Сара наклонилась к нему.
Плевок угодил ей аккурат между глаз.
— Проклятие! — Йеппе вскочил со стула. — Ты в порядке? — Он вытащил из кармана упаковку влажных салфеток и протянул Саре.
Она сидела неподвижно и смотрела прямо в глаза Миккелю Хустеду, который, в свою очередь, тоже не спускал с нее взгляда. Ярость так и клокотала в них, прорываясь наружу дрожащими мучительными всполохами.
Не отрывая взгляда от оппонента, Сара взяла салфетку и вытерла лицо. Заправила за ухо выбившийся локон.
— Где вы были в пятницу между шестнадцатью и двадцатью часами?
В воцарившейся после вопроса Сары тишине дверь в комнату для допросов вдруг распахнулась и внутрь ворвалась женщина с короткими всклокоченными волосами, с длинным шарфом радужной расцветки и бесцеремонно взгромоздила свой рюкзак прямо на стол.
— Я бы хотела попросить вас предоставить мне время на консультирование с моим клиентом. Добрый день, меня зовут Беата.
Она протянула руку сначала Саре, затем Йеппе, после чего похлопала по плечу Миккеля Хустеда и склонилась к нему:
— Миккель, ты в порядке?
Он пожал плечами.
Она немного постояла рядом с парнем, Йеппе ощутил исходящую от пожилой женщины волну тепла по отношению к молодому человеку. Быть может, она друг его семьи.
Йеппе встал и знаком показал Саре следовать за ним. Она поднялась с сожалением.
Йеппе обратился к адвокату:
— Ваш клиент отказывается сотрудничать со следствием. Пожалуйста, помогите ему вспомнить, где он находился в пятницу двадцать девятого января между семнадцатью и двадцатью одним часом, а затем сообщите нам. Мы вернемся чуть позже, когда он протрезвеет. А у вас как раз будет достаточно времени на общение.
Йеппе пропустил Сару вперед. Перед выходом он обернулся, чтобы поймать взгляд Миккеля Хустеда, и адресовал ему изрядную порцию ненависти. Захватчик заложников, предполагаемый убийца, возможно, именно он пытался убить Йоханнеса. Но вот что действительно переполнило чашу терпения Йеппе и вызвало в нем чуть ли не первобытную ярость, так это плевок в лицо Саре.
Так проявлялась корпоративная солидарность.
Сара быстрыми шагами направилась по коридору. Йеппе догнал ее и взял за локоть.
— Ты в порядке?
К своему ужасу, Йеппе заметил, что глаза у нее мокрые, и инстинктивно привлек ее к себе, чтобы успокоить. Однако она оттолкнула его и раздраженно смахнула слезы резким движением.
— Я в порядке! — Она поспешила к лестнице. Йеппе немного постоял, а затем последовал за ней.
Этажом ниже Йеппе, к своему удивлению, увидел Лауру Оманн. Она сидела в обществе родителей, прижавшись к отцу, который обнимал ее рукой, словно защищая от окружающего мира. Они не заметили Сару и Йеппе. Тихо и спокойно сидели в своем тесном анклаве и ожидали своего захватчика. Дороги любви поистине неисповедимы.
Глава 27
«Heaven has no rage like love to hatred turned, nor hell a fury like a woman Scorned»[50].
Цитата пришла на ум Родриго, когда он выбирал последнюю фотографию. И автором этой цитаты был вовсе не Шекспир, как многие могли бы подумать, а Уильям Конгрив, пьеса «Невеста в трауре». Трагедия о любви и предательстве, как и все трагедии на свете. Однажды Йоханнес декламировал ему отрывок из этой драмы, или просто какие-то отдельные цитаты. Тогда они лежали в обнимку, обнаженные и влюбленные. В далеком прошлом, когда они с легким сердцем могли себе позволить посмеяться над несчастными жертвами любовного чувства.
Родриго вошел в интернет-банкинг и обнаружил, что деньги переведены на его счет. 572 845 крон. Не стоит оставлять на их общем сберегательном счете ни единой кроны. Дело не в том, чтобы получить моральную компенсацию — тут любая сумма оказалась бы недостаточной, — просто Родриго не имел возможности в ближайшее время позаботиться о зарабатывании денег. У него ожидалось множество других дел.
