Скрестив руки на груди, она серьезно смотрела на него. Мысли Вести ускорились, как спринтер, накаченный допингом. Что именно было ей известно? Он проявлял большую осторожность, ни с кем ничего не обсуждал, замел все следы.

— Послушай, э-э… — Он рискнул: — Ида, я не понимаю…

— Мария! Меня зовут Мария! Уже забыл? — Ее губы растянулись в презрительном изумлении.

Вести опустил глаза. И его взгляд упал на титульную страницу — «УБИЙЦА ИЗ МИРА МОДЫ НА СВОБОДЕ!», затем вновь вернулся к девушке. Кожа на руках пошла крошечными противными мурашками. Он должен во что бы то ни стало выставить эту женщину вон.





Глава 12




— Теперь ты видишь?

Йеппе, сидевший в каминном кресле «с ушами», подался вперед и посмотрел на двух мопсов Эстер ди Лауренти, которые дрыхли на исфаханском ковре. Время шло к одиннадцати. Анетта высадила его у Пеблинге Доссеринг, а сама отправилась в Управление, где намеревалась продолжить пристальное изучение личности Йоханнеса. Он никак не мог присутствовать при этом. Напротив, он бы с удовольствием отыскал волшебное слово, которое навсегда вычеркнуло бы имя Йоханнеса из текущего расследования. Теперь же остановить Анетту было все равно что пытаться удержать скорый поезд куском бечевки.

Вообще-то Йеппе не стремился здесь оказаться, но в данный момент просто не представлял себе, чем еще можно заняться. Пересиливая себя, он поддержал беседу.

— Итак, обе жертвы принимали участие в одной программе, там и познакомились друг с другом. Мне сдается, что пересекались они и при других обстоятельствах, связанных с их профессиональной деятельностью. У нас по-прежнему отсутствует мотив.

— А мотив можно найти в содержании передачи, в этом и заключается моя догадка. По крайней мере, это предположение стоит проверить наряду с остальными.

Эстер стояла у небольшого письменного стола, заваленного книгами и бумагами. Ее лицо, испещренное сетью тонких морщинок, активно участвовало в акцентировании каждого произносимого слова.

Йеппе отпил кофе — теплый и крепкий напиток неожиданно пробудил в нем желание устроить себе «лыжные каникулы». Уехать куда-нибудь далеко-далеко.

— Объясните мне, пожалуйста, еще раз, что вы имеете в виду.

— Хорошо. Ты знаешь радиопрограмму «Мэдс и Монополия»? Каждую субботу ведущий и три приглашенные знаменитости обсуждают большие и маленькие дилеммы, встающие перед простыми людьми.

— Мы раньше слушали ее. Терезе нравилось. — Йеппе как сейчас представил себе субботний день, домашнюю уборку, проходившую под звуки радио, обсуждение планов на будущее. Одиночество вдвоем.

— Судя по всему, она нравится многим. Ну, слушай дальше. Подавляющее большинство дилемм абсурдные и глупые, типа — «На одни и те же выходные меня пригласили на золотую свадьбу и отдохнуть на курорте — что мне делать?». Но некоторые довольно-таки содержательные. В каждой программе есть как минимум по одной серьезной дилемме. Пока что я прослушала не так много выпусков, к тому же иногда позволяла себе прокрутить вперед, но общий каркас, видимо, таков.

— Серьезная дилемма…

— Не стоит так скептически реагировать, Йеппе, случалось ведь раньше, что я была права.

— Случалось, это точно. — Он не удержался от улыбки.

— А что, если один из слушателей оказался недоволен советом экспертов и теперь мстит им?

— Месть за дурной совет, услышанный в радиопередаче?

