– А иногда здесь случаются убийства, – скривив губы, добавил Хулиан.
Его глаза запали, скулы выпирали сильнее обычного, черты лица заострились. Скарлетт и рада бы ему помочь, но не знала как. Он казался таким же сломленным, как и она сама.
– Ты все еще настроен на месть? – уточнила она.
– Скажи я «да», ты бы попыталась меня остановить? – Он бросил взгляд на лежащее на полу мертвое скрюченное тело Данте.
Скарлетт чувствовала, что следует ответить утвердительно. Она всегда верила, что насилие ни к чему хорошему не приведет. Но смерть Данте и исчезновение Валентины развеяли ее иллюзии касательно того, что Караваль – всего лишь игра.
Она привыкла считать злодеем своего отца, но теперь оказалось, что и магистр Караваля не меньшее чудовище! Похоже, бабушка не преувеличивала, говоря, что чем дольше Легендо вел себя как негодяй, тем прочнее вживался в эту роль.
Скарлетт осторожно протянула руку и сжала холодные напряженные пальцы Хулиана.
– Я сожалею о твоей…
Она осеклась, услышав эхо шагов: они были тверды, решительны и неумолимо приближались. Голосов она не слышала, но могла бы поклясться, что узнала поступь. Она испуганно выдернула руку из ладони Хулиана.
– Это мой отец!
Хулиан резко повернул голову в ту сторону, откуда доносился звук. В мгновение ока его печаль испарилась.
– Твой отец здесь?
– Да, – только и сказала Скарлетт, и они бросились бежать.
24
– Сюда! – Хулиан потянул Скарлетт к кирпичному коридору, освещенному искрящейся паутиной.
– Нет! – возразила она, подталкивая его влево. – Я пришла по дорожке, выложенной камнями.
Правда, она не припоминала, чтобы в кладку стен были вкраплены сияющие самоцветы. Скорее всего, просто не обратила внимания. Топот сапог за спиной становился все громче. Хулиан нахмурился, но последовал за ней. Вскоре они стали соприкасаться локтями, поскольку стены туннеля неумолимо сужались, царапая кожу выпирающими со всех сторон камнями.
– Почему ты не сказала мне, что твой отец здесь?
– Я собиралась, но…
Хулиан зажал ей рот своей пропитанной солью грязной рукой и, прошептав: «Ш-ш-ш, тише!», взялся за один из усеивающих стену светящихся камней и повернул его, как дверную ручку. Они шагнули в темную неизвестность, заключенную во влажных холодных, как лед, стенах. Скарлетт почувствовала, как их сырость пропитывает ее тонкое платье, и постаралась дышать ровнее.
Запах аниса, лаванды и гнилых слив как дым просочился под странную дверь, через которую они только что вошли, и перебил исходящий от Хулиана приятный аромат.
– Я тебя в обиду не дам, – прошептал он, заслоняя Скарлетт своим телом в попытке защитить.
Топот сапог тем временем неумолимо приближался к их укрытию, которое, казалось, становилось все меньше. Студеные стены кольцом сжимались вокруг Скарлетт, подталкивая ее ближе и ближе к Хулиану. Сначала она уперлась локтями ему в грудь, потом обвила руками талию, чувствуя, как напряжено его тело.
Сердце Скарлетт неровно забилось, когда Хулиан обхватил руками ее бедра, и, прижавшись подбородком к щеке, оцарапал щетиной нежную кожу. Сквозь тонкую ткань платья она отчетливо ощущала прикосновение каждого его пальца. Отец убил бы ее на месте, если бы, открыв дверь, обнаружил в объятиях мужчины.
Часто прерывисто дыша, она попыталась оттолкнуть Хулиана. Ей начало казаться, что и потолок пришел в движение и, опускаясь все ниже, роняет холодные капли влаги прямо ей на макушку.
– Похоже, эта комната пытается нас расплющить, – сказала она.
Снаружи раздались удаляющиеся шаги губернатора Драньи, и наконец их звук затих в отдалении. Скарлетт хотелось бы еще некоторое время провести в укрытии, но, зажатая между Хулианом и ледяной стеной, она ощущала нехватку воздуха.
– Открой дверь!
– Я пытаюсь, – проворчал он в ответ.
У Скарлетт перехватило дыхание. Ее тонкое платье поднялось выше колен, а руки Хулиана касались ее сзади, шаря по стене в поисках выхода.
– Не могу ее найти, – наконец выдавил он. – Похоже, она с твоей стороны.
– Я ничего не чувствую, – отозвалась Скарлетт и мысленно добавила: «Кроме тебя».
