– Вильма, взять тебе свежевыжатого сока? Или, может, что-то из еды? Линда опоздает, я уверен в этом, так не сидеть же нам за пустым столом.
– Пап, возьми мне сока. Не хочется есть.
Потом, когда они уже сидели за столиком, Вильма спросила:
– Пап, как думаешь, она, и правда, узнала бы меня, будь я здесь одна?
– Не хочу тебя расстраивать, но нет, конечно. Ты была милым годовалым ребенком, когда она видела тебя в последний раз, а сейчас ты красивая молодая женщина. Скорей всего, твоя мать уверена, что я тоже буду здесь. Я, конечно, постарел, но точно не сильно изменился, – рассмеялся невесело Герман.
Линда опоздала на 10 минут. Она вошла в бар и остановилась у входа, рассматривая посетителей, скользнула взглядом по Вильме и наткнулась взглядом на Германа. А вот увидев Германа, она усмехнулась и быстро перевела взгляд на сидящую рядом Вильму. Нечто, отдаленно напоминающее удивление скользнуло по её лицу. Дочь тоже заметила это, а потому, пока Линда шла к их столику, произнесла:
– Да, пап, ты был прав. Не узнала бы она меня без тебя!
Конечно, время наложило на эту женщину свой отпечаток. Она отчаянно молодилась и выглядела гораздо моложе своих лет, но Герман смотрел на Линду, а вспоминал свою Элизабет. На лице Линды не было ни одной морщины, но зато и лицо было как маска, почти неподвижно. В погоне за молодостью Линда потеряла свою былую красоту и индивидуальность.
– О! Герман, Вильма! Привет! Я так и знала, что ты не удержишься и тоже придешь сегодня! – растянув губы в подобие улыбки, произнесла Линда, глядя на Германа, и села за столик.
– Вильма, шикарно выглядишь! Только к чему в твоем возрасте этот стиль бохо? Дорогая, разве твою фигуру надо скрывать всеми этим свободными одеждами? – Линда окинула дочь придирчивым взглядом и, не дождавшись от неё ответа, обратилась к Герману:
– А тебя, я смотрю, время не щадит, да, Герман?
– И тебе добрый день! – усмехнулся Герман, – выпьешь что-нибудь?
– Да, от бокала красного вина я бы не отказалась! Вильма, не слушай отца, когда он говорит, что вино женщинам вредно. Бокал хорошего сухого вина полезен для сосудов! Он сам не пьет и тебе не дает, да? Я угадала? – Линда кинула взгляд на бокалы с соком, что стояли напротив отца и дочери, – вы уже заказали обед? Помнится, здесь отлично готовили ребрышки!
– Я не ем мяса! – отрезала Вильма.
– О! Да? – Линда моргнула, – впрочем, каждый сходит с ума по-своему! А я ем. Главное, дорогая, знать меру. Посмотри на меня, я ем всё, и не сижу на диетах. И да, бокал вина за обедом и бокал за ужином. Главное, чтобы вино было хорошим, и тогда старость тебе не грозит!
– А ещё раз в полгода инъекции гиалурона или ботокса, да? – усмехнулась Вильма, – или ты уже раз в три месяца их колешь?
– Хорошо выглядеть в моем возрасте – это огромный труд! И да, изрядные капиталовложения! – признала Линда, – хорошо выглядеть – это не стыдно! Стыдно не выглядеть хорошо!
– Рада, что тебе не стыдно, – усмехнулась Вильма, и, сделав глоток сока, спросила:
– А за что ещё тебе не стыдно, ма-ма?
Вильма выделила это слово интонацией, разделив его на слоги. Линда от неожиданности дернулась. Герман видел, как дрогнула её рука, потянувшаяся к бокалу с вином. Она сделала большой жадный глоток, опустошив бокал почти до дна. Официант, маячивший у барной стойки, посмотрел вопросительно на Германа, тот согласно кивнул, давая понять, чтобы надо долить вина в бокал дамы. Дама, впрочем, тоже не возражала. Ни против вина, ни против ребрышек.