— Да-да, я все понимаю. Мне и самой пока что не вполне ясна идея. Я говорю лишь о том, что обсуждаются серьезные темы. Мотив может скрываться в каком-то из конфликтов, затронутых «Монополией». Неуравновешенный слушатель или родственник, решивший отомстить. — Эстер положила смартфон на стол и принялась что-то искать в нем. — Послушай, например, такую дилемму. Выпуск от ноября прошлого года. — Она включила запись, немного промотала ее вперед и предоставила слово Мэдсу Стеффенсену.

Итак, давайте послушаем. Я получил письмо от слушателя, условно назовем его Пребен.

«Дорогие Мэдс и Монополия,

Мне двадцать один год, я гомосексуалист. Я всегда был уверен в этом и не испытывал никаких неудобств в связи со своей ориентацией. Дилемма заключается в следующем. Моему отцу уже давно поставили диагноз рак, а недавно нам сказали, что ему осталось жить совсем мало. Я никогда не рассказывал отцу о том, что я гей. Он даже не подозревает. Сейчас он умирает. Должен ли я сказать ему или нет? Мы с отцом всегда были лучшими друзьями, он чудесный человек, и я ни за что на свете не хотел бы причинить ему боль. Однако он формировался в ту эпоху, когда гомосексуализм считался неестественным и ненормальным. Я думаю, он сильно расстроится, когда узнает, что я гей. Моя мать все знает и относится к этому нормально.

Отец при смерти, и я не знаю, стоит ли говорить ему о моей сексуальной ориентации. Если бы однажды мне представилась возможность все ему рассказать, я бы непременно так и поступил, но теперь все осложняется его болезнью. Я в больших сомнениях.

Я больше склоняюсь к тому, чтобы ничего не говорить, так как он сейчас очень уязвим, я не хочу бросать бомбу на его смертное ложе. В то же время мне нелегко думать о том, что я проживу остаток жизни с сознанием утаивания от отца моей настоящей идентичности.

Итак: мне лучше молчать и всячески поддерживать отца в его последние дни или рассказать ему о своем гомосексуализме, рискуя, что он проведет остаток жизни в печали? Я не знаю, что выбрать.

Искренне ваш,

Пребен».

— Пребен?

— Этим именем они называют всех слушателей, которые желают сохранить анонимность, — пояснила Эстер. — Я тоже сначала удивилась. — Она отложила телефон и посмотрела на Йеппе. — Можно не слушать последующее обсуждение. Я только вкратце скажу, что эксперты посоветовали Пребену признаться отцу в том, что он гей.

— И только? — Йеппе почувствовал подступающую головную боль в области между глазами.

— Нет, не только. Сначала они высказались о том, какую важную часть нашей идентичности составляет сексуальность. Обсудили, действительно ли стоит расстраивать старого больного человека. Но в итоге пришли к выводу, что родительский долг заключается в поддержании собственных детей во всем, кроме преступлений.


— Наверное, они правы. — Йеппе закрыл глаза. Небольшая пауза, и он снова будет в порядке.

— Несомненно! — Эстер сцепила руки, как восхищенный родитель девочки, участвующей в шествии в честь святой Люсии. — Но вовсе не обязательно, что так считают все.

— А они потом не отслеживают, как разрешается эта дилемма в реальности? Я, кажется, несколько раз слышал продолжение подобных историй. — Поднявшись с кресла, Йеппе смахнул с брюк собачью шерсть. Его терпение подходило к концу.

— Они отслеживают развитие ситуации лишь в некоторых случаях. Эта конкретная дилемма осталась без продолжения. Что там дальше было, кто его знает?

Йеппе пытался осознать, есть ли в предположении Эстер рациональное зерно, но отвлекся на стаю чаек, прорезавших яркое небо над озером Пеблинге. Его лучший друг все глубже и глубже погружался в зыбучий песок.

— Послушай. Если у вас уже имеется подозреваемый и ясен мотив, скажи мне, и я заткнусь. Я прекрасно понимаю, моя догадка звучит дико, но если вам больше не за что зацепиться…

На данный момент им как раз было за что зацепиться. Вдобавок к тому, что Йоханнес заразился гепатитом, ему теперь угрожает публичное ниспровержение. А еще он виделся с обеими жертвами незадолго до совершения преступлений. Переполненный жаждой мести слушатель являлся не лучшей альтернативой на место подозреваемого. Но все-таки это лучше, чем ничего.





