— В консульстве Кроуница? — предположила я. — Он тоже стязатель? Ну, конечно, так он может носить перчатки, скрывающие его истинную внешность!

Он был рядом, где-то в Кроунице. Это облегчало задачу. Нужно было только как-то к нему подобраться. Так, чтобы он меня не заметил и не убил до того, как почувствует опасность.

— Нет, Юна, — Каас снова воззвал к Омену и зажёг трубку. — Ещё ближе. Кто-то достаточно сильный, чтобы обучать новых воинов для армии своего будущего величества. Кто-то достаточно умный, чтобы быстро завоевать авторитет и доверие. Кто-то, кто приехал в академию с началом изгнания Кирмоса лин де Блайта. С началом учебного года. А свою внешность он может скрыть и без перчаток.

Мысли прыгали одна за другой, из-за возбуждения отказываясь складываться в сухую логическую цепочку. Я хаотично перебирала всех, кого знаю. Почему-то на ум пришёл Артур Оуренский с его длинными чёрными волосами, но он учился на втором курсе и его знали давно. И точно не кровавый библиотекарь, почти не выходящий из своей башни. Хотя он так странно сегодня вёл себя, когда я пугала Джера своим преображением… О нет!

— Нет, — вслух отрезала я. — Нет, это не Джермонд.

Этим «нет» я, скорее, оборвала цепочку своих мыслей, чем возразила Каасу. Конечно, он прекрасно подходил под все описания, которые предоставил Каас. Но это не мог быть он. Я слишком хорошо его знала. По позвоночнику пробежал разряд молний, переросший в мелкую дрожь. Я нервно сглотнула и снова отпила из кружки, пытаясь успокоить мысли, которые вырывались из моего сознания, как дикие бешеные звери из непрочной клетки.

В зале снова послышался голос певицы:

«Весь горизонт в огне, и близко озаренье,

Но страшно мне одно: изменишь облик ты.

Твой взгляд под моей кожей поселит подозрение,

Что сменишь ты однажды привычные черты».

Благородные и именитые гости трактира зашлись аплодисментами и восторженными откликами, заискивающе выкрикивая «Элигия!» При каждом громком звуке я вздрагивала, как от толчка землетрясения, ненавидя себя за это. Музыка смолкла, и за занавесью начались шевеление и гомон, который сам по себе был ещё громче музыки.

— Ты могла не замечать многих вещей, Юна, доверяя ему, — продолжил убеждать Каас, как только шум немного утих. — Но сейчас, обладая новой информацией и видя по-настоящему другие горизонты, что открываются перед тобой, ты можешь переосмыслить всё, что знаешь о нём. Всё, что он делал или говорил.

— Нет, — я замотала головой. — Он знает, что я хочу убить Кирмоса лин де Блайта. Если бы это был он, Джер уже прикончил бы меня.

— Он твой ментор, — Каас указал концом трубки на знак соединения. — Он не может тебя убить, иначе погибнет сам. Больше не может. Подумай, зачем обычному магистру факультета Ревда тащить студентку на кровавый ритуал, подвергая опасности её, а заодно всю академию и весь город, пытаясь разорвать связь? Чем так плохо менторство для обычного преподавателя? Разве отмена стоит такого риска?

— Не стоит, — заторможенно подтвердила я.

Теперь-то я знала, что ничего страшного в связи нет. И никакой глобальной ответственности, о которой говорил Джер, и никакого такого уж сложного выбора. Я не докучала ему настолько, чтобы пытаться избавиться от меня.

Мейлори почти не меняла жизнь Джермонда Десента. И он точно догадывался об этом заранее. Вряд ли Джер боялся менторства, только если… боялся приобрести уязвимость. Он не может меня убить. Больше не может. А я его — могу.

Я взяла кубок с вином, поднесла к губам и сделала большой глоток. Терпкий напиток охладил горло, но не мою голову. Тугой комок стоял в груди, сдавливая дыхание. Я глотнула ещё, пытаясь протолкнуть его, но он только подобрался выше, намереваясь вылиться слезами из моих глаз. Снова зазвенел колокольчик, и я подпрыгнула, резко вдыхая воздух. Каас сидел неподвижно, давая мне возможность осмыслить сказанное. Через несколько секунд занавеска отодвинулась без его разрешения, являя нам роскошную леди в длинном алом платье.

— Невежливо заставлять женщину ждать, господин стязатель, — почти пропела гостья своим бархатным голосом.

Каштановые волосы, убранные в высокую причёску, отражали свет не хуже драгоценных камней. Широкое украшение из золотистой ткани охватывало шею леди, подобно ошейнику, и спускалось по груди и плечам каскадами тонких прозрачных нитей. Это нехитрое кружево почти не скрывало светлую гладкую кожу её смелого декольте.

