Тем временем девушка подошла к зеркалу и сдернула покрывало. Стекла в зеркале не было, только темный провал, мутно-блестящий и дрожащий. От девушки отделилась ее светлая прозрачная копия, которая сгустилась в шар белого света и нырнула в тьму зеркала. А взамен из мутной глади вылезли черные щупальца, которые вонзились в кончики пальцев, пупок, глаза девушки, залезли ей в рот, так что Насте стало душно. Все произошло очень быстро, и зеркало с появившимся вдруг стеклом стало отражать, как обычное.

Снова перемещение. Настя уже стояла на холме и смотрела вниз, на горящий город. Мимо нее по дороге ехала верхом на лошади девушка с картины, только в глазах вместе с пламенем плескалась ненависть и разрушительная сила.

— Она отомстила обидчикам: сначала жители растерзали живьем градоначальника, потому что пошли слухи о его служении сатане, а потом войска, присланные королем, разрушили город и сожгли его дотла. И всего этого она добилась сама. Теперь она едет домой. Отомстить своей семье, а еще заказать художнику другую картину, которой желает передать часть своих сил: ноша зла слишком тяжела для тела смертной.

На рассвете они подошли к маленькому домику на перекрестке двух узких улиц. Настя понимала, что это совсем другой город.

Дверь была приоткрыта, они вошли. Поднявшись по скрипучей лестнице, оказались в комнате с низким потолком. Разбросанные тряпочки, перемазанные в краске кисти и Толсты не оставляли сомнений в профессии хозяина. На постели, прижавшись друг к другу, в полутьме свечи и рассветной серости двигались два обнаженных тела.

Настя стыдливо отвела взгляд. Но до нее долетали шепот, стоны, поцелуи, скрип кровати. Мимо прошла обнаженная девушка, нашла одежду, стала одеваться. Она проворковала что-то художнику, тот кивнул. Девушка оделась и ушла, улыбнувшись так злорадно, что Настю передернуло.

— Он дал согласие нарисовать портрет.

— И что теперь?

— Если он это сделает, его душа не будет знать покоя. Если нет, станет рисовать так, что сделается знаменитым еще при жизни.

Художник тоже оделся, взъерошил волосы, пригладил бороду. Обернулся на скрип ступенек и стук.

Дверь открылась, на пороге, высокий и зловещий, появился человек в черном плаще и капюшоне, под которым не было видно лица. Он произнес слова приветствия. Художник кивнул, пригласил его сесть за стол.

Настя оказалась позади сидящего посетителя, лицом к художнику. Посетитель говорил низким, чарующим голосом. На стол лег увесистый мешок с монетами. Художник нервничал, ерошил волосы, приглаживал бороду, слушал посетителя и кивал. На лице его отражались муки сомнений.

— О чем они говорят?

— Он предлагает художнику работу, о которой тот мечтал с детства. Триптих «Благовещение» для церкви. Манера написания на усмотрение мастера. Ему заплатят очень хорошие деньги, а впоследствии, если работа понравится, закажут полотна для дома епископа.

— Если мечтал, почему сомневается?

— Он обещал своей любимой портрет, и она просила сделать его срочно, так же, как этот посетитель. Он не сможет выполнить две работы одновременно. Он должен выбрать.

И хотя Настя знала, каким будет выбор художника, она, сжав кулаки, смотрела на него в упор и шептала:

— Соглашайся! Соглашайся!

Но художник с трудом заставил себя покачать головой. Посетитель недовольно спросил еще раз, видимо, повторяя предложение. Когда художник отказался, посетитель встал, забрал деньги и откланялся.

Проводник снова положил руку Насте на плечо. Показалось, что они не сдвинулись с места, но в интерьере комнаты все переменилось. Окна оказались нараспашку открыты, загораживая ложе, перед нею стоял черный холст с нарисованной пятиконечной звездой и женщиной посередине. Женщина была изображена так, будто художник смотрел на нее сверху. На поднятом к зрителю лице застыло выражение торжества, а в глазах горела такая бешеная злоба, что Настя подалась назад. Картина получилась такой реальной, что казалось, еще немного, и изображение заговорит. Мерное поскрипывание отвлекло от картины. Настя посмотрела в сторону и охнула, увидев качающееся в петле тело художника.

Она не успела ни вскрикнуть, ни рассмотреть его. Проводник снова перенес ее в темное помещение, из которого они начали свое путешествие по времени.

— Теперь ты знаешь. Художник после смерти спрятал книгу, потому что понял, что в ней источник зла. Но теперь источником зла являлась и его последняя картина. Ведь демонесса исполнила задуманное и спрятала в ней часть силы. Если Ноктурна воскреснет, она начнет искать эту картину.

— Почему ты явился мне? — тихо спросила Настя. Казалось, у нее за спиной клубится и движется такая неизмеримая бесконечность, в которую лучше не заглядывать.

— Ты узнала того посетителя? — Голос проводника был безучастен и нейтрален, а в душе Насти после увиденного бушевала буря.

— Это был граф Виттури. — Она узнала бы этот вкрадчивый голос из сотни.

— Хорошо. Теперь ты знаешь. А она найдет тебя сама.

Он толкнул Настю вперед. Девушка вскинула руки, боясь налететь на преграду, и вновь почувствовала в своих ладонях руки графа и Диего. Она сидела за столом напротив Риты. Судя по спокойным лицам друзей, продолжавших сеанс, никто не заметил ее отсутствия.

Настя вскочила, разорвав круг рук. Озноб вдруг начал бить ее, да такой сильный, что зубы стучали. Граф шагнул навстречу, но она испуганно метнулась в сторону и сделала предупреждающий жест, заметив, что Рита тоже поднялась.

