— Нас никто не увидит, — сказал Эрис Аш-исси, — не беспокойтесь. А Оттон в это время разбирается с отчетами управляющего и в ближайший час из кабинета вряд ли выйдет.

— Откуда вы знаете?

— Я достаточно хорошо знаю моего… хм, друга, — таким был ответ.

Он согнул руку в локте, позволяя мне положить ладонь поверх рукава темно-синего сюртука, и я снова невольно подумала о том, какая гладкая ткань у меня под пальцами. На вид — вполне обычное сукно, на ощупь — словно хорошо выделанная бычья кожа.

Впрочем, я уже устала удивляться и подозревать всех подряд в неведомо каких замыслах, поэтому послушно побрела рядом с мужчиной.

— Мне следует отсюда уехать, — прошептала я, — мне не стоит терпеть такое обращение. Я не прислуга. Я не рабыня, и не вещь. Я как-нибудь обойдусь без обещанного жалованья, найду себе другое.

Мистер Аш-исси покосился на меня. Да, у него определенно были необыкновенные глаза. Сейчас, на свету — на котором он якобы не мог находиться — они казались темно-фиолетовыми с примесью синего. Чернильные глаза. Почти как… у Сольи.

«Нет-нет, сейчас же прекрати думать. Потому что все эти мысли ни к чему хорошему не приведут».

— Я не думаю, что вам стоит выезжать за пределы замка, — неторопливо ответил Аш-исси, — даже если Оттон вас выпустит, ещё неизвестно, сколько вы проживете снаружи.

Остановившись, я испуганно уставилась на него. А он с легкой улыбкой так деликатно взял мою руку в свои аристократичные пальцы, и так нежно погладил, что у меня сердце ухнуло в пропасть и потом забилось быстро-быстро. С чего бы? И что он там себе надумал?

— Что вы говорите? — голос упал до сиплого шепота, — почему вы это говорите? Почему вы думаете, что мне нельзя отсюда уезжать?

— А вы не думали, почему в гувернантки выбрали именно вас, мисс Кромби?

— Думала, — быстро ответила я, — но так и не поняла до конца. Вернее, не может быть того, о чем я подумала. А вы… вы что, знаете, почему меня?

— Догадываюсь, — он усмехнулся.

А я невольно залюбовалась его лицом, с такими необычными резкими чертами, с немного кошачьими глазищами, с четко очерченными губами. Тогда, ночью, я не разобрала, какого цвета были его волосы, но теперь стало ясно, что они черны, как ночь, и даже с отливом, словно вороново крыло. Волосы были острижены по плечи и спереди более короткие пряди падали на лоб и на глаза, придавая Эрису Аш-исси совершенно таинственный, загадочный и немного зловещий вид.

— Почему бы вам не сказать мне, раз уж вы догадываетесь? — тихо попросила я.

И он коротко рассмеялся.

— А что мне за это будет?

— А что вы хотите?

— Поцелуй.

Я опустила глаза и поняла, что стремительно краснею. Похоже, я попала в замок сумасшедших, не иначе. Но, вдохнув поглубже, все-таки ответила:

— Мы с вами знакомы меньше суток. Не слишком ли вы торопитесь?

Он снова предложил мне руку и повел дальше, но той дорогой, которая пролегала по плохо освещенным коридорам. Возможно, он и вправду не переносит солнечный свет?

— Вы очень юны, мисс Кромби, — неторопливо проговорил мужчина, — наверняка с вами не случалось ничего подобного раньше. Но вот, знаете, иногда бывает и так, что ты кого — то видишь впервые в жизни, и понимаешь, что это — вкусно.

— Вкусно?!!

— Именно, — и тихий смешок, — и этого не изменить. Вкусно значит вкусно. Так зачем себе в этом отказывать? А вам зачем себе в этом отказывать?

— Знаете ли, я ещё не уверена, что вы — это вкусно, — заявила я, про себя думая, ну каков же наглец.

— Думаю, вам хватит времени до вечера, чтобы разобраться в своих ощущениях, — прошелестел этот искуситель, — а если надумаете, то я вам расскажу, почему Лесли Уимбер выбрал именно вас, хотя ваш спектр куда темнее, чем у девочки.

