я промокнула ею губы, оставив розовые следы морса.
— Я понятия не имела, что это плохая шутка в компании стязателя, — оправдалась я. — Я даже не знала, кто такие стязатели, у нас в Фарелби их никогда не было. И про мятежи Ордена Крона мне тоже было неизвестно. Кстати, спасибо, что не отправил меня в Зандагат.
Я попыталась улыбнуться как можно доброжелательнее и даже пару раз опустила ресницы, как делала Сирена при Лониме. По-моему, вышло нелепо.
— Орден Крона сейчас — могущественная организация, которая может изменить историю королевства, — Каас глотнул вина, не заметив моего неумелого кокетства, и принялся рассматривать свои перчатки. — Изменить его принципы, основы и свободы. И жизнь всех тех, кто хочет этих изменений. После гибели Иверийской династии настало смутное время. Время перемен. Одни хотят сохранить и приумножить традиции и свои привилегии, другие — ограничить влияние власти на жизнь простых людей. Что будет, когда трон займёт жестокий и беспринципный правитель, уже разрушивший сотни жизней своих подданных? Идущий по судьбам людей, как по ступеням, к собственному могуществу?
— Но он ещё не пришёл к власти, — деловито напомнила я, пытаясь уловить тему. — За полтора года его изгнания многое может измениться.
— А кто будет менять, Юна? — Каас вцепился в меня взглядом. — Нэнс? Или, может, твоя говорливая Сирина?
— Сирена точно не будет, — поправила я имя подруги. — Думаю, Орден Крона может. Если он такой могущественный, как ты говоришь.
— Может, — согласился Каас. — Но ему нужна твоя помощь.
— Моя? — удивилась я. — О нет, не думаю, что я сейчас готова… Подожди-ка. Ты же стязатель консульства. Служитель… как вас там? Иверийский почитатель. Ты не можешь помогать Ордену Крона!
Я недоверчиво уставилась на Кааса и его перчатки, поблёскивающие надоевшим золоченым символом.
— Смутное время, — развёл руками Каас. — Желающих перемен гораздо больше, чем ты могла себе представить. Но об этом никто не говорит вслух. Люди Ордена Крона повсюду, просто ты их не видишь. Они все хотят другой жизни для себя и своих близких. Хотят сами выбирать правителя, а не видеть на троне деспота, прошедшего какие-то древние испытания. У меня есть свои причины желать падения существующей системы и смерти будущего короля, преданного идеям династии. А у тебя уже есть всё, что нужно, чтобы не только желать, но и претворить эти желания в жизнь.
Моё сердце забилось быстрее, и я часто задышала, как после подъёма на плато. Чтобы унять волнение, ещё раз глотнула из своей кружки, но вкуса почти не почувствовала. Потом взяла вилку, но передумала и положила её на место.
Да, у меня была конкретная цель, которая горела во мне маяком, указывая путь. Но сейчас она больше помогала мне выживать и справляться в любых ситуациях. Я не думала, что её реализация так близка.
Каас постукивал трубкой по столу, молча наблюдая за моей суетой. Потом я услышала воззвание к Омену, и табак в трубке загорелся от крохотного огонька между пальцами стязателя.
— Ты не должна меня бояться, Юна, — он выдохнул дым, медленно поднявшийся к низкому потолку. — И ничего не должна бояться. Ты же смеёшься в лицо опасности! Понимаю, тебе бы хотелось больше времени на обучение и подготовку. Но иногда существует только короткий миг, в который нужно действовать, чтобы изменить предрешённый ход событий. Стоит замешкаться — и проиграешь, упустишь лёгкую победу. Ты уже должна это знать по своему боевому опыту, пусть он пока ограничивается только тренировками. И сейчас такой миг настал для Квертинда.
Каас смотрел на меня изучающе, ожидая моей реакции. Я уже выровняла дыхание и сосредоточилась.
Было понятно, к чему клонит стязатель.
Если возможность лёгкой победы подворачивалась сама по себе, действительно, не стоило мешкать. Ладонь легла на моего пострадавшего утром паука, и привычный рельеф придал мне уверенности. Захотелось посоветоваться с ментором, но он всегда настаивал на том, чтобы я принимала решения сама и сама несла за них ответственность. Не нужно быть гением политики, чтобы понять, что союзники всегда нужны. А Орден Крона и Каас Брин, очевидно, были более сильными союзниками, чем Фиди или даже Джер. Я знала об их взглядах, об их ненависти к правилам и законам. Мне это было безразлично, но всё же одна большая общая цель с Орденом Крона у нас действительно была. И если они хотят как-то меня использовать в своих интересах, надо позволить им это сделать. Чтобы в итоге получить то, чего я так желала — личную месть Кирмосу лин де Блайту.
— Что нужно, чтобы вступить в Орден Крона? — напрямую спросила я.
— То, чего ты сама хочешь, — сквозь пелену дыма Каас посмотрел мне прямо в глаза. — Убить Кирмоса лин де Блайта.
Музыка в трактире заиграла громче, проникая своим мотивом в нашу уединённую беседу. В зал повалила публика, привлечённая звонкой мелодией. В узкой щели между занавесями мелькали расшитые платья, камзолы, заблестели драгоценные камни, отражая пламя горящих свеч. Послышались сдержанные голоса и девичий смех.
— Они знают, где он? — я подалась вперёд и зашептала, хотя никому до нас не было никакого дела.
— Знают, — подтвердил Каас. — Он ближе, чем ты думаешь.
— Где? — нетерпеливо спросила я, но мой вопрос утонул в прекрасном и звучном женском пении.
Я недовольно сморщилась, раздосадованная тем, что такую важную беседу прервали.
«Предчувствую тебя в потоке дней похожих
И в облике одном предчувствую тебя.
Весь горизонт в огне. Твой взгляд под моей кожей
Теперь я узнаю, саму себя губя».
Певица наконец замолчала, но музыка продолжилась. Она раздражала, но хотя бы не мешала Каасу слышать меня.
— Где он? — немедленно повторила я свой вопрос.
Я ёрзала на стуле от нетерпения, мне очень хотелось узнать, куда нужно двигаться и что делать. И очень хотелось лично увидеть своего врага. Да я была готова прямо сейчас встать и побежать сражаться с ним! Моя цель была так близка! Огонь горел у меня внутри, а не на горизонте, как будто моей изначальностью склонностью была стихия Омена, как у Кааса или патлатого Виттора.
— Подумай, — Каас усмехнулся, высыпая табак из трубки прямо на белоснежную салфетку и забивая свежий. — Он слишком деятелен, чтобы вести аскетичный образ жизни целых два года. И должен иметь возможность контролировать ситуацию, находясь на достаточно важной должности.