— Тем, что её носители могут исцелять? — наконец неуверенно спросил кто-то.
Магистр Калькут шумно и зло вдохнула, выставив подбородок. Он был самой массивной частью её лица, и выглядел поистине внушительно. Между бровей женщины залегла глубокая складка. Магистр ждала.
— Могут приносить обет Девейны? — предположила студентка Лавбук.
— Кто? — снова закричала магистр, и студенты подпрыгнули. — Кто это сказал?
Взгляд женщины при этом остановился на Сирене.
— Это она, — без промедлений сдала соседку серебристая лилия и указала в сторону Мотаны.
Магистр подошла к девушке и посмотрела сверху вниз, не опуская подбородка. Мотана Лавбук вжала голову в плечи.
— Вы идёте на факультет исцеления?
— Я пока не решила…
— Так решайте! — надавила магистр.
Мотана опасливо огляделась по сторонам в поисках поддержки. Все молчали.
— Обет Девейны, — магистр отвернулась от неё и вновь принялась ходить возле статуи, — это нерушимая клятва, которую приносит обладатель священной склонности исцеления, принимая на себя однозначные обязательства. В случае нарушения этой клятвы целитель немедленно умирает.
Все ахнули и посмотрели на Мотану, ожидая подтверждения. Та активно закивала.
— Все остальные склонности не имеют такого обета, тем самым подтверждая необязательность своего существования.
Студенты начали перешёптываться. Логика магистра Калькут показалась мне странной, но задавать вопросы, а тем более спорить я не решилась. Ветра не было, но лёгкий мороз щипал щёки и кончики ушей замерзали. Первокурсники стали накидывать капюшоны, то ли спасаясь от холода, то ли скрываясь от магистра факультета исцеления. Зелёные крылатые львы на капюшонах добавили немного красок в хмурую компанию тёмных мантий.
— Кто? — немного привыкшие к такому обращению студенты уже не дёргались. — Кто идёт на факультет исцеления?
Несколько девушек с нашего курса неуверенно выступили вперёд. Толстый Мон засомневался, обнимая себя руками, но всё-таки потянул вверх пухлую ладонь. Магистр Калькут подошла к отделившейся группе и неожиданно обняла всех разом, прижав к широкой груди, а потом поцеловала каждую из девушек в щёку. Заметив студента Лозу, она лишь коротко ему кивнула.
— Даже Калькут не любит жирного, — прошептала Сирена.
Я пихнула её в бок, она протестующе взвизгнула.
— Помолимся пресвятой Девейне, — коротко сообщила магистр группе девушек, сложила руки в замок и прижала подбородок к груди.
Она закрыла глаза и начала шептать. Судя по тому, что вокруг её сомкнутых ладоней появился слабый белый свет, шептала она всё-таки заклинания. Мы стояли в стороне и наблюдали за молитвой. Я начала уже изрядно замерзать без движения.
— Она вообще знает о существовании других студентов? — спросил Нед, переминаясь с ноги на ногу.
— Мне кажется, она не знает даже о существовании других богов, — возмутилась Сирена.
Девушка бросала недовольные взгляды на будущих целительниц из-под львиного капюшона, что постоянно падал ей на лоб.
Молитва затянулась, и мы начали разбредаться по площади. Рядом сновали рудвики с мётлами, живо реагирующие на писклявые команды Вилли. Снега почти не было, поэтому борьба за чистоту велась, в основном, с замёрзшей хвоей и сухими ветками.
Я принялась рассматривать других богов. Иверийская корона всё ещё казалась мне странным венцом этой бронзовой компании. Статуя Вейна представляла собой молодого мужчину с длинными развевающимися волосами. Ноги его скрывались в вихре, который, казалось, на большой скорости нёс куда-то свободолюбивого бога. Рядом стояла Нарцина — безо всякой одежды, прикрывающаяся только своими волосами и арфой. Судя по мечтательной улыбке, нагота её не смущала.
— Вы слышали про дуэль?
