Вести вопросительно посмотрел на следователя и откинулся на спинку, положив руки на колени. Нечего скрывать — соответственно, нечего и нервничать.

— Я обращаю ваше внимание на то, что данный допрос записывается. Процедуру допроса проводит следователь полиции Томас Ларсен. Имя свидетеля — Сёрен Вести. Допрос проводится в присутствии юрисконсульта, адвоката-стажера Стеффена Якобсена. Допрос начинается в субботу тридцатого января, в тринадцать часов двадцать четыре минуты, и проводится в Управлении полиции Копенгагена, в комнате для допросов № 4. Пожалуйста, подтвердите, что допрашиваемый знаком со своими юридическими правами, так как мы не можем исключить, что в дальнейшем он может быть объявлен обвиняемым.

— Подтверждаю. — Этот стажер говорил фальцетом, ко всему прочему. — Я также позволю себе напомнить о том, что мой клиент не обязан отвечать на вопросы следователя.

— Естественно, мы исходим из того, что ваш клиент заинтересован оказать нам помощь в расследовании убийства его делового партнера. Для начала я попрошу вашего клиента рассказать о том, где он находился в среду вечером после девятнадцати часов. — Взгляд голубых глаз Томаса Ларсена выражал исключительную самоуверенность. Лицо его не имело ни единой морщинки. Вести было знакомо удовлетворение, которое излучал следователь, и это заставило его нервничать.

— Я ужинал в «Конг Хансе» со своей знакомой Лулу Суй и с парой ее подружек, имена которых, признаюсь, вылетели у меня из головы. Катя, кажется, и… нет, не помню. Около двадцати одного часа водитель отвез нас в музей на вечеринку «Le Stan».

— А потом? — Приподнятая бровь, легкая улыбка.

— Потом мы тусовались. — Вести тоже ответил улыбкой.

— Мы?

— Да, то есть все те, кто присутствовал на вечеринке. Мы пили, курили, танцевали. Я никого не убивал, кажется, никто никого не убивал. Совершенно нормальная вечеринка, вполне неплохая. — Вести положил обе ладони на стол, тем самым показывая, что вопрос исчерпан.

— А вы тусовались с пострадавшим? С Альфой Бартольди. — Все та же снисходительная полуулыбка.

— Насколько я помню, нет.

Томас Ларсен открыл папку и выложил из нее на стол фотографию с Вести и Альфой. Что за идиотская манера фотографировать все, что под руку попадется!

— Хм, не помню этого эпизода. Видимо, был пьян.

— Вообще никаких воспоминаний, связанных с этой частью вечеринки? — Ларсен принялся раздражающе медленно опускать рукава рубашки; судя по всему, он тоже испытывал дискомфорт от холода в помещении.

Вести с сожалением развел руками.

— Я спрашиваю, — продолжал Ларсен, — так как меня поражает, что вас с Альфой связывали такие добрые отношения. По-моему, вы с ним отлично повеселились вместе.

Вести отхлебнул из чашки светло-коричневой жижи и прочистил горло.

— И?

— А ведь совсем недавно вы с Альфой Бартольди потеряли большую сумму в совместном бизнес-проекте. Насколько мне известно, проект был признан банкротом. Вас это не поссорило?

Вести дышал в обычном темпе, стараясь унять пульс. Они не могут знать больше, чем он думает.

— Бизнес есть бизнес. Мне жаль вас разочаровывать, но я не ссорюсь со своими коллегами и партнерами.

— Речь всего лишь о деньгах, так? — Взгляд Ларсена стал ехидным. — Подумаешь, какие пустяки для настоящих друзей — двенадцать миллионов!

Стажер откашлялся.

— Я советую своему клиенту не отвечать на этот вопрос, ибо он затрагивает его бизнес и финансовое положение.

Ну вот, наконец-то и адвокат-любитель ринулся в бой. Деньги, которые Вести потратил на то, чтобы притащить его с собой, можно было бы с таким же успехом высыпать в сточную канаву.

— Вы слышали моего юрисконсульта. Вы еще о чем-то хотели спросить, прежде чем мы вас покинем? — Вести еле-еле сдерживался, чтобы не посмотреть на свои наручные часы. Ну уж нет, он ни за что не признается, что они со следователем являются приверженцами одной и той же часовой марки.

— Теперь о Кристель Тофт. Вы находились в отеле «Нимб» в тот момент, когда ей стало дурно.

Вести с сожалением затряс головой.

— Мне по-прежнему нелегко в это поверить. Ей получше?

Возникла небольшая пауза, во время которой Ларсен, казалось, тщательно изучал реакции Вести.

— Мы пока не знаем. Она находится в больнице. Вы заметили в «Нимбе» что-то необычное, что могло бы представлять интерес для следствия? Касательно самой Кристель, например? Что-то странное? Подозрительное?

— К сожалению, нет.

— Вы ведь были с ней любовниками…

— Простите, это вопрос? — Вести прекрасно понимал, что ему не стоит провоцировать следователя, что это бесполезно и глупо, однако высокомерие этого молодого полицейского выводило его из себя.

— Когда вы встречались? И как долго?

