— Жениха?

— Да, Доминик сделал мне предложение.

— И ты согласилась?

— Почему я должна отказаться? Я его люблю, он отец моего ребенка.

— Он вервольф, а ты человек.

— И поэтому я его недостойна.

— Я этого не говорила.

Так, становится интересно.

— Мы, вервольфы, закоснели в своих догмах, и даже если Доминик женится на тебе, остальные не примут этот союз. Вы из разных миров, тебе это прекрасно известно, иначе бы ты носила кольцо на пальце.

Ауч! С кольцом вышел прокол, и теперь я злюсь на себя. Нужно было его надеть, хотя бы ради этого дела!

— Внимательная, — говорю я. — Но это уже мое дело, когда надевать кольцо. Элис, любовница твоего папочки, тоже пугала меня тем, что меня не примут в волчье общество, но мне плевать на чужую закоснелость. Мне хорошо с моим мужчиной, в моей стае.

Одри сверкает глазами и оглядывается на дверь.

— Хорошо, да. Но недолго. Потому что за отказ жениться на мне его ждет множество испытаний. Придется заново отстаивать свое право быть альфой.

Так, мы как раз взяли курс на тему старейшин.

— Бои, я в курсе. Но разве это по правилам? Ведь у Доминика будет жена и ребенок. Он продолжит род.

Одри усмехается:

— С неправильной женой и неправильным ребенком это точно будет правильно.

Как же она меня бесит!

— Это тебе дядя сказал? Что старейшины решили убить Доминика, только чтобы не нарушать порядок.

— Убить? Сильного альфу? Нет! Они хотят, чтобы он одумался.

— А если не одумается?

Давай, скажи! Скажи, что задумал твой дядя.

— Решать им. Я за них не отвечаю.

Бесы!

— Так для чего ты здесь? Для извинений?

— Я пришла не за этим, и ты это прекрасно знаешь!

— Тогда зачем?

Она снова оглядывается, и это уже странно.

— Не знаю, кого ты ждешь, но, кажется, он не придет.

Одри расправляет плечи и делает шаг ко мне. Я подбираюсь, мысленно готовясь воспользоваться всем тем, чему меня учил Доминик.

— Я пришла сказать, что Доминик мой. — Она говорит спокойно, будто готовила эту речь. А может, и готовила! — Я знаю его, сколько себя помню, и любила его задолго до того, как появилась ты. Мы с ним вервольфы. Мы истинная пара.

Что за бред?!

— Разве истинные пары существуют?

— Тебе этого не понять, потому что ты не вервольф.

— Я имани.

— Я знаю, кто ты. И знаю, что вы с Домиником не пара.

— Тем не менее у нас будет ребенок.


— Ребенок, может, и будет, а вот ты не выживешь.

Мне уже столько раз говорили, что я умру, что еще один я пропускаю мимо ушей. Гораздо важнее узнать, откуда Одри знает про имани и про их смерти во время беременности и родов.

— Что? Кто тебе рассказал об этом?

— Хантер.

Ну конечно! Кто еще столько знает про имани?

— Он хотел прийти сам, но что-то его задержало. — В голосе Одри сочится сарказм, словно она догадывается, что Доминик расставил ловушку. — Видишь ли, Хантер нашел секрет продолжения рода вервольфов. Если пара истинная, то у них будет здоровое потомство.

— С чего ты взяла, что ты истинная Доминика, а не я?

— Вервольф не может быть истинной парой имани. Они расходный материал в эволюции.

Это совсем не то, чего я ждала от этой встречи. Совсем не то.

Когда мы с Домиником рассматривали мой план с камерами и признанием Одри, Хантера там и в помине не было. Я знала, что его бывшая невеста меня не любит и хочет подвинуть, но это уже перебор.

— Что это значит? — Слава Владыке, мой голос не дрогнул!

— Как что? Ты можешь забеременеть от вервольфа, родить ему сильного волчонка, и твой вклад в развитие вида на этом завершится. Ты отдашь все силы младенцу и будешь уже не нужна.

— Об имани известно слишком мало, чтобы делать какие-то выводы.

— Согласна насчет неизвестности, — кивает Одри. — Я до встречи с тобой вообще о них не слышала. Но что касается всего остального — каждый случай беременности человека от вервольфа заканчивался человеческой смертью. Все потому, что тело не выдерживает. У нас, волчиц, хотя бы есть звериная ипостась, быстрая регенерация, мы с этим справляемся, а вот люди, имани они или кто, — нет. Тогда Хантер и понял, что вы просто мостик к появлению таких, как он, и рассказал мне.

— Я тебе не верю, — получается ответить только шепотом. Откашливаюсь и повторяю громче: — Почему тогда Хантер не сказал об этом мне? Сразу.

Одри хмыкает:

— До тебя вроде как сложно дозвониться. Но я знаю, что он сказал об этом Доминику. Ты в курсе? Или он решил тебе ничего не рассказывать?

Я в курсе, что Доминик пойдет на все, чтобы оградить меня от опасности. Даже опустит такую маленькую деталь, как моя обязательная смерть. По крайней мере, так было до нашего разговора. Но и у меня есть козырь. Одри считает, что она на шаг впереди. На самом деле впереди всех я. Благодаря Кампале!

Эта мысль едва не заставляет меня рассмеяться.

Кто бы мог подумать, что мерзавец сыграет свою роль, когда покажет мне разговор Доминика с Хантером!

— Мне прекрасно известно, что Хантер рассказал Доминику, что я могу умереть. Доминик как раз ищет выход, насколько мне известно, этим занимаются его подчиненные. Они ищут способ спасти меня.

— Не найдут!

— Хантер же нашел, — напоминаю я. — По крайней мере, он так сказал. Или это всего лишь блеф? Знаешь, я начинаю думать, что все это вранье. Я справляюсь с беременностью. Мы с Домиником справляемся вместе. Мы пара, истинная или не истинная — мне все равно.

Самодовольная улыбка слетает с лица Одри.

— Хантер действительно нашел способ, чтобы ты не отправилась к предкам. Или кто у вас там, людей, отвечает за потусторонний мир?

— И что это?

— Он сам.

Это смешно.

Хотя нет, не смешно совсем.

— Я должна быть с Хантером?

— Да. Потому что он твоего вида.

— Это нелепо.

— Хочешь верь, хочешь нет. Мне не нужно ничего делать. Я дождусь, пока ты умрешь, а потом утешу Доминика.

От этой мысли мне реально поплохело. От мысли, и от той уверенности, с которой говорит Одри. Она действительно в этой верит. А я?

Я в это верю?

Чей-то крик на улице выбрасывает меня в реальность.

— Кажется, Хантер пришел, — сообщает Одри и выходит из магазина.

Я не должна идти за ней: мы с Домиником договорились, что я останусь внутри, потому что только здесь есть камеры. Здесь я в абсолютной безопасности. Но когда опасность меня останавливала?