Пытаясь нащупать в стене дверь, она невольно дотрагивалась пальцами до частей тела Хулиана, к которым ей вообще не следовало прикасаться. Казалось, чем сильнее она борется, тем большее сопротивление оказывает комната.
«Совсем как океан на подступах к острову», – вспомнила она. Чем отчаяннее она в нем барахталась и чем сильнее пугалась, тем упорнее воды пытались затянуть ее в свои глубины.
Похоже, в этом все дело. Хулиан же говорил, что туннели усиливают страх, но, возможно, они им также и подпитываются.
– Комната реагирует на наши эмоции, – сказала Скарлетт. – Думаю, нам нужно расслабиться.
Хулиан сдавленно фыркнул.
– В данный момент это нелегко сделать. – Его губы касались ее волос, а руки обхватывали бедра.
– Ох! – вздохнула Скарлетт.
Ее пульс снова участился, и она тут же почувствовала, что и сердце Хулиана забилось скорее. Еще неделю назад она ни за что не смогла бы расслабиться в такой ситуации; даже сейчас это было трудно. Все же в глубине души Скарлетт понимала, что с Хулианом она в безопасности. Хоть он и лгал ей, но никогда не причинил бы вреда. Она заставила себя сделать глубокий вдох, постепенно успокаиваясь, в этот момент стены перестали сжиматься.
Еще один вдох, и комната стала немного просторнее.
Присутствия губернатора Драньи в туннеле по-прежнему больше не ощущалось: не было слышно ни шагов, ни дыхания. И сопровождающий его зловонный запах исчез.
А еще мгновение спустя каменная кладка за спиной Скарлетт потеплела, так что ей стало особенно неуютно в намокшем платье. По мере того как комната раздвигалась в стороны, Хулиан также ощутимо расслаблялся. Они с ним все еще соприкасались телами, но уже не так тесно, как прежде. Их грудные клетки поднимались и опускались в едином ритме, в то время как стены продолжали отступать.
С каждым вдохом в замкнутом пространстве становилось все жарче. Вскоре весь потолок оказался усеянным крошечными точечками света, похожими на лунную пыль, а над правой рукой Скарлетт отчетливо проступила дверная ручка.
– Подожди… – хотел было предупредить Хулиан, но Скарлетт уже открыла дверь.
Стоило ей это сделать, как комната исчезла. Они оказались в низком длинном коридоре, усеянном разбитыми морскими раковинами, которые светились точно так же, как прежде камни. На полу виднелась дорожка из розового песка.
Хулиан выругался.
– Как же я ненавижу этот туннель!
– По крайней мере, мы сумели оторваться от отцовского преследования, – примирительно ответила Скарлетт.
Звука шагов не было слышно ни спереди, ни сзади, лишь шелестели в отдалении разбивающиеся о берег океанские волны. Пляжей с розовым песком на Трисде не было, но гулкий плеск воды напоминал ей о доме – и о чем-то еще.
– Откуда ты узнал, что я смогу обеспечить твое участие в игре? – спросила Скарлетт. – Я ведь получила билеты уже после твоего прибытия на наш остров.
Хулиан ускорил шаг, разбрасывая песок мысками ботинок.
– А тебе не кажется странным, что ты даже не знаешь имени мужчины, за которого выходишь замуж?
– Не меняй тему, – запротестовала Скарлетт.
– Я и не меняю, просто начал отвечать на твой вопрос издалека.
– Тогда ладно, – понизив голос, отозвалась она. Хоть никаких иных шагов, кроме их собственных, слышно по-прежнему не было, рисковать она не хотела. – Отец хочет все контролировать и потому держит имя моего жениха в строжайшей тайне.
Хулиан поиграл цепочкой своих карманных часов.
– А что, если он руководствовался иными соображениями?
– К чему ты клонишь?
– Думаю, что он, возможно, действительно пытался защитить тебя. Погоди, не кипятись, выслушай меня сначала, – поспешно добавил он. – Я же не говорю, что губернатор Дранья хороший человек. Я увидел достаточно, чтобы навсегда заклеймить его грязным мерзавцем, но все же понимаю причины подобной скрытности.
– Продолжай, – натянуто велела Скарлетт.
Хулиан поведал уже знакомую ей историю о Легендо и Аннализе, но все же отличную от той, какую рассказывала бабушка. В его версии Легендо был куда более талантлив и куда менее порочен. И мечтал лишь о своей возлюбленной. Именно из-за нее, а не от жажды славы, он и стал Легендо. Накануне своего первого представления он застал ее в объятиях другого, более богатого мужчины, за которого она с самого начала и собиралась выйти замуж.
