– Кажется, вот это про тебя… Глава «Последние Мары».

Я вновь возвращаюсь в действительность, когда Аарон перелистывает ближе к концу книги.

Почему-то внутри у меня всё сжимается от смущения, что там может быть написано что-то личное, хотя в моей биографии нет ничего, чего я могла бы стыдиться. Но всё равно напрягаюсь, ожидая, что он может узнать что-то, чем я бы не хотела делиться.

– Здесь небольшая сводка вначале. Вот и ты: «Агата, чёрные волосы, светло-голубые глаза, стала Марой после смерти предшественницы Анастасии, что умерла по естественным причинам от старости. Кровная и старшая сестра следующей и самой последней когда-либо жившей Мары – Анны. Бывшие служительницы храма описали Агату как красивую девушку с упрямым сердцем, что усердно училась, занимаясь каждый день, чтобы стать лучше ради защиты своей собственной сестры.

Поговаривают, что первых своих упырей она убила в одиночку в возрасте тринадцати лет, это рассказали дети, что заблудились в Бесконечном лесу. Они поведали о том, как наткнулись на двух мертвецов и бежали куда глаза глядят, пока не наткнулись на Мару, собирающую грибы. По их описанию, она была едва ли старше их самих и при ней был только небольшой нож. Марам запрещают сражаться до шестнадцати лет, считая их неготовыми. Но та не убежала, а защитила деревенских детей, которые клянутся, что видели, как…»

На лбу Аарона появляется несколько морщин, пока он читает дальше про себя. Я закусываю щёку изнутри.

– «…как одному из нежити она разорвала нити своими руками, потому что потеряла нож после убийства первого. Мара рассказала детям, в каком направлении идти, чтобы выйти в ближайшую деревню, но имени своего она так и не раскрыла, хотя позже было установлено, что к тому моменту лишь одна из Мар была подходящего возраста и имя её – Агата». Это всё – правда?

Рассказчик описал всё достойно и сухо, но там, конечно же, ни слова о том, что стоило только детям уйти, и меня стошнило от смрада крови упырей, что покрывала мои руки. А потом я плакала от боли в разорванной руке из-за нитей и скулила, когда мне зашивали ладони служительницы в храме.

Но я всё равно удивлённо смотрю на Аарона, слушая, как он читает. Я не рассказала всю историю даже Ирине, потому что нарушила правило. Я должна была убежать, а не драться. Хотя они легко могли догадаться по отметинам на руке.

– Почти. Хотя на деле всё было не так просто.

Я разглядываю забинтованные ладони и только сейчас понимаю, что все мои старые шрамы пропали. После нитей раны всегда аккуратные, хоть и глубокие, заживают они, не оставляя уродливых рубцов, но и не пропадают бесследно. Раньше у меня на ладонях были полосы более светлой кожи, что служило напоминанием, сколько раз я использовала руки вместо стали. Но после оживления все шрамы пропали, словно моё тело полностью обновилось. Аарон переворачивает несколько страниц и вновь начинает читать:

– «Рассказывают, что она пришла одна. Скинула с плеч чёрный плащ, чтобы взамен накинуть алый, явив стражам, что встали перед ней, свою настоящую суть. И люди ахнули за её спиной, слушая, как она приказывает им позвать принца, что убил её сестру – одну из отмеченных самой Богиней. Толпа роптала вместе с ней, чувствуя ярость и глубину её горя, пока холодный ветер трепал её тёмные волосы. И вытащила она оружие, получив отказ. Одна против нескольких десятков…» – Аарон вновь замолкает, пробегая глазами моменты моей смерти, я решаю, что дальше вслух он продолжать не станет, но молодой человек вновь тихо начинает читать:

– «…Последняя из Мар – Агата, умерла в шаге от своей мести, смертью столь жуткой, что принц Серата Ариан сам вытащил каждый из трёх мечей, что пригвоздили её тело к дверям. Сам уложил её тело на пол, заворачивая в его же королевскую мантию, и стражи, что стали свидетелями, говорят, что он ещё долго сидел с её телом, прося прощения, и клялся он при всех, что Анны он никогда не трогал…»

Слушая последние строчки, я не злюсь, но и ничего особенного не чувствую, только хмыкаю, а Аарон поднимает на меня взгляд.

– Принцу стоило сказать всё это мне в лицо, до того как все мои сёстры погибли.

– Ты бы ему поверила?

– Я бы его выслушала, а потом убила. Это было бы честно, и остальные мои сёстры остались бы живы, – морщусь я, понимая, что было множество вариантов развития событий, которые могли сохранить им жизнь, но всё произошло так, как произошло.

