— А что именно она могла выпить?
— Понятия не имею, что-то с водкой, возможно… — Йоаким Люкке пребывал в нерешительности. Йеппе пытался оценить его умонастроение. Неестественная гнусавость и блуждающий взгляд создавали впечатление, что человек действительно находится в состоянии глубокого шока.
— Как вам, вероятно, уже говорили врачи, она, судя по всему, выпила какое-то едкое чистящее вещество, подмешанное в напиток. Судебные химики еще не закончили анализ содержимого ее желудка, но на данный момент мы исходим именно из такого предположения. Есть ли у вас какие-то предположения о том, у кого мог иметься повод ее отравить?
Йоаким Люкке с недоумением посмотрел на Йеппе и яростно затряс головой.
— Нет! Совсем никаких.
— Хорошо. Замечательно. — Йеппе перешел к более нейтральным вопросам. — Она присутствовала на вечеринке «Le Stan» в среду вечером?
— Она тусовалась на Рефсхалеёэн и рано вернулась домой. До полуночи.
— В ее круге общения кто-то мог быть обижен на нее? Обижен настолько, чтобы решиться причинить ей боль? Бывший возлюбленный, например?
Йоаким скрестил руки на груди, словно для обороны.
— Что с нами будет? Если она потеряет голос… Мы ведь живем благодаря ему. А Вернер? А что, если она умрет?
Анетта крепко обняла его за плечи в успокаивающем жесте.
— Врачи в наше время чрезвычайно талантливы. Она находится в хороших руках.
Йоаким Люкке кивнул, совсем не убежденный.
— Мне вовсе не хочется оказывать давление, но — вы можете предположить, что кто-то хочет навредить ей? — Анетта умела говорить мягким и теплым голосом, когда хотела.
Йоаким Люкке покачал головой и вытер глаза скупыми нервными движениями. Тяжко выдохнул.
— Кристель — самый милый, добрый и совестливый человек, которого я когда-либо встречал. Мысль о том, что кто-то хотел причинить ей зло, абсурдна.
— Фанат? У нее были проблемы с навязчивыми поклонниками?
Это предположение едва не заставило парня рассмеяться — он издал грустный звук, который, однако, оборвался в одно мгновение.
— Прежний возлюбленный? У нее наверняка были парни до тебя. При всем уважении. — Анетта сказала это и впрямь с неподдельным уважением.
— Ничего серьезного не было. Она некоторое время встречалась с одним парнем, но без каких-либо обязательств. Они не жили вместе. У них до сих пор сохранились прекрасные отношения. — В его голосе не было ни намека на враждебность. Особенно если учесть, что его жена лежала за стенкой с обожженными внутренними органами.
— Вы знаете его имя?
— Сёрен Вести.
Йеппе с Анеттой переглянулись. Этот человек был повсюду.
Телефон Йеппе завибрировал, он взглянул на экран. Эстер ди Лауренти. Он отошел в сторону и принял вызов.
— Кернер слушает.
— Привет, Йеппе. Это Эстер. Ди Лауренти.
— Я и не знаю никакой другой Эстер.
— Знаешь, я сразу перейду к делу. Возможно, все это ерунда, но я обнаружила кое-что, объединяющее обеих жертв. — Санитар, проходивший мимо, несколько раз ткнул себе в горло указательным пальцем, тем самым сообщая Йеппе, что здесь нельзя разговаривать по телефону. Остроумно.
Йеппе направился к выходу.
— Эстер, о чем вообще речь? Вам нужна помощь?
— Я говорю об убийстве Альфы Бартольди и покушении на Кристель Тофт. Я нашла связь между ними. Хочешь узнать, какую?
Краем глаза Йеппе заметил, что Анетта машет ему рукой. Он поднял два пальца, чтобы показать, что сейчас подойдет, однако она замотала головой и помахала опять. Чересчур эмоционально. Йеппе направился обратно к Анетте и Йоакиму Люкке.
— Извините, Эстер, я сейчас немного занят. Давайте я перезвоню?
— Хорошо. Или заходи, если есть время.
Йеппе сдержанно принял приглашение и положил трубку.
Анетта обратилась к нему, когда он был еще на расстоянии пары метров.
