Мы сидели за столом и через открытую дверь наблюдали, как малышка играет на ковре в моей комнате. Сейчас это была наша комната, но ненадолго.

– А что с куратором?

– Да все то же. Заходит время от времени, капает на мозги, что я должна урегулировать Олино положение, а я ей отвечаю, что этим займутся дед с бабой, когда она к ним переедет. Мы с ней пьем кофе. Она пробует тактично выведать, не употребляю ли я алкоголь, а я делаю вид, что не замечаю, как она обыскивает глазами комнаты. Потом мы прощаемся.

– А ты сейчас пьешь?

– Ну вот! Не твое дело, – возмутилась я.

– Анька, не дури. Не надо передо мной притворяться. Из-за вашей, вернее твоей, твоей последней выходки и из-за того, как ты приехала…

– Как нас привезли, – перебила я ее.

– Как вас привезли в больницу, нам с кураторшей пришлось из-за тебя объясняться. Так что я имею право спрашивать. И она тоже. Думаю, ей пришлось немало постараться, чтобы у тебя ребенка не забрали. Не знаю, что ты для нее сделала, но она явно у тебя на крючке.

– Представляешь, Аська, какой дурдом. Два месяца назад я хотела Ольку в приют отправить. А еще раньше, если б знала, что есть такие кураторы службы опеки, то сама бы малышку к ним отвезла. Отдала бы любому, кто хотел ее забрать.

– А сейчас? – спросила Иоанна.

– Сейчас? – повторила я и задумалась. Смотрела сквозь открытые двери на Олю, которая играла на ковре. – Сейчас я и сама не знаю.

Это была чистая правда. Я сама не знала, что мне думать. Не знала, чего я хочу и что чувствую к этому ребенку. За эти месяцы она стала центром моей жизни. Каждый день я ждала, когда Магда и Роберт ее заберут.

– Знаю, что отдам ее бабе с дедом. Но только им.

– А вдруг они не захотят ее взять? – допытывалась Иоанна. Как же она меня раздражала!

– Захотят. Они каждый раз повторяют, что хотят ее забрать, только пока не могут, – резко ответила я.

– Ты уверена? – с сомнением спросила Аська.

– Иоанна, хватит выдумывать! – жестко перебила я ее, чтобы наконец закончить этот разговор.

Но червячок сомнения шевельнулся. Вот холера! Она была права, и меня передернуло, когда я это поняла. Несколько дней я ходила как накрученная пружина, звонила Магде и Роберту, срывая на них злость. Даже пару раз Игоря набрала – пусть тоже свое получит.





Глава 12




Труднее всего было появляться с Олей на людях. Весной или летом нового ребенка обязательно заметят. Разве что запереть крошку дома, закрыть двери, окна и позатыкать все дыры. И конечно, появление ребенка у одинокой сельской чудачки, у которой своих детей никогда не было, неминуемо вызовет интерес.

Когда пришла весна, мы с Олей стали выходить на улицу. Мой двор выглядел ужасно: пустое пространство между домом и старым сараем. Сначала Оле хватало места, но потом она начала бегать к калитке, за дом и выглядывать из-за забора. Ограда, двор и старый огородик моей мамы – все выглядело неухоженным и заброшенным. Оля быстро заскучала. Она немного поиграла в мячик и с обручем, потом заинтересовалась старой метлой из прутьев и лопаткой, но все равно ее тянуло на улицу. Наконец я приняла трудное, но мужественное решение выйти с Олей на наш центральный сельский проспект.

Жизнь соседей меня никогда не интересовала, и контактов с местным обществом я не поддерживала. Когда выходила из дома, то сразу садилась в машину, и только меня и видели. Хотя, конечно, многие меня знали, особенно женщины, которые были моими пациентками. Я принимала роды, лечила болезни, спасала после неудачных домашних абортов, вырезала миомы и опухоли. Но это было давно. В последние месяцы я старалась, чтобы все меня забыли. Отношения врача с пациентом это одно, а соседа с соседом – совсем другое.

Сейчас я вступала в совершенно чужой для меня мир. И плюс ко всему вступала с ребенком. Сначала люди косились на нас с легким испугом, потом с недоверием. Проходили мимо, здоровались, останавливались и смотрели вслед. Наблюдали за нами, пока мы не исчезали за поворотом или за дверями собственного дома. Все село сходило с ума от любопытства. Откуда взялся этот ребенок? Что могло случиться? Я чувствовала себя все хуже и хуже.

