17 сентября ожесточенные бои развернулись на всем протяжении участка. На левом фланге немцы продвинуться так и не смогли, поскольку там, помимо трех отрядов бронекатеров, теперь действовали уже два монитора Дунайской флотилии — «Железняков» и «Ударный». 102-мм снаряды «Железнякова», 130-мм снаряды «Ударного» и массированный обстрел с бронекатеров надежно прижимали немецкую пехоту к земле даже в прибрежных дюнах.
Немцы бомбили оба монитора, но те имели хорошее бронирование и довольно сильное для их размеров зенитное вооружение. Каждый из них имел по два-три 45-мм орудия и до восьми 7,62-мм пулеметов. На «Железнякове», кроме того, имелись и 37-мм автоматические пушки. Ни один из мониторов не был даже поврежден. «Ударнику» же удалось сбить один самолет противника.
Но на правом фланге участка противник смог добиться успеха. Воспользовавшись тем, что основные силы Дунайской флотилии были сосредоточены на левом фланге Тендровского участка, а две канонерские лодки отозваны для обороны Одессы, немцы днем внезапным ударом захватили Железный Порт, а затем на плечах отступавших ворвались и в Новофёдоровку.
Опасаясь, что немцы смогут в таком же темпе двигаться и дальше, командующий ЧФ приказал начальнику штаба флота срочно подобрать группу в шесть-девять человек минеров и саперов, выделить им 200 мин и направить для минирования Тендровской косы. В случае недостатка мин в качестве их надлежало использовать глубинные бомбы.
Утром два Ю-88 безуспешно бомбили транспорт «Молдавия», находившийся на мели у Тендровского рейда. Днем три Ю-88 там же бомбили поврежденный накануне тральщик «Пионер», буксир и баржу. В третьем часу дня «юнкерсам» наконец удалось добиться успеха. Пять машин и два прикрывавших их истребителя в течение 20 минут бомбили учебное судно «Комендор», которое входило в состав сил боевого участка. Получив повреждения, «Комендор» был вынужден выброситься на берег, чтобы избежать затопления.
При прорыве вспомогательных судов 2-й бригады торпедных катеров на Тендру в ночь на 18 сентября в районе острова Первомайский подорвались на собственном минном заграждении и затонули две баржи и плавбаза 2-й бригады ПБ БКА. Оба буксира при этом получили лишь незначительные повреждения.
Кризис (18–20 сентября)
18 сентября противник, подтянув подкрепление, энергично развивал наметившийся успех. Немецкие удары, наносившиеся в течение всего дня на правом фланге в направлении Бехтеры и на левом в направлении Рыбальче, парировать было нечем. Огонь бронекатеров и мониторов сдерживал продвижение противника, но остановить его уже не мог. В своем докладе штабу флота командир участка генерал-майор Кузьмичёв вынужден был констатировать, что «к 18 ч. 00 м. общей линии фронта не было, бои вели отдельные группы войск».
Части участка, утрачивая взаимодействие друг с другом, вынуждены были отходить в тех направлениях, где это было возможно. Оборона начала принимать очаговый характер. Как вспоминал бывший помощник начальника политотдела ДВФ контр-адмирал запаса Жуков, чтобы поднять боевой дух войск, политруки посылали курьеров от одного подразделения к другому с короткими записками примерно такого содержания: «Слава вам, боевые братья — морские пехотинцы! Мы гордимся, что воюем с вами рядом. Еще раз слава! Ваши соседи: зенитчики-комсомольцы». Получив подобную записку, в которой имелись подписи бойцов отправившего ее подразделения, политрук, зачитав ее бойцам, тут же делал им предложение: «Вы тоже напишите им, ведь и артиллеристы дерутся выше похвал!»
Немцы бросили на поддержку наступающих всю имевшуюся авиацию, в том числе и авиацию своих союзников. У сбитого в этот день Ю-88 оказался румынский экипаж. Истребители и пикировщики противника, обнаглевшие от отсутствия в воздухе советских истребителей, носились над участком на бреющем полете и расстреливали отходящие советские подразделения.