— Кернер, послушай. А ты знаешь, к кому зашла Кристель Тофт по дороге в «Нимб»? После того, как дома переоделась?
Йеппе с раздражением пожал плечами. Игра в угадайку редко доставляет удовольствие кому-то, кроме задающего вопросы.
Анетта бесцеремонно ткнула указательный палец в грудь Йоакиму.
— Повтори-ка ему!
Йоаким Люкке пребывал в нерешительности.
— Ну, в общем, как я уже сказал, она одолжила пиджак после вечеринки. В мороз она никогда не одевается по погоде.
— И у кого же она его позаимствовала? К кому она договорилась заехать и отдать пиджак по дороге в отель «Нимб»? В пяти минутах ходьбы от отеля?
Йеппе заметил пульсирующую вену у Анетты на шее.
— К Йоханнесу Ледмарку! Во вторник вечером в Ратуше она одолжила у него пиджак. У него было пальто, так что он мог обойтись и без пиджака.
Пол закачался у Йеппе под ногами. Голос Анетты металлом звучал у него в ушах, пока он пытался сформулировать вопрос и никак не мог подобрать нужные слова.
* * *
— Я же просил омлет на яичных белках, а не яичницу-болтунью! Ах ты черт побери, никогда тут не могут ничего сделать по-человечески!
Сёрен Вести грохнул куполообразную серебряную крышку обратно на тарелку, запахнул махровый халат и с раздражением сел на обтянутый шелком стул. Он не собирался сейчас звонить в рум-сервис, придется ему съесть эти проклятые яйца и оставить жалобу при выписке из отеля. Кстати, надо не забыть оплатить номер-полулюкс картой «Американ Экспресс», а не обычной датской кредиткой.
Вид на заснеженную Конгенс Нюторв немного смягчил его гнев. Чего не скажешь о его спутнице, расположившейся на полу для утренней йоги. Сёрен Вести украдкой посмотрел на нее, пытаясь вспомнить ее имя. Ида, Эмма — что-то заканчивающееся на «а»… э, нет, не помнит.
Накануне вечером он неожиданно снял номер в «Англеттер». Вести не захотел тащиться в Тарбэк, когда полиция наконец-то разрешила им покинуть «Нимб», а Ида-Эмма так чудесно взбодрила его на мини-вечеринке «для двоих». Он прикупил грамм кокаина и магнум шампанского «Круг», чтобы провести зажигательную ночь. К сожалению, Ида-Эмма оказалась серьезно настроенной девушкой, чуть ли не недотрогой. Совсем не его тип.
Он макнул масляный круассан в кофе и нагло уставился на нее. Приятное тело, упругое, юное. Совершенно невинное личико. В данный момент оно выражало глубокую сосредоточенность, а тело было вывихнуто в совершенно несексуальной позе.
— Ты что делаешь? Завтрак прибыл!
— Растягиваюсь, — ответила девушка, словно это имело какое-то значение, и перекатилась на живот.
Вести оставил попытки поднять ее с пола и открыл утреннюю газету «Берлингер». В первую очередь, само собой, новости бизнеса, хотя субботние материалы посвящались в основном экономике частного сектора. Он с удовлетворением пролистал газету, вытер джем с подбородка и углубился в чтение статьи об уровне некомпетентности в соответствии с принципом Питера[26].
Некомпетентность одного — выгода для другого. Он улыбнулся про себя.
Альфа так никогда и не выяснил, что случилось на самом деле. А теперь слишком поздно. Вести старался проявить солидарность, даже прямо признавал, что ему стыдно за допущенное банкротство, ведь он чувствовал свою ответственность за произошедшее. «Ну что я за бедоносец! Хотя что тут поделаешь, склад просто-напросто сгорел». Вести понимал, что существуют победители и проигравшие, так какой смысл смягчаться, когда проигравшие плачут? Когда-то он и сам потерпел фиаско. Оставалось лишь одно: подняться и вернуться на поле боя.