* * *


Будь прокляты беспечные идиоты!

Новенький «Мерседес-Бенц» Е-класса настолько провонял духами, что Миккелю Хустеду пришлось на несколько минут опустить все четыре стекла, только после этого он смог нормально дышать. Он высадил ультрасовременных блогерш у зала на Амагере. Они прибыли на званый обед, который, очевидно, пройдет в непосредственной близости от бродяг из Сундхольмен[27]. Трое подруг, которых он возил с восьми утра, в изготовленных из кожи редких животных туфлях на «шпильках», остановились и принялись фотографировать алкашей, представлявших собой экзотическое зрелище в их прекрасном мире без изъянов.

Он ослабил галстук, на ношении которого настаивало агентство по найму, когда водители обслуживали ВИПов, съехавшихся на Неделю моды, и посмотрел на часы на приборной панели. Двенадцать часов. В запасе оставалось два часа на то, чтобы вернуть машину в гараж; он управится раньше. Он отключил навигатор и направился к Херлеву. Этот маршрут был настолько хорошо ему знаком, что он мог запросто преодолеть его с закрытыми глазами. Двигаясь по городу в сторону эстакады Биспеэнгбуэн, он подсчитал, сколько дней наработал за последние двое суток, и прикинул, сколько ему за это причитается. Труд шофера был тяжелым, зато хорошо оплачиваемым. Он был бы не прочь возить людей чаще, чем несколько раз в год, как получалось в последнее время.

Он опустил козырек от солнца и, остановившись на светофоре рядом с Центром Грёндаля, бросил взгляд в зеркало. Курилка Роберт, приятель, который рекомендовал агентству его нанять, посоветовал получше следить за собой, если он хочет работать больше. Сегодня он сделал все, что было в его силах: побрился, вымыл голову в бане «Сьелландсгэдебэдет», однако глаза все равно были красными, разоблачая ежедневное злоупотребление джойнтами.

Просто сейчас у него был переходный период. Он обязательно возьмется за свой внешний вид, как только худшее останется позади.

Он припарковался в промышленном районе за больницей Херлева перед блочным домом с красочными плакатами над входом и трехметровым медведем из папье-маше в качестве швейцара. Снял галстук и взъерошил аккуратно прилизанные волосы. Пот начал собираться над верхней губой, как всегда. Как только он войдет, волнение уляжется. Он вытащил из машины бутылку воды, лежавшую в дверце, достал из «бардачка» руководство пользователя, взял куртку, как попало свернув ее и засунув этот бесформенный комок под мышку. Сделав глубокий вдох, вылез из машины.

Девушка-подросток за прилавком едва удостоила его взглядом, когда он попросил билеты для себя и дочери. Миккель посмотрел на игровой зал за спиной девушки и крикнул:

— Аста. Аста! Ну вот, уже убежала. Они все такие нетерпеливые, ну ты сама знаешь.

Девушка распечатала билеты, взяла деньги и попросила снять обувь. Ее совершенно не интересовали ни молодой папаша, ни его мнимая дочь. Он заплатил, любезно улыбнулся и поставил ботинки в шкафчик, после чего прошел в зал, все еще держа под мышкой руководство и свернутую куртку. Родители никогда не бывают с пустыми руками.

Игровой зал представлял собой просторное помещение со стенами из желтого кирпича, украшенными фотообоями с изображением хвойного леса. Пол был застелен красным линолеумом, на котором расположились надувные батуты, горки и сухой бассейн. По субботам здесь всегда было полно народу, но это даже к лучшему. Проще было раствориться в толпе разутых родителей, жующих картошку фри. Ему удалось найти место у одного из столиков, накрытых зелеными клетчатыми клеенками. Он устроился там, дружелюбно кивнув другим родителям, и с головой окунулся в чтение руководства.