Йоханнес едва не умер минувшей ночью, но Родриго не испытывал ни малейшего сочувствия, как не испытывал и страха или желания разыскать своего партнера. Внутри у него поселилась пустота.
Судя по всему, все чувства настолько притупились, что способность испытывать малейшие душевные порывы тоже исчезла. Йоханнес играл в опасные игры и теперь расплачивается за эту игру. Икар потонул в море вместе со своими пропитанными потом крыльями.
Погибнуть от бутылки лимончелло — разве это не иронично? Как может убить то, что ты любишь?
Родриго вернулся к монитору, ему предстояло завершить свой план. Он думал, сложно будет причинить вред человеку, которого он так долго любил. Единственному человеку, которого он любил. Однако это оказалось совсем не сложно. Жажда мести поселилась в каждой клеточке его тела, в каждой мысли, и все остальное стало ему безразлично.
На мониторе мелькали фотографии раздетых Альфы и Йоханнеса, возбужденных наркотиками и развратом. Снимки, сделанные в порыве озорства и самолюбования. Позже Альфа будет шантажировать ими Йоханнеса. Родриго выбрал пятнадцать изображений — замечательная компактная пачка с компроматом находилась теперь в его руках.
Он прикрепил фотографии в качестве вложений к электронному письму, написал адрес редакции «Смотри и слушай»[51] в строке «Кому» и нажал на «Отправить».
* * *
Тьма окутала Главное управление полиции Копенгагена. Миккель Хустед по-прежнему спал в своей камере. Тем временем его адвокат работала над поиском пробелов в обвинении, а полиция — над тем, чтобы эти пробелы заполнить. Они заполучили нужного человека. Теперь надо было не дать ему ускользнуть.
Йеппе поручил Томасу Ларсену проверить окружение Миккеля Хустеда, связаться с членами его семьи, друзьями, работодателем, чтобы создать собирательный образ молодого человека. Сара вновь занялась обзвоном гостей вечеринки «Le Stan» с целью узнать, не видел ли кто-нибудь из них Миккеля Хустеда в музее или в непосредственной близости от здания. Странное ощущение поселилось у Йеппе внутри: он словно сидел в вагонетке на американских горках на том отрезке аттракциона, когда кажется, что поездка завершилась, но в следующий момент вагонетка неожиданно дергается, снова устремляется вперед и отвесно мчится вниз.
Он проверил телефон. Ханна прислала сообщение. Прежде чем открыть его, Йеппе понял, что это отнюдь не признание в любви. «Милый Йеппе!» Восклицательный знак сразу уничтожал всю «милоту» обращения. «Что-то ничего не получается. Наверное, из-за разницы в возрасте? Я скучаю по тебе. Но дальше так продолжаться не может. Х.»
Обидно. Искренне. Не то чтобы ультиматум, но… Йеппе убрал телефон. Дело тут было не просто в муках совести. Истина заключалась в том, что он совсем не скучал по Ханне. Возможно, чувства перечеркнула его измена. Возможно, и впрямь виной всему разница в возрасте. Как бы то ни было, ему предстояло собраться с силами и порвать отношения. Йеппе отправился в кабинет Сары с ощущением нарастающего беспокойства.
У нее на столе по-прежнему возвышались горы бумаг. Если уж ты такой человек, что привык накапливать вокруг себя груды хлама, ты их так никогда и не разгребешь. Бывшая жена Йеппе принадлежала как раз к такому типу людей, так что он знал об этом не понаслышке.
Он пододвинул стул к той стороне рабочего стола, с которой сидела Сара, и пристроился рядом, так что их локти почти соприкасались.
Склонившись к монитору, она изучала список гостей. Непослушная кудряшка выбилась из пучка и упала на глаза, Сара несколько раз попыталась сдуть ее с лица, но в результате заправила в пучок рукой. У нее были невероятно миниатюрные ушки и узкие морщинки у уголков глаз.
— Ты успела что-нибудь поесть? — Он улыбнулся ей.
Она подняла голову и посмотрела ему в глаза, всего на мгновение.
— Да, сэндвич, все нормально.
— Есть что-нибудь любопытное?
— Хм, сложно сказать. Я побеседовала с одним из мужчин-моделей, который присутствовал на вечеринке. Ему кажется, что он видел на холме у башни какую-то фигуру, когда выходил покурить. Он не помнит, во сколько именно это было. Но наверху была кромешная тьма, какой-то человек по снегу направлялся к обсерватории.
