Он смерил меня подозрительным взглядом, затем вскочил на ноги — дети порскнули от него в разные стороны. Но Клейн при этом не выглядел рассерженным или злым. Наоборот, казалось, он был доволен.

— Ты ведьма! — сказал он, глядя на меня, — темная ведьма!

Я вздохнула. Прищурилась на Клейна, в первую очередь рассматривая его резерв и ауру, а уж затем — роскошную русую бороду, заплетенную в две косицы, кудрявые волосы и ярко-голубые глаза, которые, казалось, сами светятся в полумраке.

— А вы — светлый маг, насколько я понимаю.

И сделала книксен, помня, что истинная леди всегда вежлива, даже если на ней, кроме сорочки и кружевного пеньюара, больше ничего нет.





* * *


Через час я сидела за столом, напротив мага. Ирия — так звали жену Клейна — расставляла передо мной тарелки с простыми, но очень вкусными яствами, от одного вида которых в животе раздавалось требовательное урчание. Мне дали каши с кусочком масла, тонко нарезанную копченую оленину и, конечно же, солений из тех бочек, мимо которых мне довелось пройти. Тут была и квашеная капуста с клюквой, и моченые яблоки, о которых я только что мечтала, и хрустящие огурцы. Дети притихли, рассевшись на лавке в углу, такие славные, в льняных рубашечках и штанишках, с грязными пятками. У всех троих, двух мальчиков и девочки, были такие же яркие голубые глаза, как у Клейна, и я, не удержавшись, все же посмотрела на их ауры. Разумеется, все трое оказались магами с магией светлого спектра, как и Клейн. Интересно, сам он об этом знает?

А вот Солья могла работать с магией среднего спектра, хотя, выходит, видела она любые оттенки. Наверное, так получилось потому, что Солья все же была полукровкой, и все магические возможности теней все же не были ей доступны.

Потом, когда я немного опьянела от сытости, Клейн откашлялся и задал вопрос, который должен был задать ещё в самом начале:

— Как ты здесь оказалась? Да еще… хм, в таком виде.

Он обращался ко мне по-простому, на «ты», но меня это не смутило. Здесь не изысканный городской салон, возможно, в этакой глубинке люди всегда друг к другу так и обращаются.

Я коротко и осторожно, не вдаваясь в подробности, не упоминая имя ле Ферн, поведала о том, что была похищена тенями, прожила больше месяца в их городе, а потом сбежала.

Клейн сидел, положив подбородок на сцепленные пальцы, и думал. Обронил с сомнением в голосе:

— Ты не похожа на пленницу. Пленников не наряжают в шелка.

— Пленники бывают разные, — тихонько заметила я и предательски покраснела.

Еще не хватало, чтобы Клейн думал обо мне как о девице легкого поведения!

Но он понял правильно и — немного по-своему.

— Мне жаль, что тебе пришлось все это пережить, — сказал он, — у тебя есть родня?

Я мотнула головой.

— Нет никого. Я — воспитанница пансиона святой Матильды. Там все сироты.

— Никогда о таком не слышал, — удрученно ответил Клейн.

— А… Теверлин далеко?

— Дня четыре на лошади, на восток, — флегматично отозвался мужчина.

Я вздохнула. С одной стороны, Солья выбросила меня в глушь. С другой стороны — даже хорошо, что я оказалась далеко от столицы, а заодно от людей Лесли Уимбера. Что-то подсказывало мне, что он будет совсем не рад застать меня живой и невредимой. Пешка должна была умереть ещё раньше, сломав заклинания ле Ферна. Чтобы никто и никогда не узнал, отчего пал неугодный герцог.

— Можно теперь я задам вопрос, Клейн?

Он кивнул с легкой улыбкой.

— А что ты здесь делаешь? Ты же светлый маг. Ты мог бы легко устроиться в том же Теверлине.

Клейн подцепил вилкой несколько хрустящих волокон квашеной капусты, посмотрел задумчиво на них и положил обратно в тарелку.

— А что бы я делал в Теверлине? Меня никто не учил магии, Лора. Я понятия не имею, как вы выплетаете… все это. А без плетения — кому я нужен? Я ведь только самое простое могу, вот, огонек поддерживать…

Я задумалась.

Положение мое было таково, что вернуться в пансион я не могла — новость тут же дойдет до Уимбера. И жить мне где-то нужно было. А устроиться в Теверлине для ведьмы с магией темного спектра — гиблое дело. Ну, разве что рыскать по королевству в поисках нор и их запечатывать. Не любили у нас темную магию, и ничего с этим не сделаешь.

Сидя в библиотеке Эриса, я, конечно, подумывала о том, чтобы открыть магическую школу. Но для этого мне бы потребовались деньги. Или напарник. А ещё лучше — и то, и другое.

— Послушай, — сказала я Клейну, — у меня есть к тебе предложение.

И изложила свою идею.

Он не поверил сперва. Да и где это слыхано, чтобы магией могли исцелять?


Пришлось продемонстрировать на синяках его младшей дочери. Я волновалась, даже руки тряслись. Шутка ли? Все это я проделывала впервые, даже без разрезов, потому что синяк — это ерунда, по большому счету… И все получилось, получилось! Синяк разошелся мгновенно, кожа очистилась. Клейн смотрел, не веря собственным глазам.

