Туда, где мы тебя свободно пели,



Где было так привольно нам с тобою.



Там, под знойным небом,



Негой воздух полон.



Там под говор моря,



Дремлют горы в облаках.



Там так ярко солнце светит,



Родные горы светом заливая.



В долинах пышно розы расцветают,



И соловьи поют в лесах зеленых.

Уже перед поворотом она не удержалась и оглянулась через плечо, все сказочные герои следовали за Сивкой, а Горыныч так и сидел на полу, с широко открытой пастью и неотрывно глядя на Катю. Последней улетала Жаруся, когда она исчезла за поворотом, ее сияние перестало освещать огромное пространство, песня затихала в темноте, а на Горыныча навалилась такая тоска, что хоть вой как собака, благо сидит как раз подходяще. Он покрутил головой в разные стороны, в темноте он видел преотлично. Вот его престольная палата, как он любил думать о пещере. Рыба есть, вода плещется, и никакие журналисты физически сюда не заберутся. Но что ж так плохо-то??!! Водяные стараются услужить, шаманы, вон, тоже уважают, правда, поют как воют, но это же ничего? Правда? Он вздохнул и сам завыл. Его вой, отражаясь от стен, долетел до компании в полном молчании летящей к выходу. На Сивке сидела Катерина и ужасалась. Что же она натворила, наверное, надо было просить и уговаривать. А сейчас, сейчас все пропало.

— Знаешь, Катюша, это было гениально! — с уважением прервал молчание Кот. — Я подстригу свои усы, если он сейчас не мечется в ужасе от того, что он остался.

Катерина с усилием улыбнулась Коту, очень надеясь, что он прав.

Змей с непривычки выть устал быстро. К тому же, какой смысл выть, если никто не слышит? И утешать не будет. Да и вообще никого вокруг не наблюдается.

— Надо их найти и сказать, что ладно уж, я помогу им с Лукоморьем, все равно им без меня не справиться, опять же надо клады в норе проверить. — думал вслух Змей. И вдруг понял, что понятия не имеет, где их всех искать. Полный высокомерного равнодушия, он даже толком их не слушал! Вроде какой-то терем, а где??? Дальше события начали развиваться стремительно. Змей кинулся к огромному камню, выхватил из-под него заветный узелок, в который собирал всякие диковинки, ему понравившиеся, и со скоростью военного истребителя вылетел из пещеры, держа узелок в лапах.

Катя и ее спутники вылетели из входа в пещеру, и сразу же попали в густой туман.

— Здесь это частенько бывает! — крикнул Финист. — Надо на берегу подождать, а то растеряем друг друга. Тем более, что сейчас тут никого нет!

Они нашли с помощью Жаруси, которая так освещала дорогу, что даже сквозь туман ее было видно, вполне удобную бухточку, недалеко от скал, прикрывавших вход к Змею. И начали там устраиваться. Катя съехала со спины Сивки на Горбунка, который подставил спинку. Она была расстроена и так продрогла в тумане, что даже пальцы не слушались. Брошка, которую Кот так быстро ей приколол на свитер, ни в какую не снималась, Катя уже потихоньку начала плакать от расстройства, усталости, от того, что так замерзла, а главное, что всех так подвела! Как вдруг они услышали нарастающий вой, и даже через туман разглядели что-то огромное, стремительно вырвавшееся из-за скал, закрывавших ход. Это что-то с жалобным криком заметалось в тумане, и рвануло вперед.

— Вот, пожалуйста, оне прибыли, и мои усы остаются при мне. — гордо прокомментировал явление Горыныча Баюн. — Теперь бы еще догнать его, пока он не потерялся, нас разыскивая. Жаруся, догонишь?

— Запросто — мелодично рассмеялась Жаруся. — и исчезла в тумане.

— Я бы его ещё быстрее догнал, — обиделся Финист.

— Да уж конечно, догнал бы, а потом бы что делал? Он же и в расстройстве и в радости одинаково огнеопасен. Головой думай, сокол ты наш ясный! — тетушка шутливо махнула на Финиста метлой, отчего кудри у него на голове стали дыбом. Кот опасливо убрался за Катю.