— Это мог быть кто угодно. Может, кому-то в туалет приспичило. — Йеппе почувствовал, что вагонетка снова разгоняется, медленно, но верно.
— Ну да.
— Или кто-то решил ширнуться в спокойном месте.
— Ну да.
Йеппе отодвинулся на стуле назад:
— Но это мог быть и Миккель Хустед, который искал бутылку с чистящим средством. Или он искал место, куда можно было бы выкинуть уже пустую бутылку.
— Ну да. — Сара тоже отодвинулась назад.
— Жилище Торбена Хансена не запирается на замок. Туда можно спокойно зайти и взять то, что нужно. А мы знаем, что хозяина дома не было…
— Быть может, мы только зря тратим время? — Сара пожала плечами.
— Но сидеть тут и ждать, когда он наконец проспится, это тоже пустая трата времени.
Они поднялись со своих мест, захватили по табельному пистолету и, прыгая на лестнице через ступеньку, побежали вниз к машине.
Короткая поездка по городу от Главного управления до обсерватории Эстервольд в Ботаническом саду прошла под знаком контролируемой обеспокоенности, характерной для ситуаций, когда цель не вполне ясна, но при этом существует явная угроза жизни.
Стоя на светофоре на Нёрре Вольдгэде, Йеппе посмотрел на темные деревья в парке Эрстеда. За кустами перемещалась какая-то тень. Неужели проститутки работали тут и зимой, когда нет листвы, зато снега по колено? Вообще-то, сугробы были уже не очень глубокими. Снег просел и превратился в бурые слякотные пятна, на тротуарах уже проглядывала плитка, возвещая отступление холодов и более мягкую погоду.
Йеппе заехал на велосипедную дорожку у замка Росенборг и дернул ручник. Они с Сарой вышли и, перейдя на другую сторону улицы, направились к Ботаническому саду. Очередь интересующихся астрономией датчан протянулась от здания обсерватории, возвышающегося на холме, по дорожке, бегущей по склону, аж до самой улицы Нёрре Вольдгэде.
Близилось лунное затмение, он и забыл совсем. До этого редкого астрономического явления оставалось еще несколько часов, к тому же в настоящий момент небо и вовсе было затянуто облаками, так что выстроившиеся в очередь люди, судя по всему, являлись настоящими фанатами проекта. Явно астрономы-любители. Народ запасся складными стульчиками и пледами, термосами и теплыми шапками с очевидным намерением сопроводить процесс ожидания пикником. Стеариновые свечи и мобильные телефоны светились, как фонарики в пляжном итальянском ресторане; это сходство усиливалось, стоило только прищуриться.
Сара и Йеппе поднялись на холм вдоль длинной очереди. Люди обменивались последней информацией относительно прогноза погоды и улыбались им, явно пребывая в прекрасном настроении, несмотря на холод. Маленькие разноцветные листочки с напечатанными на них номерами объясняли дружелюбность толпы. Если бы публика переживала, что Сара с Йеппе собираются пролезть вперед без очереди, от ее доброжелательности не осталось бы и следа. Можно долго испытывать терпение датчанина, но влезая куда-нибудь без очереди, ты немедленно обретаешь кровного врага на всю жизнь.
На лестнице перед входом в обсерваторию стоял Торбен Хансен в меховой шапке-ушанке и пуховике, надетом поверх рабочего комбинезона. Он собирался оградить вход веревкой и, казалось, был не очень рад их видеть.
— И снова здравствуйте, Торбен. Какой успех! Думаете, облачность рассеется?
Йеппе пустил в ход обезоруживающую доброжелательность. Тщетно.
Торбен Хансен с серьезным видом пожал плечами и продолжил натягивать веревку.
— Мы бы хотели взглянуть на башню и, возможно, еще раз осмотреть ваше жилище. Хорошо?
— Что вы ищете? — Он говорил тихо из-за присутствия толпы ожидающих посетителей, которые стояли у самой лестницы и проявляли любопытство.
— Мы не можем вам сказать. Но мы вас не побеспокоим.
— Я пойду с вами. — Торбен Хансен осмотрелся, затем прикрепил свободный конец веревки к столбику заграждения и направился к небольшому фахверковому домику, стоявшему рядом с обсерваторией.