Потом сказал:

— По рукам. А ты меня научишь?

— Научу, если обещаешь мне помогать. Но, честно говоря, я не знаю, с чего нам начать.

— А начать надо, конечно же, с открытия магической лечебницы. Да хоть бы и в деревне, — уверенно сказал Клейн, — это для начала. А когда сюда начнут приезжать из окрестных городов, можно будет перебраться в Теверлин.

А потом добавил:

— Знаешь, что бы ни произошло с тобой в городе Теней, оно того стоило. Если бы я знал, как исцелять при помощи магии, то куда больше детей в нашей деревне выросло.

…Спать меня уложили тут же, на широкой лавке, предварительно положив поверх жиденький соломенный тюфячок. Ирия дала мне новую льняную сорочку и пообещала, что наутро выдаст теплое платье. Я сняла белый шелк, аккуратно уложила его в матерчатый мешочек, который также дала мне радушная хозяйка. Пусть себе лежит, вдруг когда-нибудь ещё пригодится? Хотя, положа руку на сердце, я понятия не имела, для кого буду надевать такую роскошь.

Потом все разошлись по комнатам, и я осталась одна. Лежала без сна, таращась в бревенчатую стену. Надо было радоваться, что Клейн хотя бы выгнал из избы клопов и тараканов, или что еще водится в таких простых деревянных срубах? Я закрыла глаза, попыталась считать про себя, но сон не шел. То мыслями я возвращалась к Солье — как она там, не навредили ли ей? То я думала о своем муже. Наверное, ему было больно узнать, что я планировала побег. Больно и горько. Возможно, он теперь себя во всем винит, а меня — снова ненавидит…

Тихо скрипнула половица. Взгляд метнулся к двери — я увидела, как ко мне тихонько крадется Ирия. Ей-то что надо? И, стараясь не шевелиться, я беззвучно сплела заклинание разогрева — на тот случай, если радушная хозяйка окажется на самом деле не такой. В этом случает она бы получила горячим воздухом по физиономии, как когда-то герцог ле Ферн.

Ирия, словно заподозрив неладное, остановилась. Позвала тихо:

— Эй! Ты спишь?

Я шевельнулась. Не торопясь распускать плетение, тихо ответила:

— Нет еще. Чего ты хочешь?

Ирия подкралась ближе, теребя длинную темную косу.

— Я вот… спросить хотела. Ты сказала, что жила в городе теней… Тебя заставляли?..

— Что заставляли? — не сразу поняла я.

— Ну… спать с ними. У меня просто есть настойка, если что, можно приложить.

Мое плетение без поддержки сдулось, словно проткнутый иглой рыбий пузырь. Оказывается, Ирия всего лишь хотела помочь, задавала те вопросы, которые не принято задавать при мужчинах, а я… Эх, все-таки нахваталась я дряни и от ле Ферна, и от Ориса. Перестала доверять хорошим людям.

— Не заставляли, — громким шепотом ответила я, — со мной ничего ужасного не приключилось.

— Говорят, ни одна женщина не может пережить… ну, этого… с тенью.

— Почему?

— Да потому, что у них там… — и она, все ещё стоя от меня в пяти шагах, широко развела в воздухе руками.

Я поперхнулась смехом, зажала ладонью рот, чтобы не разбудить Клейна. Потом, отдышавшись, все-таки сказала:

— Врут все. Никто ничего не видел, а насочиняли уже…

Тут Ирия подошла совсем близко, остановилась рядом с моей лавкой, и тихо — едва слышно — спросила:

— Так что там… обычное все?

— Самое что ни на есть, — ответила я, тем самым удовлетворив любопытство хозяйки.

— Даже жаль как-то, — вдруг сказала она, улыбаясь, — вот так, веришь в сказку, а оно — обычное.





* * *


Нам с Клейном предстояло горы свернуть. Это было хорошо, потому что, забывшись в работе, я почти не вспоминала город Теней. Вспоминать Эриса Аш-исси оказалось так больно и горько, что первые несколько дней я тихо рыдала, уткнувшись в подушку. Душа рвалась к нему. Чтобы обнял, прижал к себе, а я бы млела, впитывая тепло его сильного тела, наслаждаясь каждым прикосновением. И кто бы мог подумать, что я так сильно привяжусь к шеду, что привязанность эта станет сильнее меня? Однако, так получилось.

Но работа заставляла забывать все, кроме плетений и магии.

Я учила Клейна. Он был светлым, так что приходилось все рисовать на дешевой бумаге, тонкой и желтой. Потом, когда мы начали лечить деревенских, бумага стала чуть лучше, уже не рвалась под нажимом грифеля. И Клейн решил, что по весне надо будет возвести еще один сруб, под лечебницу, потому что принимать всех желающих дома уже было не с руки.

Так прошло два месяца. Дела постепенно шли в гору, и все бы ничего, но я обнаружила у себя проблему весьма деликатного свойства. Женские дни… они попросту исчезли. И в один прекрасный день меня осенило, что тому была вполне естественная причина: во мне постепенно подрастала маленькая полукровка, получеловек-полутень.

Так странно… Осознать то, что ты — уже как бы и не только ты, и что довольно скоро появится на свет ребенок, да не просто ребенок — а ребенок Эриса Аш-исси.