– После этого Легендо словно рассудком помутился. Он поклялся уничтожить Аннализу, причинив ее семье такую же боль, от какой страдал сам. Поскольку Аннализа разбила ему сердце, Легендо жаждал поступить схожим образом со всеми дочерьми или внучками, которые появятся на свет в ее роду. Он не мог допустить, чтобы они обрели любовь и счастливо вышли замуж. Его желанием было довести их всех до сумасшествия.
Последнюю фразу Хулиан попытался обратить в шутку, но Скарлетт слишком врезалось в память увиденное в чертоге смерти. Легендо не просто влюблял в себя женщин, но кружил им голову, и она не сомневалась, что прямо сейчас его чары направлены на бедняжку Теллу.
– В общем, когда мы с друзьями узнали о твоей помолвке, – продолжил Хулиан, – то поняли, что приглашение на Караваль не заставит себя ждать, чтобы магистр мог вмешаться и расстроить свадьбу.
И снова в его устах это признание прозвучало как невинная шалость, в то время как на самом деле от выгодного замужества зависело будущее Скарлетт. Не стань она супругой графа, будет обречена до конца дней своих жить на Трисде под надзором отца.
Песчаная тропинка круто забирала вверх, так что Скарлетт становилось все труднее по ней подниматься. У нее из головы не шли глупые письма, которые она много лет отправляла магистру Легендо. Ни в одном из них она не упоминала своей фамилии – кроме самого последнего, в котором сообщила о предстоящей свадьбе и на которое получила долгожданный ответ.
Хоть Скарлетт и понимала, что рассказанная Хулианом версия событий весьма убедительна, ей было интересно, откуда простой моряк мог все это узнать. Прищурившись, она внимательно посмотрела на шагающего подле нее темноволосого юношу и, наконец, задала вопрос, не раз посещавший ее мысли:
– Кто же ты на самом деле?
– Скажем так, у моей семьи хорошие связи.
Хулиан расплылся в улыбке, которая кому-то могла бы показаться очаровательной, но Скарлетт ее таковой не посчитала. Она вспомнила подслушанные во сне сплетни. Семья Хулиана отвернулась от Розы, узнав о порочащей ее связи с Легендо. Сам Хулиан сестру не осуждал, но, должно быть, все равно испытывал чувство вины – с которым и сама Скарлетт знакома не понаслышке.
Некоторое время они шли молча, пока, наконец, она не набралась смелости сказать:
Его глаза запали, скулы выпирали сильнее обычного, черты лица заострились. Скарлетт и рада бы ему помочь, но не знала как. Он казался таким же сломленным, как и она сама.
– Ты все еще настроен на месть? – уточнила она.
– Скажи я «да», ты бы попыталась меня остановить? – Он бросил взгляд на лежащее на полу мертвое скрюченное тело Данте.
Скарлетт чувствовала, что следует ответить утвердительно. Она всегда верила, что насилие ни к чему хорошему не приведет. Но смерть Данте и исчезновение Валентины развеяли ее иллюзии касательно того, что Караваль – всего лишь игра.
Она привыкла считать злодеем своего отца, но теперь оказалось, что и магистр Караваля не меньшее чудовище! Похоже, бабушка не преувеличивала, говоря, что чем дольше Легендо вел себя как негодяй, тем прочнее вживался в эту роль.
Скарлетт осторожно протянула руку и сжала холодные напряженные пальцы Хулиана.
– Я сожалею о твоей…
Она осеклась, услышав эхо шагов: они были тверды, решительны и неумолимо приближались. Голосов она не слышала, но могла бы поклясться, что узнала поступь. Она испуганно выдернула руку из ладони Хулиана.
– Это мой отец!
Хулиан резко повернул голову в ту сторону, откуда доносился звук. В мгновение ока его печаль испарилась.
– Твой отец здесь?
– Да, – только и сказала Скарлетт, и они бросились бежать.
24
– Сюда! – Хулиан потянул Скарлетт к кирпичному коридору, освещенному искрящейся паутиной.
– Нет! – возразила она, подталкивая его влево. – Я пришла по дорожке, выложенной камнями.
Правда, она не припоминала, чтобы в кладку стен были вкраплены сияющие самоцветы. Скорее всего, просто не обратила внимания. Топот сапог за спиной становился все громче. Хулиан нахмурился, но последовал за ней. Вскоре они стали соприкасаться локтями, поскольку стены туннеля неумолимо сужались, царапая кожу выпирающими со всех сторон камнями.
– Почему ты не сказала мне, что твой отец здесь?