Плевок угодил ей аккурат между глаз.
— Проклятие! — Йеппе вскочил со стула. — Ты в порядке? — Он вытащил из кармана упаковку влажных салфеток и протянул Саре.
Она сидела неподвижно и смотрела прямо в глаза Миккелю Хустеду, который, в свою очередь, тоже не спускал с нее взгляда. Ярость так и клокотала в них, прорываясь наружу дрожащими мучительными всполохами.
Не отрывая взгляда от оппонента, Сара взяла салфетку и вытерла лицо. Заправила за ухо выбившийся локон.
— Где вы были в пятницу между шестнадцатью и двадцатью часами?
В воцарившейся после вопроса Сары тишине дверь в комнату для допросов вдруг распахнулась и внутрь ворвалась женщина с короткими всклокоченными волосами, с длинным шарфом радужной расцветки и бесцеремонно взгромоздила свой рюкзак прямо на стол.
— Я бы хотела попросить вас предоставить мне время на консультирование с моим клиентом. Добрый день, меня зовут Беата.
Она протянула руку сначала Саре, затем Йеппе, после чего похлопала по плечу Миккеля Хустеда и склонилась к нему:
— Миккель, ты в порядке?
Он пожал плечами.
Она немного постояла рядом с парнем, Йеппе ощутил исходящую от пожилой женщины волну тепла по отношению к молодому человеку. Быть может, она друг его семьи.
Йеппе встал и знаком показал Саре следовать за ним. Она поднялась с сожалением.
Йеппе обратился к адвокату:
— Ваш клиент отказывается сотрудничать со следствием. Пожалуйста, помогите ему вспомнить, где он находился в пятницу двадцать девятого января между семнадцатью и двадцатью одним часом, а затем сообщите нам. Мы вернемся чуть позже, когда он протрезвеет. А у вас как раз будет достаточно времени на общение.
Йеппе пропустил Сару вперед. Перед выходом он обернулся, чтобы поймать взгляд Миккеля Хустеда, и адресовал ему изрядную порцию ненависти. Захватчик заложников, предполагаемый убийца, возможно, именно он пытался убить Йоханнеса. Но вот что действительно переполнило чашу терпения Йеппе и вызвало в нем чуть ли не первобытную ярость, так это плевок в лицо Саре.
Так проявлялась корпоративная солидарность.
Сара быстрыми шагами направилась по коридору. Йеппе догнал ее и взял за локоть.
— Ты в порядке?
К своему ужасу, Йеппе заметил, что глаза у нее мокрые, и инстинктивно привлек ее к себе, чтобы успокоить. Однако она оттолкнула его и раздраженно смахнула слезы резким движением.
— Я в порядке! — Она поспешила к лестнице. Йеппе немного постоял, а затем последовал за ней.
Этажом ниже Йеппе, к своему удивлению, увидел Лауру Оманн. Она сидела в обществе родителей, прижавшись к отцу, который обнимал ее рукой, словно защищая от окружающего мира. Они не заметили Сару и Йеппе. Тихо и спокойно сидели в своем тесном анклаве и ожидали своего захватчика. Дороги любви поистине неисповедимы.
Глава 27
«Heaven has no rage like love to hatred turned, nor hell a fury like a woman Scorned»[50].
Цитата пришла на ум Родриго, когда он выбирал последнюю фотографию. И автором этой цитаты был вовсе не Шекспир, как многие могли бы подумать, а Уильям Конгрив, пьеса «Невеста в трауре». Трагедия о любви и предательстве, как и все трагедии на свете. Однажды Йоханнес декламировал ему отрывок из этой драмы, или просто какие-то отдельные цитаты. Тогда они лежали в обнимку, обнаженные и влюбленные. В далеком прошлом, когда они с легким сердцем могли себе позволить посмеяться над несчастными жертвами любовного чувства.
Родриго вошел в интернет-банкинг и обнаружил, что деньги переведены на его счет. 572 845 крон. Не стоит оставлять на их общем сберегательном счете ни единой кроны. Дело не в том, чтобы получить моральную компенсацию — тут любая сумма оказалась бы недостаточной, — просто Родриго не имел возможности в ближайшее время позаботиться о зарабатывании денег. У него ожидалось множество других дел.
