— Ну что, куколка, попалась? — довольно прошипела мне на ухо эта змея, — теперь мне никто не помешает.
Я попыталась укусить ее за пальцы, и при этом Релия, видимо, подала знак кому-то из своих, потому что воин в доспехах, такой же, каким я ночью видела Эриса, стремительно преодолел разделявшее нас расстояние и… ударил меня. Коротко, точно. Куда-то под ребра. Я задохнулась от полыхнувшей боли, согнулась пополам, задыхаясь. Перед глазами потемнело, воздуха не хватало, потому что Релия продолжала крепко зажимать мне рот.
— Исси, надо уйти в тень, — пробасил кто-то, — нас могут заметить.
— И то правда, — согласилась она.
И потащила меня под деревья, подальше от открытого места. Я попробовала упасть на землю, как-то вывернуться из ее рук, но Релия оказалась на диво сильной.
— Ш-ш-ш-ш, — насмешливо шептала она на ухо, — не извивайся, как эшти, которого нанизывают на вертел. Я немного поиграю с тобой, а потом… потом Эрис никогда не найдет тебя, человечка. Даже костей твоих не найдет. И будет думать, что ты сбежала от него. Будет искать и, возможно, мучиться. Но ничего, ничего не сможет сделать.
Краем глаза я заметила, что воины-тени следуют за нами, и что у одного из них на поводке — эшти, какой-то невиданной породы, с зубами такими, что от одного вида становилось не по себе. Зачем это?
Релия остановилась. Место, куда она меня оттащила, ее удовлетворяло: маленькая полянка, отгороженная высоким кустарником.
— Подержите ее, — приказала она, передавая меня в руки приспешникам.
Меня, словно тряпичную куклу, перехватили, но рот по-прежнему держали зажатым.
Релия отстранилась на пару шагов: довольная, как только что отобедавшая змея. И радужки алым светятся. Она что-то держала в руках, оно дымилось, пуская кольца мрака.
— Какая прелесть, — сказала Релия, — какая свежая птичка после ночи любви. Сдается мне, я появилась очень своевременно. Сейчас… я поставлю на тебя печать, крошка, чтобы ты стала невидимой для взглядов теней.
Она подошла, оголила мое плечо и ловко впечатала в него то, что держала до этого в руке. Свет померк. А когда вернулся, меня по-прежнему держали, скрутив руки за спиной.
Релия, в черном шелке, кружила вокруг меня.
— Нравится? — и улыбнулась. А зубы уже стали иглами. Кровожадная тварь.
Я замычала. Ноги не держали, плечо горело так, словно там разложили пылающие угли.
— А теперь твои внутренности сожрет мой эшти, — сообщила Релия довольным тоном, — а потом мы тебя выбросим в нору. И никто из наших никогда не найдет твоего тела.
— Эрис все равно узнает! — вопила я сквозь пальцы, зажимающие мне рот, — он! узнает!
— Уже сейчас, когда на тебе печать, Эрис ничего не узнает, — заверила Релия, — последнее, что видели тени, это как я тебя украла. И все. А что дальше — будет покрыто мраком тайны, страшной тайны, жуткой… Давайте, спускайте эшти. Он давно не ел… человечинки.
Я успела увидеть, как тень, что держал зубастого эшти, размотал поводок с руки, отпуская. Чудовищная рыба только глянула в мою сторону — и устремилась вперед.
«Эрис», — мысленно позвала я.
Пожалуйста, помогите, кто-нибудь!
И даже простенькое заклинание я не могла сейчас сплести, потому что руки мои были зажаты, словно в тисках.
Мир размазался от выступивших слез. Не надо, так не хочется умирать…
И вдруг — невидимой волной магии меня бросило на землю. Тот, кто меня держал, руки разжал, и на миг я оказалась свободна.
Я услышала звонкий голосок Сольи:
— Лора! Лора, давай, назад. В нору!
Некогда было размышлять. На меня мчалась зубастая тварь. Я успела обернуться, увидела что-то вроде раскинутого по воздуху зеркала, мягко колеблющегося… Релия начала подниматься, что-то темное снова клубилось в ее руках. Времени совсем не осталось.
— Лора-а-а-а! — звенел голос наследницы замка Ферн.
И я все-таки успела сделать. Хоть что-то. Я перекатилась на бок и, перевесившись через край, попросту рухнула в провал, который успела сотворить Солья.
— Эрис! — крикнула я, — Эрис!
Хотя уже знала, что он меня не услышит. И не успеет прийти.
Сотворенная Сольей нора выплюнула меня на землю, на какие-то острые сучки, сухие листья, жухлую траву. И зеркальная рябь, из которой я вылетела, тут же исчезла. Плечо полыхало болью, но ещё больше жгла меня горечь — оттого, что из-за этой печати Эрис никогда не сможет меня найти. Я выдохнула и закрыла глаза. Проклятье! Что мне теперь делать?
Глава 12. Возвращение в город Теней
Я медленно поднялась — сперва на четвереньки, затем выпрямилась в полный рост, озираясь. Вокруг… Только лес. И в мире людей уже наступила зима, но снегопадов еще не было: снежная крупа лишь припорошила опавшую листву и голые ветви деревьев. Я запрокинула голову, глядя вверх — там, как сквозь дно корзины, просвечивали кусочки синего неба. Что же делать?
И тут же сказала себе: Лора, выше нос. Твоя магия с тобой и, что бы там не случилось, у тебя есть все шансы выйти из леса, даже так, в ночной сорочке, накинутом поверх халате и хлипких домашних туфельках.
Однако, плечо горело и противно дергало, как будто там образовался нарыв. Я, морщась, сдвинула халат: под кожей засело черное пятно, постепенно обретающее форму сложного магического плетения и пускающее тонкие корешки внутрь моего тела. Я в сердцах выругалась. Ну и тварь же ты, Релия! Очень надеюсь, что Эрис и тебе снесет голову, потому что… просто нельзя быть такой.
С мыслями о Релии пришло беспокойство о Солье. А вдруг они ее убили? Меня затрясло — то ли от пробирающего до костей холода, то ли от страха. Нет-нет, Лора, не думай о плохом. Солья Аш-исси — принцесса, ее не должны обидеть. А может быть, к тому моменту и Эрис подоспел… Только вот, увы, меня в городе Теней уже не застал. И возможно… Солья ему все рассказала — о том, что мы собирались бежать. Жаль только, что никто из них не знал, что я пришла в утренний сад, чтобы отказаться от побега. И если Эрис поверил… Скорее всего он уже не будет меня искать. Никогда.
Я вздохнула, поежилась. Ну вот, Лора — хотела убраться из города Теней — получай. Только вот твоя горькая радость осталась там, и вам уже никогда не встретиться из-за этой дурацкой печати…
Но что-то все равно надо было делать. Раз уж все сложилось именно так, я выберусь из леса и открою магическую школу. Спасибо тебе, Эрис, за то, что позволил узнать много нового в твоей великолепной библиотеке.
Я решительно вытерла набежавшие слезы и принялась за дело. В конце концов, глупо погибать в глухом зимнем лесу, когда судьба руками Сольи спасла тебя от кровожадной Релии!
Первым делом я выплела согревающий кокон, которым окутала себя с головы до ног. Это было несложным делом, тем более, что нас, как будущих хозяек, учили делать утепление для дома. Затем я запустила в небо заклинание «глаз». Когда оно поднялось выше деревьев, выяснилось, что я нахожусь не так уж далеко от реки, а там — деревня. Я засекла направление и твердо решила, что дойду, и ничего со мной не случится. Зверей я не боялась. До тех пор, пока при мне моя магия, я смогу их если не убить, то отпугнуть.
И я побрела в сторону деревни, время от времени расчищая себе дорогу от бурелома.
Стояла тишина. Небо — те его жалкие клочки, которые я видела — затянули тучи. Время от времени начинали срываться редкие снежинки, предвестники затяжных снегопадов. А я брела, останавливалась, чтобы передохнуть и заклинанием подлатать рвущиеся туфельки, и размышляла.
Я думала о своем муже, как он там. Отчего-то было неспокойно за него, потому что он остался один, считай, посреди дворцового гадюшника, рядом с братом, который желал ему всего самого дурного. И у меня сердце разрывалось от жалости к Эрису, и от странной, необъяснимой тоски, потому что теперь я была совершенно одна, и шансов на встречу с ним больше не было.
Попытайся, Лора, хотя бы теперь понять, что ты в нем нашла, в этом лорде из города Теней.
Вспомни, что он дал приказ своему фантому тебя соблазнить и использовать.
«Но он это делал, потому что ненавидел людей. Кажется, любой бы на его месте, растянутый на крюках, поступил так же».
Вспомни, что, когда ты разрушила заклинание Оттона ле Ферн, он вернул себе силы за счет тебя.
«Он не думал больше ни о чем, кроме побега».
Ну и, наконец, то, как он с тобой обращался поначалу.
А, собственно, как?
Пытался играть в равнодушие, тогда как глубоко внутри уже поселилось совершенно нерациональное для шеда чувство к человеческой девушке.
И, пытаясь задавить чувство вины, словно набедокуривший мальчишка, подсовывал подарочки. Так смешно и горько одновременно. Рассудком давить в себе любовь, чтобы потом осознать всю бесполезность этого занятия и сдаться…
Стыдно признаться, но именно это набедокурившее, совершающее ошибки счастье я и полюбила. Казалось бы, за что?
И все плохое, все неправильное забывалось. А в памяти жило то робкое прикосновение в библиотеке. И полет на эшти. И разговор в саду.
Теперь мне придется научиться жить без этого. Забывать… наверное, не стоило. А жить — придется.
Я брела и размышляла о том, что мне, выпорхнувшей из пансиона святой Матильды, довелось пережить столько, сколько порой женщины не переживают и за всю жизнь. Я встречала таких злодеев, что просто чудом казалось остаться в живых, а ещё большим чудом — не стать такой же, как они, не испачкаться в их ненависти. Оттон ле Ферн ненавидел шедов и мстил за сестру, а сам держал в темнице мать Сарро. Сарро отомстил за мать, убив собственного отца, но при этом, глазом не моргнув, обчистил сокровищницу замка, а меня отдал вождю алишс на верную смерть. И ему было совершенно наплевать на то, что со мной сделают. Хотя от меня Сарро ничего плохого не видел. А наш добрый король так завидовал герцогу ле Ферн, что дал задание Уимберу разыскать никому не нужную сироту, которая бы могла шпионить в замке герцога, а ещё лучше — сломать все, что тот построил, пусть и ценой собственной жизни.
А город Теней? Один Орис чего стоил, взявший с брата клятву принести Солью и удовольствовавшийся тем, что соперник сгинул в людских землях. Или Релия? Вот уж злобная стерва!
Картинка вырисовывалась столь занятная, что я даже рассмеялась.
На фоне таких замечательных злодеев мой запутавшийся в собственных чувствах муж казался едва ли не святым. При всех его недостатках и нелюбви к людям, да. И в самом деле, великой удачей для меня было просто остаться собой. Возможно, стать чуточку сильнее.
…Вечером я вышла к реке. И, когда уже на землю спустились сумерки, постучалась в ставни дома, который стоял на отшибе.
— Кто там? — раздалось изнутри.
— Откройте, пожалуйста, — вежливо попросила я, — я щедро заплачу.
Денег, конечно, у меня при себе не было — да и вообще, ничего не было. Драгоценный гарнитур матери Эриса остался на прикроватной тумбочке, потому что заниматься любовью всю ночь напролет в таких тяжелых и громоздких украшениях было неудобно.
В доме воцарилась тишина. Я на всякий случай подошла к двери, все же надеясь, что мне откроют — и не ошиблась. Раздался душераздирающий скрип давно несмазанных петель, на меня дохнуло теплом и чем-то кислым. С порога на меня уставилась немолодая женщина, за подол которой цеплялось трое детей, мал мала меньше.
Я прекрасно представляла себе, что она увидела: зимним вечером, почти голую девицу, наряженную в белый шелк и кружева.
— О, — глаза женщины округлились, — ты…
— Пожалуйста, пустите, — взмолилась я, — вы не пожалеете, клянусь!
И она, подумав, отступила назад, позволяя мне войти. Перед этим, правда, внимательно огляделась, словно проверяя, не привела ли я с собой шайку разбойников. Я с наслаждением сбросила магический кокон, протопала за хозяйкой через сени, внутрь избы. Вдоль бревенчатой стены стояли темные, влажные бочки, оттуда пахло чем-то кислым. Я тут же вообразила себе, что там — квашеная капуста, или моченые яблоки. Рот моментально наполнился голодной слюной. В последний раз я ела на королевском балу.
Я вошла в избу следом за хозяйкой, окруженная детьми. Внутри оказалось уютно и, на удивление, не бедно. Изба оказалась разгорожена бревенчатыми стенами, посередине была сложена большая печь, так что обогревались все комнаты. В первой же комнатке, куда меня привели, я увидела большой стол, лавки. За столом сидел мужик в рубахе из небеленого льна и что-то плел из бересты. И все это при свете магического светильника, укрепленного на высокой кованой подставке.
— Клейн, тут это… — несмело протянула жена, указывая на меня.
Я попыталась укусить ее за пальцы, и при этом Релия, видимо, подала знак кому-то из своих, потому что воин в доспехах, такой же, каким я ночью видела Эриса, стремительно преодолел разделявшее нас расстояние и… ударил меня. Коротко, точно. Куда-то под ребра. Я задохнулась от полыхнувшей боли, согнулась пополам, задыхаясь. Перед глазами потемнело, воздуха не хватало, потому что Релия продолжала крепко зажимать мне рот.
— Исси, надо уйти в тень, — пробасил кто-то, — нас могут заметить.
— И то правда, — согласилась она.
И потащила меня под деревья, подальше от открытого места. Я попробовала упасть на землю, как-то вывернуться из ее рук, но Релия оказалась на диво сильной.
— Ш-ш-ш-ш, — насмешливо шептала она на ухо, — не извивайся, как эшти, которого нанизывают на вертел. Я немного поиграю с тобой, а потом… потом Эрис никогда не найдет тебя, человечка. Даже костей твоих не найдет. И будет думать, что ты сбежала от него. Будет искать и, возможно, мучиться. Но ничего, ничего не сможет сделать.
Краем глаза я заметила, что воины-тени следуют за нами, и что у одного из них на поводке — эшти, какой-то невиданной породы, с зубами такими, что от одного вида становилось не по себе. Зачем это?
Релия остановилась. Место, куда она меня оттащила, ее удовлетворяло: маленькая полянка, отгороженная высоким кустарником.
— Подержите ее, — приказала она, передавая меня в руки приспешникам.
Меня, словно тряпичную куклу, перехватили, но рот по-прежнему держали зажатым.
Релия отстранилась на пару шагов: довольная, как только что отобедавшая змея. И радужки алым светятся. Она что-то держала в руках, оно дымилось, пуская кольца мрака.
— Какая прелесть, — сказала Релия, — какая свежая птичка после ночи любви. Сдается мне, я появилась очень своевременно. Сейчас… я поставлю на тебя печать, крошка, чтобы ты стала невидимой для взглядов теней.
Она подошла, оголила мое плечо и ловко впечатала в него то, что держала до этого в руке. Свет померк. А когда вернулся, меня по-прежнему держали, скрутив руки за спиной.
Релия, в черном шелке, кружила вокруг меня.
— Нравится? — и улыбнулась. А зубы уже стали иглами. Кровожадная тварь.
Я замычала. Ноги не держали, плечо горело так, словно там разложили пылающие угли.
— А теперь твои внутренности сожрет мой эшти, — сообщила Релия довольным тоном, — а потом мы тебя выбросим в нору. И никто из наших никогда не найдет твоего тела.
— Эрис все равно узнает! — вопила я сквозь пальцы, зажимающие мне рот, — он! узнает!
— Уже сейчас, когда на тебе печать, Эрис ничего не узнает, — заверила Релия, — последнее, что видели тени, это как я тебя украла. И все. А что дальше — будет покрыто мраком тайны, страшной тайны, жуткой… Давайте, спускайте эшти. Он давно не ел… человечинки.
Я успела увидеть, как тень, что держал зубастого эшти, размотал поводок с руки, отпуская. Чудовищная рыба только глянула в мою сторону — и устремилась вперед.
«Эрис», — мысленно позвала я.
Пожалуйста, помогите, кто-нибудь!
И даже простенькое заклинание я не могла сейчас сплести, потому что руки мои были зажаты, словно в тисках.
Мир размазался от выступивших слез. Не надо, так не хочется умирать…
И вдруг — невидимой волной магии меня бросило на землю. Тот, кто меня держал, руки разжал, и на миг я оказалась свободна.
Я услышала звонкий голосок Сольи:
— Лора! Лора, давай, назад. В нору!
Некогда было размышлять. На меня мчалась зубастая тварь. Я успела обернуться, увидела что-то вроде раскинутого по воздуху зеркала, мягко колеблющегося… Релия начала подниматься, что-то темное снова клубилось в ее руках. Времени совсем не осталось.
— Лора-а-а-а! — звенел голос наследницы замка Ферн.
И я все-таки успела сделать. Хоть что-то. Я перекатилась на бок и, перевесившись через край, попросту рухнула в провал, который успела сотворить Солья.
— Эрис! — крикнула я, — Эрис!
Хотя уже знала, что он меня не услышит. И не успеет прийти.
Сотворенная Сольей нора выплюнула меня на землю, на какие-то острые сучки, сухие листья, жухлую траву. И зеркальная рябь, из которой я вылетела, тут же исчезла. Плечо полыхало болью, но ещё больше жгла меня горечь — оттого, что из-за этой печати Эрис никогда не сможет меня найти. Я выдохнула и закрыла глаза. Проклятье! Что мне теперь делать?
Глава 12. Возвращение в город Теней
Я медленно поднялась — сперва на четвереньки, затем выпрямилась в полный рост, озираясь. Вокруг… Только лес. И в мире людей уже наступила зима, но снегопадов еще не было: снежная крупа лишь припорошила опавшую листву и голые ветви деревьев. Я запрокинула голову, глядя вверх — там, как сквозь дно корзины, просвечивали кусочки синего неба. Что же делать?
И тут же сказала себе: Лора, выше нос. Твоя магия с тобой и, что бы там не случилось, у тебя есть все шансы выйти из леса, даже так, в ночной сорочке, накинутом поверх халате и хлипких домашних туфельках.
Однако, плечо горело и противно дергало, как будто там образовался нарыв. Я, морщась, сдвинула халат: под кожей засело черное пятно, постепенно обретающее форму сложного магического плетения и пускающее тонкие корешки внутрь моего тела. Я в сердцах выругалась. Ну и тварь же ты, Релия! Очень надеюсь, что Эрис и тебе снесет голову, потому что… просто нельзя быть такой.
С мыслями о Релии пришло беспокойство о Солье. А вдруг они ее убили? Меня затрясло — то ли от пробирающего до костей холода, то ли от страха. Нет-нет, Лора, не думай о плохом. Солья Аш-исси — принцесса, ее не должны обидеть. А может быть, к тому моменту и Эрис подоспел… Только вот, увы, меня в городе Теней уже не застал. И возможно… Солья ему все рассказала — о том, что мы собирались бежать. Жаль только, что никто из них не знал, что я пришла в утренний сад, чтобы отказаться от побега. И если Эрис поверил… Скорее всего он уже не будет меня искать. Никогда.
Я вздохнула, поежилась. Ну вот, Лора — хотела убраться из города Теней — получай. Только вот твоя горькая радость осталась там, и вам уже никогда не встретиться из-за этой дурацкой печати…
Но что-то все равно надо было делать. Раз уж все сложилось именно так, я выберусь из леса и открою магическую школу. Спасибо тебе, Эрис, за то, что позволил узнать много нового в твоей великолепной библиотеке.
Я решительно вытерла набежавшие слезы и принялась за дело. В конце концов, глупо погибать в глухом зимнем лесу, когда судьба руками Сольи спасла тебя от кровожадной Релии!
Первым делом я выплела согревающий кокон, которым окутала себя с головы до ног. Это было несложным делом, тем более, что нас, как будущих хозяек, учили делать утепление для дома. Затем я запустила в небо заклинание «глаз». Когда оно поднялось выше деревьев, выяснилось, что я нахожусь не так уж далеко от реки, а там — деревня. Я засекла направление и твердо решила, что дойду, и ничего со мной не случится. Зверей я не боялась. До тех пор, пока при мне моя магия, я смогу их если не убить, то отпугнуть.
И я побрела в сторону деревни, время от времени расчищая себе дорогу от бурелома.
Стояла тишина. Небо — те его жалкие клочки, которые я видела — затянули тучи. Время от времени начинали срываться редкие снежинки, предвестники затяжных снегопадов. А я брела, останавливалась, чтобы передохнуть и заклинанием подлатать рвущиеся туфельки, и размышляла.
Я думала о своем муже, как он там. Отчего-то было неспокойно за него, потому что он остался один, считай, посреди дворцового гадюшника, рядом с братом, который желал ему всего самого дурного. И у меня сердце разрывалось от жалости к Эрису, и от странной, необъяснимой тоски, потому что теперь я была совершенно одна, и шансов на встречу с ним больше не было.
Попытайся, Лора, хотя бы теперь понять, что ты в нем нашла, в этом лорде из города Теней.
Вспомни, что он дал приказ своему фантому тебя соблазнить и использовать.
«Но он это делал, потому что ненавидел людей. Кажется, любой бы на его месте, растянутый на крюках, поступил так же».
Вспомни, что, когда ты разрушила заклинание Оттона ле Ферн, он вернул себе силы за счет тебя.
«Он не думал больше ни о чем, кроме побега».
Ну и, наконец, то, как он с тобой обращался поначалу.
А, собственно, как?
Пытался играть в равнодушие, тогда как глубоко внутри уже поселилось совершенно нерациональное для шеда чувство к человеческой девушке.
И, пытаясь задавить чувство вины, словно набедокуривший мальчишка, подсовывал подарочки. Так смешно и горько одновременно. Рассудком давить в себе любовь, чтобы потом осознать всю бесполезность этого занятия и сдаться…
Стыдно признаться, но именно это набедокурившее, совершающее ошибки счастье я и полюбила. Казалось бы, за что?
И все плохое, все неправильное забывалось. А в памяти жило то робкое прикосновение в библиотеке. И полет на эшти. И разговор в саду.
Теперь мне придется научиться жить без этого. Забывать… наверное, не стоило. А жить — придется.
Я брела и размышляла о том, что мне, выпорхнувшей из пансиона святой Матильды, довелось пережить столько, сколько порой женщины не переживают и за всю жизнь. Я встречала таких злодеев, что просто чудом казалось остаться в живых, а ещё большим чудом — не стать такой же, как они, не испачкаться в их ненависти. Оттон ле Ферн ненавидел шедов и мстил за сестру, а сам держал в темнице мать Сарро. Сарро отомстил за мать, убив собственного отца, но при этом, глазом не моргнув, обчистил сокровищницу замка, а меня отдал вождю алишс на верную смерть. И ему было совершенно наплевать на то, что со мной сделают. Хотя от меня Сарро ничего плохого не видел. А наш добрый король так завидовал герцогу ле Ферн, что дал задание Уимберу разыскать никому не нужную сироту, которая бы могла шпионить в замке герцога, а ещё лучше — сломать все, что тот построил, пусть и ценой собственной жизни.
А город Теней? Один Орис чего стоил, взявший с брата клятву принести Солью и удовольствовавшийся тем, что соперник сгинул в людских землях. Или Релия? Вот уж злобная стерва!
Картинка вырисовывалась столь занятная, что я даже рассмеялась.
На фоне таких замечательных злодеев мой запутавшийся в собственных чувствах муж казался едва ли не святым. При всех его недостатках и нелюбви к людям, да. И в самом деле, великой удачей для меня было просто остаться собой. Возможно, стать чуточку сильнее.
…Вечером я вышла к реке. И, когда уже на землю спустились сумерки, постучалась в ставни дома, который стоял на отшибе.
— Кто там? — раздалось изнутри.
— Откройте, пожалуйста, — вежливо попросила я, — я щедро заплачу.
Денег, конечно, у меня при себе не было — да и вообще, ничего не было. Драгоценный гарнитур матери Эриса остался на прикроватной тумбочке, потому что заниматься любовью всю ночь напролет в таких тяжелых и громоздких украшениях было неудобно.
В доме воцарилась тишина. Я на всякий случай подошла к двери, все же надеясь, что мне откроют — и не ошиблась. Раздался душераздирающий скрип давно несмазанных петель, на меня дохнуло теплом и чем-то кислым. С порога на меня уставилась немолодая женщина, за подол которой цеплялось трое детей, мал мала меньше.
Я прекрасно представляла себе, что она увидела: зимним вечером, почти голую девицу, наряженную в белый шелк и кружева.
— О, — глаза женщины округлились, — ты…
— Пожалуйста, пустите, — взмолилась я, — вы не пожалеете, клянусь!
И она, подумав, отступила назад, позволяя мне войти. Перед этим, правда, внимательно огляделась, словно проверяя, не привела ли я с собой шайку разбойников. Я с наслаждением сбросила магический кокон, протопала за хозяйкой через сени, внутрь избы. Вдоль бревенчатой стены стояли темные, влажные бочки, оттуда пахло чем-то кислым. Я тут же вообразила себе, что там — квашеная капуста, или моченые яблоки. Рот моментально наполнился голодной слюной. В последний раз я ела на королевском балу.
Я вошла в избу следом за хозяйкой, окруженная детьми. Внутри оказалось уютно и, на удивление, не бедно. Изба оказалась разгорожена бревенчатыми стенами, посередине была сложена большая печь, так что обогревались все комнаты. В первой же комнатке, куда меня привели, я увидела большой стол, лавки. За столом сидел мужик в рубахе из небеленого льна и что-то плел из бересты. И все это при свете магического светильника, укрепленного на высокой кованой подставке.
— Клейн, тут это… — несмело протянула жена, указывая на меня.