Под светом уличных фонарей Кафа ходила от подъезда к подъезду, заглядывая в каждый.
– Думаешь, он живет где-то здесь? Человек, убивший Микаэля Морениуса? – Фредрик пересек улицу и подошел к ней. Кафа вопросительно посмотрела на него. – Было бы разумно предположить, что убийца украл машину?
– Нет, – сказала она. – Не думаю, что он живет поблизости. Полагаю, он за кем-то следил.
– Да ну?
– Чем ты обычно занят на слежке?
Теперь уже Фредрик вопросительно посмотрел на нее.
– Ну, теперь я уже не так много этим занимаюсь…
– Нет, – перебила она его. – Но раньше, когда ты это делал, полагаю, ты забегал в киоск и покупал шоколадку и кофе, так же, как и тот, кто сидел в этой «БМВ». Если бы убийца Морениуса приехал к себе домой, он бы забрал с собой цветы. А не оставил бы их в машине на холоде.
Звучит логично.
– И если Морениуса убили потому, что он был как-то связан с этим русским… Леонидом Гусевым… то вполне возможно, что Гусев следующий в списке убийцы.
– А что, если Гусев и есть убийца? – предположил Фредрик.
Кафа облизала губы кончиком языка.
– Нет. Генерал в отставке, который берет в плен, пытает, бьет по голове и спускает в канализацию… – она резко посмотрела на Фредрика… – едва переступившего за порог своего лучшего возраста мужчину? Да еще и обученного агента? У старика не было бы ни единого шанса.
Фредрик отметил кое-что в сказанном Кафой. Должно быть, Микаэль Морениус был моложе его.
– Значит, ты думаешь, что Леонид Гусев – это цель. И что он живет где-то рядом?
– Вон там, – ответила Кафа и указала на квартиру на третьем этаже.
Глава 45
Андреас захотел остаться и подождать эвакуатор, пока Кафа с Фредриком пойдут в экспедицию. Экспедиция. Это Андреас употребил это слово, что разозлило Фредрика. Коллега иногда бывает таким отвратительно надменным.
Звонки на двери кирпичного дома не были снабжены табличками с именами, только с номерами квартир, и следователям пришлось позвонить в несколько, прежде чем их впустил один из жильцов. Когда стеклянная дверь закрылась за ними, у Фредрика запотели очки. Он попросил Кафу подождать, пока он протрет их полой рубашки.
– Почему ты так уверена, что он живет тут?
– Леонид Гусев в прошлом военный особого назначения, – сказала она и потрясла головой, высвобождая волосы из шарфа. – Тренированные на безопасность люди всегда предпочитают третий этаж. Достаточно высоко, чтобы избежать взрывной волны от бомбы в машине. Достаточно низко, чтобы спрыгнуть в случае эвакуации.
– Вот оно что, – хмыкнул Фредрик. Значит они все-таки действительно идут в экспедицию.
– Кроме того, «БМВ» припаркована так, чтобы был хороший обзор именно на эту квартиру.
Яркий свет потолочных ламп на лестничной клетке резал глаза, а бетонные стены резонировали в унисон их шагам по немытым ступеням. Пахло кошачьей мочой, из вентиляционной шахты струился теплый пар с запахом сосновой хвои. Добравшись до третьего этажа, Кафа приложила ухо к двери. Покачала головой. Сжала руку в кулак и постучала.
– Полиция!
Тишина.
Она постучала еще раз. И положила руку на ручку двери.
– Не заперто, – прошептала она.
В квартире не было прихожей, только коротенький, темный коридор. Направо проем, ведущий в гостиную, и в конце – дверь. Полицейские переглянулись. Кафа, выставив подбородок вперед и сощурив глаза, сконцентрировалась. Не слышно ни звука. Фредрик наполнил легкие. Какое-то… предчувствие. Что-то не так.
Он ступил в гостиную. Жалюзи пропускали несколько узких полосок света от уличных фонарей. Это свечение нарисовало на полу блеклые полосы.