Заскучавшие первокурсники за моей спиной начали пересказывать сплетни. Сирена с интересом подключилась. Даже Вилли приблизилась и навострила мохнатые уши, торчащие из-под шляпы.
Я двинулась вдоль статуи.
Следующим был, несомненно, Мэндэль. Бог Разума напоминал магистра Риина — такой же лысый и невысокий. Он задумчиво смотрел на свою вытянутую ладонь, перехваченную тремя кольцами. Должно быть, когда-то в ней что-то лежало, но сейчас рука пустовала и невозможно было понять, что же вызвало его интерес.
— Говорят, один офицер поднял фамильный пергамент невесты другого офицера прямо на их свадьбе, тем самым вызвав его на дуэль.
— Какой кошмар! — ужаснулась Мотана.
— Это так романтично! — восхитилась Сирена.
Я же уставилась на Омена и Ревда, покровителей воинов. В недавно выданной книге я прочла, что они были близнецами. Я подумала об Оуренских — такие похожие, но одновременно такие разные. Омен скрестил два меча у своих ног, вместо волос у него пылал огонь. Застывший взгляд смотрел с вызовом. Глаза Ревда скрывал капюшон. Лук за его спиной уже был знаком мне по картинке из «Духовного пути мага», и я ощутила особую связь с этим богом. Медленно коснулась посоха, на который он опирался. Холод металла обжёг пальцы, но это не заставило отдернуть руку. Можно сказать, для меня это тоже была своеобразная молитва — очень хотелось, чтобы Ревд принял меня в почитатели и благословил своей склонностью. Казалось, это абсолютно моя стихия, в которой мне будет комфортно. Я считала себя ловкой и сильной, но, в то же время, достаточно спокойной и осторожной, чтобы применять свои умения только для защиты.
— В итоге зачинщик проиграл дуэль, — обсуждения никак не унимались. — Жених убил его, заколол шпагой прямо в грудь.
Целители уже закончили молитву и сейчас тихо переговаривались. Магистр Калькут что-то негромко спрашивала у окруживших её первокурсниц. Толстый Мон нервно переминался неподалёку. Остальных же невнимание преподавателя религии только радовало.
— Поделом, — вставил Нед. — Нечего претендовать на чужих невест.
— Он умер за любовь, — промурлыкала леди Эстель. — Это такой благородный выбор!
Я подошла к последнему богу. Передо мной стоял Толмунд. Хотя, конечно, правильнее было бы сказать, что это я стояла перед ним. Кровавый бог казался ощутимо крупнее других. Хранитель подземелья носил рогатый шлем, полностью скрывающий лицо. Из открытой ладони Толмунда сыпались рельефные камни, образуя гору у его ног. Присмотревшись, я поняла, что это человеческие черепа. Стало немного не по себе.
Интересно, чувствуют ли кровавые маги во время своих жертвоприношений единение с Толмундом? Каково это — намеренно лишать живое существо жизни? Хочется ли им убивать ещё? Я попыталась вспомнить, что чувствовала во время охоты.
— Добрый день, студентка Горст.
Я замерла. Сердце упало в пятки, но на этот раз я сдержала дрожь. В конце концов, если я пойду на факультет Ревда, мне, так или иначе, придется привыкнуть к голосу Джермонда Десента.
— Здравствуйте, магистр, — я перевела взгляд с Толмунда на своего ментора.
Он впервые сменил серый плащ на походный наряд: стеганые рукава куртки выглядывали из-под плотного кожаного жилета, расшитого металлическими кольцами. Брюки были заправлены в высокие сапоги, подобные моим, только больше и явно крепче. Я увидела его тиаль — крупный изумруд на крышке подчёркивал летящую зелёную стрелу внутри прозрачного пузырька. Сомнения насчет предстоящего путешествия развеивал боевой лук, что висел за спиной, некрупный топорик на поясе и лёгкая поклажа.
— Мне придётся сегодня забрать тебя с занятия, — сообщил он.
