— Могу разве что еще раз напомнить, что люди делают выбор сами. Мы подчеркиваем до, во время и после программы, что эксперты «Монополии» всего-навсего выражают свое личное мнение, а слушатели должны принимать решения самостоятельно.
— Я уже понял. Что-то еще? Если нет, я хотел бы поблагодарить вас за беседу и попрощаться. — Йеппе встал.
— Должна заметить, что я по-прежнему не понимаю, каким образом наша программа может помочь расследованию. Честно говоря, это звучит как-то надуманно.
Она ответила на рукопожатие Йеппе, не поднимаясь с красного кресла. Когда он ступил на эскалатор, Маргит уже склонилась над столиком, приклеившись взглядом к экрану ноутбука, и доедала обед.
Йеппе набрал номер Лауры Оманн. Проходя мимо секретарши, он дружелюбно кивнул ей, на что она никак не отреагировала.
* * *
Лаура Оманн, двадцать один год, по-прежнему проживает с родителями (что довольно странно), родители готовы принять Йеппе у себя уже через полчаса. Очевидно, они содержат какую-то лавочку на первом этаже собственного дома, так что могут без потерь выделить время для беседы в разгар рабочего дня. Йеппе надо было позвать с собой кого-то из коллег, чтобы не оказаться с потенциальным подозреваемым один на один.
Прямо из машины он позвонил в отдел убийств. Ответила Сара. Кто бы сомневался. Его сердце подпрыгнуло при звуке ее голоса. Они еще не пересекались с тех пор, как накануне утром он сбежал от нее. Он надеялся каким-то образом избежать неловкости во время первой беседы с ней после случившегося.
— А… привет, это ты? Как дела?
— Здравствуй, Кернер. Нормально. — Ее голос был нейтральным и чересчур отстраненным. Очень профессионально. Ну, оно и к лучшему.
— Я подумал… Я просто хотел сказать, что…
— Мы немного заняты сейчас. Йоханнес Ледмарк по-прежнему находится в Управлении, я пытаюсь найти сотрудника, который мог бы отправиться на вскрытие тела Кристель Тофт… — Какое хладнокровие. Она злится. Ну еще бы.
— Ладно. Я еду на Смаллегэде, сорок один, на допрос свидетеля, нуждаюсь в подкреплении. Возможно, ты могла бы…
— Я отправлю Ларсена.
Она положила трубку.
С чувством сдавленности в груди Йеппе влился в поток уличного движения на Амагерфэлледвай и направился к Лангебро. Естественно, в первом диалоге после той самой ночи невозможно было избежать неловкости. Оставалось лишь стиснуть зубы и вести себя как ни в чем не бывало до тех пор, пока в один прекрасный день все не встанет на свои места.
Йеппе очутился посреди характерной для Фредериксберга архитектурной разносортицы из старинных вилл, многоквартирных домов и блочных построек. Родители Лауры Оманн ожидали его в доме номер 41, который оказался розовым таунхаусом. Внизу располагалась мастерская по перетяжке мебели, квартира находилась на втором этаже, сверху придавленная недавно возведенной мансардой.
Штукатурка осыпалась со стен хлопьями, а оконные рамы были совершенно ветхими, местами даже прогнившими насквозь. Судя по всему, речь тут шла о спекулянте недвижимостью, который своего не упустит, как выразился бы отец Йеппе.
Йеппе припарковался на прилегающей улице Вирджиниявай перед живописным рестораном с зеленым двориком, где наверняка уютно посидеть летом. Поднимая ручник, он заметил Томаса Ларсена, который уже ожидал его перед домом 41.
Йеппе вышел из машины и направился навстречу Ларсену.
— Привет, Кернер. Нам вон в ту дверь, на втором этаже. — Ларсен прошел в небольшой внутренний дворик и позвонил в колокольчик, висевший рядом с белой дверью. Йеппе проследовал за ним.
Расмус и Сюзанна Оманн встретили их в прихожей цвета свежей говядины, стоя бок о бок, словно уже давно стояли в этой позе и ожидали прихода гостей. У обоих были одинаковые квадратные очки, одинаково всклокоченные русые волосы, оба облачены в похожие непрезентабельные джинсы — универсальная форма одежды для тех, кто не особо жалует общество. Внешний вид этой пары точно отражал ее сущность: супруги, которые живут вместе настолько давно, что образовали симбиоз и не способны были существовать отдельно друг от друга.
