— Что-что… — проворчал Остах со своей лежанки. — Жрать он хочет, вот что.

Меня как пружиной подкинуло. И вправду: вчера мы с Кайхуром завалились спать, едва я до кровати добрался. А когда мой верный маленький телохранитель ел в последний раз? И как он вообще смог убежать от своих мучителей, как смог найти нас в этом огромном городе?

— Опять кому-то в палец вцепился? — схватив Кайхура двумя руками за уши, я ласково потрепал его. Щенок тявкнул. — Молодец, молодец! Хорошая собака!

Перейдя с Кайхуром в большую комнату, ярко освещенную утренним светом, я привычно уселся в кресло-каталку, придвинутое к столу. Как ни удобно оно оказалось, сегодня я с ним попрощаюсь. Огладив отполированное дерево подлокотников, я придвинул блюдо с ломтями хлеба и сыра, отломил кусочек и скормил Кайхуру, сидящему у меня на коленях.

— Только не привыкай здесь кушать! — наставительно сказал я щенку, откусывая бутерброд с сыром. — Это только сегодня, потому что ты герой. А так, за столом едят только люди. — Кайхур нетерпеливо завозился, и я дал ему еще кусочек.

— Ты тоже не привыкай здесь завтракать, — хмуро сказал Остах. С утра он, как обычно, был раздражен. Братья вообще от него по утрам прятались. Ничего, сейчас подкрепится, и это пройдет.

— Почему это? — удивился я.

— Потому. Ученики едят в общей трапезной. Так заведено. В этом доме ты только спать и будешь. Если повезет — то еще и ужинать.

— Мм, — промычал я, запивая молоком хлеб. — Парни, вы поели? — спросил я братьев, не желая вести разговор о школе. — Нам в город идти.

— Да, наследник, — коротко ответил Барат. — Мы поели. И письмо Голосу Империи отнесли поутру, — доложил он.

Письмо мы начерно набросали с Остахом, без подробностей — слишком многое нам нужно было успеть обсудить помимо письма. Писал письмо Остах уже один, когда я уснул. Все-таки детский организм требовал своего.

Кайхур посмотрел на Барата и рассерженно зашипел.

— Тихо!.. — цыкнул я, опуская ладонь на голову щенка.

Как только мы прекратили трапезу, братья вытащили кресло на улицу. Вскоре мое транспортное средство перестанет быть моим, и я решил сделать последний выезд примечательным. Я улыбнулся своим мыслям. Мое приподнятое настроение после пробуждения с Кайхуром в обнимку было неистребимо.

— Не хмурься, — обратился я к Остаху. Тот встал из-за стола, плотно поев. — Найдем мы эти драгоценности. А не найдем, так заработаем на новые.

— Заработаем… Тут поколения собирали… — пробурчал он и поджал губы. — Мы к колеснику, как договаривались?

— Да, — кивнул я. — Как договаривались, к колесных дел мастеру.

Вчера удалось обсудить сегодняшний день. Требовалось восполнить финансовые потери, и сегодня мы собирались этим заняться. Доходы от копорского чая — это хорошо, но источников пополнения бюджета должно быть несколько.

— Кто-то идет, а кого и везут, — выходя, пробурчал Остах.

— С сегодняшнего дня я больше не сяду в кресло на колесах! — громко объявил я, выходя на крыльцо.

Барат с Йолташем посмотрели на кресло, недоумевая, зачем тогда они вытащили его на улицу.

— Сегодня у нас есть герой, которого мы с почестями повезем по улицам этого чудесного города! — торжественно произнес я и посадил Кайхура в кресло.

Барат поднял руки и отошел назад.

— А ты предлагал мне утопить этого замечательного щенка! — дурачась, я показал пальцем на Барата. Тот поднял руки повыше, словно защищаясь. Он понял шутку и был не против подурковать. — За это ты приговариваешься к наказанию: возить Кайхура в моем кресле целый день!

Щенок, со своим смешно свернутым набок ухом, открыл пасть и вывесил язык. Довольно сощурился и тявкнул.

Даже Остах, с утра недовольный всем и вся, расхохотался. Что уж о нас говорить!