Вести отбросил халат в сторону и опустил взгляд на собственное тело. Крепкое прекрасно функционирующее тело победителя, неизменно сопровождавшее его комфортное существование. Внутри разливалось блаженство. Больше не о чем было беспокоиться. Теперь главное лицо фирмы не имеет возможности протестовать, когда Вести переложит всю вину на него. А Вести так и поступит. Возникнет много вопросов, в этом он не сомневался. Он даже удивлялся, что вопросы пока еще не посыпались.
Эта мысль грозила испортить его безоблачное настроение.
Он отложил газету и посмотрел на молодую женщину, которая теперь выполняла растяжку спины, задрав ноги выше головы.
— Субботнее утро, мы находимся в дорогом отеле, завтрак на столе. Уместно ли сейчас заниматься гимнастикой? Может, лучше кофе выпьешь?
Розовощекая девушка опустила ноги и села на пол.
— Ты же не любишь разговаривать, мистер Кроссфит-три-раза-в-неделю! Ты мне сам вчера об этом сказал.
Вести улыбнулся. О своих тренировках он бы с удовольствием поговорил. А еще ему очень нравились ее розовые щечки.
— Физические упражнения — это прекрасно, но всему свое время, дорогуша. Иди сюда, возьми булочку или йогурт, или чем ты там завтракаешь…
Она осталась сидеть на полу, глядя на него большими круглыми глазами.
— Ты ведь тоже был знаком с Альфой. Ты слышал, толкуют, будто…
Вот о чем Сёрен Вести совсем не хотел сейчас говорить, так это об Альфе Бартольди, а уж тем более говорить о нем с человеком, который его знал. Выражение лица Вести стало суровым.
— То, что произошло, поистине ужасно. Но лучшее, что мы можем сделать, это поддержать полицейских в их работе. Садись скорее за стол и дай мне спокойно почитать газету, золото мое.
Вести открыл новую страницу и поднял ее повыше, так что она отделила его от девушки, блокируя их возможное общение. Посреди страницы красовалась большая фотография Альфы. Некролог.
Ида-Эмма стукнула рукой по газете.
— Что же все-таки случилось с «A-Skin»? Как это она могла обанкротиться? — Девушка, вставшая перед ним, выглядела весьма непримиримо.
— О чем ты говоришь? — Он сам услышал изумление в своем голосе.
— Понятия не имею, что-то с водкой, возможно… — Йоаким Люкке пребывал в нерешительности. Йеппе пытался оценить его умонастроение. Неестественная гнусавость и блуждающий взгляд создавали впечатление, что человек действительно находится в состоянии глубокого шока.
— Как вам, вероятно, уже говорили врачи, она, судя по всему, выпила какое-то едкое чистящее вещество, подмешанное в напиток. Судебные химики еще не закончили анализ содержимого ее желудка, но на данный момент мы исходим именно из такого предположения. Есть ли у вас какие-то предположения о том, у кого мог иметься повод ее отравить?
Йоаким Люкке с недоумением посмотрел на Йеппе и яростно затряс головой.
— Нет! Совсем никаких.
— Хорошо. Замечательно. — Йеппе перешел к более нейтральным вопросам. — Она присутствовала на вечеринке «Le Stan» в среду вечером?
— Она тусовалась на Рефсхалеёэн и рано вернулась домой. До полуночи.
— В ее круге общения кто-то мог быть обижен на нее? Обижен настолько, чтобы решиться причинить ей боль? Бывший возлюбленный, например?
Йоаким скрестил руки на груди, словно для обороны.
— Что с нами будет? Если она потеряет голос… Мы ведь живем благодаря ему. А Вернер? А что, если она умрет?
Анетта крепко обняла его за плечи в успокаивающем жесте.
— Врачи в наше время чрезвычайно талантливы. Она находится в хороших руках.
Йоаким Люкке кивнул, совсем не убежденный.
— Мне вовсе не хочется оказывать давление, но — вы можете предположить, что кто-то хочет навредить ей? — Анетта умела говорить мягким и теплым голосом, когда хотела.
Йоаким Люкке покачал головой и вытер глаза скупыми нервными движениями. Тяжко выдохнул.
— Кристель — самый милый, добрый и совестливый человек, которого я когда-либо встречал. Мысль о том, что кто-то хотел причинить ей зло, абсурдна.
— Фанат? У нее были проблемы с навязчивыми поклонниками?
