Не та тема. Место и время тоже не те. Однако же попробуй уйди от ответа, когда на тебя смотрят пронзительно и так выжидающе, будто готовятся услышать великую тайну мироздания.

– Я убил его, – признался Дар. – Не пожалел с тех пор ни разу. Подробностей не будет, уж извини.

Он ожидал какой угодно реакции… но, наверное, никакой ждать не стоило. Предсказуемость – это не про кошек.

– К сожалению, иногда у альф не остаётся выбора, – накрыв его ладонь своей, произнесла Изара с неожиданной мягкостью. – Я своего брата тоже убила. И что уж скрывать, мне понравилось. Одним мерзавцем меньше.

Справедливо. Мерзавцев надо без промедлений пускать на удобрения, а не печалиться по ним, какими бы близкими они ни были. Ньорда́н был близок. Роднее всех, даже отца и матери. Сильный, уверенный в себе альфа, с малолетства умевший управляться со стаей. Дар едва научился этому к своим сорока, да и то лишь потому, что была необходимость. Нужно было выживать каким угодно способом, не было времени на нытьё, на уроки от старейшин клана. Ни на что не было.

Только на погребальный костер, который Дар сложил своими руками. Сам же и поджёг, с мрачным удовлетворением наблюдая, как тлеет тело его брата. Того, кого он любил. Того, кто обманул все его ожидания. Последние минуты его жизни как вольного альфы шли пеплом, пахли гарью и палёной шерстью. Звучали шепотками за спиной, сплетнями о братоубийце, сомнениями в его силе.

К Хаосу их. Дар справился. Справились они с Кэм, подмяли под себя весь Север, объединили кланы, отстроили Та́ненгрев. Не дали всем сдохнуть в Великую зиму. Они, не Ньордан. Из того и удобрение-то наверняка вышло так себе, как оно и бывает с такими мерзавцами.

– И подробностей также не будет?

– Не сегодня. Неохота, знаешь, вконец испортить атмосферу.

– Атмосферу гномьей жральни, в которую пришли две полудохлых блохоловки? – хохотнул Дар. На чужую ладонь погладил, прежде чем с неохотой отпустить и взяться за кружку. – За это надо выпить!

– Не-не, никаких пьянок с медведями! – замахала руками Изара и демонстративно вгрызлась в добрый кусок оленины.

Так, нужно запретить себе глазеть на кису, пока у той занят рот. В голове ни одной приличной мысли, и связаны они ну совсем не с едой.

– Эй, это просто пиво. Без ягодок, клянусь! Да и вообще, можно подумать, тебе не понравилось!

Понравилось – вон как сверкает глазищами, будто в них ониксы вместо радужек. Красиво. Вся она красива, хоть не выпускай никуда. На всякий случай. Дар ведь не дурак, приметил интерес Виттара к своей девочке; поспорил бы с любым гномом, что тот же Стенк не отказался бы эту кису погладить. И про весь свой расизм мигом бы забыл. Оно так всегда бывает: вот вроде бы ты мудак распоследний, а видишь нечто прекрасное, горячее и редкое – тут же переобуваешься на ходу и начинаешь петь совсем другие песни.

Обойдутся. Ведь кроме красоты в Изаре достаточно и других достоинств. Острый ум, стальные нервы, недюжинная сила. А ещё несвойственная альфам сердобольность. И смелость, граничащая с глупым героизмом. Дар сам такой же, если подумать; оттого и хочет её себе. Зубы свои хочет в эту шею вонзить. Пометить всю собой. Чтобы поняли, приняли и не вопили почём зря про грязных животных; и – что чуть не ежедневно бывает в родной деревне – про приличных медведиц, рожающих пяток-другой медвежат. Дар на такое не подписывался, у Дара давняя слабость к кошкам.

– Ты, надеюсь, не собираешься сказать, что провожать тебя надо на работу? – поинтересовался он, когда с олениной было покончено, как и с пивом, и даже с чаевыми для Ливви.

– Собираюсь, – возразила Изара, нахмурившись. – Региональным отделением две недели верховодила расистская сволочь Марсел Стенк. Он и при вашем любимом Стефане такой долбанутый был? Есть у меня нехилое подозрение, что в камере смертников сидит невиновный пацан-оборотень.

– Стефан был лучшим другом всех вампиров разом. А ещё моим и Кэм. Он не громадный кот-оборотень, однако же ваша шарашка при нём ходила, как акробатки по канату. Ловко, быстро и без лишних телодвижений. Я старался уследить за порядком на Севере, но мне правда некогда было следить ещё и за охотниками. Понадеялся на их благоразумие… выходит, зря.

Дар помог Изаре надеть пиджак – хотелось лишний раз прикоснуться, провести пальцами по изящной шее. Она недобро сверкнула глазами, но не отстранилась, и от едких комментариев воздержалась. Умница.

