— Холодный чай с персиковым или лимонным вкусом. — Парень из-за барной стойки пришел на помощь. — Все пили водку с холодным чаем. Ну вы понимаете, спонсорское соглашение. Производитель пытается вывести на рынок новый модный напиток. Без сахара.
— Ну ладно. И никто не помнит, кто обслуживал Кристель Тофт?
Официанты стушевались и принялись перешептываться, как школьницы на уроке физкультуры. Наконец худенькая девушка неуверенно вытянула вверх руку.
— Возможно, я, но не уверена. — Она сказала это так робко, что Йеппе скорее по губам прочитал, нежели услышал ответ. — Но напитки были уже налиты в бокалы, когда мы брали подносы. Мы просто предлагали их гостям. — Голос у девушки почти совсем пропал.
Анетта продолжала демонстрировать свои познания в английском:
— Никто видеть что-то необычное? Вообще что-то?
Она вопросительно посмотрела на пару барменов — те с сожалением пожали плечами и отвернулись.
Наступила тишина. Йеппе уныло оглядел бар, кишевший приглашенными, обслуживающим персоналом и топ-моделями. Шанс, что где-то в этой толпе бродит преступник, был велик. Прямо у них под носом. Если бы только шестое чувство, которое вроде у него имелось, обладало свойствами рентгена!
Йеппе просканировал толпу взглядом, открыл чистый лист в блокноте и направился к очередной группе гостей.
Глава 11
Суббота, 30 января
С субботним утром в квартире на Пеблинге Доссеринг были связаны особые ритуалы. Несмотря на то, что Эстер и Грегерс являлись пенсионерами, выходные имели для них особый статус. Не так уж просто бывает избавиться от некоторых привычек. Грегерс вставал с утра пораньше и с тросточкой отправлялся в булочную на Блогордсгэде за свежим хлебом, Эстер тем временем не спеша принимала ванну, а затем они вместе завтракали в гостиной у Эстер. Они не так уж много говорили, больше читали газеты, болтали о погоде да порицали бесстыжих уличных предпринимателей из Нёрребро.
Ближе к девяти часам Грегерс начинал суетиться и максимум через две минуты поднимался из-за стола и ковылял в свою комнату. Вскоре до Эстер доносились звуки радиопрограммы «Мэдс и Монополия». Для Грегерса это была кульминация уик-энда. Разношерстная компания авторитетных знаменитостей, плюс всегда непредсказуемые дилеммы, предлагаемые им на обсуждение, — развлечение такого рода прекрасно соответствовало требованиям Грегерса. Как и требованиям полутора миллионов слушателей, стоит заметить — не один он испытывал восторг по поводу этой передачи, хотя, как правило, он предпочитал держать свое восхищение при себе. К чему демонстрировать свой энтузиазм?
Эстер, как правило, продолжала читать газеты, незаметно приканчивая целый кофейник, да то и дело поглядывала в окно на Озера. По выходным она все-таки выкраивала полчаса на чтение «Политикен» и «Уикендависен», хотя почему-то считала это занятие пустой тратой времени. Она клала ноги на соседний стул и погружалась в мир газетных статей и хроники. Однако сегодня покой ее оказался недолгим. В десять минут десятого в гостиную вернулся разочарованный Грегерс, тяжело опустился на стул и принялся лихорадочно листать раздел культуры в «Политикен».
— Грегерс, что, сигнал пропал?
Старик покачал головой.
— Повтор дали. Я уже слушал этот выпуск.
— Вот оно что! Жаль. Как же могло случиться, что они не дали сегодня прямой эфир?
— Все из-за убийств. — Грегерс держал газету в вытянутой руке, пробегая взглядом последнюю страницу «Субботней жизни».
— Из-за каких убийств?
— Судя по всему, вчера вечером произошла новая попытка убийства. На этот раз жертва — Кристель Тофт.
Он сложил газету и положил на стол.
— И поэтому отменили сегодняшнюю передачу?
— Это нормально. Любой предлог сгодится, только бы устроить себе лишний выходной. — Грегерс отшвырнул газету и с огорчением посмотрел на Эстер. Как будто в случившемся была и ее доля вины.
— Но какое отношение имеют убийства к передаче «Мэдс и Монополия»?
— Ну, они ведь оба участвовали в той программе, ага? И вот теперь новый выпуск отменили. Из солидарности. Вроде как таким образом Кристель в больницу посылаются позитивные мысли и пожелания.