— Мы с Кристель встречались года три-четыре назад. Не уверен, что можно назвать наши отношения полноценным, но да, мы крутили шуры-муры не менее полугода. Милая девушка, притягательная. Нам с ней было весело и приятно вместе.

— Кто из вас стал инициатором разрыва? — Томас Ларсен встал и оперся на стол.


Вести распознал в этом действии желание продемонстрировать превосходство и сделал вид, что ничего не заметил.

— Это было общее решение. Без какой бы то ни было драмы. Мы оба желали от жизни разного. Она хотела жить вместе и завести детей. Такова уж женская суть. Молодые любовницы — всегда лишние хлопоты. Но оно того стоит.

Томас Ларсен выпрямился и адресовал Вести странный взгляд, который тот не смог расшифровать. В нем выражались солидарность и отвращение одновременно.

Вести улыбнулся следователю. Он в очередной раз вышел победителем.





Глава 14




— Эстер, я так и не понял, неужели ты записывала все выпуски?

Эстер задумалась, насколько нужно забивать голову восьмидесятитрехлетнего старичка разъяснением сущности подкаста. Он прекрасно проживет и без этого.

— Да, Грегерс, именно так.

— Так что же ты с самого начала не сказала? Я считал, что тебе не нравится передача «Мэдс и Монополия».

— Нравится-нравится. Посмотри: в преамбуле к каждому выпуску можно прочитать состав участников. И нам, естественно, стоит начать с отбора программ, в которых одновременно участвовали Альфа Бартольди и Кристель Тофт. К счастью, их начали приглашать всего шесть лет назад, так что нам не придется копать слишком глубоко.

— Я вообще ничего не вижу. Почему надо обязательно написать таким мелким шрифтом? К тому же текст постоянно движется.

— Грегерс, не переживай. Я сама пробегусь по кратким описаниям передач и выберу нужные нам выпуски. А потом мы с тобой их прослушаем и выделим дилеммы, в которых поставлены на карту действительно серьезные вещи.

— А как понять, поставлено вообще что-то на карту или нет? Люди убивают друг друга по самым ничтожным поводам.

— Ну нет, Грегерс, ничего подобного. Люди убивают друг друга, так как они не согласны в каких-то основополагающих вопросах или разгневаны по значительному поводу, а вовсе не потому, например, что соседи слишком громко стонут во время секса.

— Благодарю, я понял.

— Тут вовсе не обязательно должна быть серьезная тема как таковая, в ней должен быть заложен драматичный потенциал, если ты понимаешь, о чем я.

— Я прекрасно знаю, что такое потенциал.

Эстер медленно досчитала до десяти.

— Прекрасно, давай приступим. Ты приготовил ужин? Я могу поставить тушиться петуха в вине.

— Скажи, твой дружок из полиции и правда попросил нас за него поработать? Неужели волна сокращений затронула их настолько, что у них теперь не хватает времени даже на расследование убийств?

— Скажи, а у тебя есть какие-то более интересные занятия на данный момент? — Эстер встала и размяла ноги. Затекающие бедра не позволяли ей подолгу находиться в сидячем положении. — Думаю, вряд ли. Смотри, первый выпуск, в котором они участвовали вместе, вышел шесть лет назад. Последний — тот, что мы слушали вчера…

— Где парень не смел признаться умирающему отцу.

— Да. Этот прозвучал в эфире чуть больше года назад. Иными словами, нам необходимо прослушать соответствующие выпуски за пять лет. Я предлагаю начать с более новых программ и постепенно двигаться назад, исходя из того, что мотив и убийство должен разделять минимальный временной интервал.

Грегерс почесывал ухо и, казалось, вовсе не слушал Эстер.

— Грегерс, ты здесь?

— Да-да, я же слушаю.

— Предпоследняя программа с их участием вышла полтора года назад, но я ее уже послушала — ничего интересного. По крайней мере, ничего такого, из-за чего можно было бы пойти на убийство, мне так кажется. Так что эту пропустим. Еще более ранний выпуск прозвучал два года назад. В качестве третьего эксперта выступил Дэн какой-то там, телеведущий, которого я лично не знаю… Ты готов?

Грегерс кивнул, и Эстер включила подкаст. Северо-ютландский выговор Мэдса Стеффенсена тут же обволок гостиную уютной периной. Пока он здоровался и представлял экспертов текущей недели, Эстер удалилась на кухню, вытащила из морозилки двойную порцию петуха в вине и поставила оттаивать. Она стала раз в неделю готовить на ужин сразу побольше еды и замораживать ее, это уже вошло в привычку. Она бросила взгляд на бутылку шираза, стоявшую на полке, но не притронулась к ней, а вместо этого налила в кувшин воды и насыпала в мисочку орешков кешью.

— Пока ничего важного?

— Не, обсуждают девчонку — она дружит с парнем, который постоянно бегает на марафонах. Ей кажется это скучным.

— Давай промотаем. — Эстер поставила орехи и взяла телефон.

— Самая стоящая дилемма, как правило, идет третьей по счету. — Грегерс уже запустил руку в миску с орехами.

— Так, предположим, вот здесь…

Вот письмо от слушательницы по имени Луиза. Послушайте.