– Я собиралась, но…
Хулиан зажал ей рот своей пропитанной солью грязной рукой и, прошептав: «Ш-ш-ш, тише!», взялся за один из усеивающих стену светящихся камней и повернул его, как дверную ручку. Они шагнули в темную неизвестность, заключенную во влажных холодных, как лед, стенах. Скарлетт почувствовала, как их сырость пропитывает ее тонкое платье, и постаралась дышать ровнее.
Запах аниса, лаванды и гнилых слив как дым просочился под странную дверь, через которую они только что вошли, и перебил исходящий от Хулиана приятный аромат.
– Я тебя в обиду не дам, – прошептал он, заслоняя Скарлетт своим телом в попытке защитить.
Топот сапог тем временем неумолимо приближался к их укрытию, которое, казалось, становилось все меньше. Студеные стены кольцом сжимались вокруг Скарлетт, подталкивая ее ближе и ближе к Хулиану. Сначала она уперлась локтями ему в грудь, потом обвила руками талию, чувствуя, как напряжено его тело.
Сердце Скарлетт неровно забилось, когда Хулиан обхватил руками ее бедра, и, прижавшись подбородком к щеке, оцарапал щетиной нежную кожу. Сквозь тонкую ткань платья она отчетливо ощущала прикосновение каждого его пальца. Отец убил бы ее на месте, если бы, открыв дверь, обнаружил в объятиях мужчины.
Часто прерывисто дыша, она попыталась оттолкнуть Хулиана. Ей начало казаться, что и потолок пришел в движение и, опускаясь все ниже, роняет холодные капли влаги прямо ей на макушку.
– Похоже, эта комната пытается нас расплющить, – сказала она.
Снаружи раздались удаляющиеся шаги губернатора Драньи, и наконец их звук затих в отдалении. Скарлетт хотелось бы еще некоторое время провести в укрытии, но, зажатая между Хулианом и ледяной стеной, она ощущала нехватку воздуха.
– Открой дверь!
– Я пытаюсь, – проворчал он в ответ.
У Скарлетт перехватило дыхание. Ее тонкое платье поднялось выше колен, а руки Хулиана касались ее сзади, шаря по стене в поисках выхода.
– Не могу ее найти, – наконец выдавил он. – Похоже, она с твоей стороны.
– Я ничего не чувствую, – отозвалась Скарлетт и мысленно добавила: «Кроме тебя».
Пытаясь нащупать в стене дверь, она невольно дотрагивалась пальцами до частей тела Хулиана, к которым ей вообще не следовало прикасаться. Казалось, чем сильнее она борется, тем большее сопротивление оказывает комната.
«Совсем как океан на подступах к острову», – вспомнила она. Чем отчаяннее она в нем барахталась и чем сильнее пугалась, тем упорнее воды пытались затянуть ее в свои глубины.
Похоже, в этом все дело. Хулиан же говорил, что туннели усиливают страх, но, возможно, они им также и подпитываются.
– Комната реагирует на наши эмоции, – сказала Скарлетт. – Думаю, нам нужно расслабиться.
Хулиан сдавленно фыркнул.
– В данный момент это нелегко сделать. – Его губы касались ее волос, а руки обхватывали бедра.
– Ох! – вздохнула Скарлетт.
Ее пульс снова участился, и она тут же почувствовала, что и сердце Хулиана забилось скорее. Еще неделю назад она ни за что не смогла бы расслабиться в такой ситуации; даже сейчас это было трудно. Все же в глубине души Скарлетт понимала, что с Хулианом она в безопасности. Хоть он и лгал ей, но никогда не причинил бы вреда. Она заставила себя сделать глубокий вдох, постепенно успокаиваясь, в этот момент стены перестали сжиматься.
Еще один вдох, и комната стала немного просторнее.
Присутствия губернатора Драньи в туннеле по-прежнему больше не ощущалось: не было слышно ни шагов, ни дыхания. И сопровождающий его зловонный запах исчез.
А еще мгновение спустя каменная кладка за спиной Скарлетт потеплела, так что ей стало особенно неуютно в намокшем платье. По мере того как комната раздвигалась в стороны, Хулиан также ощутимо расслаблялся. Они с ним все еще соприкасались телами, но уже не так тесно, как прежде. Их грудные клетки поднимались и опускались в едином ритме, в то время как стены продолжали отступать.
С каждым вдохом в замкнутом пространстве становилось все жарче. Вскоре весь потолок оказался усеянным крошечными точечками света, похожими на лунную пыль, а над правой рукой Скарлетт отчетливо проступила дверная ручка.
– Подожди… – хотел было предупредить Хулиан, но Скарлетт уже открыла дверь.
Стоило ей это сделать, как комната исчезла. Они оказались в низком длинном коридоре, усеянном разбитыми морскими раковинами, которые светились точно так же, как прежде камни. На полу виднелась дорожка из розового песка.