– Вижу, твоя ненависть ни капли не ослабла, даже спустя столько лет, – Аарон закрывает книгу и с тихим шорохом пододвигает её ко мне по столу.

– Для меня этих двухсот лет словно и не было, – отвечаю я, подтягивая книгу к себе. – Для меня словно всё произошло совсем недавно.

– Неплохая книга, – с долей равнодушия выносит вердикт собеседник. – Но Даниил говорит, что есть особенная.

– Особенная?

– Да, настоящий сборник с самой достоверной информацией о Марах и Мороках, – серьёзно кивает Аарон. – Книгу эту написал некий Малахий Зотов спустя сто лет после вашего исчезновения. Называется она «Забытое о Марах и Мороках», и Даниил узнал, что в ней содержится множество действительно достоверной информации, но найти труды Зотова ему так и не удалось. Автор написал лишь пару экземпляров, и кто знает… может, они давно сгинули.

– ГОСПОЖА! Госпожа! – запыхавшись, Марина ударяется об угол нашего стола.

Служанка тяжело опирается рукой на столешницу, мы терпеливо ждём, пока она сможет выдавить из себя слова. Судя по всему, она уже давно бегает в наших поисках.

– Его высочество… очнулся! Вас зовут! Нигде не могут найти.

Мы с Аароном переглядываемся, и, скрипя стульями, оба вскакиваем на ноги, понимая, что она говорит о Николае.





– Что с ним такое, Мара? – сразу накидывается на меня король, как только я вхожу в комнату принца. – Он очнулся, но сонный, бормочет что-то!

В комнате собралась целая толпа, король с тремя стражами, няня и лекарь, Даниил и Елена, а теперь ещё я и Аарон. Проигнорировав вопрос, я присаживаюсь на кровать, чтобы осмотреть Николая. Он вяло реагирует на всё происходящее, но его зрачки сужаются и расширяются, хотя принц недовольно мычит, когда я касаюсь его века.

– Прикройте шторы, принесите воды и жидкой еды вроде каши, – прошу я няню, а потом кричу ей вслед, когда она уже была у дверей, – не горячей!

Потом я вновь проверяю Николая, его пульс, состояние мышц. Говорит он с трудом, но это нормально. Все в напряжении ожидают моего вердикта, и я поворачиваюсь к королю.

– Принц здоров, но сразу вскочить с кровати он не сможет. Ему нужно время, чтобы оправиться и прийти в себя. Сейчас в лучшем случае мы успеем его напоить, и он снова уснёт. Но с каждым пробуждением ему будет всё лучше.

Я приподнимаю голову принца и подношу к его губам свой отвар, не сразу, но он делает несколько глотков.

– Через два дня здесь соберётся Сенат. Он будет готов к этому моменту? – упрямится Дмитрий.

– Встать вряд ли. Говорить, возможно, он сможет. Если повезёт, будет сидеть. Если вам нужно доказать, что он жив, расскажите Сенату, что он заболел, и приведите сюда кого-то одного для демонстрации. Не стоит приводить всех.

– Это хорошая идея, отец, – поддерживает меня Даниил.

Николай ещё какое-то время бессвязно бормочет, а потом затихает, вновь проваливаясь в сон.


– Хорошо, так и поступим! Мара, ты тоже приглашена на праздник. Я хочу показать Сенату, что ты реальна, и обсудить с ними наш план на Северина, – бросает король, не спрашивая моего мнения. Он поправляет мундир и выходит из комнаты вместе со своими двумя стражами.

– Бедный наш старший брат, – Елена присаживается на край кровати, откидывает назад светлые волосы и берёт руку брата в свои, – но теперь он очнётся, и всё станет как прежде.

– Удвойте стражу у дверей этой комнаты, – приказывает Аарон оставшемуся стражу, и тот уходит исполнять.

– Верно, – задумчиво подтверждает Даниил, а потом обращается к девушке-лекарю, что осталась тихо стоять в углу: – Позаботьтесь о моём брате, следите, чтобы в комнате всегда кто-то был и чтобы здесь всегда была еда и вода на случай, если он проснётся. Чтобы было всё, что может понадобиться. Если что-то пойдёт не так, сразу зовите меня или Агату.

– Хорошо, ваше высочество.

– Тебе нужно ещё что-то сделать? – поворачивается ко мне принц.

Сегодня его волосы убраны назад, а мундир наглухо застёгнут, он непривычно серьёзен, но стоит ему улыбнуться, и лицо вновь становится мягче.

– Нет, теперь ему нужно лишь время.

