Однако она вышвырнет его… в итоге.

Она продолжала смотреть себе под ноги, сосредоточившись на тротуаре и туфлях на высоком каблуке, которые Ник невольно считал адски сексуальными. Он чувствовал её усилия, попытки применить разные способы выбить его и лишить обзора.

Затем она внезапно подняла глаза, сделав это рефлекторно, чтобы оценить расстояние. Это был очередной беглый взгляд, но он дал Нику в разы больше информации.

Они теперь находились ближе к тому серому каменному зданию.

И не одни они направлялись туда.

Ник видел много других мужчин и женщин, поднимавшихся по лестнице впереди Малека и Уинтер. Должно быть, освещение изменилось, или только что прибыла большая группа гостей. В чём бы ни заключалась разница, толпа людей образовала медленно движущуюся реку и направлялась к дверям на вершине этих серых ступеней.

Ник посмотрел на всех них, уловив ещё больше информации, когда Уинтер в третий раз подняла глаза. Их тут должно быть больше сотни.

Некоторые пришли одни, другие парами, но в основном все шли более крупными группами, общались, двигались туда же, куда и толпа. Все мужчины и женщины носили вечерние наряды из ХХ века: ретро-платья, плащи, брючные костюмы, шляпы, некоторые несли при себе трости и прямоугольные сумочки.

Большинство мужчин, которых видел Ник, были одеты в смокинги, килты или дорогие дизайнерские костюмы. Они носили солнцезащитные очки, хотя уже опустилась ночь, а также наверняка супер-дорогие и мощные гарнитуры.

Все они выглядели до безобразия богатыми.

Что ещё более важно, они все походили на друзей губернатора.

Ник наблюдал, как они поднимаются по каменным ступеням, и его вампирские клыки заскрежетали друг о друга.

Он знал, где она находится.

Она в чёртовом Музее Естественной Истории.

Вот что в представлении Гэвина Кингсворта значит «разобраться» с проблемой.

Он перенёс место проведения мероприятия на несколько сотен метров. На другую сторону Центрального Парка.



***



— Музей Естественной Истории, — сказал Ник вслух, и его слова эхом отразились в каменном туннеле. — Они перенесли банкет в Музей Естественной Истории, и вы там. Проклятье, Уинтер. Ты там, бл*дь. На месте. Ты идёшь на чёртов банкет…

«Ник. Тебе нужно отправиться домой. Прямо сейчас».

Он издал невесёлый смешок.

Злость полыхала в его груди, но он понимал, что это главным образом беспокойство.

Ник не думал, а просто бросился вперёд, вкладывая ещё больше скорости в свои ноги, перепрыгнул через что-то тёмное и воняющее гнилью, что-то замотанное в поеденное крысами и молью одеяло на дне канализационной трубы. Он невольно сморщил нос, отказываясь вдыхать запах, пока не миновал ещё один поворот в цементном туннеле.

На следующей развилке в трубах Ник не колебался и сразу свернул направо, откуда-то зная, что он уже под парком.

Теперь он активно искал способ выбраться на поверхность.

Там он сможет передвигаться намного быстрее.

Парк для этого идеально подходил.

А ещё ему надо сделать что-то со своей одеждой.

Думая об этом, Ник пробежал через очередную развилку и скользнул вверх по стене сбоку, чтобы по возможности избежать отбросов в нижней части трубы. Он чуял ещё больше мёртвых штук, но хуже всего была сама серая вода в канализации, которая как будто пропитала его рот, горло и лёгкие. Периодическое чавканье под ногами также беспокоило его, но только потому, что его разум упорно связывал это с запахом.

Он знал, что его брезгливость позабавила бы Уинтер.

Почему-то её веселило, что он, будучи вампиром, вполне по-человечески реагирует на вещи вроде гнилой плоти, открытых ран или, если уж на то пошло, на дерьмо и мочу. Похоже, она считала, что вампиризм должен дать ему иммунитет к таким штукам.

Выбросив её из мыслей и зная, что это может опять привести к спору, Ник пробежал всю следующую трубу на максимальной скорости, затем свернул направо, действуя скорее инстинктивно, потому что именно в том направлении он ощущал свою девушку.

«Связанную супругу», — внезапно пробормотал его разум.

Ник это проигнорировал.