– Эй! Тут кто-нибудь есть?
Ковер от стены до стены приглушал звуки. Гостиная была тесной, вдоль стены стоял маленький диван, а на полу у коридора лежала куча одежды. Судя по запаху, грязной. Над диваном висел потрепанный плакат. Фредрик узнал сюжет. Покрытая снегом Красная площадь, на переднем плане – несколько дрожащих от холода, одетых в черное фигур. На заднем – собор Василия Блаженного, Мавзолей и Спасская башня. На журнальном столике лежала нераскрытая пачка сигарет. «Собрание». Та же марка, что и у Микаэля Морениуса.
Значит, Кафа была права. Это действительно квартира Леонида Гусева. Но где же сам русский? Фредрик огляделся вокруг. У стены рядом с коридором стояло несколько книжных полок, заваленных журналами, газетами и книгами. В другом конце гостиной – кухонный уголок с висящими парой кастрюль и сковородкой.
Фредрик попытался позвонить Андреасу, но тот не ответил. Он не увидел его, выглянув сквозь жалюзи.
– Фредрик… – голос Кафы был сердитым. – Сюда! Иди сюда. Немедленно!
Кафа нашла Леонида Гусева.
За дверью в конце коридора располагалась спальня. На полу там лежал такой же синтетический ковер, как в гостиной на стене. В глубине комнаты дверь в туалет была чуть приоткрыта. Темный тканевый абажур приглушал свет от люстры на потолке и делал постоянное мигание лампочки менее мучительным. Рядом с кроватью, двуспальной и самой простой, стояла увядшая юкка. В горшок были натыканы бычки от сигарет, а на матрасе лежал норвежско-русский словарь.
И Леонид Гусев. Ну, по крайней мере, Фредрик предположил, что мертвое тело, смердящее кишечными газами, до недавних пор принадлежало русскому офицеру.
Он лежал на животе, полностью одетый. Широкие черные тренировочные штаны. Из-под толстовки с капюшоном виднелась пожелтевшая майка-сетка. Седые волосы полукругом всклокочены на макушке. На затылке волосы обрывались и вместе с лоскутами кожи исчезали в темной впадине. Из-за крови было не видно, насколько глубока рана. Темная полоса венозной крови, вытекшая из пробитой головы, склеила волосы на шее. Простыня окрасилась жидкостями из тела.
Кафа откинула одеяло.
– Мне кажется, я слышала, как он хрипит.
– Думаешь, он жив?
Кафа взяла запястье Гусева. В сомнении покачала головой.
– Нужно перевернуть его.
Фредрик схватил его за плечо и ногу. Мужик коротышка, но плотный. Фредрик изо всех сил навалился на тело, а Кафа потянула на себя. Опять этот запах. Лук, дошло до Фредрика, когда они перевернули тело.
– Ох, черт побери…
Офицер безжизненным взглядом уставился в потолок. Рот открыт, из уголков сочится красно-бежевая масса. Передние зубы остались на простыне. Что-то длинное и острое вонзили ему в затылок. С такой силой, что орудие, проломив череп и пройдя сквозь голову, раздробило небную кость и частично раскрошило зубы, частично выбило, в результате чего мозги этого парня теперь вытекали через рот.
Но вовсе не это вызвало у Фредрика восклицание. А стояк. В штанах мужчины был форменный стояк. Фредрик издал звук, нечто среднее между подавленным смешком, отвращением и удивлением.
– Это… angel lust[25]. Так это называют по-английски. Не знаю, есть ли у нас норвежское слово для этого. Это из-за… – как бы там ни было, но Фредрика волновало, что ему приходится делить это зрелище с Кафой. Он чувствовал, что ему нужно объяснить… – Это не что-то сексуальное. Такое бывает, когда разрушается мозжечок.
Кафа, придав своему лицу спокойное выражение, уставилась на Фредрика как на идиота. Он никак не мог прекратить свою болтовню.