– Может, уже перейдем к главному? Ты же не о пользе вина захотела вдруг поговорить со мной, верно? И давай уже начистоту, ведь именно со мной, а не с Вильмой ты и хотела сегодня увидеться, да? – Герман сверлил Линду взглядом.
– Мне нужны деньги! – отчеканила Линда, глядя на Германа, – мы с Рихардом развелись и теперь, по закону, я могу потребовать у Вильмы содержать меня. Я платила алименты на дочь. Она выросла, встала на ноги, и обязана содержать свою мать, у которой нет средств к существованию.
– Серьёзно? – Вильма смотрела на отца, – она может это потребовать?
– К сожалению, да, может. Именно этого я ждал и боялся все эти годы! Вот в этом ты точно не поменялась! – Герман усмехнулся, – а позволь узнать, почему у тебя нет средств к существованию? Ты больна?
– Что? Нет, конечно! Я слежу за своим здоровьем! – Линда произнесла это с ноткой обиды.
– Тогда почему бы тебе не пойти на работу?
– Ты же знаешь, что я никогда и нигде не работала. Куда мне идти? В официантки? На октоберфесте литровые кружки с пивом таскать1?
– Ну, тебе виднее! И я точно не собираюсь учить тебя жизни и искать тебе работу!
– А мог бы, между прочим! Что, в твоей корпорации не найдется для меня рабочего места?
– Для тебя – точно нет! – отрезал Герман и выложил на стол флэшку.
– Что это? – насторожилась Линда. Вильма тоже с интересом смотрела на флешку.
– Это выписки с банковского счета Вильмы, на который ты переводила алименты. Здесь все суммы за все двадцать лет.
– Что? – Линда сделала попытку поднять брови, но, видно уколы красоты были качественные, мышцы на лбу не дернулись.
– Всю сумму ты не получишь. Я буду тебе переводить каждый месяц ровно столько же, сколько ты переводила дочери, и не цента больше! Мой адвокат подготовит договор, который ты подпишешь. На что-то большее не рассчитывай.
– Но это же… Как жить на эти деньги?
– А как ты предлагала жить на это своей дочери? – усмехнулся Герман, – но за дочь мы, как родители, оба несли ответственность, так что поверь, Вильма не нуждалась. А вот как будешь жить ты – это меня не волнует. Тебя же не волновало все эти годы, чем и на что живет твоя дочь. Заметь, ни разу! Ни разу ты не поздравила свою дочь лично с её Днем рождения!
– Я не дура и знаю, что ты не самый бедный человек! Ты не можешь так поступить со мной! Я всем расскажу о том, как ты жадный! – Линда проигнорировала замечание Германа касательно дочери. Да она и не смотрела сейчас в её сторону, будто Вильмы здесь и не было.
– Так я и думал! – усмехнулся Герман и убрал эту флэшку в карман. Линда, увидев это, торжествующе начала улыбаться, но, как оказалось рано. Герман вытащил из кармана вторую флешку и выложил на стол со словами:
– Поверь, могу и поступлю, если ты не подпишешь договор по-хорошему!
– Что это? – Линда смотрела на флешку подозрительно.
– Здесь, кроме выписки с банковского счета, хранится выписка от детского психолога, которого мы с Вильмой посещали после того, как ты сбежала от нас. Так вот он утверждает, что ты нанесла своей дочери непоправимую травму. И твоя дочь может подать на тебя в суд, требуя компенсации.
Линда побелела – это было заметно даже под слоем косметики на её лице, а Герман продолжил:
– Ну, так что ты выбираешь?
– Гад! – Линда выплюнула это в лицо Герману.
– Отлично! Так я и думал! – рассмеялся он и продолжил:
– В конце концов, у тебя есть ещё один бывший муж, он тоже может платить алименты на твое содержание!
Герман набрал в телефоне номер своего адвоката и Линда услышала:
– Договор готов? Отлично! Через час мы будем у тебя!
– Ты хочешь сказать, что я должна буду подписать договор, не читая его? – Линда попыталась оттянуть время.