Занятием происходящее назвать было трудно, поэтому я охотно согласилась. Молча, конечно, потому что моего согласия даже не спрашивали. Магистр Десент направился к ступенькам, что вели вниз от площади, и поманил меня за собой. Я неуверенно обернулась на Калькут. Ментор прищурился, кинул взгляд на знак соединения и помедлил. Несколько секунд он стоял, потом всё-таки подошёл к увлечённой Биатрисс Калькут.
— Прошу прощения, леди, — обратился он к магистру факультета Девейны. — Я вынужден забрать свою мейлори с вашего занятия. Всего доброго.
Джермонд Десент развернулся, взял меня за предплечье и поволок за собой.
— Магистр! — повелительно крикнула вслед Калькут. Студенты опять вздрогнули, и все взгляды обратились к нам.
Мы остановились. Ментор отпустил меня и развернулся. В двух шагах от нас тоненько застонала Вилли и ретировалась за массивные двери академии. Армия рудвиков с мётлами последовали за ней.
— Да? — он удивлённо поднял одну бровь, будто не ожидал, что его решение может быть оспорено.
— Вы должны называть меня «магистр Калькут», — пояснила преподаватель с явным презрительным ударением на «вы». — Нельзя игнорировать это только потому, что я женщина, а вы — мужчина!
Джермонд Десент обвел взглядом первокурсников, застывших в ожидании продолжения сцены, и остановился на возмущённой Биатрисс Калькут. Она стояла, уперев руки в бока, всем своим видом выражая готовность к бою. Подбородок её подрагивал. Казалось, сердце этой женщины находилось именно в нём.
— У всех свои приоритеты в самоопределении, — заключил мой ментор. — Я уважаю ваши. Всего доброго, магистр Калькут.
Женщина громко задышала, но промолчала. Видимо, ответ её удовлетворил. Хотя я даже не была уверена, поняла ли она сказанное моим ментором. Все остальные выглядели разочарованными. Кроме Сирены, которая непонятно по какой причине ликовала. Джермонд Десент уже стремительно удалялся от статуи семи богов, и мне пришлось быстренько припустить за ним, избегая всеобщего внимания.
*
— Я думала, мы идём в гости к прекрасной Чахи. — Я слезла с капрана и огляделась.
— К ней и идём, — подтвердил мой неразговорчивый ментор.
Мы находились где-то на окраине Кроуница. Каменные дома здесь были ниже, полуразрушенные строения теснились друг к другу, сливаясь в сплошные стены. Между низенькими крышами торчали обломанные балки и тянулись верёвки с рваным тряпьём, которое приходилось отодвигать, чтобы расчистить себе путь.
Дорога была вся в насыпях земли, ухабах и выщерблинах. О том, что здесь когда-то была мостовая, свидетельствовали только одинокие камни, торчащие ближе к обочинам.
Какой-то пьянчужка отлепился от ветхого забора и подошёл ко мне с протянутой рукой. Магистр Десент оттолкнул его, тот пошатнулся, согнулся и выплюнул кровавую слизь прямо мне на сапог. «Вот гад!» — скривилась я и вытерла сапог о ближайший торчащий камень. Камень этот был, судя по всему, частью архитектуры ветхого здания с весьма характерной вывеской в виде кабана. Надпись гласила: «Косой боров».
— Нам сюда, — ментор указал на вход в свинячью харчевню.
Вряд ли прекрасная Чахи обрадуется угощению из подобного места, но магистру Десенту явно было лучше знать.
Миновав подобие входа, двери на котором отсутствовали, мы оказались внутри. Закопчённый потолок подпирали грубые деревянные балки, столы, табуретки и лавки стояли так близко друг к другу, что людям приходилось сидеть в тесноте. Окон не было. С потолка свешивалась круглая деревянная люстра, заставленная подпаленными свечами.
Всё здесь находилось в постоянном движении: посетители то и дело переходили от столика к столику, сновали подавальщицы с грязными подносами, собаки звонко клацали челюстями, ловя падающие объедки. Странные типы в глухих плащах, пряча лица в капюшонах, протискивались между подвыпившими грязнолицыми шахтёрами и пышнотелыми хохочущими женщинами. К моему счастью, нас абсолютно никто не замечал. Пахло дешёвой сливухой, стучали кости, гремела посуда, ругань перемешивалась со смехом и девичьим визгом.
Подумалось, что Сирена на моём месте сморщила бы носик, но я была вынуждена признать, что это место мало чем отличалось от таверны в Фарелби. Мой отец и господин Рилекс бывало заглядывали туда пропустить кружечку-другую.
Магистр Десент тем временем сел за один из людных столиков и заговорил с щербатым парнем. На вид он был нестарым, но всё его лицо покрывали коричневатые пятна, какие бывают у почтенных старцев. Места для меня не было, поэтому я осталась стоять за спиной ментора.
— Надо бы поднять цену, господин маг, — торговался пятнистый. — Пока вас ждал, решил раскинуть тессеру. Кость совсем не идёт сегодня, не мой день. Не иначе тот лысый хмырь колдует, забери его Толмунд! Не выпустят меня отсюда, господин маг!
— Какой у него долг? — спросил магистр Десент у хмыря, что метал кости.
— У Гренки-то? — хмыкнул тот. — Так сотня лирн уже набежала. С прошлой недели ещё.
— Я приносил баторские курительные смеси в уплату, — брызнул слюной Гренка. — Они на все двести лирн потянут!
— Ты чё гонишь, шишира?! — осадил его лысый. — Это был высушенный ягель. Никакого эффекту, только воняет и дымит. Хорошо ли обманывать честных людей, скажите, а, господин маг?
— Я дам десять лирн, — вмешался в спор «господин маг». — Остальное принесёт по возвращении.
— Э, нет, — цокнул хмырь, учуяв поживу. — Этот хрячий шиш даст драпака, как только выйдет. Так хоть мои ребята сапоги с него снимут да тулупчик, всё выгода.
— Да как же я без сапог-то, господин маг? — взмолился Гренка, схватив магистра за плечо. — В Кроунице без сапог никак нельзя. Да и без тулупчика…
Магистр Калькут шумно и зло вдохнула, выставив подбородок. Он был самой массивной частью её лица, и выглядел поистине внушительно. Между бровей женщины залегла глубокая складка. Магистр ждала.
— Могут приносить обет Девейны? — предположила студентка Лавбук.
— Кто? — снова закричала магистр, и студенты подпрыгнули. — Кто это сказал?
Взгляд женщины при этом остановился на Сирене.
— Это она, — без промедлений сдала соседку серебристая лилия и указала в сторону Мотаны.
Магистр подошла к девушке и посмотрела сверху вниз, не опуская подбородка. Мотана Лавбук вжала голову в плечи.
— Вы идёте на факультет исцеления?
— Я пока не решила…
— Так решайте! — надавила магистр.
Мотана опасливо огляделась по сторонам в поисках поддержки. Все молчали.
— Обет Девейны, — магистр отвернулась от неё и вновь принялась ходить возле статуи, — это нерушимая клятва, которую приносит обладатель священной склонности исцеления, принимая на себя однозначные обязательства. В случае нарушения этой клятвы целитель немедленно умирает.
Все ахнули и посмотрели на Мотану, ожидая подтверждения. Та активно закивала.
— Все остальные склонности не имеют такого обета, тем самым подтверждая необязательность своего существования.
Студенты начали перешёптываться. Логика магистра Калькут показалась мне странной, но задавать вопросы, а тем более спорить я не решилась. Ветра не было, но лёгкий мороз щипал щёки и кончики ушей замерзали. Первокурсники стали накидывать капюшоны, то ли спасаясь от холода, то ли скрываясь от магистра факультета исцеления. Зелёные крылатые львы на капюшонах добавили немного красок в хмурую компанию тёмных мантий.
— Кто? — немного привыкшие к такому обращению студенты уже не дёргались. — Кто идёт на факультет исцеления?
Несколько девушек с нашего курса неуверенно выступили вперёд. Толстый Мон засомневался, обнимая себя руками, но всё-таки потянул вверх пухлую ладонь. Магистр Калькут подошла к отделившейся группе и неожиданно обняла всех разом, прижав к широкой груди, а потом поцеловала каждую из девушек в щёку. Заметив студента Лозу, она лишь коротко ему кивнула.
— Даже Калькут не любит жирного, — прошептала Сирена.
Я пихнула её в бок, она протестующе взвизгнула.
— Помолимся пресвятой Девейне, — коротко сообщила магистр группе девушек, сложила руки в замок и прижала подбородок к груди.
Она закрыла глаза и начала шептать. Судя по тому, что вокруг её сомкнутых ладоней появился слабый белый свет, шептала она всё-таки заклинания. Мы стояли в стороне и наблюдали за молитвой. Я начала уже изрядно замерзать без движения.
— Она вообще знает о существовании других студентов? — спросил Нед, переминаясь с ноги на ногу.
— Мне кажется, она не знает даже о существовании других богов, — возмутилась Сирена.
Девушка бросала недовольные взгляды на будущих целительниц из-под львиного капюшона, что постоянно падал ей на лоб.
Молитва затянулась, и мы начали разбредаться по площади. Рядом сновали рудвики с мётлами, живо реагирующие на писклявые команды Вилли. Снега почти не было, поэтому борьба за чистоту велась, в основном, с замёрзшей хвоей и сухими ветками.
Я принялась рассматривать других богов. Иверийская корона всё ещё казалась мне странным венцом этой бронзовой компании. Статуя Вейна представляла собой молодого мужчину с длинными развевающимися волосами. Ноги его скрывались в вихре, который, казалось, на большой скорости нёс куда-то свободолюбивого бога. Рядом стояла Нарцина — безо всякой одежды, прикрывающаяся только своими волосами и арфой. Судя по мечтательной улыбке, нагота её не смущала.
— Вы слышали про дуэль?
Заскучавшие первокурсники за моей спиной начали пересказывать сплетни. Сирена с интересом подключилась. Даже Вилли приблизилась и навострила мохнатые уши, торчащие из-под шляпы.
Я двинулась вдоль статуи.
Следующим был, несомненно, Мэндэль. Бог Разума напоминал магистра Риина — такой же лысый и невысокий. Он задумчиво смотрел на свою вытянутую ладонь, перехваченную тремя кольцами. Должно быть, когда-то в ней что-то лежало, но сейчас рука пустовала и невозможно было понять, что же вызвало его интерес.
— Говорят, один офицер поднял фамильный пергамент невесты другого офицера прямо на их свадьбе, тем самым вызвав его на дуэль.
— Какой кошмар! — ужаснулась Мотана.
— Это так романтично! — восхитилась Сирена.
Я же уставилась на Омена и Ревда, покровителей воинов. В недавно выданной книге я прочла, что они были близнецами. Я подумала об Оуренских — такие похожие, но одновременно такие разные. Омен скрестил два меча у своих ног, вместо волос у него пылал огонь. Застывший взгляд смотрел с вызовом. Глаза Ревда скрывал капюшон. Лук за его спиной уже был знаком мне по картинке из «Духовного пути мага», и я ощутила особую связь с этим богом. Медленно коснулась посоха, на который он опирался. Холод металла обжёг пальцы, но это не заставило отдернуть руку. Можно сказать, для меня это тоже была своеобразная молитва — очень хотелось, чтобы Ревд принял меня в почитатели и благословил своей склонностью. Казалось, это абсолютно моя стихия, в которой мне будет комфортно. Я считала себя ловкой и сильной, но, в то же время, достаточно спокойной и осторожной, чтобы применять свои умения только для защиты.
— В итоге зачинщик проиграл дуэль, — обсуждения никак не унимались. — Жених убил его, заколол шпагой прямо в грудь.
Целители уже закончили молитву и сейчас тихо переговаривались. Магистр Калькут что-то негромко спрашивала у окруживших её первокурсниц. Толстый Мон нервно переминался неподалёку. Остальных же невнимание преподавателя религии только радовало.
— Поделом, — вставил Нед. — Нечего претендовать на чужих невест.
— Он умер за любовь, — промурлыкала леди Эстель. — Это такой благородный выбор!
Я подошла к последнему богу. Передо мной стоял Толмунд. Хотя, конечно, правильнее было бы сказать, что это я стояла перед ним. Кровавый бог казался ощутимо крупнее других. Хранитель подземелья носил рогатый шлем, полностью скрывающий лицо. Из открытой ладони Толмунда сыпались рельефные камни, образуя гору у его ног. Присмотревшись, я поняла, что это человеческие черепа. Стало немного не по себе.
Интересно, чувствуют ли кровавые маги во время своих жертвоприношений единение с Толмундом? Каково это — намеренно лишать живое существо жизни? Хочется ли им убивать ещё? Я попыталась вспомнить, что чувствовала во время охоты.
— Добрый день, студентка Горст.
Я замерла. Сердце упало в пятки, но на этот раз я сдержала дрожь. В конце концов, если я пойду на факультет Ревда, мне, так или иначе, придется привыкнуть к голосу Джермонда Десента.
— Здравствуйте, магистр, — я перевела взгляд с Толмунда на своего ментора.
Он впервые сменил серый плащ на походный наряд: стеганые рукава куртки выглядывали из-под плотного кожаного жилета, расшитого металлическими кольцами. Брюки были заправлены в высокие сапоги, подобные моим, только больше и явно крепче. Я увидела его тиаль — крупный изумруд на крышке подчёркивал летящую зелёную стрелу внутри прозрачного пузырька. Сомнения насчет предстоящего путешествия развеивал боевой лук, что висел за спиной, некрупный топорик на поясе и лёгкая поклажа.
— Мне придётся сегодня забрать тебя с занятия, — сообщил он.
Занятием происходящее назвать было трудно, поэтому я охотно согласилась. Молча, конечно, потому что моего согласия даже не спрашивали. Магистр Десент направился к ступенькам, что вели вниз от площади, и поманил меня за собой. Я неуверенно обернулась на Калькут. Ментор прищурился, кинул взгляд на знак соединения и помедлил. Несколько секунд он стоял, потом всё-таки подошёл к увлечённой Биатрисс Калькут.
— Прошу прощения, леди, — обратился он к магистру факультета Девейны. — Я вынужден забрать свою мейлори с вашего занятия. Всего доброго.
Джермонд Десент развернулся, взял меня за предплечье и поволок за собой.
— Магистр! — повелительно крикнула вслед Калькут. Студенты опять вздрогнули, и все взгляды обратились к нам.
Мы остановились. Ментор отпустил меня и развернулся. В двух шагах от нас тоненько застонала Вилли и ретировалась за массивные двери академии. Армия рудвиков с мётлами последовали за ней.
— Да? — он удивлённо поднял одну бровь, будто не ожидал, что его решение может быть оспорено.
— Вы должны называть меня «магистр Калькут», — пояснила преподаватель с явным презрительным ударением на «вы». — Нельзя игнорировать это только потому, что я женщина, а вы — мужчина!
Джермонд Десент обвел взглядом первокурсников, застывших в ожидании продолжения сцены, и остановился на возмущённой Биатрисс Калькут. Она стояла, уперев руки в бока, всем своим видом выражая готовность к бою. Подбородок её подрагивал. Казалось, сердце этой женщины находилось именно в нём.
— У всех свои приоритеты в самоопределении, — заключил мой ментор. — Я уважаю ваши. Всего доброго, магистр Калькут.
Женщина громко задышала, но промолчала. Видимо, ответ её удовлетворил. Хотя я даже не была уверена, поняла ли она сказанное моим ментором. Все остальные выглядели разочарованными. Кроме Сирены, которая непонятно по какой причине ликовала. Джермонд Десент уже стремительно удалялся от статуи семи богов, и мне пришлось быстренько припустить за ним, избегая всеобщего внимания.