– Такая же реакция бывает и у женщин. Набухание…
Кафа остановила его движением руки.
– Все нормально, – сказала она. – Я уже видела такое.
Фредрик не понял, имела ли она в виду обычную эрекцию или твердый член мертвеца.
– Тело все еще теплое, – сказала она. – А хрипы…
– Не могу дозвониться до Андреаса. Позвони ему ты. Попроси принести из машины пистолет, – быстро сказал Фредрик.
Теперь он понял. Понял, откуда помнит этот запах. И знал точно, какое орудие могло совершить такое жуткое разрушение черепа.
Фредрик резко повернулся. Сделал пару длинных шагов в сторону ванной и с силой пнул дверь. Она ударилась о раковину. Тут едва умещался унитаз. Пусто.
– Андреас не отвечает.
Фредрик развернулся и посмотрел на труп. На Кафу. Потом на кровать. Почему это она стоит наискосок? Если только не…
– Кафа… беги!
Грохот от дверцы кладовки в стене был оглушающим. Она открылась с такой силой, что слетела с петель. Древесина взвизгнула. И Фредрик тоже. Фигура, шагнувшая из скрытой каморки, была почти одного роста с ним, но намного мощнее. Желтая пакля волос свисала рваной шторкой на выпученные глаза. На нем была куртка и узкие джинсы. Ботинки. Он не шевелил головой. Только взгляд прыгал с одного следователя на другого.
Это тот мужчина, что был в подвале Микаэля Морениуса.
Зрачки как у рептилии давали понять, что сейчас случится. Фредрик смотрел в такие глаза и раньше. Неестественные и пустые от стимулирующих центральную нервную систему средств: экстази, амфетамин, фенциклидин… неважно, какой хренью он там закинулся. Человек перед ним – псих. И что еще хуже, он держит в руке ледоруб. Вблизи Фредрику было видно, каким острым было это оружие. Окрашенное кровью Леонида Гусева.
Мужчина собирался броситься на Фредрика. Ведь именно так делают рептилии, когда чувствуют угрозу для жизни. Они либо вступают в борьбу, либо бегут. А у этого парня было преимущество.
– Опустите оружие и сдавайтесь. Мы из полиции. – Голос Кафы был спокойным, но настойчивым. На мгновение показалось, будто преступник действительно решил повиноваться. Пока до Фредрика не дошло, что промедление было вызвано тем, чтобы просто решить, кто из полицейских умрет первым.
Выбор пал на Фредрика, и, хрипя, мощная фигура рванулась к нему. Ледоруб со свистом прорезал воздух. Между ними по-прежнему сохранялось расстояние в длину человеческого тела, но холодный вихрь у лица пронесся так близко, что Фредрик попятился и в который раз проклял норвежские законы, запрещающие полицейским иметь при себе оружие.
Нижняя челюсть парня ходила ходуном. Свирепая морда блестела от пота, ноздри раздулись, словно у запаниковавшей лошади. Рукавом куртки он вытер пот и сопли с носа и пошел вперед. Фредрик стоял спиной к туалету. Что ему делать? Броситься назад и закрыть дверь? Оставить Кафу одну? Почему она бездействует?
Фредрик ожидал нового удара, но его не последовало. Под кайфом или нет, шатающееся чудовище знало, что делает. Ведь сильный удар может вывести его из равновесия, что даст Фредрику искомый шанс. Шанс броситься вперед и перекрыть руку с оружием. Поэтому вместо удара парень только замахнулся ледорубом, и Фредрику ничего не оставалось, как отступать назад. Еще пару шагов, и он окажется в крошечной комнатке, зажатый между унитазом и стеной. А уж там у него точно не останется ни единого шанса.
– Я сказала, положи ледоруб!
Кафа угрожающе зарычала. Широко расставив ноги, она стояла у кровати. Темные глаза метали молнии. Она нашла себе оружие. Юкку в горшке.
