— Предлагаю начать занятия, — сказала я мягко, — тут, ваша светлость…

— Не надо, — оборвала меня девочка, — пожалуйста, не надо так ко мне обращаться. Вы бы могли называть меня просто по имени? Так мне будет гораздо приятнее.

И следа не осталось от той высокомерной, вредной Сольи ле Ферн. Рядом со мной сидел одинокий ребенок — и она живо напомнила мне меня саму, в пансионе, да и мою несчастную Рут.

— Хорошо… Солья. Но у меня один вопрос: чем это я заслужила такое отношение? Помнится, встретила ты меня совсем не так.

Она вдруг насупилась и отвела взгляд.

— Ты добрая.

Я мысленно усмехнулась. Не верю! Не верю тому, что за одну ночь отношение ко мне переменилось настолько. Возможно, Солья просто выполняет чье-то просьбу? Но чью? Вот бы знать. Не замок, а какой-то темный лабиринт, заплетенный паутиной лжи, покрытый пылью недомолвок и намеков. Ну и занесло же меня!

— Хорошо, — сказала я вслух, — давай заниматься. Только вот, получилось так, что у нас немного не совпадает спектр магии. Мне говорили, что он у тебя нейтральный, а у меня — темнее, значительно темнее. Я не просилась на эту должность, Солья, но почему-то выбрали меня. И поэтому нам придется как-то преодолеть это препятствие. Наверное, я буду чертить тебе структуры заклинаний на бумаге…

Солья ле Ферн выслушала мою речь с едва заметной — но не злой — улыбкой, а затем попросила:

— Постройте какое-нибудь несложное заклинание в своем спектре. Я попробую увидеть.

— Как скажешь, — я не стала спорить по пустякам. Притом, всегда приятно сплести какое-нибудь простенькое, но изящное заклинание.

Я моргнула, активируя магическое зрение: тут же вокруг пальцев образовались темные, как будто дымящиеся коконы, питаемые моим собственным резервом. Я неторопливо выплела круг, затем вписанный в него правильный восьмиугольник, соединила вершины друг с другом. Потом взяла перо и воткнула его ровно в центр построения. Перо неподвижно повисло над столом.

— Левитация, — пояснила я, — но чтобы ты его могла повторить, придется пояснить на бумаге.

— Не надо, — сказала Солья, — я вижу ваши линии, мисс Кромби, и смогу их повторить.

Выходит, и здесь меня обманули? Потому как, что бы Солья видела мои построения, у нее должен быть ну о-очень темный спектр собственной магии.

Она без труда переплела заклинание левитации, с тем же результатом — перышко послушно висело за столом. Но я ее плетения не видела, а говорило это о том, что все-таки собственная магия у Сольи была где-то в невидимом мне спектре. То есть странная штука вышла: она видела темную часть спектра, будучи, при этом, скорее нейтральным магом.

— Как это у тебя получилось? Ты ведь не должна видеть…

— Но я вижу. Только вот у меня линии сильно светлее, чем у вас.

— Понятно.

Я вздохнула. Конечно же, ничего тут понятно не было, и я и не предполагала, что такое возможно. С другой стороны, все это облегчало мне задачу обучать Солью, ведь куда удобнее пояснять плетения, показывая их в процессе создания, чем изображать на бумаге что-то невнятное. А ведь здесь важно все: и порядок наложения нитей, и очередность узелков.

Снова мои мысли вернулись к той сети заклинаний, которыми был опутан замок Ферн. Интересно, это герцог все сам выплел? Или помогал кто?

Так, спокойно, размеренно и без ссор, мы провели с Сольей два часа. Я научила ее выплетать заклинание теплового фонаря — что было крайне полезно, если вдруг захотелось принять горячую ванну, или заблудилась одна в степи. Потом я показала заклинание Скрепления — тоже очень полезное бытовое заклинание. Солья и его смогла повторить, намертво прилепив розы к потолку.

— Они же упадут потом? — спросила она, задрав голову и озадаченно глядя на цветы.

— Конечно упадут. Когда ты отрываешь заклинание от себя, ты перестаешь его подпитывать. И когда оно исчерпывает вложенную в него мощность, то исчезает.

