— Добрый день. Меня зовут Анетта Вернер. Я звоню, чтобы узнать результаты анализов.
— Ваш персональный номер, будьте добры… подождите, простите, как ваше имя, еще раз?
— Анетта Вернер.
— Секундочку. Доктор попросил меня перевести соединение на него, когда вы позвоните. Но сейчас у него пациент. Вы не могли бы немного полождать?
— О, конечно.
Прозвучал щелчок, и в ухо Анетте полилась давнишняя музыкальная композиция Хельмига, мелодия ожидания ответа. Она почувствовала, как сердце забилось быстрее. Что, черт возьми, тут может быть такого серьезного, что врач хочет объявить ей об этом лично?
Она подумала, не сбегать ли за Свеном в кабинет, но так и не решилась. Болезнь принадлежала ей одной, а не им вместе, так что ей одной надлежало выслушать приговор.
Анетта сидела, прижав телефонную трубку к уху, и чувствовала, как пот проступает у нее на шее ниже границы волос. Так могло запросто пройти несколько часов; она утратила ощущение времени и пространства. Хельмиг наконец замолчал, и Анетта услышала авторитетный голос доктора. «Может, врачи учатся такой интонации в медицинских вузах?» — успела подумать она.
— Анетта Вернер?
— Да, это я. — Она поняла, что чуть ли не выкрикнула врачу ответ. Собаки заскулили, почувствовав нервозность хозяйки.
— Хорошо, что вы позвонили. Вы сидите?
Повисло молчание. Горло Анетты сжалось. Ну вот сейчас. Внезапно она перестала себя контролировать, такого не случалось с момента родительских похорон. Анетта заплакала.
— Что-то серьезное?
— Что ж, вполне уместно охарактеризовать ваше состояние как серьезное.
Анетте показалось, что она падает на спину. Медленно и тяжело весь мир и ее собственное тело неизбежно устремились в пугающее падение на пол и далее к концу света.
— Алло, вы еще тут?
— Да. — Ее голос стал глухим, почти неслышным.
— Должен признаться, результат анализов оказался неожиданным. Исходя из симптомов и описанной вами наследственности, мы в первую очередь искали проблемы в области сердца. — Он вдруг рассмеялся.
Что тут, черт подери, такого смешного?
— Ну, к тому же, принимая во внимание ваш возраст, результат оказался не самым очевидным…
— ЧТО СО МНОЙ НЕ ТАК?
Смех на другом конце трубки внезапно смолк.
— Да с вами абсолютно все нормально. У вас на самом деле совершенно здоровый и крепкий организм. Вы всего-навсего беременны.
* * *
Четверо полицейских в униформе из отдела немедленного реагирования повалили Миккеля Хустеда на пол, прежде чем он успел подумать о преследовании Лауры Оманн. Его реакции были настолько заторможены зашкаливающим количеством промилле в крови, что привлекать снайперов даже не возникло необходимости. Полицейские обездвижили его, пока все семейство Оманн не проводили в машину скорой помощи и не вывезли в Клинику кризисной психологии при Королевской больнице. Судя по всему, физически они не пострадали, но Лаура Оманн, кажется, пребывала в состоянии шока. Мать, не переставая рыдать, оперлась на руку супруга. Йеппе вновь обратился к координатору спасательной операции:
— Нам необходимо допросить преступника. Немедленно! Куда вы его тащите?
— Вам придется нелегко. Он пьян в доску. Сначала позвоните в Институт судебной медицины, узнайте, когда будут готовы результаты, мы сами их заберем. Нам ведь тоже предстоит с ним поговорить.
— Захват заложников связан с одним из наших дел. Сейчас найду его в системе, чтобы не было никаких недомолвок.
— Ладно, найди. — Координатор подал Йеппе руку.
— Хорошо вам поработать!
Йеппе позвонил комиссару полиции и попросил ее организовать допрос Миккеля Хустеда как можно быстрее. Лучше прямо сразу. Он положил трубку и осторожно хлопнул Сару по плечу. Она устало кивнула и отошла.