– Думаешь, он живет где-то здесь? Человек, убивший Микаэля Морениуса? – Фредрик пересек улицу и подошел к ней. Кафа вопросительно посмотрела на него. – Было бы разумно предположить, что убийца украл машину?
– Нет, – сказала она. – Не думаю, что он живет поблизости. Полагаю, он за кем-то следил.
– Да ну?
– Чем ты обычно занят на слежке?
Теперь уже Фредрик вопросительно посмотрел на нее.
– Ну, теперь я уже не так много этим занимаюсь…
– Нет, – перебила она его. – Но раньше, когда ты это делал, полагаю, ты забегал в киоск и покупал шоколадку и кофе, так же, как и тот, кто сидел в этой «БМВ». Если бы убийца Морениуса приехал к себе домой, он бы забрал с собой цветы. А не оставил бы их в машине на холоде.
Звучит логично.
– И если Морениуса убили потому, что он был как-то связан с этим русским… Леонидом Гусевым… то вполне возможно, что Гусев следующий в списке убийцы.
– А что, если Гусев и есть убийца? – предположил Фредрик.
Кафа облизала губы кончиком языка.
– Нет. Генерал в отставке, который берет в плен, пытает, бьет по голове и спускает в канализацию… – она резко посмотрела на Фредрика… – едва переступившего за порог своего лучшего возраста мужчину? Да еще и обученного агента? У старика не было бы ни единого шанса.
Фредрик отметил кое-что в сказанном Кафой. Должно быть, Микаэль Морениус был моложе его.
– Значит, ты думаешь, что Леонид Гусев – это цель. И что он живет где-то рядом?
– Вон там, – ответила Кафа и указала на квартиру на третьем этаже.
Глава 45
Андреас захотел остаться и подождать эвакуатор, пока Кафа с Фредриком пойдут в экспедицию. Экспедиция. Это Андреас употребил это слово, что разозлило Фредрика. Коллега иногда бывает таким отвратительно надменным.
Звонки на двери кирпичного дома не были снабжены табличками с именами, только с номерами квартир, и следователям пришлось позвонить в несколько, прежде чем их впустил один из жильцов. Когда стеклянная дверь закрылась за ними, у Фредрика запотели очки. Он попросил Кафу подождать, пока он протрет их полой рубашки.
– Почему ты так уверена, что он живет тут?
– Леонид Гусев в прошлом военный особого назначения, – сказала она и потрясла головой, высвобождая волосы из шарфа. – Тренированные на безопасность люди всегда предпочитают третий этаж. Достаточно высоко, чтобы избежать взрывной волны от бомбы в машине. Достаточно низко, чтобы спрыгнуть в случае эвакуации.
– Вот оно что, – хмыкнул Фредрик. Значит они все-таки действительно идут в экспедицию.
– Кроме того, «БМВ» припаркована так, чтобы был хороший обзор именно на эту квартиру.
Яркий свет потолочных ламп на лестничной клетке резал глаза, а бетонные стены резонировали в унисон их шагам по немытым ступеням. Пахло кошачьей мочой, из вентиляционной шахты струился теплый пар с запахом сосновой хвои. Добравшись до третьего этажа, Кафа приложила ухо к двери. Покачала головой. Сжала руку в кулак и постучала.
– Полиция!
Тишина.
Она постучала еще раз. И положила руку на ручку двери.
– Не заперто, – прошептала она.
В квартире не было прихожей, только коротенький, темный коридор. Направо проем, ведущий в гостиную, и в конце – дверь. Полицейские переглянулись. Кафа, выставив подбородок вперед и сощурив глаза, сконцентрировалась. Не слышно ни звука. Фредрик наполнил легкие. Какое-то… предчувствие. Что-то не так.
Он ступил в гостиную. Жалюзи пропускали несколько узких полосок света от уличных фонарей. Это свечение нарисовало на полу блеклые полосы.