Так он выдержал десять минут. Важно было сразу прикинуться чьим-то скучающим отцом. Тогда к тебе никто не будет приставать. Удостоверившись, что на него никто не смотрит, он положил руководство на колени и лениво откинулся на спинку стула. Вокруг столов носились дети всех возрастов: от совсем маленьких мальчиков в подгузниках до школьниц с косами и пухлыми руками, облаченных в платья из джерси. Молочные зубы, ямочки на щеках, челки, топот и тугие животы. Он сцепил руки на куртке, лежащей на коленях, и с улыбкой наблюдал за детьми.





* * *


Головная боль усилилась, пока Йеппе созывал свою команду на дневной брифинг в Управлении. Все казались утомленными и до того подавленными, что сразу становилось понятно: дело выскальзывало у них из рук, как кусок мыла. Йеппе вкратце сообщил о состоянии Кристель Тофт, представил обстоятельства совершения покушения перед показом мод в «Нимбе», а также рассказал о том, что некогда она состояла в любовных отношениях с Сёреном Вести. Йеппе подчеркнул: в дальнейшей работе они должны исходить из того, что покушение на Кристель Тофт и убийство Альфы Бартольди совершил один и тот же человек. Поразмыслив над тем, стоит ли упоминать о наблюдении Эстер ди Лауренти, он все-таки поделился сведениями об участии обеих жертв в «Мэдс и Монополии». Эта информация вызвала среди собравшихся примерно такую же реакцию, с какой он сам ее принял, то есть не пробудила ни малейшего интереса.

Томас Ларсен вызвался провести официальный допрос Вести об инвестициях в «A-Skin» и его отношении к обеим жертвам. По его собственным словам, он-то умеет найти подход к деловым людям.

Сара Сайдани была немногословна. В первую очередь она хотела получить обещанную помощь, чтобы побыстрее завершить поиск информации и телефонные допросы гостей вечеринки. Она по-прежнему работала над этими заданиями в одиночку. Сегодня суббота, и совсем скоро ей надо было отправляться домой, чтобы отпустить мать, сидевшую с ее дочками. Йеппе пообещал помочь, как только сможет. Он кратко наметил маршрут, проделанный Йоханнесом с момента ухода с вечеринки в среду до вчерашней встречи в «МакКлууде», упомянув его исчезновение и ссору с Альфой Бартольди, а также тот факт, что Кристель Тофт заходила к Йоханнесу незадолго до трагедии, разыгравшейся в «Нимбе». Затем он передал слово Анетте и покинул помещение.

Это было невыносимо. Руководитель следственной группы не может являться лучшим другом подозреваемого. Этот факт автоматически дискредитирует его. Но он будет продолжать работу до тех пор, пока его кто-либо не остановит, и неважно, какие при этом окажутся последствия для профессиональной карьеры. В туалете он два раза тщательно вымыл руки, высушил их и машинально полез за таблетницей с морфином, прежде чем вспомнил, что завязал. Купив в столовой кофе, Йеппе прошел мимо зала для совещаний, где его коллеги продолжали обсуждение, сел за рабочий стол и ощутил волнение. И бессилие. Допив кофе и помучившись еще пять минут, он смял пластиковый стаканчик и взял телефон.

Ему ничего не оставалось, как только последовать примеру своей напарницы и взяться за работу.

— Вы позвонили на «Дэнмаркс Радио».

— Добрый день. Я хотел бы поговорить с кем-нибудь из редакции программы «Мэдс и Монополия».

— Секунду.

В телефоне снова послышались гудки ожидания. Йеппе уже почти отчаялся, как вдруг из трубки прозвучал хорошо поставленный женский голос:

— Алло.

— Добрый день. Вас беспокоит следователь полиции Копенгагена Кернер. Я попал в редакцию «Мэдс и Монополия»?

— Да.