И вот, Осма запела. Нельзя это было назвать песней, и точно так же нельзя это было назвать привычными человеческому уху звуками. Это было похоже на прерывистое мычание, которое рождалось глубоко в горле Поющей. Мое сердце затрепетало, подстраиваясь под ритм, начало биться вместе с ним — а пульсация звука все ускорялась, и, это было невероятно — навевала сон. Я несколько мгновений боролась, но веки потяжелели, спать хотелось… Невозможно, почти до тошноты. И я не выдержала, сдалась — и сей же миг скользнула в непроглядную тьму. Но даже там казалось, что, протяни я руки — и коснусь горячего, ритмично сокращающегося сердца, сотканного из чистой магии, дарованной степью.

Потом… не знаю, сколько времени прошло, но я открыла глаза. В шатре стало светлее, в очаге плясало пламя, трещали поленья. Поющая все так же сидела на полу, скрестив ноги, положив кисти рук на колени. Она спокойно смотрела на меня и почему-то улыбалась.

— Так гораздо лучше? — спросила она, едва я шевельнулась.

Я прислушалась к себе.

И правда, значительно лучше. Боль ушла. В теле… забытая уже легкость.

— Сарро не солгал, ты действительно красавица, — заключила алишс, — я вижу на твоем челе золотой венец.

Я подняла руки и ощупала лицо. Отеки спали, от побоев не осталось и следа.

— Спасибо. А что за венец…

— Не забывай нас, мы почитаем теней, — мрачно оборвала меня Поющая.

— Так ведь я…

Договорить мне не дали: полог шатра резко дернули в сторону, и я едва сдержалась, чтобы не завизжать: у входа, слегка пошатываясь, стоял сам Танель. По пояс обнаженный, тело блестит от пота.

— Ну, что? — он спросил это заплетающимся языком, — подготовила ее?

— Первый среди алишс может не сомневаться, — елейным голосом ответила Поющая, — она готова ублажать тебя всю ночь напролет.





* * *


Чувство обиды, что меня снова жестоко обманули, было столь оглушающим, что я снова едва не расплакалась. Особенно когда вождь так стиснул мои плечи, что, казалось, ещё немного — и кости переломает. Он дернул меня вверх, заставляя подняться, и несколько мгновений всматривался в мое лицо. А я — в его. И чем больше смотрела, тем сильнее становилось отвращение. Танель был изрядно пьян, глаза покраснели, подернулись алыми прожилками. И несло от него какой-то пакостью, это совсем не походило на те благородные вина, что пивал герцог ле Ферн.

— А ты ничего, Сарро прав, — внезапно хрипло проговорил он, — проверим, насколько ты хороша на ложе.

И потащил к выходу, бросив на прощание:

— Благодарю, Осма. Поутру принесу ее голову, сваришь зелье Силы.

Я подобралась. Выходит, он меня решил убить. Вряд ли мне удастся заставить его передумать, учитывая полное отсутствие опыта в делах любовных. Общение с Эрисом Аш-исси, вернее, с его фантомом, я за таковой не считала: слишком коротким было наше общение, да и всю инициативу он брал на себя. Вождя мне удивить нечем.

«Следовательно, — думала я, семеня рядом с размашисто шагающим мужчиной, — либо он убьет меня, либо я убью его. Другого пути, пожалуй, нет».

А шли мы через лагерь. Давно стемнело, отовсюду раздавались возгласы алишс, прославляющие вождя и Поющую. К ним примешивались звуки куда более интересные — от них я стремительно покраснела. Танель вдруг дернул меня, прижал к себе, прошелся рукой по спине, погладил ягодицы.

— Нравится? — шептал он пьяно, — скоро и ты будешь так же кричать. А потом, когда я сполна наслажусь тобой, я отдам тебя своим лучшим воинам. И на рассвете мы отрежем тебе голову, чтобы Осма сварила зелье, которое сделает нас еще сильнее, которое поможет нам восставать из мертвых…

Он бубнил что-то еще, но я не слушала.