Йоханнес едва не умер минувшей ночью, но Родриго не испытывал ни малейшего сочувствия, как не испытывал и страха или желания разыскать своего партнера. Внутри у него поселилась пустота.
Судя по всему, все чувства настолько притупились, что способность испытывать малейшие душевные порывы тоже исчезла. Йоханнес играл в опасные игры и теперь расплачивается за эту игру. Икар потонул в море вместе со своими пропитанными потом крыльями.
Погибнуть от бутылки лимончелло — разве это не иронично? Как может убить то, что ты любишь?
Родриго вернулся к монитору, ему предстояло завершить свой план. Он думал, сложно будет причинить вред человеку, которого он так долго любил. Единственному человеку, которого он любил. Однако это оказалось совсем не сложно. Жажда мести поселилась в каждой клеточке его тела, в каждой мысли, и все остальное стало ему безразлично.
На мониторе мелькали фотографии раздетых Альфы и Йоханнеса, возбужденных наркотиками и развратом. Снимки, сделанные в порыве озорства и самолюбования. Позже Альфа будет шантажировать ими Йоханнеса. Родриго выбрал пятнадцать изображений — замечательная компактная пачка с компроматом находилась теперь в его руках.
Он прикрепил фотографии в качестве вложений к электронному письму, написал адрес редакции «Смотри и слушай»[51] в строке «Кому» и нажал на «Отправить».
* * *
Тьма окутала Главное управление полиции Копенгагена. Миккель Хустед по-прежнему спал в своей камере. Тем временем его адвокат работала над поиском пробелов в обвинении, а полиция — над тем, чтобы эти пробелы заполнить. Они заполучили нужного человека. Теперь надо было не дать ему ускользнуть.
Йеппе поручил Томасу Ларсену проверить окружение Миккеля Хустеда, связаться с членами его семьи, друзьями, работодателем, чтобы создать собирательный образ молодого человека. Сара вновь занялась обзвоном гостей вечеринки «Le Stan» с целью узнать, не видел ли кто-нибудь из них Миккеля Хустеда в музее или в непосредственной близости от здания. Странное ощущение поселилось у Йеппе внутри: он словно сидел в вагонетке на американских горках на том отрезке аттракциона, когда кажется, что поездка завершилась, но в следующий момент вагонетка неожиданно дергается, снова устремляется вперед и отвесно мчится вниз.
Он проверил телефон. Ханна прислала сообщение. Прежде чем открыть его, Йеппе понял, что это отнюдь не признание в любви. «Милый Йеппе!» Восклицательный знак сразу уничтожал всю «милоту» обращения. «Что-то ничего не получается. Наверное, из-за разницы в возрасте? Я скучаю по тебе. Но дальше так продолжаться не может. Х.»
Обидно. Искренне. Не то чтобы ультиматум, но… Йеппе убрал телефон. Дело тут было не просто в муках совести. Истина заключалась в том, что он совсем не скучал по Ханне. Возможно, чувства перечеркнула его измена. Возможно, и впрямь виной всему разница в возрасте. Как бы то ни было, ему предстояло собраться с силами и порвать отношения. Йеппе отправился в кабинет Сары с ощущением нарастающего беспокойства.
У нее на столе по-прежнему возвышались горы бумаг. Если уж ты такой человек, что привык накапливать вокруг себя груды хлама, ты их так никогда и не разгребешь. Бывшая жена Йеппе принадлежала как раз к такому типу людей, так что он знал об этом не понаслышке.
Он пододвинул стул к той стороне рабочего стола, с которой сидела Сара, и пристроился рядом, так что их локти почти соприкасались.
Склонившись к монитору, она изучала список гостей. Непослушная кудряшка выбилась из пучка и упала на глаза, Сара несколько раз попыталась сдуть ее с лица, но в результате заправила в пучок рукой. У нее были невероятно миниатюрные ушки и узкие морщинки у уголков глаз.
— Ты успела что-нибудь поесть? — Он улыбнулся ей.
Она подняла голову и посмотрела ему в глаза, всего на мгновение.
— Да, сэндвич, все нормально.
— Есть что-нибудь любопытное?
— Хм, сложно сказать. Я побеседовала с одним из мужчин-моделей, который присутствовал на вечеринке. Ему кажется, что он видел на холме у башни какую-то фигуру, когда выходил покурить. Он не помнит, во сколько именно это было. Но наверху была кромешная тьма, какой-то человек по снегу направлялся к обсерватории.