– Поверь, он не слишком большой, и у тебя будет время, чтобы прочесть его там, у моего адвоката! Если ты закончила обедать, то поехали! И поверь – это лучшее предложение. Я докажу, что ты не бедствовала все эти годы, а значит, это был твой выбор, сколько платить на содержание собственной дочери. Так что пожинай то, что ты посеяла!
– Пап, можно я не поеду с вами? – подала Вильма голос.
Герман знал, что Вильму стало укачивать в машине, Линде говорить об интересном положении дочери он не собирался. Да Вильма и сама не хотела, афишировать свою беременность. Отсюда и перемена в её стиле одежды.
– Да, конечно, дочь, тебе нет смысла тратить на это свое время! Тебя отвезти домой?
– Нет, пап, я сама доберусь!
По тому, как дочь бросила быстрый взгляд на Линду, Герман догадался, что дочь не хочет показывать матери, что её укачивает.
– Хорошо, как скажешь! Тогда до вечера!
– Да, пап!
– Линда, если ты уже взвесила все "за" и "против", то поехали.
Она допила одним глотком вино и порывисто встала из-за стола и, не глядя на Вильму и не сказав ей ни слова на прощанье, пошла к выходу.
– Увидимся, дочь!
– Да, конечно, пап! Иди, пока она не передумала! – Вильма кивнула в сторону удаляющейся Линды, – и да, я горжусь тобой, пап! Выписки по банковскому счету за двадцать лет – это круто!
––
1 – октоберфест – это крупнейший в мире фестиваль пива. Проводится в Мюнхене и продолжается около двух недель. За время фестиваля выпивается около 7 миллионов литров пива. Пьют его литровыми кружками и официантке за 12-ти часовую смену приходится разнести до 300-х кружек.
Глава 24
Вильма видела, как отец оплатил счет. Видела, как они сели в его машину с водителем. Отец сейчас, после перелома, не мог ещё сам водить, поэтому он ездил с водителем. И лишь когда машина выехала с парковки, Вильма встала из-за стола.
Прежде, чем ехать домой, она решила пройтись. Хотелось продышаться от слишком тяжелых духов матери и выветрить все негативные эмоции от встречи с ней.
М-дааа, не так она себе представляла встречу с матерью. Будучи ребенком, она часто мечтала о том, что мама узнает о её успехах в школе, ведь Вильма была лучшей ученицей, и обязательно придет, позвонит, да хоть просто пришлет открытку на День рождения, а не только удвоенную сумму алиментов на подарок.
Отец всегда говорил ей, когда от матери, приходила сумма больше, чем обычно. Как правило, это случалось дважды в год: на День рождения и на Рождество.
Увидевшись сегодня с матерью, Вильма порадовалась, что они не встретились раньше. Не верилось ей, что, случись эта встреча лет десять назад, мать бросилась бы её обнимать и интересоваться её делами и успехами в школе. Ребенком Вильма точно этого не поняла бы и обязательно винила бы себя в том, что она недостаточно хороша, что вот даже мама не захотела её обнять при встрече, и не попрощалась с ней при расставании.
А сейчас она лишь усмехнулась: мать была обычной акулой, интересующейся только своей жизнью. И это даже хорошо, что Линда, матерью Вильма не могла её называть теперь даже мысленно, ничего не знает о её беременности. Ведь ещё неизвестно, как Линда использовала бы эту информацию, с учетом того, что о семье Германа Штерн почти нет информации во всемирной паутине. Информация о его доходах, о количестве работающих на его предприятиях есть, а о семье нет ничего. На вопросы о семье отец не отвечал и не отвечает никогда. Вот не производит Линда впечатления заботливой бабушки и всё тут! Нет, хорошо, что она ничего не знает о беременности Вильмы!
В отличии, кстати, от Элизабет! Сравнение с Элизабет всплыло само. Вильма даже замерла, поняв это. Вильма помнит, как отреагировала Элизабет, там, в том ресторане, когда она сообщила о своей беременности.
Элизабет тогда порывисто встала и, шагнув к стулу Вильмы, обняла её, сидящую. Вильма даже помнит духи Элизабет. Точнее то, что они не были ей противны. Что-то легкое, пудровое.
