К моменту, как конь прорысил в ворота трактира, ливень уже утих и ночь моросила колючими дождинками, отбивая на железных крышах звонкую стаккатную дробь.

Свет из окон чуть рассеивал тьму жидкого воздуха. На грубых булыжниках забора играли золотистые отблески. В цвергском Приграничном всё было каменным, начиная от стены вокруг поселения и заканчивая невысокими домишками. Ни стражи, ни привратников на въезде не встретилось: чёрные цверги, жившие под сводами гор, относились к чужакам опасливо, но белые цверги, обитавшие на землях предгорья, радушно встречали путников.

Таша подъехала ближе, и дверь трактира – двухэтажного, тоже каменного – тут же распахнулась. Помахивая раскрытым зонтом, под ливень выскочил услужливый цверг; как только Таша сползла с коня, он не замедлил вскинуть руку, чтобы укрыть зонтом новую постоялицу.

– Свезло же вам с погодкой в дорогу!

Представитель коренного населения Подгорья был низкорослым, но куда выше, чем ожидалось; в детских книжках цвергов часто рисовали похожими на карликов или странных детей, которые выросли, забыв вытянуться, однако в действительности радушный абориген и невысокая Таша были почти одного роста. Круглое румяное лицо чисто выбрито, нос крючком, волосы курчавятся над чуть заострёнными ушами – черта, по которой Подгорный Народ точно не спутаешь с людьми. Нарядился цверг экстравагантно: небольшое брюшко скрывал камзол с самоцветными пуговицами и пышным воротником, на ногах блистали лаком сапоги с золотыми пряжками.

Прижав к себе Лив, Таша пригнулась, чтобы уместиться под зонтом. Пусть она и вымокла до нитки, но избавиться от ощущения капель, колотящих по макушке, уже казалось блаженством.

– Как же вас в ливень такой понесло? Издали ехали, небось? Не повезло, ох не повезло! – цверг тарахтел зычным басом с безукоризненным аллигранским выговором, лишь букву «р» раскрашивал характерной хрипотцой. – Бориэн Ридлаг, содержу это скромное заведение. К вашим услугам. Что с вашим спутником? А, даже с обоими… Лин!

Он прикрикнул что-то на другом языке, состоявшем из одних согласных, и по лужам от дверей трактира прошлёпал ещё один цверг. Похоже, слуга. Необъятный плащ полностью скрывал фигуру и лицо, но Таша заметила, что цверг ниже её на полголовы; выслушав короткое распоряжение трактирщика, он молча привстал на цыпочки, чтобы распутать узлы на запястьях мальчишки.

– Лин отнесёт мальчика в комнату, – добавил господин Ридлаг на нормальном аллигранском (хотя если вспомнить, что цверги и альвы уже жили в Долине, когда в Аллигран прибыли люди со своим языком, ещё вопрос, какой язык считать нормальным). – А то у вас своя ноша.

– А… ему не будет тяжело?

Лин в ответ только хмыкнул. Кажется, с лёгкой иронией.

– По-вашему, если мы ростом чуть пониже вашего, так уже и силой обделены? – прохладно уточнил трактирщик.

– Извините. Не хотела вас обидеть. – Таша смущённо наблюдала, как слуга-цверг преспокойно сдёргивает мальчишку с коня и подхватывает на руки прежде, чем тот успел упасть. – Я читала, что цверги силой превосходят людей, просто в первый раз сталкиваюсь с вами и… неудобно, что вам придётся тащить кого-то…

– Больше нас? Не вы первая, не вы последняя, – проворчал господин Ридлаг, смягчившись. – Милости прошу в «Каменную корону».

Подоспевший конюший попытался увести Принца, но конь не обратил на него ни малейшего внимания, страдальчески глядя на хозяйку.

– Иди с ним, ясно? – устало велела Таша, перехватывая спящую Лив. Намокшая одежда и долгий переезд делали сестру тяжелее вдвое. – О тебе позаботятся.

Вяло фыркнув, жеребец всё же поплелся в конюшню.

Перекинув мальчишку через плечо, Лин понёс его в трактир с небрежной лёгкостью паладина в отставке. Таша с гостеприимным хозяином пошли следом. Оказавшись под железной крышей, поющей под иссякающим дождём, девушка чуть не мяукнула от счастья – за высокой скрипучей дверью было восхитительно тепло и, главное, сухо.