Эстер не слушала передачу «Мэдс и Монополия». Она предпочитала пластинки. А если и слушала радио, то это были «Краткие новости» на «Радио 24,7».
— То есть Альфа участвовал в этой передаче вместе с Кристель?
— Дорогая моя Эстер, состав «Мэдс и Монополия» постоянно меняется, но там обязательно должны присутствовать трое известных людей. — Грегерс даже не пытался скрыть раздражение ее невежеством. — Вместе с ведущим, Мэдсом Стеффенсеном — его-то ты знаешь? — ну вот, вместе они дают советы простым людям, которые мучаются сомнениями. Бывают там пустяковые и забавные проблемы, а бывают глобальные и серьезные. Альфу Бартольди и Кристель Тофт приглашали на программу довольно часто.
— Так-так, звучит забавно.
— Ха, не знаю, не знаю. Все-таки много кто из знаменитостей оказывается там в качестве эксперта-консультанта. Актеры, певцы, да, но также бизнесмены и политики. Даже министр образования и науки. Так что не думай, что тут какая-нибудь попса!
— В таком случае вполне логично, что сегодня решили отменить программу. Иначе получилось бы как-то невежливо…
— Ну пустили бы тогда что-нибудь другое вместо идиотского повтора.
Эстер на мгновение задумалась.
— Они оба участвуют в выпуске, который сегодня повторяют?
— Ну да, я же уже это говорил, дорогая Эстер. Скажи, ты что, совсем меня не слушаешь?
Эстер встала и подошла к магнитофону.
— Какая радиостанция?
— Они перебрались на «P4». И слава богу! А то на прежней радиостанции давали в эфир совершенно невыносимую музыку.
Эстер нашла нужную частоту, и характерный голос Мэдса Стеффенсена наполнил комнату. Он читал письмо от слушателя, соседи которого сутки напролет очень громко занимались сексом, и который хотел, чтобы гости программы высказали свою точку зрения и предложили варианты решения его проблемы. Гости отвечали довольно дерзко; возможно, надо было просто привыкнуть к формату передачи.
— Ты не помнишь, они участвовали вместе еще в каких-нибудь выпусках, кроме этого?
— Конечно. Мэдс Стеффенсен подбирает гостей таким образом, чтобы они составляли разнородные группы и дополняли друг друга. В течение некоторого времени он не меняет состав групп. Многие из участников, как я уже говорил, приходят к нему уже много лет подряд.
Эстер взяла смартфон и открыла раздел «Подкасты». Этому обучил ее учитель пения Кристоффер. Она листала список программ. Имена Альфы Бартольди и Кристель Тофт мелькали довольно часто.
— Ну ладно, — сказал Грегерс, поднимаясь с места, — я все-таки не хочу опять слушать тот же выпуск. Пойду к себе, займусь чем-нибудь еще.
— Хорошо, Грегерс. Зови, если вдруг захочешь прогуляться.
Эстер выключила радио и вышла из-за стола. Убрала хлеб и масло, загрузила тарелки и чашки в посудомоечную машину и вытерла крошки со стола. Могло ли это быть простой случайностью? Она заглянула в холодильник, раздумывая, что купить к воскресному обеду, на который она пригласила Грегерса. Можно приготовить тушеную говяжью грудинку под соусом из хрена. Грегерс будет доволен.
Еще немного постояв, изучая содержимое полупустого холодильника, она решительно закрыла дверцу, вернулась в гостиную, взяла смартфон, бумагу и ручку. Подключила к телефону наушники и начала слушать недавние выпуски.
* * *
Клиника интенсивной терапии № 4131 при Королевской больнице находилась на четвертом этаже в небольшом здании, оно стояло в тени двух огромных корпусов. Старшая медсестра Малена Вильямс поприветствовала Йеппе и Анетту крепким рукопожатием. Над верхней губой у нее имелись аккуратные, почти незаметные усики, которые переключали внимание на себя, когда она говорила. Йеппе все-таки заставил себя взглянуть ей в глаза, после чего проследовал за «эффектной» женщиной. Анетта семенила сзади.
Чуть дальше по коридору у одной из палат собралась небольшая группа людей: женщина в медицинском халате, молодой мужчина в кепке и рубашке с узором из крупных цветов и пожилая дама с младенцем на руках. С обеих сторон от собравшихся стояло по полицейскому, в которых Йеппе узнал сотрудников «Стейшн Сити». Медсестра предложила всем утренний кофе в крошечных пластиковых чашках; ее предложение приняли только полицейские.