По дороге к машине уровень адреналина в крови Йеппе вернулся к норме. На Саре были брюки из плотного материала, который шуршал при каждом шаге. Этот звук оказался успокоительным в своей ритмичной предсказуемости.
— Они наверняка быстро расправятся с пробами. Он не был вооружен, пострадавшие отсутствуют. Мы получим возможность пообщаться с ним совсем скоро. — Голос Сары звучал неуверенно.
Йеппе тепло улыбнулся ей, довольный, что сейчас в их общении не возникало никакой неловкости. Довольный, что все не так уж и плохо.
Они дошли до машины и залезли внутрь. В тот самый миг позвонила КП и подтвердила, что они могут рассчитывать на допрос в Управлении через полчаса. Йеппе показал Саре большой палец и, закончив разговор, завел машину.
— Можно готовиться к допросу.
— О’кей, прекрасно. — Сара вытянула ремень безопасности и посмотрела в окно со стороны пассажира.
Йеппе откашлялся.
— Вообще-то, я хотел сказать… мне жаль, что мы так… м-м-м… — Даже в его собственных ушах это звучало натянуто.
— Забудь! — устало сказала она, не поворачиваясь к нему, без всякой злости. — Все свое терпение я отдаю детям, и на запутавшихся в себе мужчин ничего не остается.
— Ладно.
— Давай будем просто хорошими коллегами, как прежде. Забудем о том, что произошло. Ведь это так просто. — Ее безразличная интонация ранила гораздо больнее, чем слова.
Йеппе сидел за рулем со странным ощущением внутренней опустошенности. Но ничего не оставалось, как взять себя в руки и проявить профессионализм.
— Думаешь, мы поймали настоящего преступника?
Она так и продолжала сидеть отвернувшись, пока они не проехали добрую часть Гаммель Конгевай. Йеппе заметил часовую мастерскую на левой стороне улицы. Сара повернулась к нему и ответила, обеспокоенно сдвинув брови:
— Скажу так. Я надеюсь, что это он. Потому что если это не так, возможно, мое вчерашнее посещение заставило эту хрупкую душу переступить границы дозволенного.
* * *
Им пришлось прождать почти час, пока Миккеля Хустеда под конвоем перевезли из Травматологического центра Королевской больницы в Управление, где два сотрудника усадили его на жесткий стул в комнате для допросов под номером четыре, а сами устроились позади него, сцепив руки за спиной.
От него так воняло шнапсом и желудочной кислотой, что скоро запах наполнил всю комнату, и Йеппе слышал, как Сара сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем сесть. Туловище Миккеля Хустеда угрожающе нависало над столом, но примерно через минуту он поднял голову и изо всех сил постарался сфокусировать блуждающий взгляд на Саре. Подозреваемый кренился на стуле то в одну, то в другую сторону и косился из-под тяжелых век, больше характерных для восьмидесятилетнего старика. Йеппе не мог понять — человек напротив пытается выглядеть грозно или же просто мучается от подступающей к горлу тошноты.
В данный момент невозможно было установить, каким образом сложилась напряженная ситуация вокруг семейства Оманн и позже переросла в намерение захватить заложников. Похоже, Миккеля Хустеда можно было повалить, ткнув кончиком пальца.
— Миккель, и снова здравствуйте. Благодарю за вчерашний прием. — Сара невольно отклонилась назад, подальше от перегарного духа.
Йеппе проверил, что камера включена, и позволил коллеге продолжить допрос.
— Для протокола я сообщаю, что следователь полиции Йеппе Кернер и я, следователь полиции Сара Сайдани, получили разрешение допросить подозреваемого по рассматриваемому делу. Подозреваемый уведомлен о своем правовом положении.
Миккель Хустед громко рыгнул.
Сара продолжала как ни в чем не бывало:
— Нам известно, что ваша бывшая возлюбленная Лаура Оманн пять лет тому назад сделала аборт, что разрушило ваши отношения. Что вы желали рождения этого ребенка больше всего на свете. Она приняла решение попросить совета у экспертов программы «Мэдс и Монополия». На момент обсуждения ее проблемы экспертами передачи являлись Альфа Бартольди, Кристель Тофт и Йоханнес Ледмарк, и все они подверглись покушению, для двоих из них это завершилось летальным исходом.