Но фланги Тендровского боевого участка, защищаемые моряками, продолжали держаться несмотря ни на что. Остатки 2-го Черноморского полка (так в этот день стали называть его в штабных докладах) зацепились за Чулаковку и Бехтеры. Кузьмичёв перебросил в эти деревни группы моряков 2-й бригады торпедных катеров.
В 20:30 на правом фланге участка немцы, так и не сумевшие взять Чулаковку, попытались обойти ее слева. Стараясь не покидать полосу прибрежных дюн, они нанесли удар между Рыбальче и Чулаковкой. Советские подразделения отступили за следующую естественную преграду — соленое озеро Оджиголь. Местность вокруг озера была открытой, и наступление противника снова приостановилось. Нанести удар по Чулаковке с тыла немцы так и не смогли.
Но взятие Чулаковки являлось всего лишь вопросом времени. Не получавший подкреплений участок держался только за счет своих внутренних резервов, и всем было ясно, что долго так продолжаться не может.
Весь следующий день наиболее ожесточенные бои шли на левом фланге участка. Теперь он приобретал еще большее значение, так как с сужением оборонительного периметра правый фланг участка все больше смещался к Кинбурнской косе, единственной, откуда возможно было централизованно провести эвакуацию всего участка, и в конце концов достиг Ивановки, района соляных промыслов и Свободного Порта.
Неся большие потери от огня мониторов, сильно замедлявших их продвижение, немцы стянули против них значительные силы авиации. Первой жертвой немецких пикировщиков стал современный монитор «Ударный», несший наиболее мощную 130-мм артиллерию. Немецкие самолеты бомбили монитор, заходя на него одновременно с разных направлений. Особенно трудно было отражать налеты с носовых углов, так как большая часть зенитных средств была сосредоточена в кормовой части монитора. Бронирование зенитных установок, даже счетверенных пулеметов повышало живучесть монитора в подобном бою, но самолетов противника было слишком много. По некоторым данным, их число достигало 22.
Командир монитора капитан-лейтенант Прохоров, маневрируя скоростью и курсом, всячески уклонялся от бомб, сыпавшихся с юнкерсов. Заградительный огонь не давал особого эффекта, так как многочисленные пикировщики, атакуя с разных направлений, вынуждали монитор рассредоточивать огонь. В конце концов «Ударный» получил прямое попадание в корму, выведшее из строя правую машину. Монитор продолжал движение с одной машиной, что понижало и скорость движения, и управляемость кораблем. Командир БЧ-5 монитора инженер — капитан 3-го ранга Авласёнок лично возглавил аварийную партию. Но вода продолжала прибывать, а вместе с ней еще больше снижалась и маневренность поврежденного монитора, делая его легкой целью для бомбардировщиков.
Немецкие пикировщики стали раз за разом попадать в корабль. В общей сложности монитор получил двенадцать прямых попаданий. Уже в сумерках последняя из попавших в него бомб угодила в артпогреб, вызвав детонацию боекомплекта. Во время страшного взрыва погибло 55 человек, в том числе командир корабля Прохоров и находившийся на борту гидрограф штаба флотилии Орлянский. Из офицерского состава уцелел лишь военком корабля Бошин.
«Железнякову» повезло больше. Он не являлся для противника главной целью, и его атаковало меньшее количество самолетов противника. Монитор смог избежать прямых попаданий бомб, а его машины и рули не получили повреждений. Но от близких разрывов бомб заклинило башню главного калибра, попадания осколков вывели из строя дальномер и рацию. В районе 16-го шпангоута разошлись швы, и корабль получил значительную течь. Сняв обшивку в месте повреждения, моряки поставили деревянные клинья, законопатили щели паклей, пропитанной тавотом, и прижали их деревянными стойками. После откачки воды плавучесть была восстановлена, но корабль не мог больше участвовать в боях, нуждаясь в срочном ремонте. Монитор ушел на Тендровскую косу.