— Главный врач Неллеманн рассказывает семье о дальнейшем лечении. Вам можно зайти к Кристель Тофт, только ненадолго. Ей установили зонд в пищевод, чтобы попытаться воспрепятствовать рубцовой ткани полностью перекрыть его. К сожалению, на данный момент это единственное, что мы можем сделать. Щелочные ожоги самые сильные, они постоянно продолжают появляться, и мы ничего не можем предпринять. Сейчас она спит, нам пришлось дать ей успокоительное. Обнаружены очаги некроза и множественные перфорации. Мы постоянно наблюдаем за желудочными повреждениями.
Йеппе попытался понимающе кивнуть, но она опередила его и объяснила:
— У нее серьезно поражены гортань и желудок. Есть риск, что в пищеводе образуется сквозное отверстие, тогда воспаление перейдет в грудную полость, и…
Серьезно взглянув им в глаза, она продолжала говорить с наставляющей интонацией:
— Степень эрозии во рту и горле не позволяет ей глотать и говорить, так что даже когда она проснется, вы не сможете с ней побеседовать. До тех пор, пока ее состояние значительно не улучшится. Риск инфекционного заражения повышен, в связи с чем вам необходимо вымыть руки и надеть халаты поверх одежды. Постарайтесь побыстрее и не подходите к койке ближе, чем на один метр!
Йеппе и Анетте выдали по желтому одноразовому халату с прилагавшимися хирургическими шапочками. Старшая медсестра проводила их в палату, где на койке у окна лежала женщина тридцати с небольшим лет. Ее темные распущенные волосы были рассыпаны по подушке, вокруг закрытых глаз были заметны остатки вечернего макияжа. Кожа ее приобрела желтовато-серый оттенок, совершенно не характерный для кожи живого человека. Цвет напоминал предгрозовое небо.
Лишь когда они встали в метре от кровати, Йеппе обратил внимание на зонд, введенный в нос, и блеск металла между зубами. Челюсти Кристель Тофт были разведены специальной пластиной, которая не давала зубам сомкнуться. Внутри у Йеппе все перевернулось, когда он заглянул в открытый рот пострадавшей. Язык топорщился белесыми лохмотьями, на внутренней поверхности щек темнели пятна вытравленного мяса, зубы приобрели странный прозрачно-серый оттенок. Они молча стояли и смотрели на спящую женщину. Певицу, жену, мать. На женщину, которая ничем не отличалась от многих других женщин, кроме того, что кто-то пожелал ей смерти.
В коридоре стоял ее муж, Йоаким Люкке, рядом с тещей, держа на руках сына-младенца. Он был похож на гладкощекого школьника, оказавшегося в ситуации, требующей «взрослого» подхода. Гораздо органичнее было бы представить, что он сейчас передаст ребенка взрослым, а сам беззаботно умчится на скейтборде куда-нибудь подальше отсюда.
— Добрый день, Йоаким. Я следователь полиции Йеппе Кернер. Из Главного управления Копенгагена. Это моя коллега, следователь полиции Анетта Вернер. Можно задать вам несколько коротких вопросов без свидетелей?
Йоаким Люкке осторожно протянул сына бабушке и проследовал за Йеппе в глубину коридора, где их никто не мог потревожить.
— Нам очень жаль, что это произошло с вашей супругой. — Короткая пауза, еле заметный кивок.
— Случившееся с ней вчера мы связываем со смертью Альфы Бартольди два дня назад. Поэтому мы расследуем это дело как попытку убийства. Правильно ли мы понимаем, что вчера вечером она приехала в «Нимб» на показ мод в качестве гостя?
Йоаким медленно снял кепку — возможно, считал неуместным беседовать на столь серьезные темы в головном уборе — и кивнул с отсутствующим видом.
— Она отправилась туда вместе с двумя подругами — Маленой Ангеловой и Карой… уф, Скривер. Они обе певицы. Я сейчас немного… не в себе.
— Это понятно. Мы постараемся покороче. Вы тоже там были?
— Нет, я музыкальный продюсер. Красные дорожки меня не интересуют. Всего за час до произошедшего она зашла домой побыть немного с Вернером и переодеться. Я все никак не могу поверить. — Он растерянно теребил кепку.
— Могла ли она позволить себе алкоголь на мероприятии в «Нимбе»?
— Да, это вполне возможно. — Отвечая, он не переставал удрученно покачивать головой. — Она совсем недавно отказалась от грудного вскармливания, чтобы иметь возможность выпить во время Недели моды. Вообще-то она уже из дома вышла немного под хмельком. — Йоаким Люкке виновато улыбнулся. — Ведь она очень долго не употребляла спиртное, так что ей было достаточно совсем чуть-чуть.