Йеппе и Ларсена проводили в удивительно современную гостиную с диваном от Берге Могенсена, акациевым паркетом и видом на крыши автобусов, курсирующих по Смаллегэде. Хозяева вынесли гостям некрепкий кофе в металлическом кофейнике Стелтон, и пока Йеппе не начал разговор, звук наполняемых чашек был единственным аудиораздражителем, конкурирующим с шумом уличного движения, доносящимся из окон. На первый взгляд семейство Оманн не производило впечатление словоохотливых людей.
— Спасибо, что согласились принять нас так быстро. Как я уже сказал, мы расследуем убийство и имеем основания полагать, что преступление может быть связано с обращением вашей дочери в программу «Мэдс и Монополия» около пяти лет назад. Это всего лишь предположение, однако мы должны проверить все варианты. — Йеппе ожидал какой-либо реакции, но ее не последовало. Супруги выжидающе смотрели на него. — Лаура по-прежнему живет с вами?
Расмус Оманн громко откашлялся.
— Да, с нами. Но сейчас она на учебе. В Академии дизайна. На Нёррегэде.
— Мы можем начать с вас, а потом посмотрим, понадобится ли беседовать с самой Лаурой или нет. — Йеппе открыл блокнот, стараясь игнорировать неожиданно представший перед его внутренним взором светло-коричневый живот Сары. — Будьте добры, расскажите нам, как развивались события после выхода программы в эфир. Какое решение приняла Лаура? И как оно повлияло на ее отношения с возлюбленным?
Супруги продолжали молча сидеть. Красные пятна, распространяющиеся по шее Сюзанны, свидетельствовали о беспокойстве, которое скрывалось за нейтральным выражением ее лица. Расмус Оманн не глядя взял ее за руку и начал свой рассказ:
— Мне все еще непросто говорить об этом, хотя с тех пор прошло уже много времени. Это было сложное время для нашей семьи. Многие мечты и надежды были разрушены за эти годы. Для всех нас. Беременность сама по себе грянула как гром среди ясного неба. Молодые люди просто были уверены, что она не забеременеет от него, так что это событие стало полной неожиданностью. Он был так счастлив.
Сюзанна Оманн закивала в подтверждение слов своего мужа, она была взволнована. Муж сжал ей руку и продолжил рассказ:
— Конечно, мы не обрадовались открывшейся перед нашей дочерью-подростком перспективе стать мамой. С другой стороны, они были так счастливы вместе! А мы и мечтать не могли о лучшем зяте. Иметь собственного ребенка было его главной мечтой.
Мужчина отпил кофе и принялся долго и громко кашлять. Жена взглянула на него так, словно он прилюдно выпустил газы, и Йеппе почувствовал, что подобные моменты раздражения нередки в их супружеской жизни, просто на этот раз негативные эмоции были подавлены благодаря гостям, при иных обстоятельствах раздражение непременно вырвалось бы наружу. И хотя Расмус Оманн не удостоил супругу взглядом, от него явно не укрылось ее недовольство. Все же он решил оставить ее реакцию без внимания.
Долгий брак — бездонное озеро презрения, подумал Йеппе и искренне порадовался своему статусу разведенного человека.
— Но Лаура все-таки выбрала аборт, так получилось. — Расмус Оманн несколько раз моргнул. — Ее парень был сломлен. Возможно, для него это был единственный шанс стать биологическим отцом.
— Поначалу они оба склонялись к тому, чтобы оставить ребенка. — Голос Сюзанны Оманн оказался неожиданно пронзительным. — Естественно, мы сказали, что независимо от их решения мы в любом случае поддержим их и поможем чем сможем. Но потом Лаура изменила свое мнение и приняла решение самостоятельно. И больше не хотела ничего обсуждать. — Мать девушки резко глотнула кофе и опустила взгляд на клетчатую шерстяную ткань дивана.
— Как парень воспринял ее решение? — подал голос Ларсен.
— Не очень хорошо. — Слово вновь взял Расмус Оманн. — Конечно, он принял выбор Лауры, но очень, очень расстроился. Вылетел из института, потерял комнату в общежитии. И когда спустя несколько месяцев у Лауры возник… да, это было что-то типа постабортного синдрома, их отношения совсем развалились. Они расстались, очень жаль. Лаура была слишком юной для того, чтобы справиться с такой сильной травмой, психолог так и сказал. У нее развилась хроническая депрессия, и ей пришлось бросить учебу в гимназии.
— Жестоко, — закинул удочку Йеппе.