Связав мониторы боем, противник смог занять Рыбальче, несмотря на то что его прикрывали огнем еще и пять бронекатеров. Однако продвигаться дальше немцы не рискнули. Опасаясь контратак, вражеская пехота стала укреплять западные окраины. Но восстанавливать положение командованию участка было уже нечем. После гибели «Ударного» и ухода «Железнякова» во 2-м Черноморском полку спешно создавались группы истребителей танков, вооружаемые бутылками с зажигательной смесью и связками ручных гранат.
Командир Тендровской ВМБ доложил Военному совету ЧФ, что средств для эвакуации островов Березань и Первомайский у него нет, авиация противника бомбит базу каждый день и потопила болиндер. Вместе с тем обстановка крайне сложная и эвакуация частей с островов может потребоваться немедленно.
На этот раз Военный совет ЧФ был согласен с докладом и в связи с усложнившейся обстановкой приказал Кузьмичёву ближайшей же ночью с помощью болиндеров, буксиров и лайб эвакуировать остров Первомайский, а затем по возможности и Березань, «чтобы противник не мог их отрезать». Оттуда надлежало «вывезти… артиллерию, имущество, спасти для Тендры зенитные батареи, а все оставшееся уничтожить». На время эвакуации Первомайский должны были охранять четыре бронекатера Дунайской флотилии, на случай если противник вздумает в это время высадить десант и захватить орудия.
Для отражения возможных попыток противника высадиться в северной части Кинбурнской косы катеров уже не хватало, и на этот случай там был развернут отряд связистов флотилии, сформированный из состава снятых постов СНиС.
Однако 20 сентября остров Первомайский так и не был эвакуирован.
Немцы продолжали со всех сторон давить на части Тендровского участка, прижимая их к Кинбурнской косе и Егорлыцкому заливу. Правый фланг теперь опирался на Ивановку, хутор Бузовый и село Кучугур. Сдерживать немцев без помощи мониторов не получалось, и командиру участка пришлось ввести в бой 22-ю батарею на Первомайском. 203-мм снаряды четырех орудий батареи производили даже больший эффект, чем 100- и 130-мм снаряды такого же количества орудий мониторов.
Батарея № 22 непрерывно вела огонь по скоплениям живой силы врага, и немецкая пехота снова остановилась. Бомбить Первомайский было бессмысленно, это немцы хорошо усвоили еще в августе. Поэтому они обрушили на остров огонь артиллерии. Всего за этот день пушки противника выпустили по Первомайскому свыше 100 снарядов.
20 сентября пострадал бывший командир участка полковник Костюченко. Опасаясь, что Свободный Порт может оказаться отрезанным от Кинбурнской косы, он утром отвел из него пехоту. И хотя в этот день отходил не только он, негодование Военного совета флота вызвало лишь отступление из Свободного Порта Трусости в действиях Костюченко не смогли усмотреть даже члены Военного совета, поэтому он не был отдан под трибунал. Но Военный совет не упустил случая предложить прокурору флота привлечь его к судебной ответственности за то, что он «вопреки категорическому приказанию держать Свободный Порт до последней возможности, все же утром самовольно оставил его, не имея даже соприкосновения с противником».
В результате неоднократных налетов авиации противника на Тендру было выведено из строя два орудия зенитной батареи № 61, тральщик «Каховка» получил до 60 пробоин; был разбит пограничный катер, который выбросился на берег.
Военный совет ЧФ снова потребовал от командира ТБУ начать эвакуацию островов Березань и Первомайский, а затем и самого участка, начиная с вывоза артиллерии. Вывозить имущество и вооружение надлежало преимущественно по ночам, для чего части участка должны были держать противника перед Кинбурнской косой «на узких перешейках по два-три дня, пока все не будет вывезено».
Кроме того, Военный совет приказал немедленно переправить к острову Долгий роту бойцов с пулеметами и установить наблюдение, чтобы противник не занял этот остров. В поспешно оставленном Свободном Порту надлежало «произвести разведку и, если противник не помешает, забрать там все ценное, что возможно, а в крайнем случае уничтожить».