Проезд по городу обернулся для моего щенка триумфом! Окрестные жители за пару дней если и не успели привыкнуть к мальчику-горцу, которого возят на чудно́м кресле, то хотя бы слышали о нем от соседей. Но увидеть в этом кресле не малолетнего гостя наместника, а уродливого белого щенка?.. Сам колесник, увидев нашу процессию, круглыми глазами смотрел на Кайхура, свернувшегося на сиденье. Мастер вышел на улицу перед лавкой, встав под тележным колесом-вывеской, что висело над входом. Кайхур устал от всеобщего внимания и дремал, положив голову на передние лапы, не обращая внимания на глупых зевак, показывающих на него пальцами.

— Господину не понравилось мое изделие? — упавшим голосом спросил мастер, комкая в руках кожаный передник. — Оно годится только для собак?

— Понравилось! — крикнул я, подпрыгивая. — Просто я теперь хожу! А Кайхур — герой!

— Господин теперь может ходить! — обрадовался колесник. Раньше это ему не пришло в голову, так он опечалился видом собаки в кресле. Он глубоко поклонился. — Примите мои поздравления, господин…

— Зови меня Олтер, — прервал я его.

— Господин Олтер, — поклонился колесник еще глубже.

— Не господин, — отмахнулся я. — Просто Олтер.

Мастер оторопел и забыл поклониться.

— А я — Остах, — сказал наставник. — Тоже не господин. — Он посмотрел на меня и хмыкнул.

Остах, то якобы не знающий имперского, то изъясняющийся на нем с лоском столичного жителя, вновь ввел мастера в ступор. Бедняга! Только руки колесника продолжали шевелиться, комкая передник. Я решил ему помочь и спросил:

— А тебя как зовут, мастер?


— Алвин, — торопливо ответил ремесленник. — Алвин-колесник. Меня все здесь знают. Пройдемте в лавку.

Наконец-то! Мы вошли в небольшое помещение, я сел на каменную скамью вдоль стены, а мастер встал за прилавок. И я, и он немного расслабились: я — оттого, что присел, дав отдохнуть ногам. А мастер — оттого, что занял свое привычное место хозяина лавки.

— Вот что, мастер, — начал Остах, поковыряв в ухе, — каталка добрая вышла…

— Я не смогу взять ее назад за те же деньги! — прижав руки к груди, вскрикнул Алвин. — Приходили стражники после… — Его взгляд вильнул мимо меня и остановился на Кайхуре, который продолжал дремать как ни в чем не бывало.

— После нападения на наследника, — спокойно закончил за него Остах.

— После нападения на наследника, когда вы ушли и пришли стражники, — зачастил Алвин, — они опять перевернули все вверх дном и грозились забрать меня… И в лавку, и в мастерские, и в дом залезли, оглоеды. Кричали, что я вор! А меня все здесь знают, госп… — он запнулся и исправился: — Наследник Олтер и Остах.

— Но они случайно нашли немного монет на мостовой рядом с лавкой и подобрели. И ушли в трактир пить пиво за твое здоровье, — с широкой улыбкой закончил за мастера Остах.

Улыбка колесника вышла не такой широкой. Кислой она была, эта улыбка. Видимо, немало денег пришлось отвалить стражникам.

— Мы не собираемся сдавать кресло-каталку назад, — не вытерпел я. Остах нахмурился и поджал губы.

— Не собираетесь? И деньги назад требовать не будете?.. — не веря своим ушам, прошептал мастер. — Но наследник теперича на своих двоих…

Алвин посмотрел на меня, и я ему улыбнулся в ответ.

— Не будем, — кивнул Остах. — Напротив, мастер Алвин, хотим сделать новый заказ. Хороший заказ.

Алвин положил натруженные руки на прилавок. Глубоко вдохнул. Повернулся в сторону проема с занавеской, ведущего во внутренний двор, и гаркнул:

— Альв! Альв, иди сюда!

Занавеска тотчас взметнулась, и в лавке оказался мужчина средних лет.

— Это мой сын, Альв, — коротко представил мастер вошедшего. — Встань за прилавок, нужно переговорить с дорогими гостями, — отдал он распоряжение и отодвинул занавеску, приглашая нас. — Пройдемте, наследник Олтер, Остах… и ваши охранники.