— Просто ужасно, иначе и не скажешь. Видеть, как твоя собственная дочь, которая всегда была радостной и активной девочкой, способной ученицей, общительной, с множеством планов на будущее, неделями валяется на диване, на антидепрессантах, одинокая и полная ненависти к себе самой. В какой-то момент мы даже подумали, что не удержим ее от… — Расмус Оманн снова откашлялся. — Но, к счастью, все обошлось. Сейчас Лаура пошла на учебу в Академию дизайна. На «Моду и текстиль».
— А что с возлюбленным? — Йеппе заглянул в блокнот. — С Миккелем?
Супруги переглянулись, после чего муж ответил:
— Мы с ним больше не общались. Он пребывал в глубоком горе довольно долго. Кажется, сейчас он работает водителем такси или что-то в этом роде. Он всегда хорошо разбирался в автомобилях.
Расмус сделал глоток кофе и обратил взгляд на жену в поисках подтверждения своих слов. Та нерешительно кивнула.
— Расмус даже снова начал курить. — Сюзанна Оманн говорила, потупившись и разглаживая рукой обивку дивана. — Вообще-то он не курил с тех пор, как я забеременела Лаурой. А когда мы вернулись домой после ее аборта, он сразу пошел в ларек и купил пачку «Принса».
— Я уже бросил. Это просто был переходный период. — Расмус улыбнулся жене, которая протянула руку и погладила его по плечу, быстро, но нежно.
— Где вы были вечером в среду на прошлой неделе?
— Двадцать седьмого января? — Расмус Оманн подошел к бюро, стоявшему в углу гостиной, и взял оттуда календарь на спирали. Затем, вернувшись на диван и устроившись рядом с супругой, начал листать его. — Сейчас посмотрю. Среда, вечер. Мы были дома.
— Весь вечер? — Йеппе отпил немного кофе из чашки, о чем тут же пожалел.
— Да. — Никаких колебаний.
— А в пятницу во второй половине дня и вечером?
Расмус Оманн перевернул страничку календаря.
— Мы тоже были дома. По пятницам мы закрываем мастерскую в 18:30. Потом мы поужинали и смотрели телевизор.
— Лаура была дома?
— Да. — Отец семейства закрыл и отложил календарь.
— В оба вечера?
— Она не так часто куда-то выходит. Время от времени подрабатывает официанткой, но на минувшей неделе не работала.
— Хорошо. Пожалуйста, предупредите ее о том, что мы хотели бы с ней побеседовать. И дайте нам ее номер телефона.
Отец встал и снова направился к бюро, где с громким скрипом нацарапал номер дочери на клочке бумажки. Йеппе с Ларсеном взяли записку, поблагодарили за кофе и вышли на улицу. Пройдя по Вирджиниявай подальше, они остановились на заснеженном тротуаре.
— Что ты думаешь? — обратился Йеппе к Ларсену.
— Думаю, что не похожи они на тех, кто проникает на вечеринку и подливает в бокалы с напитками средство для чистки стоков. Но, конечно, никогда не знаешь наверняка. — С этими словами Ларсен вытащил из кармана гигиеническую помаду и принялся мазать губы.
Йеппе в смущении отвернулся.
— Ты в курсе, что там с предварительным допросом Йоханнеса?
Ларсен покачал головой, потерев губы друг о друга.
— Они еще не начали. Допрос назначен на 16:00.
— Ясно. — Йеппе пребывал в нерешительности. — Мне кажется, нам стоит отыскать бывшего парня Лауры Оманн. У него имеется существенный мотив, он действительно многое потерял и, возможно, так и не оправился после произошедшего.
— Согласен! — Ларсен кивнул, сверкая губами.
— Прекрасно. Займешься им?
— А ты не против, если мы поручим это задание Сайдани? Я напал на след инвестора.
— Инвестора? — Йеппе проштудировал свою внутреннюю картотеку и остановился на карте под названием «Сёрен Вести».
— Именно! Я связался с председателем правления соответствующего фонда. Естественно, он отказывается подтвердить или опровергнуть возможное участие фонда в инвестировании денег в серию средств по уходу за кожей. Так же, как отказывается и назвать имя реального инвестора. Но Метте, моя девушка, подсказала мне, как можно на него надавить. — Ларсен взглянул на Йеппе, довольно улыбаясь.
— Прекрасная работа. Тогда продолжай идти по этому следу. А об отношениях Вести и Кристель Тофт удалось узнать что-то новое?
Ларсен замотал головой.