– Пап, возьми мне сока. Не хочется есть.
Потом, когда они уже сидели за столиком, Вильма спросила:
– Пап, как думаешь, она, и правда, узнала бы меня, будь я здесь одна?
– Не хочу тебя расстраивать, но нет, конечно. Ты была милым годовалым ребенком, когда она видела тебя в последний раз, а сейчас ты красивая молодая женщина. Скорей всего, твоя мать уверена, что я тоже буду здесь. Я, конечно, постарел, но точно не сильно изменился, – рассмеялся невесело Герман.
Линда опоздала на 10 минут. Она вошла в бар и остановилась у входа, рассматривая посетителей, скользнула взглядом по Вильме и наткнулась взглядом на Германа. А вот увидев Германа, она усмехнулась и быстро перевела взгляд на сидящую рядом Вильму. Нечто, отдаленно напоминающее удивление скользнуло по её лицу. Дочь тоже заметила это, а потому, пока Линда шла к их столику, произнесла:
– Да, пап, ты был прав. Не узнала бы она меня без тебя!
Конечно, время наложило на эту женщину свой отпечаток. Она отчаянно молодилась и выглядела гораздо моложе своих лет, но Герман смотрел на Линду, а вспоминал свою Элизабет. На лице Линды не было ни одной морщины, но зато и лицо было как маска, почти неподвижно. В погоне за молодостью Линда потеряла свою былую красоту и индивидуальность.
– О! Герман, Вильма! Привет! Я так и знала, что ты не удержишься и тоже придешь сегодня! – растянув губы в подобие улыбки, произнесла Линда, глядя на Германа, и села за столик.
– Вильма, шикарно выглядишь! Только к чему в твоем возрасте этот стиль бохо? Дорогая, разве твою фигуру надо скрывать всеми этим свободными одеждами? – Линда окинула дочь придирчивым взглядом и, не дождавшись от неё ответа, обратилась к Герману:
– А тебя, я смотрю, время не щадит, да, Герман?
– И тебе добрый день! – усмехнулся Герман, – выпьешь что-нибудь?
– Да, от бокала красного вина я бы не отказалась! Вильма, не слушай отца, когда он говорит, что вино женщинам вредно. Бокал хорошего сухого вина полезен для сосудов! Он сам не пьет и тебе не дает, да? Я угадала? – Линда кинула взгляд на бокалы с соком, что стояли напротив отца и дочери, – вы уже заказали обед? Помнится, здесь отлично готовили ребрышки!
– Я не ем мяса! – отрезала Вильма.
– О! Да? – Линда моргнула, – впрочем, каждый сходит с ума по-своему! А я ем. Главное, дорогая, знать меру. Посмотри на меня, я ем всё, и не сижу на диетах. И да, бокал вина за обедом и бокал за ужином. Главное, чтобы вино было хорошим, и тогда старость тебе не грозит!
– А ещё раз в полгода инъекции гиалурона или ботокса, да? – усмехнулась Вильма, – или ты уже раз в три месяца их колешь?
– Хорошо выглядеть в моем возрасте – это огромный труд! И да, изрядные капиталовложения! – признала Линда, – хорошо выглядеть – это не стыдно! Стыдно не выглядеть хорошо!
– Рада, что тебе не стыдно, – усмехнулась Вильма, и, сделав глоток сока, спросила:
– А за что ещё тебе не стыдно, ма-ма?
Вильма выделила это слово интонацией, разделив его на слоги. Линда от неожиданности дернулась. Герман видел, как дрогнула её рука, потянувшаяся к бокалу с вином. Она сделала большой жадный глоток, опустошив бокал почти до дна. Официант, маячивший у барной стойки, посмотрел вопросительно на Германа, тот согласно кивнул, давая понять, чтобы надо долить вина в бокал дамы. Дама, впрочем, тоже не возражала. Ни против вина, ни против ребрышек.