Проблема решилась сама собой. Через несколько дней, после разговора с сестрой и ее мужем, после очередных неудачных переговоров о том, когда они заберут ребенка, я впервые за много лет смогла по-дружески пообщаться с соседями. И все благодаря Оле.

Мы возвращались с прогулки, и вдруг малышка остановилась и с открытым ртом уставилась на что-то на другой стороне улицы. Я обернулась и увидела, что в воротах дома напротив стоит маленькая девочка. Выглядела она чуть старше Оли. Смотрела в нашу сторону и по-дружески махала ручкой. Моя подопечная оторопела. Я вдруг осознала, что она уже несколько месяцев не общалась с другими детьми. Бойкая деревенская девчонка перебежала через улицу и подошла к Оле.

– Как тебя зовут? – спросила она, склонив голову набок.

– Оля, – ответила малышка через минуту, немного растерянная, но очарованная своей новой подругой.

– А я Зуза. Тебе сколько лет?

– Тли.

– А мне четыле. Пошли. – Она схватила Олю за руку и хотела потянуть за собой.

– А ну постой, – отозвалась я и схватила Олю за другую руку. – Подожди! Не так быстро. Куда это ты ее тянешь?

– Домой! К Зузе! – ответила девочка с улыбкой.

– Оля не может пойти к тебе. Нам надо домой! – твердо сказала я, вырывая ручку Оли.

– Почему? – рассудительно спросила малышка, не обращая внимания на мой тон.


– Надо! Нам пора! – бессмысленно продолжила я сложный разговор. – Потому что мы идем обедать!

– Я тоже! Пошли к Зузе! – радостно завопила малышка.

– О боже, ну что за ребенок. Вот как с ней разговаривать?

– Зуза, Зуза, не приставай к пани! – услышала я голос за спиной.

Из ворот, в которых минуту назад стояла наша собеседница, вышла молодая девушка. На вид ей было лет двадцать. Она перебежала через улицу, остановилась возле нас. Лицо у нее было незнакомое – не помню, чтобы я ее раньше видела. Она не была похожа ни на кого из местных.

– Добрый день, – поздоровалась она. – Извините за Зузу, но она уже несколько раз видела вашу девочку и очень хотела познакомиться, но мы стеснялись подойти или прийти к вам домой, – тараторила она. – Мы боялись вас побеспокоить. У Зузы нет подружек, и ей очень скучно. Она такая непоседливая. Как увидела вашу малышку, каждый день меня просит: «Мама, пошли», «Мама, пошли»…

Молодая женщина не умолкала. То был не просто поток слов, а уже целые реки и океаны. Мы с Олей стояли, остолбенев. Она, зачарованная Зузой, а я – этой девушкой. Откуда только у нее взялось столько слов, энергии, воодушевления и доверия к старой бабе, которую никто не любил? Как она решилась подойти к сельской чудачке? Может, она не из нашего села?

Через двадцать минут я уже все о ней знала. Действительно, она была не местная.

– Я из-под Быдгоща, приехала как-то на каникулы к тете, к Хмелевским. Они на углу, возле часовенки живут. Знаете их? – Она продолжала свою историю, не дожидаясь моего ответа. – Приехала и познакомилась с Янушем. Ну, вы понимаете, дело молодое. Зузу мы не планировали, мы друг друга едва знали, разве что сходили вместе на пару дискотек. Вы, наверное, знаете моего мужа, Януш, сын солтыса[5].

– А у нас есть солтыс? – удивленно спросила я.

– Да, конечно. Мы живем вон там, напротив. У родителей мужа, – показала она пальцем на дом по другой стороне улицы.

– Там Ковалева жила, – вспомнила я.

– Так это бабка Януша, – объяснила девушка. – Но она уже умерла. А родители Януша въехали в этот дом и его достроили.

Я повнимательнее присмотрелась к зданию через дорогу.

– Да, он совсем не так выглядит, – признала с удивлением.

– Ага! Мы там все вместе живем, вот только Зуза плачет, что у нее подружек нет. Мы хотим ее осенью в садик отдать в городе, потому что в доме от нее слишком много шума! Вот только у меня прав нет. Но ее мама, свекровь то есть, возить будет. Может, и я потом, когда-нибудь, на права сдам. Я еще и матуру[6] не сдала, и аттестат не получила… А Януш учится. В сельскохозяйственной академии, как и его отец. У свекра огромное поле!