Мы вышли во внутренний дворик, в центре которого рос памятный мне орех с раскидистой кроной. Вокруг этого дерева в прошлый раз мы проводили испытания кресла, наматывая круги. Кайхур, видимо, тоже что-то запомнил. Песик повернулся к месту, где он отгрыз палец у напавшего гворча, зарычал, а шерстка на загривке поднялась дыбом.

— Молодец, молодец, Кайхур, — опередил меня Барат и нагнулся, погладив щенка.

О, чудо! Кайхур не только не цапнул Барата, а даже слегка потерся головой о ладонь! После того как горец прокатил его в кресле через весь город, Кайхур сменил гнев на милость. Щенок прошел через двор, наполненный работающими людьми, и задрал ногу, окропив дерево. Работники весело загомонили, засмеялись, но Алвин прикрикнул, и те вновь склонились над заготовками.

Вскоре мы сидели в маленькой комнатке за невысоким столом. Барат и Йолташ остались во дворе, перед этим осмотрев комнату внимательным взглядом. Йолташ даже под стол заглянул. Откуда-то принесли кувшин с вином и кружки. Остах плеснул мне на донце, долив сверху водой.

— Прежде всего, — начал Остах, едва мы, по обычаю, пригубили питье, — мы должны вспомнить тех слуг, что проклятый убийца зарезал в твоем доме, мастер Алвин.

Эта была та часть плана, с которой категорически не соглашался дядька. Он не понимал, почему нам должно быть хоть какое-то дело до слуг колесника. На все доводы он пожимал плечами и отвечал: «Ну и что?» — так что дальнейшее я просто продавил своим единоличным решением.

— Мы не знали их и не знаем, какое место они занимали в твоем доме, — продолжил Остах. Алвин задумался о чем-то и выпил все вино из кружки. Остах вновь наполнил ее. — Убийца охотился на наследника, и потому мы причастны к их смерти.

Алвин остановил взгляд на Остахе и набрал воздуха в грудь, собираясь возразить. Наставник прервал его, подняв ладонь. Я убрал Кайхура с коленей и встал с места. Обойдя стол, приблизился к мастеру.

— Наследник хочет внести виру за их смерть. Я протянул мастеру руку. На раскрытой ладони лежала серебряная фибула. Затейливая застежка для плаща в форме дубового листка осталась нашим единственным украшением.

— Прими мой дар, мастер Алвин. И не держи на нас зла, — произнес я ритуальную фразу.

Мастер вскочил так резко, что табуретка упала, громко стукнув об пол. В проем заглянул Барат и тут же спрятался назад. Ни звук табуретки, ни Барат не отвлекли мастера, который смотрел на фибулу.

— Это много. Это дорого. Я не могу… — прошептал он, не веря тому, что происходит.

Я мог бы сказать ему, что это не так уж и дорого. И что он, с такой отличной лавкой и таким количеством слуг, вполне может позволить себе иметь подобное украшение. Он просто не привык к подобным вещам — вот и все. Но, конечно, я не стал ничего этого говорить. Я всего лишь повторил:

— Прими мой дар и не держи на нас зла.

Мастер встряхнулся и с глубоким поклоном принял подарок. Он растрогался до глубины души. Остах громко прокашлялся, я вернулся на место. Поднял Кайхура и вновь устроил на коленях.

— Сможешь ли ты, мастер, сделать такое же кресло? — спросил Остах.

Алвин мигом пришел в себя и выпрямился, положив руки на стол.

— Кресло на колесах? Могу. По той же цене? — быстро спросил он и потер руки.

— А не одно кресло, а несколько? — вновь спросил наставник, проигнорировав вопрос о цене. Отлично! Больше всего я боялся, что дядька возьмется за свое, но пока что он вел переговоры, полностью следуя моим наставлениям.

— Несколько? — переспросил мастер, вспоминая о текущих заказах. — А как срочно?

— Не срочно. Скажем, одно изделие в седмицу?

— Одно кресло в семь дней, — забормотал мастер. Встав с табуретки, он приблизился к окну. — Семь дней — и одно кресло… Обрубок! Обрубок! Ублюдок недоношенный, что делаешь? Плетей тебе всыпать?.. — вдруг закричал он в окно и осекся. — Прости, наследник Олтер, — виновато пожал плечами колесник.