— Ну ладно. И никто не помнит, кто обслуживал Кристель Тофт?
Официанты стушевались и принялись перешептываться, как школьницы на уроке физкультуры. Наконец худенькая девушка неуверенно вытянула вверх руку.
— Возможно, я, но не уверена. — Она сказала это так робко, что Йеппе скорее по губам прочитал, нежели услышал ответ. — Но напитки были уже налиты в бокалы, когда мы брали подносы. Мы просто предлагали их гостям. — Голос у девушки почти совсем пропал.
Анетта продолжала демонстрировать свои познания в английском:
— Никто видеть что-то необычное? Вообще что-то?
Она вопросительно посмотрела на пару барменов — те с сожалением пожали плечами и отвернулись.
Наступила тишина. Йеппе уныло оглядел бар, кишевший приглашенными, обслуживающим персоналом и топ-моделями. Шанс, что где-то в этой толпе бродит преступник, был велик. Прямо у них под носом. Если бы только шестое чувство, которое вроде у него имелось, обладало свойствами рентгена!
Йеппе просканировал толпу взглядом, открыл чистый лист в блокноте и направился к очередной группе гостей.
Глава 11
Суббота, 30 января
С субботним утром в квартире на Пеблинге Доссеринг были связаны особые ритуалы. Несмотря на то, что Эстер и Грегерс являлись пенсионерами, выходные имели для них особый статус. Не так уж просто бывает избавиться от некоторых привычек. Грегерс вставал с утра пораньше и с тросточкой отправлялся в булочную на Блогордсгэде за свежим хлебом, Эстер тем временем не спеша принимала ванну, а затем они вместе завтракали в гостиной у Эстер. Они не так уж много говорили, больше читали газеты, болтали о погоде да порицали бесстыжих уличных предпринимателей из Нёрребро.
Ближе к девяти часам Грегерс начинал суетиться и максимум через две минуты поднимался из-за стола и ковылял в свою комнату. Вскоре до Эстер доносились звуки радиопрограммы «Мэдс и Монополия». Для Грегерса это была кульминация уик-энда. Разношерстная компания авторитетных знаменитостей, плюс всегда непредсказуемые дилеммы, предлагаемые им на обсуждение, — развлечение такого рода прекрасно соответствовало требованиям Грегерса. Как и требованиям полутора миллионов слушателей, стоит заметить — не один он испытывал восторг по поводу этой передачи, хотя, как правило, он предпочитал держать свое восхищение при себе. К чему демонстрировать свой энтузиазм?
Эстер, как правило, продолжала читать газеты, незаметно приканчивая целый кофейник, да то и дело поглядывала в окно на Озера. По выходным она все-таки выкраивала полчаса на чтение «Политикен» и «Уикендависен», хотя почему-то считала это занятие пустой тратой времени. Она клала ноги на соседний стул и погружалась в мир газетных статей и хроники. Однако сегодня покой ее оказался недолгим. В десять минут десятого в гостиную вернулся разочарованный Грегерс, тяжело опустился на стул и принялся лихорадочно листать раздел культуры в «Политикен».
— Грегерс, что, сигнал пропал?
Старик покачал головой.
— Повтор дали. Я уже слушал этот выпуск.
— Вот оно что! Жаль. Как же могло случиться, что они не дали сегодня прямой эфир?
— Все из-за убийств. — Грегерс держал газету в вытянутой руке, пробегая взглядом последнюю страницу «Субботней жизни».
— Из-за каких убийств?
— Судя по всему, вчера вечером произошла новая попытка убийства. На этот раз жертва — Кристель Тофт.
Он сложил газету и положил на стол.
— И поэтому отменили сегодняшнюю передачу?
— Это нормально. Любой предлог сгодится, только бы устроить себе лишний выходной. — Грегерс отшвырнул газету и с огорчением посмотрел на Эстер. Как будто в случившемся была и ее доля вины.
— Но какое отношение имеют убийства к передаче «Мэдс и Монополия»?
— Ну, они ведь оба участвовали в той программе, ага? И вот теперь новый выпуск отменили. Из солидарности. Вроде как таким образом Кристель в больницу посылаются позитивные мысли и пожелания.
Эстер не слушала передачу «Мэдс и Монополия». Она предпочитала пластинки. А если и слушала радио, то это были «Краткие новости» на «Радио 24,7».
— То есть Альфа участвовал в этой передаче вместе с Кристель?