И всё же он слегка вздрогнул, скривив губы на бегу и вспомнив всё, что сказал ей сегодня днём. Не только про Джема.

Он сказал, что любит её.


Он никогда прежде не говорил этого.

Он не то чтобы сожалел об этих словах. Они были сказаны преждевременно, но он не жалел даже в этом отношении. Он вообще ни капли не жалел, но невольно задавался вопросом, как она отреагировала, если не считать ужасного момента, в который он признался.

Выбросив это из головы, Ник заставил себя бежать ещё быстрее, пронёсся по очередному совершенно чёрному туннелю, который был более тесным и клаустрофобным, чем предыдущий. Казалось, что он кренится вниз, что обеспокоило Ника, особенно в сочетании с тем, что вода здесь становилась глубже. В итоге он стал бежать вдоль изогнутой части стены, что было быстрее, чем шлёпать по засоренной воде… и к тому же менее мерзко.

И всё же Ник не выдохнул с облегчением, пока туннель не свернул налево, и он не увидел более крупный проход справа.

Затем он заметил это.

На самом деле, он сначала почуял, а потом увидел.

Свежий воздух.

Здесь туннель поднимался вверх. Вода становилась более мелкой, менее вонючей и густой.

Ник всё ещё придерживался стен, но ускорился, взбегая вверх по покатому туннелю к тем порывам свежего воздуха.

Он нашёл лестницу за секунды вместе с едва заметной полоской света, пробивавшегося сквозь щели в крышке люка.

Он резко остановился, выругавшись, когда от этого вода забрызгала его ногу. Здесь пахло не так плохо, но всё-таки воняло.

Его ладонь ухватилась за круглую металлическую перекладину.

Ник чуял над головой влажную почву. Свежескошенную траву. Древесину.

Он поднял взгляд вверх.

Полосы освещения были такими слабыми, что ему казалось, будто его глаза видят каждую отдельную частицу света. Эти частицы падали на чёрную металлическую лестницу как эфемерная, едва различимая пудра. Свет был слишком слабым, действительно. Должно быть, окончательно наступила ночь.

Обдумав этот факт, Ник нахмурился.

Он надеялся, что это не означало запирание решёток.

Продолжая хмуриться, он начал карабкаться, сначала медленно, затем на вампирской скорости. Он добрался до верха и прижался ухом к прорезям в металле.

Он слышал ветерок. Он слышал шорох листьев, что-то вроде насекомых, надземных насекомых. Нечто покрупнее тяжело дышало рядом. Белка? Ник предположил, что это нечто близкое по размеру — может, крупная крыса. Он также различал шаги.

Его вампирский слух сообщал ему, что шаги раздаются вдалеке.

В тридцати, может, в сорока метрах.

Он подождал, пока они не отдалились примерно на шестьдесят метров.

Затем, подняв руки вверх, он толкнул металлическую крышку люка.

Та поддалась легко — так легко, что его ступня и рука, которыми он упёрся в лестницу, чтобы толкнуть со всей силы, соскользнули со ступенек. Ник постарался вернуть себе равновесие, проворно поставив ногу на несколько ступенек выше.

Удержавшись, он высунул голову из люка.

Темно.

Он находился в гуще деревьев.

Он моргнул, всматриваясь в узкие тёмные стволы вокруг люка, а также в тёмные кроны странной формы. Они окружали проём в земле почти так, словно охраняли его.

Ник снова моргнул.

Он также впервые хорошенько вдохнул запахи, окружавшие его в темноте.

Это не деревья.

Это зонтики.

Он оказался не совсем в парке. Судя по кроваво-красным зонтикам и столикам и стульям из кованого железа вокруг него, Ник находился на террасе ресторана.

Так почему он всюду чуял деревья?

Почему он готов был поклясться, что слышит белок?

Он аккуратно выбрался из люка.

Двигаясь по-прежнему бесшумно, Ник осторожно опустил на место цементную крышку люка и выпрямился. Только твёрдо встав обеими ногами на землю, выбравшись из вонявшей дерьмом трубы, он наконец-то детально осмотрел своё окружение. Он хмуро разглядывал простиравшиеся столики, искусно расставленные по брусчатке.

Над террасой нависали деревья. Большие деревья, не такие, какие обычно росли в городе.