Хулиан выругался.
– Как же я ненавижу этот туннель!
– По крайней мере, мы сумели оторваться от отцовского преследования, – примирительно ответила Скарлетт.
Звука шагов не было слышно ни спереди, ни сзади, лишь шелестели в отдалении разбивающиеся о берег океанские волны. Пляжей с розовым песком на Трисде не было, но гулкий плеск воды напоминал ей о доме – и о чем-то еще.
– Откуда ты узнал, что я смогу обеспечить твое участие в игре? – спросила Скарлетт. – Я ведь получила билеты уже после твоего прибытия на наш остров.
Хулиан ускорил шаг, разбрасывая песок мысками ботинок.
– А тебе не кажется странным, что ты даже не знаешь имени мужчины, за которого выходишь замуж?
– Не меняй тему, – запротестовала Скарлетт.
– Я и не меняю, просто начал отвечать на твой вопрос издалека.
– Тогда ладно, – понизив голос, отозвалась она. Хоть никаких иных шагов, кроме их собственных, слышно по-прежнему не было, рисковать она не хотела. – Отец хочет все контролировать и потому держит имя моего жениха в строжайшей тайне.
Хулиан поиграл цепочкой своих карманных часов.
– А что, если он руководствовался иными соображениями?
– К чему ты клонишь?
– Думаю, что он, возможно, действительно пытался защитить тебя. Погоди, не кипятись, выслушай меня сначала, – поспешно добавил он. – Я же не говорю, что губернатор Дранья хороший человек. Я увидел достаточно, чтобы навсегда заклеймить его грязным мерзавцем, но все же понимаю причины подобной скрытности.
– Продолжай, – натянуто велела Скарлетт.
Хулиан поведал уже знакомую ей историю о Легендо и Аннализе, но все же отличную от той, какую рассказывала бабушка. В его версии Легендо был куда более талантлив и куда менее порочен. И мечтал лишь о своей возлюбленной. Именно из-за нее, а не от жажды славы, он и стал Легендо. Накануне своего первого представления он застал ее в объятиях другого, более богатого мужчины, за которого она с самого начала и собиралась выйти замуж.
– После этого Легендо словно рассудком помутился. Он поклялся уничтожить Аннализу, причинив ее семье такую же боль, от какой страдал сам. Поскольку Аннализа разбила ему сердце, Легендо жаждал поступить схожим образом со всеми дочерьми или внучками, которые появятся на свет в ее роду. Он не мог допустить, чтобы они обрели любовь и счастливо вышли замуж. Его желанием было довести их всех до сумасшествия.
Последнюю фразу Хулиан попытался обратить в шутку, но Скарлетт слишком врезалось в память увиденное в чертоге смерти. Легендо не просто влюблял в себя женщин, но кружил им голову, и она не сомневалась, что прямо сейчас его чары направлены на бедняжку Теллу.
– В общем, когда мы с друзьями узнали о твоей помолвке, – продолжил Хулиан, – то поняли, что приглашение на Караваль не заставит себя ждать, чтобы магистр мог вмешаться и расстроить свадьбу.
И снова в его устах это признание прозвучало как невинная шалость, в то время как на самом деле от выгодного замужества зависело будущее Скарлетт. Не стань она супругой графа, будет обречена до конца дней своих жить на Трисде под надзором отца.
Песчаная тропинка круто забирала вверх, так что Скарлетт становилось все труднее по ней подниматься. У нее из головы не шли глупые письма, которые она много лет отправляла магистру Легендо. Ни в одном из них она не упоминала своей фамилии – кроме самого последнего, в котором сообщила о предстоящей свадьбе и на которое получила долгожданный ответ.
Хоть Скарлетт и понимала, что рассказанная Хулианом версия событий весьма убедительна, ей было интересно, откуда простой моряк мог все это узнать. Прищурившись, она внимательно посмотрела на шагающего подле нее темноволосого юношу и, наконец, задала вопрос, не раз посещавший ее мысли:
– Кто же ты на самом деле?
– Скажем так, у моей семьи хорошие связи.
Хулиан расплылся в улыбке, которая кому-то могла бы показаться очаровательной, но Скарлетт ее таковой не посчитала. Она вспомнила подслушанные во сне сплетни. Семья Хулиана отвернулась от Розы, узнав о порочащей ее связи с Легендо. Сам Хулиан сестру не осуждал, но, должно быть, все равно испытывал чувство вины – с которым и сама Скарлетт знакома не понаслышке.
Некоторое время они шли молча, пока, наконец, она не набралась смелости сказать: