… Это были странные дни. Я совершенно свободно бродила по дому, гуляла по саду — никто мне не препятствовал. Муж мой… избегал моего общества, даже по ночам не являлся, так что меня периодически так и подмывала передать ему ехидную записочку — мол, а как же приказ брата?

А ещё у меня появилось очень много свободного времени, которое я смогла полностью посвятить изучению книг в библиотеке Аш-исси. Меня интересовало два вопроса: что такое промежуточное звено, которое могло бы спасти наш медленно гибнущий мир, и нельзя ли использовать магию для исцеления недугов?

Что ж… Ответ на первый вопрос я нашла довольно скоро, дней через пять копания в толстых фолиантах. Нашла — и опечалилась, потому что теперь точно знала: ни один из народа Теней на это не пойдет. Промежуточным звеном, возвращающим материю мира к равновесию, мог стать новый город Теней, созданный для человека и привязанный к человеку. В общем-то, не было в этом ничего невыполнимого за исключением одного маленького, но важного нюанса: когда тень создает город — хоть для соплеменников, хоть для человека, она развоплощается. Умирает, то есть. Сомнительно, что хоть одна тень была готова пожертвовать собой ради тех, кого они считали ниже себя, да и вообще, по большей части ненавидели. Единственным утешением во всем этом оставалось то, что процесс разрушения материи мира — очень, очень долог, и скорее всего — я успею умереть, мои дети, мои внуки и их внуки и правнуки, прежде чем наступит окончательно разрушение. Если, конечно, это можно назвать утешением… А ещё я вычитала, что в истории множества миров, по которым путешествовали Тени, случалось и такое, что сами люди — если среди них были могущественные маги, а сама магия достаточно развита — открывали порталы и уходили искать другие миры. Возможно, люди именно так и пришли в наш мир.

Магией целительства я занималась почти месяц. Добыла книги, которые, как мне казалось, наиболее подробно описывают приемы целительства у теней, перечитывала их, пытаясь разобраться в основных принципах чуждой мне магии. Поначалу я тешила себя надеждой, что магия шедов схожа с нашей, потому что герцог ле Ферн приловчился использовать резерв Эриса для своих плетений. Именно эта надежда заставляла меня раз за разом возвращаться к непонятным абзацам, разбирать их, рисуя схемы на бумаге — и мои старания оказались вознаграждены.

Да, природа нашей магии была схожа — потому как магия — едина для всех миров Вселенной.

Да, наши маги могли бы перенять принципы построения заклинаний у теней. Вся разница, собственно, заключалась в том, что наши заклинания визуально напоминали кружево, плетеное на коклюшках, а наши маги так и не додумались, как такое кружево цеплять к человеческой плоти. Тени эту проблему решили, весьма просто, но действенно: при необходимости наложения целительских заклинаний на теле делались надрезы, туда вгонялись крючки, сформированные из магической энергии, и все остальное заклинание, если его требовалось плести, привязывалось уже к этим крючьям. Я долго рассматривала картинку, на которой был изображен совершенно голый мужчина, весь в мелких надрезах, над которым кружевными крыльями раскрывалось плетеное заклинание. Подпись гласила, что на иллюстрации показана схема исцеления при воспалении кишечника. Я повздыхала, жалея, что мой резерв до сих пор ко мне не вернулся, потому что тогда я могла бы поэкспериментировать. Но пока что мне была доступна лишь бумага — и я начала строить плетения на бумаге.

Я работала. А сама мечтала о том, как я, наконец, вырвусь из города Теней, и начну лечить людей. В том, что люди видели плетения магии лишь своего спектра, был несомненный плюс: мои собственные плетения, честно украденные из книг Теней, могла разглядеть только я — либо кто-нибудь, чей спектр чрезвычайно близок моему. Стоит ли говорить, что подобные совпадения чрезвычайно редки?

А муж мой продолжал меня игнорировать.

Мне казалось, что он испугался того, что между нами было в тот, последний раз.

Или сообразил, что его внутренняя суть сходила ко мне в гости и сболтнула лишнего.

В общем-то, порой мне его становилось жаль. Не повезло, так не повезло! Смог избавиться от пиявок-заклинаний ле Ферна, так теперь разрывается внутри себя.

Возможно, мне следовало его убедить в том, что не стоит так отчаянно противостоять самому себе. Но тут же я приходила к выводу, что этого не нужно делать, поскольку я все равно не планировала здесь оставаться.

Пару раз ко мне наведалась и Солья, теперь уже Солья Аш-исси, принцесса города Теней. Мы с ней уединялись на скамейке в саду, и она мне шепотом рассказывала последние дворцовые сплетни: в основном о том, как исси Релия подбивает клинья к моему мужу, ищет любой повод, чтобы побыть с ним рядом. Солья даже пошла на крайние меры, чтобы ей помешать, а именно — облила платье благородной исси черничным соком. Релия взбесилась знатно, едва не поколотила Солью, но вовремя опомнилась. Да и Эрис Аш-исси оказался рядом, осадил разбушевавшуюся исси…

— А что твой отец? — спросила я Солью.

В ответ девочка пожала плечиками.

— А он меня вовсе не замечает. Смотрит так, как будто не видит, даже когда я рядом.

— Козел, — с чувством прокомментировала я.

— Знаешь, я раньше ненавидела Оттона… — она посмотрела на меня в упор своими черничными глазищами и вдруг всхлипнула, — мне теперь жаль, что его зарезал Сарро. Дядя на самом деле был ничуть не хуже многих других, да того же моего отца.

— Просто еще один злодей, — прошептала я, вновь проваливаясь в воспоминания.

Там Оттон таскал меня за волосы и бил по лицу. И там же падал, хрипя, когда ритуальный нож вошел ему точнехонько в сердце.

— Да, — согласилась Солья, — один из многих. — И тут же сменила тему разговора, — так мы с тобой убежим?

— Убежим, если ты узнаешь, как отсюда уйти.

И тут Солья начала шепотом рассказывать, как выпытала у одной из своих наставниц основные принципы построения норы, той самой, что может соединить два типа материи, город Теней и материю мира, в котором живут люди.

— Я скоро все окончательно разузнаю, — заверила она, а я запоздало подумала о том, что все время тратила на целительство, вместо того, чтобы самой поискать сведения о построении нор. В конце концов, если тени могут пользоваться магической энергией так же, как и люди, отчего бы не существовать специальному плетению, которое бы выстроило лазейку?

Я сделала себе мысленную отметку, что обязательно займусь и этим.

Тем более, что времени у меня было много, а муж, слава Матильде, не спешил уделять мне внимание.





* * *


Катился к завершению месяц моего замужества, тот самый, который называют «медовым» — словно в насмешку. И однажды я встретила своего мужа, когда вышла погулять по саду в сопровождении Аантэ.

Было замечательное утро, прохладное, напоенное той особенной хрустальной тишиной, которая бывает лишь в начале дня, которая обволакивает, заставляя в наслаждении закрывать глаза и вдыхать полной грудью воздух с легким ароматом цветущей медуницы.

Я издали приметила силуэт в темном сюртуке. Эрис Аш-исси стоял на дорожке перед статуей своей матери, стоял неподвижно, скрестив на груди руки, опустив голову и о чем-то размышляя. Тихонько отослав Аантэ, я спокойно пошла к нему — в конце концов, он мой муж, и мы могли разговаривать хотя бы изредка. Он не шевелился, не смотрел в мою сторону, хотя точно слышал, как под подошвами туфелек поскрипывает и шуршит гравий.

Приблизившись, я остановилась в шаге от него. Что-то неправильное происходило со мной. Вот сейчас, глядя на бледный профиль, я чувствовала себя так, словно… словно не видела его много лет и жутко скучала, словно мне не хватало его кривоватой усмешки, его взглядов, напоенных тьмой, его прикосновений, дразнящих, невыносимо-сладких… Я тряхнула головой, отгоняя наваждение.

Мне… только поговорить, ничего более.

Напомнить ещё раз, что хочу уйти.

От воспоминания о том, что случилось в прошлый раз, в груди мгновенно проснулись, ожили бабочки, защекотали тонкими крылышками.

Но не будет же он делать то же самое прямо здесь?


К моему удивлению, Эрис заговорил первым, повернулся ко мне — и я удивилась ещё больше тому, как плохо он выглядел. Снова похудел, осунулся, щеки запали, и вокруг глаз появились тени, как будто он совершенно не спит.

— Я видел, ты преуспела в работе с заклинаниями исцеления, — сказал он без вступления, — зачем это тебе?

Ага, значит, он тоже заходил в библиотеку, чтобы проверить, чем я занимаюсь…

— Возможно, именно целительство будет кормить меня, когда я вернусь к людям, — спокойно ответила я.

Глаза Эриса опасно сверкнули.

— Мне кажется, мы уже обсуждали этот вопрос. И мне казалось, ты сделала определенные выводы.

«Выводы о том, что без твоей заморозки наши ночи могли бы проходить гораздо приятнее?» — я усмехнулась, а вслух сказала:

— Но я в самом деле не вижу причины, по которой должна оставаться здесь. Для тебя же будет лучше, если я уйду. Тогда ты сможешь жениться на Релии и будешь полноправным претендентом на престол в глазах нобилитета. Кроме того, можно было бы вести речь о том, чтобы я осталась, если бы между нами что-то было, или появилась бы надежда, что нобили меня примут. Но ни первого, ни второго нет, и не будет, так что…

Он меня оборвал.

— Слишком поспешные суждения, Лора.

— Поспешные… о чем, Эрис? Ты всю оставшуюся жизнь будешь бегать от меня, лишь бы не видеть неугодную жену? Или что-то перевернется в головах представителей кланов?

Он нетерпеливо тряхнул головой.

— Нет… я…

И умолк, буквально пожирая меня глазами. А мной окончательно овладело спокойствие и осознание того, что я все говорю и делаю правильно.

— Ну вот, — сказала я, — ничего не изменится. Так что мне здесь делать, мой дорогой муж? Я вернусь к людям и стану их лечить. Возможно, даже открою магическую школу, чтобы как можно больше ведьм научились целительству и могли спасти как можно больше людей. Кстати, я благодарна тебе за то, что позволил заниматься в библиотеке. Правда, спасибо.

— Не за что, — механически ответил он.

Умолк и посмотрел на статую своей матери.

— Она была красивой, как думаешь? — спросил внезапно.

Я тоже посмотрела на белый мрамор, окрашенный нежным сиреневым оттенком утра.

— Если ты на нее похож хоть немного, то она была очень красивой, — честно ответила я.

Эрис помолчал, раздумывая, затем очень тихо попросил:

— Если у нас… будет ребенок, мне бы хотелось, чтобы ты была такой же, как она.

«А мне совсем не хочется, чтобы у нас был ребенок, это ведь ребенок, рожденный просто потому, что так получилось, а не в любви».

Но вслух я поинтересовалась:

— А какой она была? Ты что-нибудь помнишь?

— Конечно, помню, — он говорил едва слышно, так что мне приходилось вслушиваться, — она меня любила, даже когда сердилась, даже когда я донимал ее вопросами. Эта любовь… она всегда была в ее глазах. А ещё она называла меня «моя радость».

Голос тени прошелестел и угас, словно запутавшись в листьях и траве. А мне вдруг стало больно. И горько. Я ведь…

— А я не помню своих родителей. Наверное, потому, что я была совсем маленькой, когда меня подбросили на крыльцо пансиона. Я не помню, кто и как меня называл, да и называл ли.

— Возможно, это к лучшему, — Эрис огорошил меня таким ответом.

— Почему?

— Потому что ты ничего не помнишь, а, следовательно, и горевать тебе не о чем.

Наши взгляды встретились, и я увидела отблески глубокой и светлой скорби, что по-прежнему жила в его душе.

— Хочешь, я послушаю тень? Она помнит все, скорее всего, я смогу узнать о том, кем были твои родители и почему тебя оставили.

Предложение получилось… весьма неожиданным. И я едва не выкрикнула — да, да, хочу! Но вовремя захлопнула рот и задумалась.

Хотела ли я узнать, кем они были? Кем была та женщина, что подарила мне жизнь?

Наверное, это было бы интересно… Но что бы изменило?

А если они погибли? Что лучше — ничего не знать, или знать — и мучиться оттого, что, быть может, их смерть была ужасной, или наоборот, оттого, что они живут припеваючи, избавившись от неугодного младенца?

— Не нужно, — пробормотала я через силу, — все равно… толку с этого никакого.