– Может, уже перейдем к главному? Ты же не о пользе вина захотела вдруг поговорить со мной, верно? И давай уже начистоту, ведь именно со мной, а не с Вильмой ты и хотела сегодня увидеться, да? – Герман сверлил Линду взглядом.
– Мне нужны деньги! – отчеканила Линда, глядя на Германа, – мы с Рихардом развелись и теперь, по закону, я могу потребовать у Вильмы содержать меня. Я платила алименты на дочь. Она выросла, встала на ноги, и обязана содержать свою мать, у которой нет средств к существованию.
– Серьёзно? – Вильма смотрела на отца, – она может это потребовать?
– К сожалению, да, может. Именно этого я ждал и боялся все эти годы! Вот в этом ты точно не поменялась! – Герман усмехнулся, – а позволь узнать, почему у тебя нет средств к существованию? Ты больна?
– Что? Нет, конечно! Я слежу за своим здоровьем! – Линда произнесла это с ноткой обиды.
– Тогда почему бы тебе не пойти на работу?
– Ты же знаешь, что я никогда и нигде не работала. Куда мне идти? В официантки? На октоберфесте литровые кружки с пивом таскать1?
– Ну, тебе виднее! И я точно не собираюсь учить тебя жизни и искать тебе работу!
– А мог бы, между прочим! Что, в твоей корпорации не найдется для меня рабочего места?
– Для тебя – точно нет! – отрезал Герман и выложил на стол флэшку.
– Что это? – насторожилась Линда. Вильма тоже с интересом смотрела на флешку.
– Это выписки с банковского счета Вильмы, на который ты переводила алименты. Здесь все суммы за все двадцать лет.
– Что? – Линда сделала попытку поднять брови, но, видно уколы красоты были качественные, мышцы на лбу не дернулись.
– Всю сумму ты не получишь. Я буду тебе переводить каждый месяц ровно столько же, сколько ты переводила дочери, и не цента больше! Мой адвокат подготовит договор, который ты подпишешь. На что-то большее не рассчитывай.
– Но это же… Как жить на эти деньги?
– А как ты предлагала жить на это своей дочери? – усмехнулся Герман, – но за дочь мы, как родители, оба несли ответственность, так что поверь, Вильма не нуждалась. А вот как будешь жить ты – это меня не волнует. Тебя же не волновало все эти годы, чем и на что живет твоя дочь. Заметь, ни разу! Ни разу ты не поздравила свою дочь лично с её Днем рождения!
– Я не дура и знаю, что ты не самый бедный человек! Ты не можешь так поступить со мной! Я всем расскажу о том, как ты жадный! – Линда проигнорировала замечание Германа касательно дочери. Да она и не смотрела сейчас в её сторону, будто Вильмы здесь и не было.
– Так я и думал! – усмехнулся Герман и убрал эту флэшку в карман. Линда, увидев это, торжествующе начала улыбаться, но, как оказалось рано. Герман вытащил из кармана вторую флешку и выложил на стол со словами:
– Поверь, могу и поступлю, если ты не подпишешь договор по-хорошему!
– Что это? – Линда смотрела на флешку подозрительно.
– Здесь, кроме выписки с банковского счета, хранится выписка от детского психолога, которого мы с Вильмой посещали после того, как ты сбежала от нас. Так вот он утверждает, что ты нанесла своей дочери непоправимую травму. И твоя дочь может подать на тебя в суд, требуя компенсации.
Линда побелела – это было заметно даже под слоем косметики на её лице, а Герман продолжил:
– Ну, так что ты выбираешь?
– Гад! – Линда выплюнула это в лицо Герману.
– Отлично! Так я и думал! – рассмеялся он и продолжил:
– В конце концов, у тебя есть ещё один бывший муж, он тоже может платить алименты на твое содержание!
Герман набрал в телефоне номер своего адвоката и Линда услышала:
– Договор готов? Отлично! Через час мы будем у тебя!
– Ты хочешь сказать, что я должна буду подписать договор, не читая его? – Линда попыталась оттянуть время.