— И какая же здесь мощность?

— Около пяти магатт требуется, чтобы удерживать там розы. Думаю, скоро они осыплются. Соберешь потом?

Солья задорно улыбнулась и заговорщицки мне подмигнула.

— Почему бы тебе не рассказать мне, кто этот загадочный приятель твоего отца, который здесь гостит, и которого ты принимаешь в собственной спальне? — все же спросила я.

Но девочка упрямо замотала головой.

— Еще не время, мисс Кромби. Время еще не настало.

— А когда настанет?

— Он сказал, что скоро вы будете готовы… — и, ойкнув, ладошкой зажала рот. — Не говорите ему! Не говорите, что я только что…

— Да кому — ему?

Но она лишь мотнула головой и моментально натянула маску прежней неприступной гордячки.

— Наш урок закончен, мисс Кромби?

— Пожалуй, — я не верила собственным глазам. Как, однако, быстро перевоплощается эта девчушка!

Взяв с собой несколько листов бумаги и грифель, я все же приветливо распрощалась с Сольей и пошла к выходу. Но, не дойдя, все-таки не удержалась от искушения.


— Солья, а твой настоящий отец… Какой он?

— Он самый красивый, — рассудительно ответила она, — но его я не видела ни разу.





* * *


День пронесся быстро, словно пролистнули страницу книги. Я успела посмотреть хрустальные часы, которые на солнце сверкали и разбрасывали по траве сотни ярких радуг. Часы были установлены в саду на лужайке, питала их исключительно магия Оттона ле Ферн, и плетение заклинания показалось мне таким сложным, что я даже разбираться в нем не стала, боясь навредить часам. Неподалеку обнаружился и фонтан, в котором плавали золотые рыбки, пухленькие, похожие на маленькие блестящие бочонки, к которым были пришиты длинные вуали плавников и хвоста. Так, побродив по территории замка, я пропустила обед, но не особенно и хотелось на него являться. Лицезреть герцога по — прежнему не хотелось, а голова все ещё болела.

Когда начало вечереть, я поняла, что проголодалась. Поразмыслив, я также пришла к выводу, что прошло довольно времени, что бы выдержать присутствие рядом хозяина замка. Да и что я ему докажу, демонстративно не явившись на ужин? Только разозлю еще больше. Утром я отделалась испугом и выдранной прядью, а что будет, если действительно вывести его из себя? Похоже, ле Ферн и в самом деле творит в своем замке, что заблагорассудится.

Поэтому я собрала в кулак все свои храбрость и хладнокровие, убедилась, что воротничок и манжеты чистые. Затем, стоя перед зеркалом, распустила волосы. Это была моя вечная беда: слишком густые, слишком тяжелые. Лучше всего их, конечно, носить подколотыми, но… Жесткие пальцы в моей шевелюре все ещё были весьма и весьма живы в воспоминаниях, и я решила покориться. На первых порах, а там будет видно.

Никто не пришел, чтобы позвать меня к ужину, но я примерно помнила расположение комнат, и без труда добралась до обеденного зала. Ничто не изменилось там со вчерашнего дня: все так же с газетами сидел герцог, все так же скучала Солья. Я на миг задержалась в пороге, герцог оторвался от чтения, быстро обежал меня безразличным взглядом, чуть дольше задержавшись на моих распущенных волосах. Кажется, он одобрительно хмыкнул. А потом молча кивнул и вернулся к чтению.

Я поймала взгляд Сольи: девочка смотрела то на меня — с тревогой, то на герцога — с опаской, как будто боялась, что он сейчас вскочит и выкинет что-нибудь этакое.

Однако, ле Ферн продолжал спокойно читать. Я молча заняла свое место и уставилась на тарелку, сверху накрытую серебряной крышкой.

— Загляните туда, мисс Кромби, — от звуков голоса Оттона я невольно вздрогнула и сжалась в комок. Даже не нашла в себе сил на него посмотреть, так и замерла, вцепившись пальцами в края стула.

— Загляните, ну? Что застыли?