— Дорогая моя Эстер, состав «Мэдс и Монополия» постоянно меняется, но там обязательно должны присутствовать трое известных людей. — Грегерс даже не пытался скрыть раздражение ее невежеством. — Вместе с ведущим, Мэдсом Стеффенсеном — его-то ты знаешь? — ну вот, вместе они дают советы простым людям, которые мучаются сомнениями. Бывают там пустяковые и забавные проблемы, а бывают глобальные и серьезные. Альфу Бартольди и Кристель Тофт приглашали на программу довольно часто.
— Так-так, звучит забавно.
— Ха, не знаю, не знаю. Все-таки много кто из знаменитостей оказывается там в качестве эксперта-консультанта. Актеры, певцы, да, но также бизнесмены и политики. Даже министр образования и науки. Так что не думай, что тут какая-нибудь попса!
— В таком случае вполне логично, что сегодня решили отменить программу. Иначе получилось бы как-то невежливо…
— Ну пустили бы тогда что-нибудь другое вместо идиотского повтора.
Эстер на мгновение задумалась.
— Они оба участвуют в выпуске, который сегодня повторяют?
— Ну да, я же уже это говорил, дорогая Эстер. Скажи, ты что, совсем меня не слушаешь?
Эстер встала и подошла к магнитофону.
— Какая радиостанция?
— Они перебрались на «P4». И слава богу! А то на прежней радиостанции давали в эфир совершенно невыносимую музыку.
Эстер нашла нужную частоту, и характерный голос Мэдса Стеффенсена наполнил комнату. Он читал письмо от слушателя, соседи которого сутки напролет очень громко занимались сексом, и который хотел, чтобы гости программы высказали свою точку зрения и предложили варианты решения его проблемы. Гости отвечали довольно дерзко; возможно, надо было просто привыкнуть к формату передачи.
— Ты не помнишь, они участвовали вместе еще в каких-нибудь выпусках, кроме этого?
— Конечно. Мэдс Стеффенсен подбирает гостей таким образом, чтобы они составляли разнородные группы и дополняли друг друга. В течение некоторого времени он не меняет состав групп. Многие из участников, как я уже говорил, приходят к нему уже много лет подряд.
Эстер взяла смартфон и открыла раздел «Подкасты». Этому обучил ее учитель пения Кристоффер. Она листала список программ. Имена Альфы Бартольди и Кристель Тофт мелькали довольно часто.
— Ну ладно, — сказал Грегерс, поднимаясь с места, — я все-таки не хочу опять слушать тот же выпуск. Пойду к себе, займусь чем-нибудь еще.
— Хорошо, Грегерс. Зови, если вдруг захочешь прогуляться.
Эстер выключила радио и вышла из-за стола. Убрала хлеб и масло, загрузила тарелки и чашки в посудомоечную машину и вытерла крошки со стола. Могло ли это быть простой случайностью? Она заглянула в холодильник, раздумывая, что купить к воскресному обеду, на который она пригласила Грегерса. Можно приготовить тушеную говяжью грудинку под соусом из хрена. Грегерс будет доволен.
Еще немного постояв, изучая содержимое полупустого холодильника, она решительно закрыла дверцу, вернулась в гостиную, взяла смартфон, бумагу и ручку. Подключила к телефону наушники и начала слушать недавние выпуски.
* * *
Клиника интенсивной терапии № 4131 при Королевской больнице находилась на четвертом этаже в небольшом здании, оно стояло в тени двух огромных корпусов. Старшая медсестра Малена Вильямс поприветствовала Йеппе и Анетту крепким рукопожатием. Над верхней губой у нее имелись аккуратные, почти незаметные усики, которые переключали внимание на себя, когда она говорила. Йеппе все-таки заставил себя взглянуть ей в глаза, после чего проследовал за «эффектной» женщиной. Анетта семенила сзади.
Чуть дальше по коридору у одной из палат собралась небольшая группа людей: женщина в медицинском халате, молодой мужчина в кепке и рубашке с узором из крупных цветов и пожилая дама с младенцем на руках. С обеих сторон от собравшихся стояло по полицейскому, в которых Йеппе узнал сотрудников «Стейшн Сити». Медсестра предложила всем утренний кофе в крошечных пластиковых чашках; ее предложение приняли только полицейские.