– Эй! Тут кто-нибудь есть?
Ковер от стены до стены приглушал звуки. Гостиная была тесной, вдоль стены стоял маленький диван, а на полу у коридора лежала куча одежды. Судя по запаху, грязной. Над диваном висел потрепанный плакат. Фредрик узнал сюжет. Покрытая снегом Красная площадь, на переднем плане – несколько дрожащих от холода, одетых в черное фигур. На заднем – собор Василия Блаженного, Мавзолей и Спасская башня. На журнальном столике лежала нераскрытая пачка сигарет. «Собрание». Та же марка, что и у Микаэля Морениуса.
Значит, Кафа была права. Это действительно квартира Леонида Гусева. Но где же сам русский? Фредрик огляделся вокруг. У стены рядом с коридором стояло несколько книжных полок, заваленных журналами, газетами и книгами. В другом конце гостиной – кухонный уголок с висящими парой кастрюль и сковородкой.
Фредрик попытался позвонить Андреасу, но тот не ответил. Он не увидел его, выглянув сквозь жалюзи.
– Фредрик… – голос Кафы был сердитым. – Сюда! Иди сюда. Немедленно!
Кафа нашла Леонида Гусева.
За дверью в конце коридора располагалась спальня. На полу там лежал такой же синтетический ковер, как в гостиной на стене. В глубине комнаты дверь в туалет была чуть приоткрыта. Темный тканевый абажур приглушал свет от люстры на потолке и делал постоянное мигание лампочки менее мучительным. Рядом с кроватью, двуспальной и самой простой, стояла увядшая юкка. В горшок были натыканы бычки от сигарет, а на матрасе лежал норвежско-русский словарь.
И Леонид Гусев. Ну, по крайней мере, Фредрик предположил, что мертвое тело, смердящее кишечными газами, до недавних пор принадлежало русскому офицеру.
Он лежал на животе, полностью одетый. Широкие черные тренировочные штаны. Из-под толстовки с капюшоном виднелась пожелтевшая майка-сетка. Седые волосы полукругом всклокочены на макушке. На затылке волосы обрывались и вместе с лоскутами кожи исчезали в темной впадине. Из-за крови было не видно, насколько глубока рана. Темная полоса венозной крови, вытекшая из пробитой головы, склеила волосы на шее. Простыня окрасилась жидкостями из тела.
Кафа откинула одеяло.
– Мне кажется, я слышала, как он хрипит.
– Думаешь, он жив?
Кафа взяла запястье Гусева. В сомнении покачала головой.
– Нужно перевернуть его.
Фредрик схватил его за плечо и ногу. Мужик коротышка, но плотный. Фредрик изо всех сил навалился на тело, а Кафа потянула на себя. Опять этот запах. Лук, дошло до Фредрика, когда они перевернули тело.
– Ох, черт побери…
Офицер безжизненным взглядом уставился в потолок. Рот открыт, из уголков сочится красно-бежевая масса. Передние зубы остались на простыне. Что-то длинное и острое вонзили ему в затылок. С такой силой, что орудие, проломив череп и пройдя сквозь голову, раздробило небную кость и частично раскрошило зубы, частично выбило, в результате чего мозги этого парня теперь вытекали через рот.
Но вовсе не это вызвало у Фредрика восклицание. А стояк. В штанах мужчины был форменный стояк. Фредрик издал звук, нечто среднее между подавленным смешком, отвращением и удивлением.
– Это… angel lust[25]. Так это называют по-английски. Не знаю, есть ли у нас норвежское слово для этого. Это из-за… – как бы там ни было, но Фредрика волновало, что ему приходится делить это зрелище с Кафой. Он чувствовал, что ему нужно объяснить… – Это не что-то сексуальное. Такое бывает, когда разрушается мозжечок.
Кафа, придав своему лицу спокойное выражение, уставилась на Фредрика как на идиота. Он никак не мог прекратить свою болтовню.