– Поверь, он не слишком большой, и у тебя будет время, чтобы прочесть его там, у моего адвоката! Если ты закончила обедать, то поехали! И поверь – это лучшее предложение. Я докажу, что ты не бедствовала все эти годы, а значит, это был твой выбор, сколько платить на содержание собственной дочери. Так что пожинай то, что ты посеяла!
– Пап, можно я не поеду с вами? – подала Вильма голос.
Герман знал, что Вильму стало укачивать в машине, Линде говорить об интересном положении дочери он не собирался. Да Вильма и сама не хотела, афишировать свою беременность. Отсюда и перемена в её стиле одежды.
– Да, конечно, дочь, тебе нет смысла тратить на это свое время! Тебя отвезти домой?
– Нет, пап, я сама доберусь!
По тому, как дочь бросила быстрый взгляд на Линду, Герман догадался, что дочь не хочет показывать матери, что её укачивает.
– Хорошо, как скажешь! Тогда до вечера!
– Да, пап!
– Линда, если ты уже взвесила все "за" и "против", то поехали.
Она допила одним глотком вино и порывисто встала из-за стола и, не глядя на Вильму и не сказав ей ни слова на прощанье, пошла к выходу.
– Увидимся, дочь!
– Да, конечно, пап! Иди, пока она не передумала! – Вильма кивнула в сторону удаляющейся Линды, – и да, я горжусь тобой, пап! Выписки по банковскому счету за двадцать лет – это круто!
––
1 – октоберфест – это крупнейший в мире фестиваль пива. Проводится в Мюнхене и продолжается около двух недель. За время фестиваля выпивается около 7 миллионов литров пива. Пьют его литровыми кружками и официантке за 12-ти часовую смену приходится разнести до 300-х кружек.
Глава 24
Вильма видела, как отец оплатил счет. Видела, как они сели в его машину с водителем. Отец сейчас, после перелома, не мог ещё сам водить, поэтому он ездил с водителем. И лишь когда машина выехала с парковки, Вильма встала из-за стола.
Прежде, чем ехать домой, она решила пройтись. Хотелось продышаться от слишком тяжелых духов матери и выветрить все негативные эмоции от встречи с ней.
М-дааа, не так она себе представляла встречу с матерью. Будучи ребенком, она часто мечтала о том, что мама узнает о её успехах в школе, ведь Вильма была лучшей ученицей, и обязательно придет, позвонит, да хоть просто пришлет открытку на День рождения, а не только удвоенную сумму алиментов на подарок.
Отец всегда говорил ей, когда от матери, приходила сумма больше, чем обычно. Как правило, это случалось дважды в год: на День рождения и на Рождество.
Увидевшись сегодня с матерью, Вильма порадовалась, что они не встретились раньше. Не верилось ей, что, случись эта встреча лет десять назад, мать бросилась бы её обнимать и интересоваться её делами и успехами в школе. Ребенком Вильма точно этого не поняла бы и обязательно винила бы себя в том, что она недостаточно хороша, что вот даже мама не захотела её обнять при встрече, и не попрощалась с ней при расставании.
А сейчас она лишь усмехнулась: мать была обычной акулой, интересующейся только своей жизнью. И это даже хорошо, что Линда, матерью Вильма не могла её называть теперь даже мысленно, ничего не знает о её беременности. Ведь ещё неизвестно, как Линда использовала бы эту информацию, с учетом того, что о семье Германа Штерн почти нет информации во всемирной паутине. Информация о его доходах, о количестве работающих на его предприятиях есть, а о семье нет ничего. На вопросы о семье отец не отвечал и не отвечает никогда. Вот не производит Линда впечатления заботливой бабушки и всё тут! Нет, хорошо, что она ничего не знает о беременности Вильмы!
В отличии, кстати, от Элизабет! Сравнение с Элизабет всплыло само. Вильма даже замерла, поняв это. Вильма помнит, как отреагировала Элизабет, там, в том ресторане, когда она сообщила о своей беременности.
Элизабет тогда порывисто встала и, шагнув к стулу Вильмы, обняла её, сидящую. Вильма даже помнит духи Элизабет. Точнее то, что они не были ей противны. Что-то легкое, пудровое.