Народный комиссар ВМФ предложил Военному совету ЧФ насколько возможно плотно заминировать Днепро-Бугский лиман, пока части Тендровского участка еще занимают его южный берег, и, если возможно, затопить в лимане один-два болиндера, чтобы не допустить там базирования кораблей противника, особенно в районе Николаева.
В трудном положении (21–24 сентября)
21 сентября периметр участка продолжал сужаться. Теперь весь участок умещался в границах Кинбурнской косы. Немцы заняли деревни Пиротэ и Ивановка на правом фланге участка и пытались ворваться на саму косу. Огневые средства и личный состав всех армейских батальонов, сконцентрировавшиеся на узком участке у основания косы, замедляли продвижение противника, но остановить его не могли. Не мог его остановить и огонь крупнокалиберных орудий острова Первомайский. Бои шли уже в заповеднике у основания косы, где в песчаных дюнах, поросших лесом, немецкая пехота несла меньше потерь от огня обороняющихся.
В очередной раз пытаясь замедлить продвижение противника, командующий флотом пошел на беспрецедентный шаг, решив переключить ВВС флота на поддержку Тендровского боевого участка, и поставил командующему флотской авиацией главной задачей на 22 сентября «искать в районе селений Ивановка, Рыбальче и Бузовый танки и живую силу противника и бомбить их».
В ночь на 22 сентября на ТБУ было брошено все, что можно было использовать в качестве ночных низковысотных бомбардировщиков. Позиции немцев бомбили морские разведчики МБР-2, бипланы У-2 и даже советские аналоги американской «Каталины» — летающие лодки ГСТ.
Днем на участок были брошены основные силы флотской авиации. В налетах было задействовано до девяти СБ, двадцать восемь Пе-2, пять МиГ-3, двадцать четыре Як-1, а также два И-16 и четыре У-2. В результате подобных массированных налетов на одной только дороге Рыбальче — Ивановка удалось уничтожить 12 автомашин. Немецкая авиация, безраздельно господствовавшая в воздухе, продолжала свирепствовать в Егорлыцком заливе. 21 сентября ее очередными жертвами стали три корабля Дунайской флотилии. Сторожевой катер «МО-127» взрывной волной был выброшен на берег, но затем спущен на воду и, несмотря на повреждения, самостоятельно дошел до Ак-Мечети. В Егорлыцком заливе пикировщики противника потопили бронекатер № 201, охранявший минный заградитель «Колхозник», который проводил гидрографические работы в районе предполагаемой эвакуации Тендровского боевого участка.
Оставшийся без прикрытия «Колхозник» не имел никаких шансов уцелеть. Бывший буксирный пароход не обладал ни необходимыми для этого скоростью и маневренностью, ни достаточным зенитным вооружением. Два пулемета и одно орудие не могли защитить минзаг от пикировавших на него юнкерсов.
Немецкие летчики могли точно целиться и выходить из пикирования на малой высоте — шанс получить серьезные повреждения был слишком мал. Являвшийся легкой целью «Колхозник» сразу получил прямое попадание бомбы прямо в мостик, где погибли командир корабля, его помощник, рулевой и расчеты обоих пулеметов, установленных на крыльях мостика. В командование кораблем вступил старший военфельдшер Дубровский, который организовал борьбу с пожаром и помощь раненым, а после попаданий еще нескольких бомб приказал покинуть тонущий корабль, предварительно организовав эвакуацию раненых на уцелевших шлюпках.
Учитывая возросшую активность авиации противника и не желая перебрасывать на Тендру части истребительной авиации до оборудования на ней полноценного аэродрома, командующий ЧФ поставил перед командиром участка задачу спасти зенитную артиллерию и перевезти ее с островов на Тендру, а все, что не удастся спасти, — уничтожить. Задача вывоза крупнокалиберной артиллерии уже не ставилась — в сложившейся обстановке эвакуировать ее было невозможно.