Это предположение едва не заставило парня рассмеяться — он издал грустный звук, который, однако, оборвался в одно мгновение.
— Прежний возлюбленный? У нее наверняка были парни до тебя. При всем уважении. — Анетта сказала это и впрямь с неподдельным уважением.
— Ничего серьезного не было. Она некоторое время встречалась с одним парнем, но без каких-либо обязательств. Они не жили вместе. У них до сих пор сохранились прекрасные отношения. — В его голосе не было ни намека на враждебность. Особенно если учесть, что его жена лежала за стенкой с обожженными внутренними органами.
— Вы знаете его имя?
— Сёрен Вести.
Йеппе с Анеттой переглянулись. Этот человек был повсюду.
Телефон Йеппе завибрировал, он взглянул на экран. Эстер ди Лауренти. Он отошел в сторону и принял вызов.
— Кернер слушает.
— Привет, Йеппе. Это Эстер. Ди Лауренти.
— Я и не знаю никакой другой Эстер.
— Знаешь, я сразу перейду к делу. Возможно, все это ерунда, но я обнаружила кое-что, объединяющее обеих жертв. — Санитар, проходивший мимо, несколько раз ткнул себе в горло указательным пальцем, тем самым сообщая Йеппе, что здесь нельзя разговаривать по телефону. Остроумно.
Йеппе направился к выходу.
— Эстер, о чем вообще речь? Вам нужна помощь?
— Я говорю об убийстве Альфы Бартольди и покушении на Кристель Тофт. Я нашла связь между ними. Хочешь узнать, какую?
Краем глаза Йеппе заметил, что Анетта машет ему рукой. Он поднял два пальца, чтобы показать, что сейчас подойдет, однако она замотала головой и помахала опять. Чересчур эмоционально. Йеппе направился обратно к Анетте и Йоакиму Люкке.
— Извините, Эстер, я сейчас немного занят. Давайте я перезвоню?
— Хорошо. Или заходи, если есть время.
Йеппе сдержанно принял приглашение и положил трубку.
Анетта обратилась к нему, когда он был еще на расстоянии пары метров.
— Кернер, послушай. А ты знаешь, к кому зашла Кристель Тофт по дороге в «Нимб»? После того, как дома переоделась?
Йеппе с раздражением пожал плечами. Игра в угадайку редко доставляет удовольствие кому-то, кроме задающего вопросы.
Анетта бесцеремонно ткнула указательный палец в грудь Йоакиму.
— Повтори-ка ему!
Йоаким Люкке пребывал в нерешительности.
— Ну, в общем, как я уже сказал, она одолжила пиджак после вечеринки. В мороз она никогда не одевается по погоде.
— И у кого же она его позаимствовала? К кому она договорилась заехать и отдать пиджак по дороге в отель «Нимб»? В пяти минутах ходьбы от отеля?
Йеппе заметил пульсирующую вену у Анетты на шее.
— К Йоханнесу Ледмарку! Во вторник вечером в Ратуше она одолжила у него пиджак. У него было пальто, так что он мог обойтись и без пиджака.
Пол закачался у Йеппе под ногами. Голос Анетты металлом звучал у него в ушах, пока он пытался сформулировать вопрос и никак не мог подобрать нужные слова.
* * *
— Я же просил омлет на яичных белках, а не яичницу-болтунью! Ах ты черт побери, никогда тут не могут ничего сделать по-человечески!
Сёрен Вести грохнул куполообразную серебряную крышку обратно на тарелку, запахнул махровый халат и с раздражением сел на обтянутый шелком стул. Он не собирался сейчас звонить в рум-сервис, придется ему съесть эти проклятые яйца и оставить жалобу при выписке из отеля. Кстати, надо не забыть оплатить номер-полулюкс картой «Американ Экспресс», а не обычной датской кредиткой.
Вид на заснеженную Конгенс Нюторв немного смягчил его гнев. Чего не скажешь о его спутнице, расположившейся на полу для утренней йоги. Сёрен Вести украдкой посмотрел на нее, пытаясь вспомнить ее имя. Ида, Эмма — что-то заканчивающееся на «а»… э, нет, не помнит.