– Что там с пацаном? Брайан так-то неплохой парень, один из немногих наших собратьев в полиции. А тут вдруг эта история с убитой женщиной…

– И доказательства налицо, – криво ухмыльнулась Изара.

– Угу.

– Восемьдесят процентов за грамотную подставу. Я по крайней мере три похожих случая расследовала, схема уже обкатанная… что у преступников, что у меня. А в деле Брайана Кронборга ни анализов правильных, ни толковых свидетельских показаний. Ты же вроде знаешь ту девчонку, она знакома с Кронборгом?..

– Это его невеста.

– М-да. Не самый лучший источник информации. У друзей и родни вечно «он не мог», «он не такой», ну и далее по списку, – Изара устало зажмурилась и с силой растёрла переносье. Альфа альфой, а огромная кровопотеря явно не прошла для неё даром. – Ладно, теперь главное – получить заключение от толкового пара-биолога… Короче, некогда мне отдыхать. Хрен его знает, что ещё Стенк успел провернуть за моей спиной.

– Уверен, много чего, – отозвался Дар, придирчиво оглядывая чересчур ответственную кису.

Молода, безрассудна и не умеет вовремя остановиться. И если в койке это очень даже хорошо, то терять ликвидатора Дар не намерен.

Он поймал её руки, с силой сжал, заставил Изару посмотреть на себя.

– Никакой работы, киса. За ночь пацан из камеры никуда не денется, а вот ты можешь запросто откинуть свои прелестные лапки. Так что домой, Изара. Без разговоров.

Она от его тона опешила, но не особо прониклась – вон как недобро щурит глазищи.

– Маграт! – а уж такому грозному рыку и его альфа-бабуля Дердра позавидовала бы. – Ты командовать мной вздумал? Позволь спустить тебя с небес на землю: я не твоя сучка!

– Разве? – искренне, прямо-таки до глубины души удивился Дар. И возмутился на пару со своим зверем. Да как она смеет говорить такие глупости?

Как это не его, когда его? Пахнет умопомрачительно, дышит быстро-быстро, и пульс под пальцами такой, будто сердце сейчас вот-вот выскочит. Не от страха. Он не уверен, что Изаре знакомо это слово и это чувство.

Пожалуй, пора провести с полосатой нахалкой подходящую случаю беседу. О том, кто кому принадлежит и кто кого будет слушаться.

Дар дёрнул её в сторону ближайших кустов, куда не доставал свет фонарей. И различить, чем здесь заняты два оборотня, ой как сложно.

– Я не собираюсь тобой командовать, Изара, – сообщил он.

А потом глянул ещё раз в тёмные глазищи – и вдруг понял, что от него совсем не это хотят услышать. По запаху понял, по заполошному биению сердца, по дыханию, обжигающему губы. Всего одно движение – и вот уже Изара прижата к дереву, можно нависнуть над ней. Она ниже, ей приходится задирать голову, обнажать шею, на которой ещё виднеются следы его, Дара, зубов. Жёстко он с ней обошёлся, однако сейчас понял – не зря. Своё нужно присваивать до того, как начнётся всякая фигня с выяснениями, кто тут охамевший альфа, а кто блудливая кошка.

– Но дело в том, золотце мое полосатое, – зашептал Дар, склонившись к самым губам – чтобы не только слышала, но и поняла, – что ты до сих пор пахнешь мной. В том, что на твоей шее след моих зубов, который я очень хочу обновить. И на сей раз этим не ограничится, – он наклонился ещё ниже, прихватил зубами мочку. По чужому телу тут же прошла волна дрожи. – Я собираюсь вылизать тебя всю. Снова. От этих премилых ушек до очаровательной задницы. Снаружи, внутри. Так, что ты станешь умолять меня тебя взять. Как в Хварне, но пьяна будешь вовсе не от алкоголя.


Запах чужого возбуждения трудно спутать с чем-то ещё. Сладкий, притягательный, он знаком всякому сильному зверю. Вот значит как – кошечку возбуждает приказной тон? Или дело в его, Дара, ладони, сжимающей её грудь?

– Так что, всё ещё не хочешь быть моей сучкой?

– Не впечатляет, Маграт, – упрямо огрызнулась Изара, сверкнув золотыми тигриными глазами.

Но, на её счастье (или на беду, как посмотреть), на решительный отказ это не очень похоже. Вообще ни разу не похоже, что уж там.

Впиться в чужую шею оказалось неожиданно легко. Не потому, что кожа нежная, а сама Изара – неожиданно покорная и ластится точно домашняя кошечка. (Хотя она и есть кошечка. Большая и смертельно опасная, но всё равно охочая до ласки.) А потому что Дар, как бы ни убеждал себя, что сильно накосячил с меткой на едва знакомой оборотнице, никогда в жизни ничего не хотел сильнее.