Задача самим частям участка также была в очередной раз изменена. Теперь им предписывалось зацепиться за район Прогнои, организовав там прочную оборону, и продержаться пять-семь дней, чтобы организованно продолжать эвакуацию, сначала островов Первомайский и Березань, а затем и ТБУ на Тендровскую косу.
Осуществляя эвакуацию участка, командование флота постоянно опасалось того, что части противника десантируются на косу вслед за отступающими и захватят там плацдарм, опираясь на который, впоследствии займут весь остров.
Наиболее угрожаемым в этом отношении Военному совету флота представлялся расположенный в западной части косы мыс Белые Кучугуры. Немцы действительно имели возможность его захвата. После выхода на полуостров Егорлыцкий Кут они уже заняли расположенный на полпути между полуостровом и мысом остров Орлов. После захвата острова мыс Белые Кучугуры оказался ближайшим к противнику участком Тендровской косы.
Чтобы воспрепятствовать возможным десантам противника, на мысе было приказано организовать «крепкую засаду», имеющую пулеметы и большое количество гранат. Для борьбы с возможными десантами противника планировалось использовать и зенитные батареи, перебрасываемые с островов Березань и Первомайский.
22 сентября на Тендровской косе наконец удалось оборудовать первую посадочную площадку, пригодную для действий шести истребителей. Но командующий флотом и после этого не послал истребителей, ограничившись указанием «продолжать делать посадочные площадки и взлетные полосы для наших истребителей».
Ввиду отсутствия истребителей немецкая авиация продолжала охотиться за кораблями Дунайской флотилии, транспортами и всем, что можно было использовать для переброски войск между островами и Тендровским участком. 22 сентября были потоплены маневренная база «Тайфун» и две баржи.
После массированных бомбежек, проведенных 22 сентября, продвижение противника на короткое время прекратилось. Эффективность проведенных 22 сентября бомбежек была настолько высокой, что командование флота повторило их и на следующий день.
23 сентября немецкие части, по которым продолжала наносить удары флотская авиация, вяло атаковали оборонительный периметр, не сумев прорвать его ни на одном участке, хотя в связи с эвакуацией число обороняющихся постепенно уменьшалось. В районе озера Долгое группа немецких разведчиков, воспользовавшись тем, что часть советских подразделений отошла к Покровской косе для эвакуации на Тендру, проникла в ближайшие тылы, пытаясь выяснить расположение обороняющихся подразделений.
Находившиеся в этом районе связисты 2-го Черноморского полка на имевшихся у них лошадях вброд перешли озеро и окружили противника раньше, чем тот успел отойти. В завязавшемся бою все разведчики были уничтожены.
В этот день наконец была закончена эвакуация острова Березань. Гарнизон острова был полностью переброшен на Тендру, а вот зенитные орудия вывезти так и не удалось. Они были уничтожены вместе со складами и жилыми помещениями. В условиях полного господства в воздухе вражеской авиации, несмотря на малое расстояние, отделявшее остров от Тендровской косы, не удалось вывезти даже так нужный на Тендре запас снарядов.
В ночь на 24 сентября на Тендру впервые за долгое время прибыли подкрепления. На нее были переброшены отряд морской пехоты Николаевской ВМБ, личный состав тыловых подразделений Дунайской флотилии и отдельных подразделений 9-й и 18-й армий.
После перехода новых частей на Тендру Военный совет флота 24 сентября приказал 2-й бригаде торпедных катеров перейти на постоянное место базирования — в Ялту.
Немецкая авиация в последние дни существования участка, обнаружив резко возросшее оживление перевозок, проявила предельную активность. 22–24 сентября немецкие пилоты добились максимальных результатов за все время боевых действий на участке. За эти дни ими были потоплены эсминец «Фрунзе», канонерская лодка «Красная Армения», морские буксиры «Тайфун» и «ОП-8», баржи Дунайской флотилии с боезапасами, топливом и вещевым имуществом, а также большое количество мелких судов. Море у Тендровской косы покрылось мазутом, в котором, борясь за жизнь, плыли к берегу моряки с потопленных судов.