– Комнату на ночь? – господин Ридлаг прошёл к гранитной конторке, чтобы открыть гостевую книгу. Вместо привычных волшебных огоньков помещение, отделанное светлым камнем, озаряли обычные свечные фонарики. – Или не одну?

Мальчишку уложили на дубовую скамью, под настенными часами – маятник часов мирно оттикивал пять моментов после полуночи. Слуга безропотно ждал рядом.

– Одну, на четверых. Если есть, – решила Таша. Наёмники, конечно, должны были остаться далеко, но в такой ситуации лучше не разделяться. – Два ужина… один без мяса. Но позже. Лекарь у вас есть?

– Я немного обучался знахарству, – скромно ответил трактирщик.

– Можете осмотреть юношу? – опустив Лив на соседнюю скамью, Таша черкнула в книге вдохновенную закорючку. – Мы нашли его на дороге без сознания…

– Могу. А с девочкой что?

– Лив… спит. – Таша поколебалась секунду. – Не могли бы вы и её осмотреть?

– Конечно.

Попытавшись благодарно улыбнуться, Таша скинула с головы надоевший капюшон.

– Скоро сюда прибудет… должен прибыть… дэй. Ему за тридцать, темноволосый, в чёрной фортэнье. Наверное, спросит меня. Скажете ему, где моя комната?

– Конечно… Фаргори-лэн. – Заглянув в гостевую книгу, господин Ридлаг выложил ключ на крапчатую серую столешницу. – Осмотрю ваших спутников чуть позже.

Обменяв ключ на монеты, Таша вновь подхватила сестру на руки. По гулкой каменной лестнице поднялась наверх – слуга, несший мальчишку, тенью последовал за ней.

Отпереть нужную дверь одной рукой оказалось нелегко, но Таша справилась. Опустив сестру на ближайшую койку, она встряхнула руками, нывшими от тяжести. Оглядела маленькую комнату в поисках светильника; на четыре узкие кровати приходились две тумбочки, под окном приткнулся небольшой стол с задвинутым под него табуретом, у двери стоял пошарпанный шкаф для одежды. Учитывая скромные размеры комнатки, свободного места в ней по сути не было.

– У нас только свечи, – голоском неожиданно высоким и нежным, точно переливы флейты, заметил слуга.

Бережно уложив мальчишку на соседнюю кровать, цверг достал свечу из ближайшей тумбочки, сгрёб со стола огниво и, когда неверный огонёк рассеял мрак, снял капюшон.

– Их надо раздеть. – Служанка откинула за спину полы мокрого плаща. Говорила она с небольшим акцентом, но бегло и абсолютно свободно. – Одежду повесим внизу, у огня, за пару часов высохнет… вашу тоже. Мальчика и отмыть не мешает – кровь, грязь, ужас! Что такое с ним делали?

Лицо её было круглым, темноглазым, пухлогубым. С гладкой белой кожей. Светлые волосы колечками вились на висках, спускаясь с плеча короткой косой. Длинное серое платье и простенький белый фартук лишь подчёркивали, что женщина в теле, но в её случае это смотрелось достоинством.

– Ожидали увидеть бороду? – заметив Ташин взгляд, фыркнула служанка. – Раздевайте девочку, мальчиком я займусь.

– А раздевать…


– Надо всё снять, всё! Не то застудят себе чего-нибудь. Одеялами накроем, а я потом грелки принесу.

Старательно не глядя в сторону соседней койки, Таша принялась выпутывать Лив из тяжёлого, липнувшего к коже плаща.

Спустя пару моментов, прикрыв мальчишку одеялом, служанка вытерла мокрые руки о фартук:

– Пойду принесу вам воды. Пока отмокать будете, я одежду развешу.

– А у вас нет водопровода?..

– Есть, почему же. Но из кранов холодная идёт, а вам же горячую надо. Вся магия, что нагревателей, что светильников, вчера иссякла с чего-то, а колдун наш знакомый никак времени не найдёт заглянуть, починить, – посетовала служанка по пути к двери. – У нас пожар был пару лет назад, мы после этого от газового света и нагревателя избавились – магические безопаснее, да вот жалеем иногда… ничего, на выходных ученики Школы на практику должны заглянуть…

Канделябр пришлось водрузить на край каменной раковины. Хорошо хоть два ведра воды оказались действительно горячими. Когда над чугунной ванной завился водяной пар, Таша наконец стянула плащ и раздражавшее мокрое платье.