— Элигия, — кивнул Каас. — Ты не вовремя.

— Я не могу быть не вовремя, — она зашла, изящно опустив за собой штору, словно театральный занавес. — Как вам моя новая баллада?

Я крепко сжала ножку хрустального кубка, пытаясь забыть о том, что иногда в него наливают полыний шторм. Всё, что меня окружало, напоминало о моём менторе.

Я изо всех сил отгоняла мысли о нём, но не могла думать ни о чём другом. Тревога заполняла меня изнутри, вытесняя собой даже гнев. Каас мог ошибаться. То, что Джер хотел избавиться от менторства, не делает его Кирмосом лин де Блайтом. Это ещё нужно было доказать. Голова закружилась, как после катания на крутящейся табуретке. Я попыталась сфокусировать взгляд на Элигии, вспомнив, что это помогает справиться с головокружением.

— Весьма вульгарная, — оценил Каас и осёкся: — Ты ведь не сама её написала?

— Нашептал ночью один заезжий бард, — она взяла трубку из рук стязателя и затянулась. — Не припомню, как его зовут.

— Он угощал вас едой? — рассеянно предположила я.

— Я бы сказала, чем он меня угощал, детка, — рассмеялась певица, оценивая меня взглядом, — но тебе этого лучше не слышать. О Вейн! Каас, сколько ей лет? Четырнадцать?

— Мне семнадцать, — резко ответила я сама за себя. — Я студентка.

— Элигия, это — Юна Горст, — представил меня Каас.

— Да-да-да, — женщина села рядом с Каасом и протянула мне руку: — Конечно, я могла бы догадаться. Меня зовут Элигия Веллильер. Рада познакомиться. Мы тебя очень ждали.

Невесомые нити на её груди при этом изящно качнулись. Я с сомнением посмотрела на Кааса, но пожала руку незваной гостье.

— Вы тоже из Ордена Крона? — угрюмо уточнила я.

Элигия очертила длинными пальцами круг, и тонкие, едва заметные голубые магические нити потянулись в её ладонь со всех концов темного помещения. Меньше чем через секунду они исчезли, собравшись в маленький клубок воды, который полетел мне в лицо. Я отшатнулась, но прохладные брызги попали на мой подбородок и жилет. Я вскочила, но была моментально подхвачена Каасом и усажена на место.

— Элигия не враг тебе, — успокоил он, удерживая меня. — Просто такие вопросы нельзя задавать. Ты ещё поймёшь это.

Я могла оттолкнуть Кааса, но в голове у меня зазвучали слова Джермонда о том, что нельзя бить женщин, которые не могут дать сдачи. И я в очередной раз подчинилась его наставлениям. Нет, это был не тот человек, что убил мою мать.

— Ты уже рассказал ей? — певица начала щипать виноград, отправляя упругие ягоды в рот. — Кто она на самом деле?


— Я как раз был в процессе, — процедил Каас.

Он отпустил меня и сел рядом, видимо, для безопасности своей самоуверенной знакомой.

— Значит, я пришла к самому интересному! — неестественно алые губы женщины снова растянулись в широкую улыбку. — Юна, ты знаешь, кто твоя мать?

— Тезария Горст, — ответила я, всё ещё желая физически навредить этой роскошной леди.

— Она была потрясающей женщиной, — Элигия восторженно подняла взгляд, помахивая виноградиной. — До сих пор восхищаюсь ею. Даже умирая, она спланировала, как отомстить своему убийце. Придумать такой ход с менторством достойно величия не меньше, чем остальные её заслуги перед Свободным Квертиндом. Она знала, что ты отомстишь за неё. Ты же отомстишь за неё, Юна? Убьёшь своего ментора?

Даже Элигия Веллильер была в курсе. Неизвестно, какой информацией о Джере они обладали, но мне не нравились сети, которые сплетались вокруг ментора чёрного паука. И меня пытались сделать сообщницей. Теперь понятно, откуда у Кааса такой интерес ко мне и зачем он меня сюда притащил, интригующе обещая открыть новые горизонты. Нельзя было позволять им управлять собой.

— Джермонд — не он, — озвучила я последние мысли. — Это надо ещё доказать. Не знаю, как у вас там, в Свободном Квертинде, но в моём Квертинде не убивают людей из одних только подозрений.

— Конечно, — кивнул Каас. — И мы это докажем. С твоей помощью, если согласишься. Но ты должна быть уверена в себе, Юна. Уверена в своей цели так же, как была в начале этого разговора.

Я была уверена в своей цели. Как и в том, что не позволю Ордену Крона использовать себя для убийства невиновного. Близкого и важного для меня человека. На такую сделку я пойти была не согласна.

— Если я буду точно знать, что мой ментор — Кирмос лин де Блайт, я убью его, — спокойно пообещала я. — Но ни секундой раньше.

