― Ты никогда не целовался раньше? ― спросила она.

― Да. И я не уверен, насколько это уместно, хотя ты и хочешь, чтобы я поцеловал тебя прямо здесь и сейчас.

― Ты уверен, что ты Эрондейл? Я вполне уверена, что Эрондейл не упустил бы такого рода возможность. ― Она скрестила руки на груди. ― Есть причина, почему ты не хочешь меня поцеловать?

― Например, у тебя есть внушающий ужас страшный старший брат, ― молвил Кит.

― У меня нет внушающего ужас старшего брата.

― Это правда, ― сказал Кит. ― У тебя их два.

― Хорошо, ― сказала Ливви, опуская руки и отворачиваясь. ― Хорошо, если ты не хочешь…

Кит схватил ее за плечо. От его рук исходило тепло, жар ее кожи был ощутим сквозь тонкий материал футболки.

― И все же, я хочу.

К его удивлению, он это и имел в виду. Его мир ускользал далеко от него; он чувствовал, словно падает куда-то в темноту, на грани нежелательного решения. И здесь была красивая девушка, предлагавшая ему уцепиться за что-то, попытаться забыть, и держаться, даже если только на мгновение. У нее был слегка неспокойный пульс, она немного повернула голову, ее волосы задели его руку.

― Все в порядке, ― сказала она.

― Но скажи мне одно. Почему я? Почему ты хочешь поцеловать меня?

― Я никогда никого не целовала, ― ответила Ливви, понизив голос. ― За всю мою жизнь я почти никого не встречала. Мы сами по себе, против целого мира, и я не против этого, я могу сделать все ради своей семьи, но чувствую, что упускаю все возможности своей юности. Ты моего возраста, ты Сумеречный охотник, и ты не действуешь мне на нервы. У меня не так много вариантов.

― Ты могла бы поцеловать Центуриона, ― предложил Кит.

Она полностью повернулась, при этом его рука все еще была на ее плече, девушка была возмущена.

― Хорошо, я предполагаю, что предложение было немного из ряда вон, ―признал он.

Желание поцеловать ее стало настолько сильным, что он отбросил попытки сопротивляться, обернул свою руку вокруг ее плеча, притягивая ее ближе. Ее глаза расширились, а потом она наклонила голову, ее уста двинулись навстречу его и их губы встретились на удивление нежно. Это было нежно, сладко и горячо, она встала в круг его рук — сначала нерешительно, а затем с большей смелостью положив свои руки ему на плечи.

Ливви крепко схватила его и притянула к себе, он закрыл глаза от голубого блеска океана вдалеке. Он забыл о земле под ногами, о мире вокруг него, обо всем, кроме успокаивающего чувства, что кто-то держит его. Кто-то заботливый.

― Ливви. Тай! Кит!

Это был голос Дианы. Кит вышел из оцепенения и отпустил Ливви, она отошла от него, подняла одну руку и коснулась губ.

― Все вы, ― позвала Диана. ― Вернитесь сейчас же! Мне нужна ваша помощь!

― Ну и как это было? ― спросил Кит. ― Сойдет для первого поцелуя?

― Неплохо. ― Ливия опустила руку. ― Ты действительно постарался. Я не ожидала этого.

― Эрондейлы не целуют небрежно, ― сказал Кит.

Послышался небольшой шум, и Тай слез со скалы, на которой был, пробираясь к ним через кустарники пустыни.

Из уст Ливви вырвался мягкий смешок.

― Я думаю, что это впервые, когда я услышала, как ты называешь себя Эрондейлом.

Тибериус присоединился к ним, его бледное овальное лицо было непроницаемо. Кит ничего не мог сказать по выражению его лица — видел ли он, как они целовались или нет. Хотя какая у него была причина беспокоиться?

― Похоже, вечер будет безоблачным, ― сказал он. ― Туч нет.

Ливви сказала что это будет подходящей погодой для следящих подозревающих Центурионов. После этих слов она двинулась, чтобы идти рядом с Таем, как она делала всегда. Кит последовал за ними, руки в карманах джинсов, хотя он мог чувствовать кольцо Эрондейлов, тяжелое на пальце, как будто он только сейчас вспомнил про его вес.





* * *


Земля под холмом. Восхитительные Равнины. Место под волной. Земли вечно молодых.

Время тянулось, все упоминания о фейри, которые Эмма когда-либо слышала, крутились в ее голове.

Разговор между ними постепенно сходил на «нет», а потом и вовсе прекратился; Кристина плелась рядом с Эммой, не говоря ни слова, ее кулон мерцал в лунном свете. Марк возглавлял путь, сверяясь со звёздами через краткие промежутки времени. В отдалении Шипастые горы виднелись уже отчетливо и ближе, сурово и незабвенно возвышаясь на фоне неба, цвета черного сапфира.

Хотя горы были не всегда видны. В основном путь, по которому они следовали, проходил через низко висящие деревья, растущие близко друг к другу, ветви которых иногда переплетались. Несколько раз Эмма мельком видела светлые глаза, сверкавшие из тени. Когда ветви деревьев шелестели, она смотрела вверх, чтобы поймать взглядом тени, быстро движущиеся над ними, смех преследовал их, словно туман.


― Это места диких фей, ― сказал Марк, так как дорога изгибалась вокруг холма. ― Знать фейри живут в пределах Дворов, а иногда в городе. Они любят их земные блага.

Тут и там появлялись первые признаки населенной местности: раскрошенные замшелые куски старых каменных стен, деревянных заборов умело подогнанных друг к другу без использования гвоздей. Они прошли через несколько деревень в предрассветный час: каждая из них была закрытой и темной, с разбитыми пустыми окнами. Когда они прошли дальше в Фейри, они увидели что-то еще. Первый раз, когда они увидели это, Эмма остановилась и воскликнула — трава, по которой они шли, подымаясь белыми и серыми клубами, растворялась под ногами, как пепел вокруг ее лодыжек.

Она ошеломленно осмотрелась и обнаружила, что другие точно так же были удивлены. Они ходили по обугленным краям земли. Это напомнило Эмме фотографии кругов, на полях, которые она видела. Все в пределах периметра этой земли было тусклым и белесо-серым: трава, деревья, листья и растения. Кости мелких животных были разбросаны среди серой растительности.

― Что это? ― спросила Эмма. ― Какая-то темная магия фейри?

Марк покачал головой.

― Я еще никогда раньше не видел такого запустения. Мне это не нравится. Давайте поспешим прочь.

Никто не стал возражать, но когда двинулись через города-призраки и холмы, они увидели еще несколько участков земли с уродливыми ожогами. Наконец, небо начало светлеть на рассвете. Все они почти падали от усталости, а когда покинули дорогу, то оказались на месте, где росли деревья и были волнистые холмы.

― Мы можем здесь отдохнуть, ― сказал Марк.

Он указал на холм, вершина которого была скрыта несколькими каменными пирамидами.

― Это может быть нашим убежищем на какое-то время.

Эмма нахмурилась.

― Я слышу воду, ― сказала она. ― Там есть ручей?

― Ты знаешь, что мы не можем пить здесь воду, ― сказал Джулиан. Эмма направилась вниз на звуки жидкости, стекающей по камням и по корням деревьев.

― Я знаю, но мы могли хотя бы смыть в нем… ― Ее голос стих.

Там был своего рода поток, рассекавший долину меж двумя невысокими холмами, но вода не была похожа на воду. Она была алой и густой. Она двигалась вяло, медленно капая красным, между черными стволами деревьев.

― Вся кровь, пролитая на земле, бежит по источникам этой страны, ― сказал Марк. ― Ты сама процитировала это мне.

Джулиан двинулся к краю кровавого ручья и опустился на колени. Быстрым движением, он погрузил пальцы. Они окрасились в алый цвет.

― Это сгустки, ― сказал он, хмурясь от смешанных чувств восхищения и отвращения, и вытер руку о траву. ― Неужели это и в самом деле человеческая кровь?

― Это то, что они говорят, ― сказал Марк. ― Не все реки фейри выглядят так, но они утверждают, что кровь мертвых человеческого мира бежит по ручьям, устьям реки и источникам, здесь — в лесу.

― Кто они? ― спросил Джулиан вставая. ― Кто так говорит?

― Киран, ― искренне ответил Марк.

― Я тоже знаю эту историю, ― сказала Кристина. ― Есть разные версии легенды, но я слышала много и в большинстве говорится, что кровь человеческая, кровь примитивных.

Она отступила, сделала прыжок, и приземлилась на другой стороне кровавого ручья.

Остальные последовали за ней вверх по склону на плоскую, поросшую травой, вершину, которая открывала вид на окружающую их загородную местность. Эмма подозревала, что груды раскрошенных камней когда-то были чем-то вроде сторожевой башни.

Они развернули одеяла и расстелили куртки, ютясь под них, чтобы согреться. Марк свернулся калачиком и сразу уснул. Кристина осторожно легла, она завернулась в темно-синюю куртку, а длинные волосы рассыпались по руке, на которой покоилась голова.

Эмма нашла для себя место в траве, складывая свою куртку, чтобы сделать подушку. У нее не было ничего, во что можно было бы завернуться, и она вздрогнула, когда ее кожа коснулась холодной земли. Эмма потянулась за Кортаной, чтобы аккуратно положить свой меч на близлежащий камень.

― Эмма.

Это был Джулиан, перекатывающийся в ее направлении. До этого момента он был так неподвижен, что она думала, что он уже уснул. Она даже не помнит, когда лежала так близко к нему. В свете зари, его глаза сверкали, как морское стекло.

― У меня есть запасное одеяло. Возьми его.

Оно было мягким, серым и тонким, лежавшее в ногах его постели в Институте. Эмма насильно оттолкнула воспоминания того, как она просыпалась с покрывалом, закрутившимся вокруг ее ног, зевая и потягиваясь на солнце в комнате Джулиана.

― Спасибо, ― прошептала она, сползая под одеяло.

Трава была влажной от росы. Джулиан по-прежнему наблюдал за ней, положив голову на согнутую руку.

― Джулс, ― прошептала Эмма. ― Если наш ведьмин огонь здесь не работает, и клинки серафимов, и руны тоже, — что это значит?

Он звучал устало, когда говорил.

― Когда я заглянул в трактир, в одном из городков, которые мы прошли, я увидел ангельскую руну, нацарапанную кем-то на стене. Она была забрызгана кровью, поцарапана и испорчена. Я не знаю, что случилось здесь со времен Холодного мира, но я знаю, что они ненавидят нас.

― Как думаешь, кулон Кристины будет по-прежнему работать? ― спросила Эмма.

― Я думаю, что только магия Сумеречных охотников не работает здесь, — ответил Джулиан.