Накануне вечером он неожиданно снял номер в «Англеттер». Вести не захотел тащиться в Тарбэк, когда полиция наконец-то разрешила им покинуть «Нимб», а Ида-Эмма так чудесно взбодрила его на мини-вечеринке «для двоих». Он прикупил грамм кокаина и магнум шампанского «Круг», чтобы провести зажигательную ночь. К сожалению, Ида-Эмма оказалась серьезно настроенной девушкой, чуть ли не недотрогой. Совсем не его тип.
Он макнул масляный круассан в кофе и нагло уставился на нее. Приятное тело, упругое, юное. Совершенно невинное личико. В данный момент оно выражало глубокую сосредоточенность, а тело было вывихнуто в совершенно несексуальной позе.
— Ты что делаешь? Завтрак прибыл!
— Растягиваюсь, — ответила девушка, словно это имело какое-то значение, и перекатилась на живот.
Вести оставил попытки поднять ее с пола и открыл утреннюю газету «Берлингер». В первую очередь, само собой, новости бизнеса, хотя субботние материалы посвящались в основном экономике частного сектора. Он с удовлетворением пролистал газету, вытер джем с подбородка и углубился в чтение статьи об уровне некомпетентности в соответствии с принципом Питера[26].
Некомпетентность одного — выгода для другого. Он улыбнулся про себя.
Альфа так никогда и не выяснил, что случилось на самом деле. А теперь слишком поздно. Вести старался проявить солидарность, даже прямо признавал, что ему стыдно за допущенное банкротство, ведь он чувствовал свою ответственность за произошедшее. «Ну что я за бедоносец! Хотя что тут поделаешь, склад просто-напросто сгорел». Вести понимал, что существуют победители и проигравшие, так какой смысл смягчаться, когда проигравшие плачут? Когда-то он и сам потерпел фиаско. Оставалось лишь одно: подняться и вернуться на поле боя.
Вести отбросил халат в сторону и опустил взгляд на собственное тело. Крепкое прекрасно функционирующее тело победителя, неизменно сопровождавшее его комфортное существование. Внутри разливалось блаженство. Больше не о чем было беспокоиться. Теперь главное лицо фирмы не имеет возможности протестовать, когда Вести переложит всю вину на него. А Вести так и поступит. Возникнет много вопросов, в этом он не сомневался. Он даже удивлялся, что вопросы пока еще не посыпались.
Эта мысль грозила испортить его безоблачное настроение.
Он отложил газету и посмотрел на молодую женщину, которая теперь выполняла растяжку спины, задрав ноги выше головы.
— Субботнее утро, мы находимся в дорогом отеле, завтрак на столе. Уместно ли сейчас заниматься гимнастикой? Может, лучше кофе выпьешь?
Розовощекая девушка опустила ноги и села на пол.
— Ты же не любишь разговаривать, мистер Кроссфит-три-раза-в-неделю! Ты мне сам вчера об этом сказал.
Вести улыбнулся. О своих тренировках он бы с удовольствием поговорил. А еще ему очень нравились ее розовые щечки.
— Физические упражнения — это прекрасно, но всему свое время, дорогуша. Иди сюда, возьми булочку или йогурт, или чем ты там завтракаешь…
Она осталась сидеть на полу, глядя на него большими круглыми глазами.
— Ты ведь тоже был знаком с Альфой. Ты слышал, толкуют, будто…
Вот о чем Сёрен Вести совсем не хотел сейчас говорить, так это об Альфе Бартольди, а уж тем более говорить о нем с человеком, который его знал. Выражение лица Вести стало суровым.
— То, что произошло, поистине ужасно. Но лучшее, что мы можем сделать, это поддержать полицейских в их работе. Садись скорее за стол и дай мне спокойно почитать газету, золото мое.
Вести открыл новую страницу и поднял ее повыше, так что она отделила его от девушки, блокируя их возможное общение. Посреди страницы красовалась большая фотография Альфы. Некролог.
Ида-Эмма стукнула рукой по газете.
— Что же все-таки случилось с «A-Skin»? Как это она могла обанкротиться? — Девушка, вставшая перед ним, выглядела весьма непримиримо.
— О чем ты говоришь? — Он сам услышал изумление в своем голосе.