На самой косе бомбежки противника не наносили такого ущерба, как на море. Немецкие бомбы плохо действовали в морском песке. Они срабатывали, глубоко уходя в его толщу, и взрывы не наносили большого урона.
Морская авиация, несмотря на начавшееся наступление немцев на Перекопе, продолжала бомбить противника и 24 сентября. Постоянная поддержка с воздуха сковала противника и дала возможность в течение ночи на 25 сентября провести эвакуацию частей участка с правого берега Днепро-Бугского лимана.
Эвакуация оказалась неожиданной для противника и была проведена в полном порядке. Командование участка, чтобы не привлекать внимания противника, избегало массированного применения крупных судов. Значительный объем перевозок был выполнен 10 баркасами, оставленными крейсерами под Григорьевкой после высадки десанта. Согласно приказу командующего флотом эти баркасы были заблаговременно доставлены в район эвакуации, где заранее рассредоточены и замаскированы, а затем приняли активное участие в эвакуации.
Между двумя эвакуациями (25 сентября — 5 ноября)
После эвакуации на Тендровскую косу части участка смогли заняться переформированием и доукомплектованием частей. Одновременно началось активное укрепление оборонительных позиций.
Фактически уже после того как боевые действия на участке завершились, на Тендровскую косу стала прибывать истребительная авиация. Первыми на нее перебазировали шесть истребителей 96-й отдельной авиаэскадрильи Дунайской военной флотилии. Действия в специфических условиях косы на первых порах вызывали у пилотов значительные трудности. 27 сентября при посадке истребитель И-15 налетел на другой истребитель, И-153, стоявший на аэродроме. Оба самолета сгорели, но летчику удалось спастись.
Прибытие советских истребителей, которым вскоре удалось добиться первых побед (28 сентября в районе соляных озер ими был сбит Ю-88), сразу снизило активность авиации противника.
Однако скоро из-за аварий и поломок из оставшихся четырех машин летать могла уже только одна, и командир участка Кузьмичёв донес командующему флотом, что для обеспечения безопасности перевозок между Одессой и Севастополем на участке необходимо иметь не менее шести машин. Учитывая директиву Ставки о переброске Приморской армии в Одессу, командующий флотом впервые в истории участка дал больше, чем просили, — выделив сразу девять машин.
Тылы Дунайской флотилии, переброшенные во время эвакуации участка на Тендру, теперь постепенно эвакуировались в Ак-Мечеть, а оттуда в Севастополь. На острове, помимо эскадрильи, остались только 463-я зенитная батарея, подразделения 2-го Черноморского полка и два бронекатера.
С потерей берегового плацдарма значение Тендровского участка упало. Разворачиваемая на нем авиация была нужна для обеспечения безопасности идущих в Одессу конвоев, но противника это уже особо не интересовало. Интенсивность налетов вражеской авиации уменьшилась, и с начала октября командование ЧФ стало снимать с него артиллерию и направлять ее в Севастополь для защиты главной базы флота.
Так, в Севастополь было приказано отправить три 122-мм гаубицы, десять зенитных пушек 46-го зенитного дивизиона и два 45-мм корабельных орудия. На Тендре из зенитных частей предписывалось оставить 36-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион в составе 361-й, 362-й и 363-й батарей. Личный состав отправленных батарей надлежало командировать в Севастопольский флотский экипаж.
1 октября на участке произошло чрезвычайное происшествие, о котором было доложено непосредственно наркому ВМФ Кузнецову. Бывший командир участка полковник Костюченко, давно находившийся в натянутых отношениях с командованием Черноморского флота, будучи в разведке, ночью перебежал к немцам.
Сведения об обстановке на Тендровском участке особой ценности для противника не представляли, но Костюченко, как писал член Военного совета ЧФ дивизионный комиссар Кулаков заместителю народного комиссара ВМФ армейскому комиссару 2 ранга Рогову, «был в курсе обстановки на Черноморском театре, хорошо знал береговую оборону ЧФ и, в частности, сухопутную оборону Севастополя», состояние которой на тот момент было весьма плачевным.