Она болтала и болтала без конца.

Оля была очарована своей новой подружкой – они играли во дворе, и даже обе расплакались, когда надо было идти домой. После обеда малышка мгновенно уснула и проспала целых три часа.

Ева, так звали маму Зузы, и ее дочка стали постоянным пунктом нашего распорядка. Ева рассказывала о вещах, которые меня абсолютно не интересовали, но, к счастью, не лезла в мои дела. Зато, когда Оля была с ними, я могла хоть чуть-чуть передохнуть и отвлечься. Обычно мы договаривались с Евой встречаться после того, как Оля днем поспит. Девочки играли во дворе у нас или у них, а когда шел дождь, Ева с Зузой приходили к нам. Оле нравилось играть с новой подружкой. Иногда она прямо с утра начинала ныть:

– К Зузе! К Зузе!



Однажды Ева пригласила нас в гости. Я засомневалась, знают ли ее родственники об этом приглашении.

– Конечно! Они очень хотят с вами познакомиться. Мама видела вас с девочкой. Вас тут все знают. А еще вы у мамы Януша роды принимали!

Оля очень хотела пойти. Ее интересовали новые люди. Она полгода просидела взаперти в моем доме, и теперь ее увлекало абсолютно все. Вдобавок она уже несколько месяцев прожила в нашем селе, но ни коров, ни кур вблизи не видела. Я сначала была против, не хотела ни с кем знакомиться. Прогулки – это одно, а вот поход в гости – совсем другое. Я, в отличие от моей подопечной, никого не интересовала, и мне было хорошо в одиночестве.

Ева настаивала, хотя, должна признать, весьма тактично, а вот Оля требовала нетерпеливо и грубо. Наконец, у меня закончились аргументы и пришлось согласиться. Ева умела располагать к себе людей. Она была такая непосредственная, но совсем не нахальная. Меня она тоже очаровала. Я согласилась переступить порог чужого дома впервые за много лет. Мне было немного страшно, но интересно. Что за люди живут напротив? Сначала мы пошли в кухню, и там я познакомилась с Евиной свекровью.

– Я жена солтиса, Бася, – крепкая красивая женщина лет сорока пожала мне руку.

Она была совсем не похожа на деревенскую бабу. Ее волосы были коротко подстрижены и покрашены в красивый каштановый цвет. Никаких платочков, широких юбок на резинке или вышитых собственными руками фартуков. На ней были брюки цвета хаки, длиной до середины икры, футболка с цветным принтом и удобная спортивная обувь. Сразу бросалось в глаза, что это модная, фирменная одежда. Я посмотрела на себя, и мне стало стыдно. Уже пару лет я особенно не заботилась о своей внешности и не покупала новых вещей.

Сначала жена солтиса вела себя настороженно и держала дистанцию. Неудивительно, ведь со мной никто из села не общался. Знали как доктора Слабковску из больницы, а так я была для них чужой. Я чувствовала себя очень неуверенно из-за того, что эта женщина выглядела совсем не так, как я ожидала, и из-за собственной внешности.

– А пани доктор уже на пенсии? – спросила она.

«Я что, так старо выгляжу?»

– Нет, я сейчас в длительном отпуске.

– Нелегкий хлеб вы себе выбрали.

– Да, нелегкий. Вот потому и решила немного отдохнуть, – соврала я.

– Я вас редко вижу в селе.

Разговор не клеился, но нас выручили малышки. Они бегали, шумели, и благодаря им у нас появилась общая тема. Мы принялись обсуждать наших панночек: как они играют, что едят, какие у них проблемы и какие смешные вещи они говорят. Барбара вела себя очень любезно и тактично: не совала нос в мои дела, не лезла нахально с неприятными вопросами. Не пыталась выведать, кем мне приходится Оля и откуда она взялась. Обычный соседский разговор ни о чем. Потом прибежала моя подопечная и заявила, что хочет посмотреть на зверят. Мы пошли на экскурсию. После нее нас пригласили на чай и пирог с клубникой. Я не знала, можно ли Оле есть пироги и клубнику, потому что никогда не давала ей фруктов. Бася развеяла мои сомнения.

– Вы давали ей фруктовые смеси из баночек?

– Да, вроде, – неуверенно подтвердила я.