Сара произносила свою речь уверенно, ничуть не смущаясь немигающим взглядом Миккеля Хустеда. Но Йеппе слышал в ее голосе кипение адреналина. Они вплотную приблизились к завершению расследования. Еще немного, и все будет кончено, дело будет раскрыто.
— В среду вечером вы находились в Геологическом музее в качестве водителя, приглашенного через агентство «Beautiful People». Что там произошло?
Никакой реакции.
— Вы увидели Альфу Бартольди на улице перед входом в музей и узнали его? И решили отомстить, да?
Миккель Хустед громко зевнул.
— Наверное, несложно было проникнуть на вечеринку и выследить его. К тому же он мог забыть что-то в машине. — Наводящие вопросы. Йеппе пытался заставить подозреваемого заговорить. — Как вам пришло в голову воспользоваться средством для прочистки труб?
По-прежнему молчание в ответ.
— Вас все равно уже задержали за захват заложников, так что теперь можете спокойно поведать и об остальном. — Теперь Сара говорила увлеченно, нервозность уступила место раздражению. — Вы отказываетесь отвечать?
Миккель Хустед нескоординированными движениями потер глаза. Он едва не рухнул со стула и был вынужден положить локти обратно на стол, чтобы обрести точку опоры. Подозреваемый вновь уставился на Сару.
Тут вмешался Йеппе:
— Он слишком пьяный. Сейчас мы от него ничего не добьемся.
— Почему вы решили отомстить Лауре и ее родителям? — Сара распалилась. — А те трое служили просто для разогрева перед финальным действом, да? Неужели все люди на земле должны быть наказаны за то, что вы не получили ребенка, которого так хотели? За то, что вам не дали стать отцом?
Миккель Хустед перенес вес на руки и открыл рот, словно к чему-то приготовившись. Тяжко вздохнул.
— Ваш персональный номер, будьте добры… подождите, простите, как ваше имя, еще раз?
— Анетта Вернер.
— Секундочку. Доктор попросил меня перевести соединение на него, когда вы позвоните. Но сейчас у него пациент. Вы не могли бы немного полождать?
— О, конечно.
Прозвучал щелчок, и в ухо Анетте полилась давнишняя музыкальная композиция Хельмига, мелодия ожидания ответа. Она почувствовала, как сердце забилось быстрее. Что, черт возьми, тут может быть такого серьезного, что врач хочет объявить ей об этом лично?
Она подумала, не сбегать ли за Свеном в кабинет, но так и не решилась. Болезнь принадлежала ей одной, а не им вместе, так что ей одной надлежало выслушать приговор.
Анетта сидела, прижав телефонную трубку к уху, и чувствовала, как пот проступает у нее на шее ниже границы волос. Так могло запросто пройти несколько часов; она утратила ощущение времени и пространства. Хельмиг наконец замолчал, и Анетта услышала авторитетный голос доктора. «Может, врачи учатся такой интонации в медицинских вузах?» — успела подумать она.
— Анетта Вернер?
— Да, это я. — Она поняла, что чуть ли не выкрикнула врачу ответ. Собаки заскулили, почувствовав нервозность хозяйки.
— Хорошо, что вы позвонили. Вы сидите?
Повисло молчание. Горло Анетты сжалось. Ну вот сейчас. Внезапно она перестала себя контролировать, такого не случалось с момента родительских похорон. Анетта заплакала.
— Что-то серьезное?
— Что ж, вполне уместно охарактеризовать ваше состояние как серьезное.
Анетте показалось, что она падает на спину. Медленно и тяжело весь мир и ее собственное тело неизбежно устремились в пугающее падение на пол и далее к концу света.
— Алло, вы еще тут?
— Да. — Ее голос стал глухим, почти неслышным.