Потому что это самое правильное, что он когда-либо делал.

Вот только Изара явно другого мнения. Ну кто бы сомневался!

– Интересный способ настоять на своём, – фыркнула она, чуть отстранившись и смерив Дара недовольным взглядом. – Но я пока не убеждена. Старайся получше.

Вот чем думает эта беспутная полосатая задница – говорить такое чуть не посреди улицы?

«Есть хоть какой-то стыд у треклятых кошаков, Хаос великий?..»

Нет и в помине. Да и самому Дару уже почти наплевать, что двум взрослым людям невместно тискаться в тёмной подворотне.

И от «почти»-то толком ничего не осталось, когда чужие губы заскользили по шее, горячие и чуть влажные. Острые зубы осторожно, едва ощутимо прихватывали кожу, дразня и обещая – но не давая желаемого.

– Кусай уже, – рыкнул Дар таким тоном, от которого его беты, один борзее другого, дружно затыкались и гнули спины в поклонах.

Но Изара лишь рассмеялась прямо в ухо, обидно и провокационно.

– Помечтай, мишутка. Хоть полшеи отгрызи, а всё равно твоей не буду. Я свободная кошка.

Ха, можно подумать в этих словах есть хоть доля правды. Нет, врать себе полосатая живность может сколько угодно, однако нос оборотня не обманешь – маршал киса с охотой отдалась бы ему здесь и сейчас. И заливаться соловьём о свободе тоже может хоть до посинения, а толку-то? На её шее уже имеется метка сильнейшего альфы Севера. И обновляться она будет так часто, что Изара вскоре забудет собственный запах.

Впрочем, может потешить себя надеждами. Пока.

– Хорошо, – Дар отстранился, не забыв напоследок огладить её плечи, коснуться большим пальцем нижней губы. – Пойдём, провожу тебя.

Лицо у Изары сделалось такое до нелепости возмущённое, что захотелось самым некультурным образом заржать. Похоже, кто-то здесь не привык к отказам.

– Как мило, что ты предложил, – возмущение возмущением, а держать удар его маршал киса определённо умеет. Дар искренне восхитился, но, честно сказать, втайне мечтал о совсем другой реакции. – Мне давно пора возвращаться на работу!

К дороге Дар вышел первым, махнул десятиталеровой купюрой проезжающему мимо такси. Но в машину первой усадил Изару. Не столько из учтивости, сколько из вредности: мол, так и быть, поухаживаю за упёртой кошачьей злюкой.

– Тэр мор ашрат, – бросил водителю Дар. На недоуменный взгляд Изары он пояснил: – Тут лучше понимают местный.

– И что это значит?

«Значит это, киса, что не стоит играть с медведями».

Вслух он, разумеется, сказал совсем другое:

– «Башня смерти». Прежде то здание пользовалось популярностью у самоубийц. Ну знаешь, высоко, темно, таинственно…

Изара понимала. Кивнула весьма серьёзно, плечами передёрнула, будто ей вмиг перехотелось ехать куда бы то ни было. Будет уроком…

Который удался на славу, судя по выражению, появившемуся на симпатичном лице.

И снова пришлось подивиться выдержке клятой тигрицы. Нет, поначалу она, конечно, с удивлением вытаращилась на своё временное жилище, метнула на Дара выразительный взгляд – гневный и, пожалуй, обиженный. Однако тут же с самой невозмутимой физиономией уточнила:

– А как будет по-вашему звучать «вот такенная башня, с которой уронили охеревшего медведя»?

– Нет таких слов в гваддаларском, – отозвался Дар. – А ты думала, чего мы на антеарский перешли?

Он ловко подхватил под локоть сердитую девицу и как ни в чём не бывало потащил ко входу в отель. Изара, может, и посопротивлялась бы, да только слишком хорошо воспитана.

Ну или задумала хитрый план, как бы извести Дара втихаря, чтобы никто не подумал на её полосатую персону.

– Не обижайся. Я привык заботиться о тех, на ком ставлю метки.

– Небось с полгорода счастливчиков наберется, – проворчала Изара, в лифте нарочно отходя от него подальше. – Не пойму, при чём тут я.

Дар надеялся, что взгляд вышел достаточно красноречивым. Насмешливым, потому что услышать ревность в голосе его маршала можно и без острого нелюдского слуха. И осуждающим: мол, я тут с тобой вообще-то, будь счастлива и не жалуйся.

Ну да и Хаос с ним, живы будут – выяснят отношения ещё не раз. Тем более что пока и выяснять-то нечего – Дар прав. Ну да, наврал немного, зато его тигрица будет здоровой, выспавшейся и под присмотром. Увы, не под его, но два взрослых тигра справятся со своей неугомонной альфой.