— То, что вы мне сейчас говорите, похоже не на ваше «вкусно», а на торги. На обмен.

— Возможно, — его пальцы вновь погладили тыльную сторону моей ладони, — но с моей стороны это всего лишь попытка подтолкнуть вас к правильному решению.

— Не уверена, что у нас одинаковое понимание слов «правильное решение», — пробурчала я, пряча глаза. Щеки горели. Святая Матильда! Такого мне ещё не предлагали, никогда и нигде. И даже Отттон ле Ферн с его странностями и внезапными вспышками ярости казался менее странным, чем этот… этот… Я так до сих пор и не знала, в самом ли деле это приятель Оттона, либо же… Кто?

— Я хочу уехать отсюда, — выдохнула я.

— Вы уедете, но позже. Потерпите немного, — снова скупая улыбка, от которой почему-то где — то в области желудка сделалось щекотно и приятно.

Мы почти добрались до моей комнаты.

Вот, ещё чуть-чуть… Внезапно Эрис Аш-исси развернул меня так, что я оказалась между ним и стеной. Он оперся ладонями о камень по обе стороны от моей головы, так что выскользнуть не получалось. Склонился к моему лицу настолько близко, что мне показалось — он не будет дожидаться вечера. Наши глаза оказались на одном уровне, я ощущала на губах его легкое дыхание.

— Подумайте, времени достаточно, — негромко сказал он, — поверьте, у меня есть, что рассказать вам интересного. Но я не буду делать это даром, я не меценат.

— А кто вы? На самом деле? — с трудом выговорила я.

Такая близость малознакомого мужчины подавляла, раздражала и пугала. Я храбрилась из последних сил, но для меня все было впервые, и потому было страшно.


— Я вам потом расскажу, — доверительно шепнул он, — вы все со временем узнаете, мисс Кромби. Но сегодня вечером, если надумаете обменять поцелуй на ценнейшую для вас информацию, приходите в сад.

— Может быть, я для вас вышью носовой платок? — растерянно пискнула я, — вместо поцелуя.

Эрис Аш-исси отстранился, несколько мгновений молча смотрел на меня, а затем весело рассмеялся. Тихо, но очень весело.

— Уже не сомневаюсь в том, насколько вы для меня будете вкусной, — сказал он, — бодритесь, мисс Кромби. И слушайтесь герцога. Вы ведь уже поняли, что он не любит, когда ему перечат?

И, коротко поклонившись, он пошел прочь. А я шмыгнула к себе в спальню и первым делом заперлась на щеколду. Наверное, как раз наступило время завтрака, но я решила, что лучше остаться голодной, чем снова столкнуться с Оттоном ле Ферн.





* * *


На завтрак меня никто не позвал. Вообще, можно было подумать, что обо мне все забыли. С другой стороны, это же было и хорошо, потому что — не представляю, как бы сидела за одним столом с Оттоном ле Ферн. И все же пришлось бы распустить волосы.

Я всплакнула, когда приводила себя в порядок. Одна из шпилек оказалась загнана под кожу, в результате воротничок платья сзади испачкался в крови. Да ещё болело то место, откуда герцогская рука выдернула прядь. Зла на него не хватало, на этого герцога, и, клянусь Матильдой, если бы не странные слова мистера Аш-исси, то уже бы сбежала. А так выходило, что непонятно, кому верить, а кому — нет. Ле Ферн, конечно, тот ещё подонок, но убить меня не пытался. А что ждет снаружи? Я могла бы и не слушать этого Аш-исси, но было что-то в нем такое, что заставило побег из замка отложить.

Чистый! Я понятия не имела, кто он. Но, похоже, мистер Аш-исси знал куда больше, чем многие в этом замке, и, более того, был готов поделиться информацией. Не задаром, конечно.

Поплескавшись в ледяной воде и убрав красноту и припухлость с лица, я упрямо уложила волосы в узел. Затем аккуратно поменяла воротничок, пристегивая новый собственной магией, и оправилась на поиски Сольи. Сегодня второй день моего пребывания в замке, пора бы начать занятия.