– Такая же реакция бывает и у женщин. Набухание…
Кафа остановила его движением руки.
– Все нормально, – сказала она. – Я уже видела такое.
Фредрик не понял, имела ли она в виду обычную эрекцию или твердый член мертвеца.
– Тело все еще теплое, – сказала она. – А хрипы…
– Не могу дозвониться до Андреаса. Позвони ему ты. Попроси принести из машины пистолет, – быстро сказал Фредрик.
Теперь он понял. Понял, откуда помнит этот запах. И знал точно, какое орудие могло совершить такое жуткое разрушение черепа.
Фредрик резко повернулся. Сделал пару длинных шагов в сторону ванной и с силой пнул дверь. Она ударилась о раковину. Тут едва умещался унитаз. Пусто.
– Андреас не отвечает.
Фредрик развернулся и посмотрел на труп. На Кафу. Потом на кровать. Почему это она стоит наискосок? Если только не…
– Кафа… беги!
Грохот от дверцы кладовки в стене был оглушающим. Она открылась с такой силой, что слетела с петель. Древесина взвизгнула. И Фредрик тоже. Фигура, шагнувшая из скрытой каморки, была почти одного роста с ним, но намного мощнее. Желтая пакля волос свисала рваной шторкой на выпученные глаза. На нем была куртка и узкие джинсы. Ботинки. Он не шевелил головой. Только взгляд прыгал с одного следователя на другого.
Это тот мужчина, что был в подвале Микаэля Морениуса.
Зрачки как у рептилии давали понять, что сейчас случится. Фредрик смотрел в такие глаза и раньше. Неестественные и пустые от стимулирующих центральную нервную систему средств: экстази, амфетамин, фенциклидин… неважно, какой хренью он там закинулся. Человек перед ним – псих. И что еще хуже, он держит в руке ледоруб. Вблизи Фредрику было видно, каким острым было это оружие. Окрашенное кровью Леонида Гусева.
Мужчина собирался броситься на Фредрика. Ведь именно так делают рептилии, когда чувствуют угрозу для жизни. Они либо вступают в борьбу, либо бегут. А у этого парня было преимущество.
– Опустите оружие и сдавайтесь. Мы из полиции. – Голос Кафы был спокойным, но настойчивым. На мгновение показалось, будто преступник действительно решил повиноваться. Пока до Фредрика не дошло, что промедление было вызвано тем, чтобы просто решить, кто из полицейских умрет первым.
Выбор пал на Фредрика, и, хрипя, мощная фигура рванулась к нему. Ледоруб со свистом прорезал воздух. Между ними по-прежнему сохранялось расстояние в длину человеческого тела, но холодный вихрь у лица пронесся так близко, что Фредрик попятился и в который раз проклял норвежские законы, запрещающие полицейским иметь при себе оружие.
Нижняя челюсть парня ходила ходуном. Свирепая морда блестела от пота, ноздри раздулись, словно у запаниковавшей лошади. Рукавом куртки он вытер пот и сопли с носа и пошел вперед. Фредрик стоял спиной к туалету. Что ему делать? Броситься назад и закрыть дверь? Оставить Кафу одну? Почему она бездействует?
Фредрик ожидал нового удара, но его не последовало. Под кайфом или нет, шатающееся чудовище знало, что делает. Ведь сильный удар может вывести его из равновесия, что даст Фредрику искомый шанс. Шанс броситься вперед и перекрыть руку с оружием. Поэтому вместо удара парень только замахнулся ледорубом, и Фредрику ничего не оставалось, как отступать назад. Еще пару шагов, и он окажется в крошечной комнатке, зажатый между унитазом и стеной. А уж там у него точно не останется ни единого шанса.
– Я сказала, положи ледоруб!
Кафа угрожающе зарычала. Широко расставив ноги, она стояла у кровати. Темные глаза метали молнии. Она нашла себе оружие. Юкку в горшке.