*
— Я думала, мы идём в гости к прекрасной Чахи. — Я слезла с капрана и огляделась.
— К ней и идём, — подтвердил мой неразговорчивый ментор.
Мы находились где-то на окраине Кроуница. Каменные дома здесь были ниже, полуразрушенные строения теснились друг к другу, сливаясь в сплошные стены. Между низенькими крышами торчали обломанные балки и тянулись верёвки с рваным тряпьём, которое приходилось отодвигать, чтобы расчистить себе путь.
Дорога была вся в насыпях земли, ухабах и выщерблинах. О том, что здесь когда-то была мостовая, свидетельствовали только одинокие камни, торчащие ближе к обочинам.
Какой-то пьянчужка отлепился от ветхого забора и подошёл ко мне с протянутой рукой. Магистр Десент оттолкнул его, тот пошатнулся, согнулся и выплюнул кровавую слизь прямо мне на сапог. «Вот гад!» — скривилась я и вытерла сапог о ближайший торчащий камень. Камень этот был, судя по всему, частью архитектуры ветхого здания с весьма характерной вывеской в виде кабана. Надпись гласила: «Косой боров».
— Нам сюда, — ментор указал на вход в свинячью харчевню.
Вряд ли прекрасная Чахи обрадуется угощению из подобного места, но магистру Десенту явно было лучше знать.
Миновав подобие входа, двери на котором отсутствовали, мы оказались внутри. Закопчённый потолок подпирали грубые деревянные балки, столы, табуретки и лавки стояли так близко друг к другу, что людям приходилось сидеть в тесноте. Окон не было. С потолка свешивалась круглая деревянная люстра, заставленная подпаленными свечами.
Всё здесь находилось в постоянном движении: посетители то и дело переходили от столика к столику, сновали подавальщицы с грязными подносами, собаки звонко клацали челюстями, ловя падающие объедки. Странные типы в глухих плащах, пряча лица в капюшонах, протискивались между подвыпившими грязнолицыми шахтёрами и пышнотелыми хохочущими женщинами. К моему счастью, нас абсолютно никто не замечал. Пахло дешёвой сливухой, стучали кости, гремела посуда, ругань перемешивалась со смехом и девичьим визгом.
Подумалось, что Сирена на моём месте сморщила бы носик, но я была вынуждена признать, что это место мало чем отличалось от таверны в Фарелби. Мой отец и господин Рилекс бывало заглядывали туда пропустить кружечку-другую.
Магистр Десент тем временем сел за один из людных столиков и заговорил с щербатым парнем. На вид он был нестарым, но всё его лицо покрывали коричневатые пятна, какие бывают у почтенных старцев. Места для меня не было, поэтому я осталась стоять за спиной ментора.
— Надо бы поднять цену, господин маг, — торговался пятнистый. — Пока вас ждал, решил раскинуть тессеру. Кость совсем не идёт сегодня, не мой день. Не иначе тот лысый хмырь колдует, забери его Толмунд! Не выпустят меня отсюда, господин маг!
— Какой у него долг? — спросил магистр Десент у хмыря, что метал кости.
— У Гренки-то? — хмыкнул тот. — Так сотня лирн уже набежала. С прошлой недели ещё.
— Я приносил баторские курительные смеси в уплату, — брызнул слюной Гренка. — Они на все двести лирн потянут!
— Ты чё гонишь, шишира?! — осадил его лысый. — Это был высушенный ягель. Никакого эффекту, только воняет и дымит. Хорошо ли обманывать честных людей, скажите, а, господин маг?
— Я дам десять лирн, — вмешался в спор «господин маг». — Остальное принесёт по возвращении.
— Э, нет, — цокнул хмырь, учуяв поживу. — Этот хрячий шиш даст драпака, как только выйдет. Так хоть мои ребята сапоги с него снимут да тулупчик, всё выгода.
— Да как же я без сапог-то, господин маг? — взмолился Гренка, схватив магистра за плечо. — В Кроунице без сапог никак нельзя. Да и без тулупчика…