Искать долго не пришлось: стоило мне заглянуть в знакомую уже комнату с мольбертом, как там же я увидела и наследницу. Сегодня она была одета в изумительное темно-синее платье с искрой, которое выгодно подчеркивало необычный цвет ее глаз, локоны собраны в хвост на макушке (тут я окончательно убедилась, что уши у Сольи самые обычные, человеческие). Солья стояла перед мольбертом, тут же, в оконном проеме, в тяжелой керамической вазе красовался букет свежих роз. Вот их-то Солья и рисовала, умело делая набросок тонким грифелем.

К слову, со времени моего прошлого визита комната слегка изменилась: в ней появился небольшой письменный стол, изящный, на витых ножках, и рядом пара стульев. На столе поджидала стопка чистых листов белой бумаги, деревянный пенал, чернильница.

Стоя в дверях, я невольно залюбовалась тем, как ловко Солья переносит на бумагу контуры вазы. Головки цветов она почти не прорисовывала, видимо, оставляя ведущую роль акварельным краскам. Потом Солья обернулась, и очарование схлынуло: на скуле девочки красовался свежий синяк. Сердце упало.

— Солья, — выдохнула я, — что это?

— Доброе утро, мисс Кромби, — весьма добродушно сказала она, — вы о чем?

Я указала пальцем на ее лицо.

— Ах, это… — девочка на миг задумалась, и в этот короткий миг я заметила, как ее кукольное личико исказилось ненавистью. Впрочем, Солья, хоть и не была взрослой, но держать себя в руках уже умела, поэтому как — то виновато мне улыбнулась и тихо сказала:

— Ударилась об угол стола, мисс Кромби. А вы? Вас не было на завтраке.

— Мне нездоровилось, — быстро ответила я и отвернулась, чтобы Солья не увидела, как предательски краснеют щеки.

— Понятно, — безразлично сказала девочка, — мы начнем сегодня занятия? Видите, папенька мне и стол приказал поставить, и стулья.

— Для этого я и пришла. Пора бы начинать.

Солья тотчас оставила грифель, равнодушно отвернулась от наброска и заняла место за столом. Я присела рядом. По коже головы разливалась едкая боль, она пульсировала в затылке и отдавалась где-то в висках. Хороша же гувернантка! Я рассеянно уставилась на тонкие руки Сольи, которые на фоне темной столешницы казались полупрозрачными, из нежнейшего фарфора, и не сразу сообразила, что девочка откуда-то из-за стопки бумаги извлекла небольшой, с ладонь, сверток и по столу передвинула его мне.

— Что это? — шепнула я, уж не зная, что и думать.

— Вас не было на завтраке, — также тихо ответила она, — папенька был раздражен… У него такое часто бывает, раздражение на все подряд. И я вам хлеба стащила, вот.

Я не поверила собственным ушам. Солья ле Ферн? Мне? Хлеба?

Но, тем не менее, краюха ароматного, белого, ноздреватого хлеба с румяной коркой оказалась в моих руках, я с наслаждением вдохнула запах. Рот моментально наполнился слюной.

— Спасибо… — растерянно прошептала, — спасибо большое.

— Он вас отлупил, да? Поэтому вас не было за завтраком?

Понимая, что скрывать тут нечего, я кивнула и принялась отщипывать кусочки мякоти и класть их в рот.

— А за что? — шепотом спросила Солья.

— За то, что я считаю, что гувернантка должна носить строгую прическу, — ответила я, — но ваш отец придерживается иного мнения, о чем донес мне сегодня в очень явной форме.

— Вам лучше его слушаться, — сказала Солья. Затем, помолчав, добавила, — говорят, он был другим до смерти моей мамы.

— Мне говорили, что герцог потерял сестру, но не жену.

— Ну да. Это была моя мама. Она умерла сразу же, как меня родила. Поэтому я и говорила, что он мне не отец. Впрочем, он меня удочерил, дал фамилию, сделал наследницей.

Я снова почувствовала, как начинаю проваливаться в трясину местных тайн. Этого не хотелось — хотя бы сейчас. Хотелось просто позаниматься теоретической магией. Поэтому я не стала задавать других вопросов, быстро дожевала краюху и, почувствовав себя чуточку лучше, решительно взяла лист бумаги и перо из пенала.