Где-то байкальском в тумане летал совершенно несчастный и потерянный Змей, как вдруг над ним зависла Жаруся.

— На рыбалку собрался? — хладнокровно уточнила она.

— Жаруся, как же я рад! То есть, я понял, что вы же без меня же не справитесь, зачем же вам эти новые драконы, да? — торопился Горыныч.

— Ладно, поворачивай, а мы еще подумаем, брать тебя или нет. Катерина вот решит, что не стоит, и все. И можешь спокойно оставаться в своей пещере.

Чем больше Горыныч думал, тем больше ему хотелось вернуться. Так что летел он очень быстро и чуть не проскочил мимо бухточки, где пережидали туман остальные.


— Куда тебя уносит? Поворачивай, давай, и осторожнее, бухта маленькая, не зацепи никого! — командовала Жаруся. — Левее, крылом не задень камни, обвал будет! Теперь правее и зависни! Опускайся, да не падай, а… Уже, впрочем, все равно. — констатировала Жар-Птица, глядя на приземлившегося на брюхо Горыныча, который торопливо вытаскивал из-под себя брезентовую палатку, в которую было что-то завернуто. Достав «узелок» и задней лапой задвинув его подальше к каменной стене, Горыныч осмотрел всех.

— Здрасте! — Змей изобразил широкую улыбку, отчего Катя непроизвольно отодвинулась подальше, наткнувшись на волчий бок. Волк ободряюще ей подмигнул и тихо сказал на ухо:

— Ты его переиграла, теперь можно ставить свои условия, отказываться от его помощи и вообще отыграться за эти дни по-полной! Я тобой просто горжусь!

Катя собой не гордилась, а просто успокоилась и вспомнила свою первую встречу с Полканом. Пес рычал на нее, лаял и пытался укусить, пока Катерина сама на него не накричала с перепуга. До сих пор, стоило Кате грозно сдвинуть брови, как Полкан тут же падал на пузо и каялся во всех проступках разом, начиная с мягкого щенячества. Горыныч, это, конечно, не дворняга загадочной родословной и с теленка величиной, но его заискивающий оскал Кате показался знакомым по общению с Полканом.

— Здоровались уже. — мрачно ответила Яга. Она наслаждалась ситуацией, и Катя Горыныча даже пожалела, заметив, как Яга хищно прищурилась в его сторону. — Чего приперси?

— Да я вот что, я тут подумал, а ведь вы без меня дома не справитесь. Надо же ж помочь! — заторопился Змей.

— Где это дома? Где наш дом мы знаем, а твой тут, ты сам объявил, да и потом, действительно, драконов сейчас развелось… Прям так и кишат кишмя. Найдем себе подходящего, не переживай. Это ведь какое место-то! Лукоморье… Климат… Нора драконья готовая, витязи для тренировок, девицы поют, заслушаешьси, рыбы плавает в реках, облопаешьси….

Горыныч совсем затосковал. Видно было, как он ищет доводы в свою пользу.

— Ягуся, ну ты сама посуди, что можно ждать от дикого чужого дракона. Он же не я, Он же девиц поест, витязей разгонит, рыбу…. Рыбу пожрет всю. Нору мою загадит. Да еще, и ой, нет, я куда лучше.

— Да уж, куда там лучше! Кто четыре дня голову всем морочил! Кто всем рассказывал, что мы тебе не нужны! И ты здесь остаешься! — это Волк решил поучаствовать в беседе. Сам ухмылялся в усы, но говорил очень серьезно.

— Так я же ж ошибся! — заголосил Горыныч. — Каждый может, правда? — он заискивающе улыбался и пытался заглянуть в глаза Кате.

— Не подлизывайся! Тоже мне, ошибся он! А это чего припер? — Яга ткнула пальцем в свернутую огромным узлом палатку.

— Ааа, а это пожитки. Ну, некоторые памятные вещички.

— Клад нашел, или несколько? — деловито осведомилась Яга. Змей заюлил, и начал задвигать палатку задней левой лапой подальше от Яги.