— Главный врач Неллеманн рассказывает семье о дальнейшем лечении. Вам можно зайти к Кристель Тофт, только ненадолго. Ей установили зонд в пищевод, чтобы попытаться воспрепятствовать рубцовой ткани полностью перекрыть его. К сожалению, на данный момент это единственное, что мы можем сделать. Щелочные ожоги самые сильные, они постоянно продолжают появляться, и мы ничего не можем предпринять. Сейчас она спит, нам пришлось дать ей успокоительное. Обнаружены очаги некроза и множественные перфорации. Мы постоянно наблюдаем за желудочными повреждениями.
Йеппе попытался понимающе кивнуть, но она опередила его и объяснила:
— У нее серьезно поражены гортань и желудок. Есть риск, что в пищеводе образуется сквозное отверстие, тогда воспаление перейдет в грудную полость, и…
Серьезно взглянув им в глаза, она продолжала говорить с наставляющей интонацией:
— Степень эрозии во рту и горле не позволяет ей глотать и говорить, так что даже когда она проснется, вы не сможете с ней побеседовать. До тех пор, пока ее состояние значительно не улучшится. Риск инфекционного заражения повышен, в связи с чем вам необходимо вымыть руки и надеть халаты поверх одежды. Постарайтесь побыстрее и не подходите к койке ближе, чем на один метр!
Йеппе и Анетте выдали по желтому одноразовому халату с прилагавшимися хирургическими шапочками. Старшая медсестра проводила их в палату, где на койке у окна лежала женщина тридцати с небольшим лет. Ее темные распущенные волосы были рассыпаны по подушке, вокруг закрытых глаз были заметны остатки вечернего макияжа. Кожа ее приобрела желтовато-серый оттенок, совершенно не характерный для кожи живого человека. Цвет напоминал предгрозовое небо.
Лишь когда они встали в метре от кровати, Йеппе обратил внимание на зонд, введенный в нос, и блеск металла между зубами. Челюсти Кристель Тофт были разведены специальной пластиной, которая не давала зубам сомкнуться. Внутри у Йеппе все перевернулось, когда он заглянул в открытый рот пострадавшей. Язык топорщился белесыми лохмотьями, на внутренней поверхности щек темнели пятна вытравленного мяса, зубы приобрели странный прозрачно-серый оттенок. Они молча стояли и смотрели на спящую женщину. Певицу, жену, мать. На женщину, которая ничем не отличалась от многих других женщин, кроме того, что кто-то пожелал ей смерти.
В коридоре стоял ее муж, Йоаким Люкке, рядом с тещей, держа на руках сына-младенца. Он был похож на гладкощекого школьника, оказавшегося в ситуации, требующей «взрослого» подхода. Гораздо органичнее было бы представить, что он сейчас передаст ребенка взрослым, а сам беззаботно умчится на скейтборде куда-нибудь подальше отсюда.
— Добрый день, Йоаким. Я следователь полиции Йеппе Кернер. Из Главного управления Копенгагена. Это моя коллега, следователь полиции Анетта Вернер. Можно задать вам несколько коротких вопросов без свидетелей?
Йоаким Люкке осторожно протянул сына бабушке и проследовал за Йеппе в глубину коридора, где их никто не мог потревожить.
— Нам очень жаль, что это произошло с вашей супругой. — Короткая пауза, еле заметный кивок.
— Случившееся с ней вчера мы связываем со смертью Альфы Бартольди два дня назад. Поэтому мы расследуем это дело как попытку убийства. Правильно ли мы понимаем, что вчера вечером она приехала в «Нимб» на показ мод в качестве гостя?
Йоаким медленно снял кепку — возможно, считал неуместным беседовать на столь серьезные темы в головном уборе — и кивнул с отсутствующим видом.
— Она отправилась туда вместе с двумя подругами — Маленой Ангеловой и Карой… уф, Скривер. Они обе певицы. Я сейчас немного… не в себе.
— Это понятно. Мы постараемся покороче. Вы тоже там были?
— Нет, я музыкальный продюсер. Красные дорожки меня не интересуют. Всего за час до произошедшего она зашла домой побыть немного с Вернером и переодеться. Я все никак не могу поверить. — Он растерянно теребил кепку.
— Могла ли она позволить себе алкоголь на мероприятии в «Нимбе»?
— Да, это вполне возможно. — Отвечая, он не переставал удрученно покачивать головой. — Она совсем недавно отказалась от грудного вскармливания, чтобы иметь возможность выпить во время Недели моды. Вообще-то она уже из дома вышла немного под хмельком. — Йоаким Люкке виновато улыбнулся. — Ведь она очень долго не употребляла спиртное, так что ей было достаточно совсем чуть-чуть.