— Должен признаться, результат анализов оказался неожиданным. Исходя из симптомов и описанной вами наследственности, мы в первую очередь искали проблемы в области сердца. — Он вдруг рассмеялся.
Что тут, черт подери, такого смешного?
— Ну, к тому же, принимая во внимание ваш возраст, результат оказался не самым очевидным…
— ЧТО СО МНОЙ НЕ ТАК?
Смех на другом конце трубки внезапно смолк.
— Да с вами абсолютно все нормально. У вас на самом деле совершенно здоровый и крепкий организм. Вы всего-навсего беременны.
* * *
Четверо полицейских в униформе из отдела немедленного реагирования повалили Миккеля Хустеда на пол, прежде чем он успел подумать о преследовании Лауры Оманн. Его реакции были настолько заторможены зашкаливающим количеством промилле в крови, что привлекать снайперов даже не возникло необходимости. Полицейские обездвижили его, пока все семейство Оманн не проводили в машину скорой помощи и не вывезли в Клинику кризисной психологии при Королевской больнице. Судя по всему, физически они не пострадали, но Лаура Оманн, кажется, пребывала в состоянии шока. Мать, не переставая рыдать, оперлась на руку супруга. Йеппе вновь обратился к координатору спасательной операции:
— Нам необходимо допросить преступника. Немедленно! Куда вы его тащите?
— Вам придется нелегко. Он пьян в доску. Сначала позвоните в Институт судебной медицины, узнайте, когда будут готовы результаты, мы сами их заберем. Нам ведь тоже предстоит с ним поговорить.
— Захват заложников связан с одним из наших дел. Сейчас найду его в системе, чтобы не было никаких недомолвок.
— Ладно, найди. — Координатор подал Йеппе руку.
— Хорошо вам поработать!
Йеппе позвонил комиссару полиции и попросил ее организовать допрос Миккеля Хустеда как можно быстрее. Лучше прямо сразу. Он положил трубку и осторожно хлопнул Сару по плечу. Она устало кивнула и отошла.
По дороге к машине уровень адреналина в крови Йеппе вернулся к норме. На Саре были брюки из плотного материала, который шуршал при каждом шаге. Этот звук оказался успокоительным в своей ритмичной предсказуемости.
— Они наверняка быстро расправятся с пробами. Он не был вооружен, пострадавшие отсутствуют. Мы получим возможность пообщаться с ним совсем скоро. — Голос Сары звучал неуверенно.
Йеппе тепло улыбнулся ей, довольный, что сейчас в их общении не возникало никакой неловкости. Довольный, что все не так уж и плохо.
Они дошли до машины и залезли внутрь. В тот самый миг позвонила КП и подтвердила, что они могут рассчитывать на допрос в Управлении через полчаса. Йеппе показал Саре большой палец и, закончив разговор, завел машину.
— Можно готовиться к допросу.
— О’кей, прекрасно. — Сара вытянула ремень безопасности и посмотрела в окно со стороны пассажира.
Йеппе откашлялся.
— Вообще-то, я хотел сказать… мне жаль, что мы так… м-м-м… — Даже в его собственных ушах это звучало натянуто.
— Забудь! — устало сказала она, не поворачиваясь к нему, без всякой злости. — Все свое терпение я отдаю детям, и на запутавшихся в себе мужчин ничего не остается.
— Ладно.
— Давай будем просто хорошими коллегами, как прежде. Забудем о том, что произошло. Ведь это так просто. — Ее безразличная интонация ранила гораздо больнее, чем слова.
Йеппе сидел за рулем со странным ощущением внутренней опустошенности. Но ничего не оставалось, как взять себя в руки и проявить профессионализм.
— Думаешь, мы поймали настоящего преступника?
Она так и продолжала сидеть отвернувшись, пока они не проехали добрую часть Гаммель Конгевай. Йеппе заметил часовую мастерскую на левой стороне улицы. Сара повернулась к нему и ответила, обеспокоенно сдвинув брови:
— Скажу так. Я надеюсь, что это он. Потому что если это не так, возможно, мое вчерашнее посещение заставило эту хрупкую душу переступить границы дозволенного.
* * *
Им пришлось прождать почти час, пока Миккеля Хустеда под конвоем перевезли из Травматологического центра Королевской больницы в Управление, где два сотрудника усадили его на жесткий стул в комнате для допросов под номером четыре, а сами устроились позади него, сцепив руки за спиной.
От него так воняло шнапсом и желудочной кислотой, что скоро запах наполнил всю комнату, и Йеппе слышал, как Сара сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем сесть. Туловище Миккеля Хустеда угрожающе нависало над столом, но примерно через минуту он поднял голову и изо всех сил постарался сфокусировать блуждающий взгляд на Саре. Подозреваемый кренился на стуле то в одну, то в другую сторону и косился из-под тяжелых век, больше характерных для восьмидесятилетнего старика. Йеппе не мог понять — человек напротив пытается выглядеть грозно или же просто мучается от подступающей к горлу тошноты.
В данный момент невозможно было установить, каким образом сложилась напряженная ситуация вокруг семейства Оманн и позже переросла в намерение захватить заложников. Похоже, Миккеля Хустеда можно было повалить, ткнув кончиком пальца.
— Миккель, и снова здравствуйте. Благодарю за вчерашний прием. — Сара невольно отклонилась назад, подальше от перегарного духа.
Йеппе проверил, что камера включена, и позволил коллеге продолжить допрос.
— Для протокола я сообщаю, что следователь полиции Йеппе Кернер и я, следователь полиции Сара Сайдани, получили разрешение допросить подозреваемого по рассматриваемому делу. Подозреваемый уведомлен о своем правовом положении.
Миккель Хустед громко рыгнул.
Сара продолжала как ни в чем не бывало:
— Нам известно, что ваша бывшая возлюбленная Лаура Оманн пять лет тому назад сделала аборт, что разрушило ваши отношения. Что вы желали рождения этого ребенка больше всего на свете. Она приняла решение попросить совета у экспертов программы «Мэдс и Монополия». На момент обсуждения ее проблемы экспертами передачи являлись Альфа Бартольди, Кристель Тофт и Йоханнес Ледмарк, и все они подверглись покушению, для двоих из них это завершилось летальным исходом.
Сара произносила свою речь уверенно, ничуть не смущаясь немигающим взглядом Миккеля Хустеда. Но Йеппе слышал в ее голосе кипение адреналина. Они вплотную приблизились к завершению расследования. Еще немного, и все будет кончено, дело будет раскрыто.
— В среду вечером вы находились в Геологическом музее в качестве водителя, приглашенного через агентство «Beautiful People». Что там произошло?
Никакой реакции.
— Вы увидели Альфу Бартольди на улице перед входом в музей и узнали его? И решили отомстить, да?
Миккель Хустед громко зевнул.
— Наверное, несложно было проникнуть на вечеринку и выследить его. К тому же он мог забыть что-то в машине. — Наводящие вопросы. Йеппе пытался заставить подозреваемого заговорить. — Как вам пришло в голову воспользоваться средством для прочистки труб?
По-прежнему молчание в ответ.
— Вас все равно уже задержали за захват заложников, так что теперь можете спокойно поведать и об остальном. — Теперь Сара говорила увлеченно, нервозность уступила место раздражению. — Вы отказываетесь отвечать?
Миккель Хустед нескоординированными движениями потер глаза. Он едва не рухнул со стула и был вынужден положить локти обратно на стол, чтобы обрести точку опоры. Подозреваемый вновь уставился на Сару.
Тут вмешался Йеппе:
— Он слишком пьяный. Сейчас мы от него ничего не добьемся.
— Почему вы решили отомстить Лауре и ее родителям? — Сара распалилась. — А те трое служили просто для разогрева перед финальным действом, да? Неужели все люди на земле должны быть наказаны за то, что вы не получили ребенка, которого так хотели? За то, что вам не дали стать отцом?
Миккель Хустед перенес вес на руки и открыл рот, словно к чему-то приготовившись. Тяжко вздохнул.