– Бельё не носите? – невзначай спросила служанка, собирая одежду, пока Таша растягивалась в горячей воде.

– Ношу. – Она запрокинула голову, намочив волосы. Живительное тепло медленно расползалось по телу от кончиков пальцев до самой макушки. – В особые дни.

– То-то смотрю, вы плащ не снимаете. – Женщина скатала плащ и платье в единый мокрый куль. – Мокрое-то, поди, облипает всё…

Таша не стала объяснять, что при перекидке любой предмет одежды становится обузой.

– Извините, – сонно сказала она вместо этого, – хотела спросить…

– Да?

– Цвергка, цвергиха или цвергесса?

Служанка, усмехнувшись, толкнула дверь ванной:

– Лучше просто Нирулин.

Когда Таша, завернувшись в длинное льняное полотенце, вернулась в комнату, служанка раскладывала вокруг Лив кожаные грелки.

– Господин Ридлаг просил передать, что с детишками всё в порядке, – доложила она под аккомпанемент возобновившегося ливня, яростно колотившего в ставни. – Признаков проклятия или другой вредоносной волшбы нет. Но как проснутся, я им па́рки принесу… за счёт заведения. Вам уже принесла, не помешает.

Таша взяла кружку, дымившуюся на столе. Внутри всплеснулся горячий напиток приятного бежево-золотистого цвета.

– Что это?

– Парки, – повторила служанка, накрыв Лив, заботливо подоткнув шерстяное одеяло. – Молоко, мёд, цветочная пыльца. Кое-какие травки.

– Безобидные хоть травки?

– Я этим дочку свою лечу. Три годика ей.

Принюхавшись, Таша действительно опознала молоко, мёд и душистую цветочную смесь: родиолу, заманиху, зверобой, цикорий, шиповник…

Питьё оказалось восхитительно вкусным. Стоило отпить ещё немного, и выматывающую усталость сменила приятная расслабленность.

– Нравится? – улыбнулась Нирулин, глядя, как Таша довольно облизывает губы.

– Не отказалась бы узнать рецепт.

– Даже я его не знаю. Парки варят чёрные цверги, в Камнестольном. Нам сюда доставляют в бочках, остаётся только подогреть. Хотя парки и в холодном виде целебных свойств не теряет…

В голосе служанки прозвучала не то грусть, не то зависть – и Таша не сразу вспомнила, почему.

Цвергам недоступна была людская магия. Поэтому в цвергских городах вместо магических огней в ходу был газовый свет. Зато цвергские боги уготовили своим детям иной дар: магию земли, силу управлять металлами и камнем, вдыхать жизнь в неодушевлённые предметы. Железные кони, которых Таша однажды видела в Нордвуде, её куклы, щётки и швабры, сами прибиравшие дом, – всё это делали цверги. Только чёрные, те, что никогда не покидали Подгорье. По крайней мере, при свете дня.

Цвергов делили на чёрных и белых вовсе не по цвету кожи, хотя у чёрных она была темнее. Первые обращались в камень, стоило им выйти на солнечный свет. Вторые могли свободно разгуливать под небом, но не владели силами чёрных собратьев. Даже захудалую кукушку для часов не заставили бы запеть. Поговаривали, что прародитель белых цвергов так хотел любоваться солнцем, что заключил сделку с нечистыми силами и купил возможность жить под светом дня – в обмен на магию, дарованную ему богами истинными.

Люди считали это просто мифом. Цверги верили в этот миф. Во всяком случае, белые цверги у чёрных были не в чести. Им не доверяли секреты своего народа (вроде рецептов чудодейственных напитков). Они никогда не смогли бы стать жрецами, не смогли бы занять важный пост при дворе. Цверги твердили, что истинные боги не станут покровительствовать отступникам, променявшим свою природу на прогулки под полуденным небом. Согласно цвергской религии, как и людской, магию даровали свыше, божественным благословением; а если у белых цвергов отбирали дар, присущий всем чёрным в большей или меньшей степени…

– Ужин сейчас нести? – помолчав, спросила Нирулин.

Живот заискивающе уркнул.

– Давайте, – махнула рукой Таша. – Один.

– А второй?

– Он для моего спутника, когда он подойдёт.