– Аарон, раз Агата будет на празднике, то и тебе нужно будет пойти. Составишь компанию Елене?

Аарон с полным спокойствием быстро кидает взгляд на принцессу и кивает, соглашаясь.

– Конечно.

– Замечательно, тогда, Агата, ты не возражаешь против моей компании? – Даниил подходит ближе, но подобный вопрос от королевского отпрыска и не вопрос вовсе, также как и фраза Аарону, сказанная ранее, не была просьбой вовсе.

– Нет, ваше высочество, не возражаю.





16




Следующей ночью мне снится, как вместо меня Анна врывается во дворец в Ашоре и рыщет по коридорам в жажде найти Ариана и отомстить за меня. Я вижу, как она умирает, так же, как я, с тремя мечами в теле, прибитая к двери парадного зала, а кровь льётся из её рта на ковёр. Она всё ещё в сознании, когда из этого же зала выходит принц, так похожий на Даниила. На его лице столько боли и отчаяния, когда он дёргает один из мечей, но ему удаётся вытащить его только с третьего раза. Никто из стражи не решается ему помочь, пока он разбирается с остальными мечами. Потеряв опору, тело моей сестры грузно валится на пол, и никто не успевает его подхватить. А принц заворачивает её в свою королевскую мантию и клянётся, что никогда её не трогал.

Я просыпаюсь от этого кошмара, ворочаюсь, жду, пока остатки сна сгинут из моей памяти, но как только я закрываю глаза, вновь оказываюсь рядом с мёртвой сестрой.

Судя по высоко стоящему серпу луны, сейчас лишь первая половина ночи и до рассвета ещё далеко. Поверх ночной сорочки я накидываю тёплый халат и выхожу в коридор. Сейчас в темноте эти стены ещё сильнее напоминают о дворце в Ашоре и о моём сне. Я иду вперёд в поисках любой террасы или балкона, на который можно выйти и проветрить голову, а потом вспоминаю о картинной галерее, где Аарон показал мне балкон. Я нахожу её достаточно быстро на третьем этаже, но замираю на пороге, когда чувствую, как холодно в помещении. Здесь темно, горят лишь несколько массивных подсвечников в центре комнаты на мраморных столах, а балконная дверь распахнута. Я плотнее кутаюсь в халат и только тогда замечаю человека, сидящего ко мне спиной на одном из диванов в центре комнаты.

Даниил сидит напротив портрета своего старшего брата, но не смотрит на него, а наклонился вперёд, упирается локтями в колени и свесил голову вниз, так что его растрёпанные светлые волосы скрывают большую часть лица. Он замечает моё присутствие, только когда я тихо прохожу в другой конец и закрываю балконные двери. Я от такого холода не умру, а вот принц может слечь с серьёзной простудой или чем посерьёзней.

– Это ты, Агата. – Он слабо улыбается, откидываясь на спинку дивана с бархатной обивкой.

Даниил в простых чёрных штанах и наполовину расстёгнутой белой рубашке. Вероятно, он сам поднялся с кровати после плохого сна или не ложился вовсе. Я стараюсь не смотреть на его неприкрытую кожу груди и сама сажусь рядом.

– Здесь слишком холодно для вас, принц.

– Зови меня уже просто по имени, – с разочарованием выдыхает он.

– Что вы здесь делаете, Даниил? – Я не упрямлюсь и перехожу на его имя.

– Думаю. А что ты делаешь так поздно?

– Мне приснился кошмар. – Я тоже откидываюсь на спинку и смотрю на огромный портрет Николая в парадном мундире.

Старший принц изображён только до пояса, его русые волосы аккуратно забраны назад, вокруг глаз собрались едва заметные морщинки, и он сдержанно улыбается художнику и всем будущим зрителям.

– Мне стоит поблагодарить тебя за возвращение моего брата. Ты и вправду смогла его спасти, – Даниил, как и я, смотрит вперёд на портрет, однако в его голосе больше усталости и какой-то печали.

– Но вы планировали меня оживить задолго до того, как Николай был отравлен, верно?

Я поняла, что он удивлён, только по длительной заминке перед ответом. Вероятно, думал о том, стоит ли соврать или сказать правду, но, к счастью, выбрал второе.

– Да.

– Зачем?

– Может, Елена права, и я влюбился в тебя, – вымученно хмыкает он, смотря в пол.

Если бы он улыбнулся и посмотрел мне в глаза, как делал это всегда. Если бы взял мою руку в свою при этих словах, я бы, скорее всего, поверила. Но сейчас я чувствую, что это лишь полуправда и там есть что-то ещё.

– В наши первые дни вы обещали стереть Серат с лица земли ради меня.