— Именно это я и хотел услышать, — улыбнулся Каас, но его снова перебил колокольчик.

Стязатель впустил обеспокоенного Нэнса. Тот что-то прошептал ему на ухо, выпучивая от ужаса глаза. Каас Брин сосредоточенно кивал, потом вручил усачу увесистый бордовый мешочек. Нэнс немного успокоился, но всё равно руки его подрагивали.

— Мне срочно нужно уехать, — сообщил Каас. — Нападение на западную шахту. Говорят, очень много жертв и все в ужасном состоянии. Элигия, ты сможешь проводить Юну?

— Я доеду сама! — вмешалась я.

— Она доедет сама, — Элигия утвердительно вытянула ладони в мою сторону, но потом добавила: — Не беспокойся, Каас. Я сумею о ней позаботиться.

— Ладно, — поколебавшись, согласился он. — Прости, что так получилось. Обещаю, что следующая наша встреча будет гораздо приятнее. Я помогу тебе во всём, Юна. Только верь мне, пожалуйста.

— Милый подснежник, — тонкий пальчик Элигии указал на петлицу Кааса, в которой всё ещё цвёл мой подарок.

Стязатель кинул на неё короткий злой взгляд, попрощался и вышел. Я тоже поднялась, намереваясь уйти, но Элигия нежно тронула меня за руку, призывая присесть.

— Я очень любила Тезарию, — она заглянула мне в глаза. — Она была моим ментором и примером для подражания, всегда. В те времена я была такой же скованной и робкой, как ты сейчас. Тезария научила меня выживать в мире, где все против тебя. Научила приспосабливаться к любой ситуации. Научила играть мужчинами так, как не научит ни одна благородная академия дев. «Приличные женщины редко творят историю», — говорила Тезария, когда стыд застилал мне глаза. Она много вложила в меня и была моей лучшей подругой. Никого ближе у меня так и не появилось. У тебя есть подруги, Юна?

— Есть, — коротко ответила я, не желая вступать в диалог.

Я посмотрела на шею Элигии. Она заметила мой взгляд и оттянула податливый золотистый воротник, чтобы я увидела её чистую кожу.

— Когда умирает ментор, знак пропадает, — пояснила она. — Когда… если ты убьёшь своего ментора, он тоже пропадёт. И ты останешься одна в мире, где все против тебя. Каас прав, я не враг тебе. Я хочу стать твоим другом. Подругой, наставницей. Или даже матерью, если позволишь. Это мой долг перед Тезарией. Мы все будем помнить её подвиг.

— Я не верю в то, что мой ментор — Кирмос лин де Блайт, — повторила я.

— Нет доказательств, — кивнула Элигия. — Сразу чувствуется суровое мужское воспитание. Но ты — девушка, Юна. Многие вещи ты умеешь чувствовать своим сердцем и интуицией.

Во взгляде Элигии не было ни злобы, ни хитрости, ни корысти. Если она сейчас играла роль, пытаясь меня запутать, то моя мать хорошо её научила. Но у меня не было матери. Зато у меня тоже был ментор, уроки которого я хорошо помнила. Нельзя терять бдительность и тем более — доверять первому встречному.

— Не умею, — отрезала я.

— Вспомни его взгляды, прикосновения, слова, — посоветовала Элигия. — Что они говорят тебе? Например, что он сказал тебе последним, перед тем как ты пришла сюда?

В голове уже немного прояснилось, и я попыталась напрячь память. Элигия гладила меня по руке, успокаивая. Я не хотела верить этой женщине. Не хотела верить Каасу Брину и Ордену Крона. Этого просто не могло быть. Джер не мог так со мной поступить. Я взяла почти полный кубок с вином и в несколько глотков осушила его, чтобы вновь приглушить навязчивые мысли.

— Вспомнила, — грустно улыбнулась Элигия.

Когда мы сегодня расставались, последними словами моего ментора были «Меня бы стоило бояться в первую очередь».

— Ничего особенного, — соврала я. — Просто люблю вино.

*

Путь до академии казался самым длинным в моей жизни. И хоть хмель поначалу ощутимо туманил разум, морозный воздух быстро привёл меня в чувства.

Элигия хотела проводить меня, но я попросила её не делать этого. И сейчас компанию мне составлял только капран, резво взбиравшийся по изъезженной горной дороге. Монеты на груди ездового животного позвякивали, ведя гармоничную беседу со скалистым эхом, которую я почти не слышала.

В голове звучал только один голос — голос моего ментора.

«Вы позволили отвлечь себя, студентка Горст».

Моменты из нашего общего прошлого сменяли друг друга в моей памяти, перепрыгивая сквозь время. И в каждом я находила какие-то новые детали.