— Это мог быть кто угодно. Может, кому-то в туалет приспичило. — Йеппе почувствовал, что вагонетка снова разгоняется, медленно, но верно.
— Ну да.
— Или кто-то решил ширнуться в спокойном месте.
— Ну да.
Йеппе отодвинулся на стуле назад:
— Но это мог быть и Миккель Хустед, который искал бутылку с чистящим средством. Или он искал место, куда можно было бы выкинуть уже пустую бутылку.
— Ну да. — Сара тоже отодвинулась назад.
— Жилище Торбена Хансена не запирается на замок. Туда можно спокойно зайти и взять то, что нужно. А мы знаем, что хозяина дома не было…
— Быть может, мы только зря тратим время? — Сара пожала плечами.
— Но сидеть тут и ждать, когда он наконец проспится, это тоже пустая трата времени.
Они поднялись со своих мест, захватили по табельному пистолету и, прыгая на лестнице через ступеньку, побежали вниз к машине.
Короткая поездка по городу от Главного управления до обсерватории Эстервольд в Ботаническом саду прошла под знаком контролируемой обеспокоенности, характерной для ситуаций, когда цель не вполне ясна, но при этом существует явная угроза жизни.
Стоя на светофоре на Нёрре Вольдгэде, Йеппе посмотрел на темные деревья в парке Эрстеда. За кустами перемещалась какая-то тень. Неужели проститутки работали тут и зимой, когда нет листвы, зато снега по колено? Вообще-то, сугробы были уже не очень глубокими. Снег просел и превратился в бурые слякотные пятна, на тротуарах уже проглядывала плитка, возвещая отступление холодов и более мягкую погоду.
Йеппе заехал на велосипедную дорожку у замка Росенборг и дернул ручник. Они с Сарой вышли и, перейдя на другую сторону улицы, направились к Ботаническому саду. Очередь интересующихся астрономией датчан протянулась от здания обсерватории, возвышающегося на холме, по дорожке, бегущей по склону, аж до самой улицы Нёрре Вольдгэде.
Близилось лунное затмение, он и забыл совсем. До этого редкого астрономического явления оставалось еще несколько часов, к тому же в настоящий момент небо и вовсе было затянуто облаками, так что выстроившиеся в очередь люди, судя по всему, являлись настоящими фанатами проекта. Явно астрономы-любители. Народ запасся складными стульчиками и пледами, термосами и теплыми шапками с очевидным намерением сопроводить процесс ожидания пикником. Стеариновые свечи и мобильные телефоны светились, как фонарики в пляжном итальянском ресторане; это сходство усиливалось, стоило только прищуриться.
Сара и Йеппе поднялись на холм вдоль длинной очереди. Люди обменивались последней информацией относительно прогноза погоды и улыбались им, явно пребывая в прекрасном настроении, несмотря на холод. Маленькие разноцветные листочки с напечатанными на них номерами объясняли дружелюбность толпы. Если бы публика переживала, что Сара с Йеппе собираются пролезть вперед без очереди, от ее доброжелательности не осталось бы и следа. Можно долго испытывать терпение датчанина, но влезая куда-нибудь без очереди, ты немедленно обретаешь кровного врага на всю жизнь.
На лестнице перед входом в обсерваторию стоял Торбен Хансен в меховой шапке-ушанке и пуховике, надетом поверх рабочего комбинезона. Он собирался оградить вход веревкой и, казалось, был не очень рад их видеть.
— И снова здравствуйте, Торбен. Какой успех! Думаете, облачность рассеется?
Йеппе пустил в ход обезоруживающую доброжелательность. Тщетно.
Торбен Хансен с серьезным видом пожал плечами и продолжил натягивать веревку.
— Мы бы хотели взглянуть на башню и, возможно, еще раз осмотреть ваше жилище. Хорошо?
— Что вы ищете? — Он говорил тихо из-за присутствия толпы ожидающих посетителей, которые стояли у самой лестницы и проявляли любопытство.
— Мы не можем вам сказать. Но мы вас не побеспокоим.
— Я пойду с вами. — Торбен Хансен осмотрелся, затем прикрепил свободный конец веревки к столбику заграждения и направился к небольшому фахверковому домику, стоявшему рядом с обсерваторией.