Глянув на него исподлобья, я сообразила, что он начинает злиться, поэтому заставила себя стряхнуть оцепенение и поднять серебряную крышку.

На тарелке лежала ажурная змейка браслета. Золотого, посередине усыпанного зелеными камешками, в которых я заподозрила изумруды. Я в панике уставилась на Оттона, который невозмутимо наблюдал за мной.

— Что это? — голос разом охрип.

— Наденьте его, — посоветовал герцог.

У меня все поплыло перед глазами, а щеки предательски запекло. Да что ж это? Вот, значит, как? И зачем? Чего он добивается этим подарком? Неужели неясно, что девушка не может принимать такие драгоценности от мужчины, потому что невозможно их принимать, не считая себя потом обязанной!

— Я… — прошептала, опустив глаза, — я не могу, ваша светлость. Мне не нужно. Я благодарна, но… не могу это принять.

— Наденьте, — повторил он, и голос обрел твердость стали.

Я глянула на Солью, и она едва заметно мне кивнула. Мол, не прекословь.

— Простите, но я не привыкла к подобным подаркам, если только это подарок, — уже тверже произнесла я.

А сама подумала — ох, куда тебя несет, Лора? Сейчас герцог и твою физиономию украсит таким же синяком, как и лицо Сольи. Почему-то уже не возникало сомнений на тот счет, откуда у нее этот кровоподтек.

А черные глаза герцога метали молнии. Он отложил газету и поднялся из-за стола, а затем медленно, как будто бы крадучись, двинулся в мою сторону. Я, видя это, вскочила, собираясь рвануть в сторону двери — и не надо мне ни ужина, ни браслетов ваших! Но, разумеется, не успела, лишь повернулась, чтоб бежать, но была крепко схвачена за талию и прижата… Святая Матильда! Он попросту схватил меня в охапку, одной рукой прижимая к себе, пальцами другой обхватив за шею. От мысли, что леФерн может попросту меня задушить, резко затошнило и перед глазами потемнело. Я слабо трепыхнулась в его руках, спиной даже сквозь одежду чувствуя жар крепкого тела, и едва не закричала от ужаса, когда поняла, что это чудовище попросту уткнулся носом мне в макушку и глубоко вдохнул, по-видимому нюхая мои волосы.

— Пустите, — прохрипела я, — мне плохо.

— Глупенькая, — кажется, он усмехнулся, — пора бы тебе умнеть, маленькая рыжая лисичка. И не отказываться от тех незначительных подарков, которые я могу себе позволить.

— Я не могу!

Тошнило все ощутимее.

И если поначалу герцог ле Ферн не вызывал во мне отторжения, то теперь… О, мне было совсем, совсем плохо, когда он вот так обнимал меня, принуждая покоряться его желаниям.

— Ты можешь и будешь, — угрожающе произнес он, — ты даже не представляешь, что я могу с тобой сделать, если не будешь слушаться. Распустила волосы — молодец. Теперь надень мой подарок и забудем утренний инцидент.

Я мысленно взвыла.

Матильда! Я бы все отдала, лишь бы вернуться в пансион, к моей тихой и верной Рут. Я была бы с ней до последнего ее вздоха, я бы…

— Ну так что? — жесткие пальцы герцога чуть заметно сжались на моем горле, — я уверяю тебя, что ничего… хм, не потребую взамен на этот подарок.

Будучи не в силах говорить, я прохрипела невнятное, и уж не знаю, чем бы все закончилось, не вмешайся Солья.

— Отец, — звонко сказала она, — вы нас пугаете. Меня и мисс Кромби. Она ведь еще не привыкла к тому, как здесь нужно себя вести.

— И в самом деле, — он вдруг хохотнул, — извольте сесть, мисс Кромби. И выполните мою маленькую просьбу, вам ведь не сложно?

Меня ноги не держали, он подвел меня к стулу и усадил. А затем, взяв мое запястье в свои руки, сам застегнул на мне браслет. И это было так… унизительно, так невозможно больно где-то внутри, что я не выдержала и расплакалась. Несколько слезинок капнуло в пустую теперь тарелку. Герцог погладил меня по волосам, почти нежно, но меня от каждого его прикосновения потряхивало.