— Да какой там клад, Ягуся, что ты, что ты! Так, на память кое-что дарили люди добрые, а что-то сам нашел…

Он долго еще чего-то мямлил, рассказывал какие-то небывальщины, пока, наконец, это не надоело Коту, и он решительно велел Яге не приставать к Горынычу с этой темой. Змей с облегчением вздохнул и чуть не сдул костер в воду. Пока он исправлял беспорядок им же учиненный, Катя тронула Кота рукой, привлекая внимание:

— Баюша, а где он жить будет? Он же в терем не поместится, к тому же терем деревянный, а он огнедышащий.

— Не бойся, все продумано, сейчас увидишь. — Кот пофыркал, привлекая общее внимание.

— Горыныч, хватит костер терзать! Ты еще что-то помнишь, из того, что умел?

— Я все помню и все умею! — гордо отозвался Змей. — И готов, ну это, на уступки. — он покосился на Катю, видит ли она его покладистость.

— Тогда уменьшайся, до потери огня. — решительно велел Кот. — Ты слишком большой и неуклюжий, да еще все поджигаешь, когда чихаешь или волнуешься, а там, где мы сейчас живем, люди приличные и хорошие, Катина семья! Они нас воспринимают как героев положительных и воспитанных. Ты можешь побыть положительным и воспитанным Змеем средних размеров?

— Я все могу! Я самый воспитанный Змей на земле! — скромно заявил Горыныч, оглядел себя, расправил крылья, став размером со средний самолет, и глубоко-глубоко вздохнул, а потом выдохнул вверх. Пламя вылетело из его пасти как газовый факел и это продолжалось так долго, что Катя с удивлением подумала, что Горыныч неисчерпаем, странно, ведь Жаруся у него часть огня еще и забрала. И вдруг пламя погасло, а на месте Горыныча сидел крылатый ящер, гораздо меньших размеров.

— Ну как? Достаточно? — спросил ящер.

— Нет, еще давай! — приказал Кот, — Я же тебе велел до потери огня!

— Ладно-ладно! — опять поток пламени в небо.

Наконец, уменьшившись до размеров крупного варана, Горыныч заявил, что пламя закончилось. Теперь он безопасен. В доказательство покашлял. Из пасти вырвались клубы дыма, но без огня. Он самодовольно себя оглядел, и вдруг взвыл:

— А как же я узелок-то донесу?? — он бросился к своему свертку, с трудом забрался наверх и начал топтаться там с расстроенным видом.

Сначала рассмеялся Волк, потом Жаруся, через секунду хохотали все.

— Ладно-ладно, узелок донесешь, а потом уменьшишься. Только где-нибудь подальше, а то еще люди решат, что газопровод взорвался и приедут тебя тушить. — решил Кот. Горыныч совершенно успокоился, свернулся около костра и заснул.

Взлетать решили, как только рассеется туман.

— Пока всем хорошо бы отдохнуть. А то полет неблизкий. — сказал Волк. — Вот видите, Змей уже спит. Всех умотал и сам утомился. Вот, же гад!

Кате достали перину, и она устроилась со всем удобством, рядом к ее спине привалился Кот, и от него шло такое ровное тепло, что никакая батарея центрально отопления с ним сравниться не могла. Остальные расположились рядом, задумчиво глядя на костер.

— Как я туман не люблю, — вдруг сказал Сивка.

— А почему? — спросила Катя.

— В Лукоморье туман часто не уходит, он прокрадывается и наплывает и заливает все вокруг, просачивается везде, а потом остается. И его уже не сдувает ветром, не пугает солнце. Туман густеет, и сказка замедляется, замирает и застывает в нем, а потом ее потихоньку забывают. Тогда туман наливается таким серо-зеленым мутным, поганым цветом. И все. Сказки нет. — Сивка смотрел на огонь, а Катя понимала, что видит он залитые серо-зеленой мутью земли.

Катя поёжилась, и ей показалось, что она слышит печальную мелодию, на которую ложились слова. Кот приподнял голову и внимательно смотрел на нее. А Катя начала обыскивать карманы своего рюкзака, пока не нашла листок бумаги и ей в руку не ткнулся ее любимый карандашик Дубок, который прятался во внутреннем кармане рюкзака, всегда готовый написать все, что она пожелает.

— Куда уходит сказка, в которую не верят?

Однажды поздно ночью закроет сказка двери