В отчаянии я пыталась поймать в себе хоть искру магии, но — не могла. Резерва по-прежнему не было. Будь ты проклят, Аш-исси!

Но мне нужно было как-то взять себя в руки, перестать трястись от ужаса. Точно: либо я, либо он… А потом? Что потом мне делать? пожалуй, я смогу улизнуть. В конце концов, Осма меня подлечила, силы есть. Если поднырнуть под пологом шатра и выбраться из-под него там, где нет охраны… Алишс достаточно пьяны. Возможно, не заметят, а когда заметят, я успею вернуться в замок Ферн, а если и не успею… Уж где-нибудь да спрячусь.

Наконец мы добрались до шатра вождя. Танель отогнул полог, толкнул меня внутрь и вошел следом. Я быстро осмотрелась: все так же, как у Поющей. Полумрак, тлеют угли в очаге, у задней стены — высокое ложе, устланное шкурами. Рядом с очагом — низкий, срубленный из дерева столик, и там полупустое блюдо с мясом… Большой нож.

Я опомнилась, когда на мне затрещала одежда. Алишс попросту разодрал платье сверху до низу, швырнул то, что от него осталось, в сторону и пьяно хохотнул:

— А что, свежая ягодка! Пошла, живо. Ложись.

И он, громко сопя, принялся распускать шнуровку на штанах. Я же… Стиснув зубы, заставила себя забыть о том, что стою перед ним в одних панталонах. У меня почти не было времени, если не сейчас — то когда? Я скользнула вбок, подхватила нож и, пока Танель возился с кожаными шнурками, путаясь в них и ругаясь в полголоса, сделала последний шаг.

Святая Матильда!

Никогда, никогда я не убивала. Никогда не думала, что буду убивать.

Но сейчас я выбросила из головы все мысли. Думать я буду потом. Сейчас же…

Просто взять и воткнуть нож ему в бок.

Или… куда получится, но так, чтоб рана оказалась серьезной, чтоб он не успел меня убить прямо сейчас.

Я замахнулась, быстро, насколько могла. И мне казалось, что пьяный Танель не заметил… Но он заметил. Я охнула, когда мое запястье оказалось в жутких тисках его пальцев.


— А-а, горячая штучка! — взревел он, дергая меня к себе.

И так сжал мне руку, что я выронила нож.

— Люблю горячих! — прохрипел вождь, задирая мою руку повыше, — значит, будешь хорошо кричать всю ночь.

Все… Ничего не получилось. Никчемная я.

Он легко, играючи, швырнул меня к ложу — и я полетела туда так, что упала на живот. Быстро перевернулась, ожидая, что сейчас Танель навалится всем весом, но…

То, что я увидела, заставило кровь застыть в венах.

Теперь мы были не одни в шатре. Позади Танеля… В коконе мрака, среди постоянно движущихся теней, стояло нечто — темный силуэт в капюшоне, в плаще, и вокруг вьются призрачные серые ленты, как будто он стоит под водой, и течение слабо шевелит их подобно водорослям.

— Алишшшшс, — прошипело создание.

Танель обернулся и мгновенно бухнулся на колени. Кажется, с приспущенными штанами.

— Владыка! Что ты делаешь здесь, в моем жалком жилище?

— Отдай мне эту женщину, — прошелестело существо в капюшоне.

Тени все так же вились вокруг него, и странные серые ленты. А я — так неуместно — вдруг вспомнила, как мне примерещилось, как тени ластились к ногам Сольи ле Ферн.

— Забирай, — согласился Танель без пререканий, — она твоя, владыка. Мы чтим теней.

— Хорошшшшо, — шипело, шелестело в коконе мрака, — лорд наградит тебя.

Все случилось так быстро, что я не успела даже как следует испугаться: вот тень в углу, а вот уже передо мной, и ледяная рука в латной перчатке сжимает мое плечо, и мы вдруг проваливаемся… куда? Не знаю, куда, но все длится мгновения.

Меня больно швырнуло на каменный пол, снежно-белый, в глаза ударил яркий свет.

— Я нашел ее, мой лорд, — прозвучало презрительно.

Подняв голову, я увидела прямо перед собой высокий трон. И там, небрежно поигрывая дорогим кинжалом, сидел… Нет, не Аш-исси. Но кто-то очень на него похожий. В роскошном камзоле, вышитом золотом и каменьями, в сорочке с кружевным жабо. И сапоги у него были невероятно красивые, черные, с расшитыми голенищами.

Этот «кто-то» смотрел на меня с таким презрением, что я почувствовала себя мошкой, которая летит — и не знает, что ее сейчас прихлопнут.

— Прекрасно, — сказал негромко лорд, — иди, ты свободен. Нет, подожди. Принеси в мой кабинет цепи Повиновения. Подготовим девицу к свадьбе.

— Что?.. — не выдержала я, — о чем вы? К какой свадьбе? Подождите… вы же… Тень!

— Все верно, — он снизошел до ответа, — а ты, жалкая человечка, в городе Теней. И ты сейчас мне очень поможешь… Чтобы у моего братца не возникало глупых мыслей.





* * *


Он ловко вбросил кинжал в ножны на поясе и поднялся с трона. Окинул меня придирчивым взглядом, хмыкнул. Я все пыталась закрыть руками грудь и краснела, но при этом не могла оторваться, рассматривая лорда-шеда. Как сильно он походил на Аш-исси! Все те же черные волосы, правда, гладко зачесанные назад, все те же выразительные глаза цвета чернил. Брови с прихотливым изломом, узкий и хищный нос. Глубокие морщинки в углах рта… Неудивительно, сам же сказал, что брат. Но если брат — тогда к чему все это?

Шед обошел меня по кругу, затем остановился и даже не сказал — выплюнул с презрением:

— Следуй за мной.

— Что вы со мной сделаете? Зачем я вам?

Он поморщился, как будто разжевал лимон.

— Закрой свой рот, человечка. Если не хочешь, чтобы я припомнил тебе все, что твои сородичи делали с нами.

— Но ведь я вам ничего плохого никогда не делала, — тихо возразила я.

Наверное, надо было молчать — но почему-то не получалось. И даже страха особого не было: наверное, я попросту смирилась со всем происходящим. Возможно, уже была на той грани, когда готов принять любую судьбу.

Лорд лишь головой мотнул, приказывая следовать за собой, и двинулся к выходу из зала. Я поплелась за ним, радуясь тому, что хотя бы панталоны еще на мне. Волосы же, хоть и спутанные, прекрасно играли роль пелерины.

Мы вышли в пустынный коридор. Он был отделан так великолепно, что я невольно восхитилась: повсюду мрамор, белый, розовый. Канделябры причудливых форм — не цветы, не листва, а словно в воду вылили горячий воск. В канделябрах не было свечей, лишь прозрачные кристаллы, дающие приятный глазу рассеянный свет. Босые ступни приятно щекотала темно-синяя ковровая дорожка… Я подняла взгляд, уставилась в спину идущего впереди шеда, и едва не вскрикнула: вокруг его рук вились тени, самые настоящие. Этакие сгустки мрака, вопреки всему, посреди хорошо освещенного коридора.

«Ну а что ты хотела? Их так за это и прозвали. Да и они сами себя так зовут, потому что исконная их магия — обман, игра с тенью…»

И я вспомнила, как нам рассказывали, мол, поймать шеда очень сложно — потому что стоит ей прикоснуться к любой, даже самой блеклой тени — и она попросту сливается с ней, ускользает, исчезает. А если взять того же фантома, то это ведь обман, морок… Но, побери меня Чистый, все было так реально, что даже я, ведьма, и то повелась, поверила.