— Диего, пожалуйста.

Его не нужно было просить дважды. Парень мягко обнял Настю, вывел из темной комнаты на свет. Они прошли мимо остальной компании, вышедшей им навстречу. Возгласы и вопросы остались за спиной. Диего завернул ее в дубленку, взял под локоть и вывел из агентства. Когда они спускались по лестнице, Настя почувствовала, как кто-то мягко нырнул под ее вторую руку. Это была Лика. Втроем они вышли на улицу.

Настя продолжала дрожать, поэтому ребята отправились пешком к ближайшему скверу и сели на солнце.

— Ты можешь заставить меня забыть все это? — с надеждой обратилась Настя к Диего. — Пожалуйста. Не хочу помнить ничего про агентство. Хочу жить нормально! Я не хочу больше ничего знать!

— Я не могу. Слишком много воспоминаний. — Диего с сожалением смотрел на девушку. В ее глазах плескалась неподдельная паника.

Лика сочувственно обняла Настю.

— Побег от истины не выход.

— Я боюсь. — Настя заплакала навзрыд. Лика прижала ее к себе и полезла в сумочку за бумажными платочками.

«Предусмотрительная». — Диего благодарно взглянул на ангела.


— Это все, вот это все. — Настя взмахнула руками, описывая нечто в воздухе, увидела предложенный Ликой платок, кивнула и высморкалась. И снова заплакала.

Пачку платочков спустя она уже не плакала, а изредка судорожно вздыхала.

— Ты видела призрака? — решился спросить Диего.

— Нет.

Она говорила правду, но сердце оборотня заныло: Настя скрывала от них что-то очень важное.

— Нам ты можешь рассказать, — поддержала его Лика.

— Лика, а кто такой Проводник?

Диего с удивлением увидел, как Лика посерела, мгновенно потеряв весь свой внутренний свет, словно от ужаса могла рассыпаться в прах прямо тут, на скамье.

— Кто?

— Проводник. — Настя не видела реакции ангела, она вытирала покрасневшие от слез глаза. Лика сглотнула и постаралась вернуть спокойный вид. Получилось так себе.

— Настя, что еще за Проводник? Обмотанный кабелями электрик? — пошутил Диего, отвлекая девушку.

— Да нет. Вместо призрака явился Проводник, он показал мне историю художника. — Настя вкратце пересказала друзьям, что видела, умолчав только о появлении графа в мастерской. Почему-то об этом говорить не хотелось.

Анжелика слушала ее рассказ, упершись локтями в колени, наклонившись вперед. Потом выпрямилась и вздохнула.

— Проводниками могут быть только архангелы. — Она покачала головой. — Но они вмешиваются в земные дела очень редко. Я живу здесь тысячу лет, может, чуть больше… но я ни разу за это время не слышала о случаях встречи с Проводниками. Все это значит только одно… Грядет нечто очень страшное. — Она испуганно посмотрела на друзей. — Возможно, апокалипсис.

— Ты действительно в это веришь? — хмыкнул Диего. И замолчал, проглотив шутку. Ему ли шутить, если он вместе с ангелом работает на демона?

— Я не хочу в этом участвовать. — Настя с мольбой уставилась на Лику.

— Это не мне решать, — передернула плечами Анжелика. — Но раз он выбрал тебя, ты как-то во всем этом замешана. И просто так все забыть — не выход.

— Знаете что? А пошли в спортзал. Мечами помашем. Все-таки какой-никакой, а выход и разрядка от напряжения! — Диего растормошил девчонок, они благодарно вскочили со скамьи.

Настя ухватилась за тренировку, как утопающий за соломинку. Они провели в зале час, отрабатывали приемы, делали выпады и репетировали защиту. Лика пошла в душ, а Настя и Диего продолжили занятие.

В шлеме и в специальной куртке для фехтования было жарко, но Настя боялась остановиться, потому что страх сжимал сердце слишком сильно. Никогда раньше она не понимала с такой четкостью, что граф Виттури бессмертен. Что он совсем не человек, не мужчина с красивым телом и завораживающим голосом, а существо совершенно другого склада. Он чужой, не земной, почему раньше она не видела его именно так? Как посмела надеяться, что может хоть на секунду показаться ему привлекательной, хоть на минуту пробудить в нем дружеские чувства? Он холодный. Расчетливый. Страшный.

Он и словом не обмолвился за все это время, что как-то участвовал в истории создания картины и судьбе художника. Снова начался озноб. Настя стиснула зубы и крепче схватилась за меч.

Диего махнул ей начинать, но в этот момент дверь в спортзал с грохотом отворилась, пропуская еще одного фехтовальщика в черном. И хотя на нем был шлем, граф Виттури угадывался в каждом шаге.

— Диего, я проведу этот бой с Настей. Иди.

Диего замешкался, но Настя кивнула ему. Еще не хватало, чтобы демон рассердился! Он и так, похоже, зол как черт.

Граф дождался, пока оборотень выйдет и закроет за собой дверь. Повернулся к Насте, поприветствовал ее мечом. Они начали бой. Настя чувствовала себя неуверенно. У него была иная манера двигаться, он словно отступал и уступал, но при этом невозможно было заставить его открыться: его меч постоянно находился в контакте с ее лезвием, она успевала только уклоняться от его попыток контролировать ее оружие. Но внезапно граф воспользовался брешью в ее обороне. Атака оказалась такой быстрой, что девушка не успела и глазом моргнуть, как противник обрушил на нее сильный удар. Настя едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. А он уже перевел меч влево и ударил по плечу. Она не выдержала и возмутилась:

— Мне больно!

— Если я причиняю тебе боль, то лишь для того, чтобы научить. — Он говорил отрывисто и зло. — Прекрати раскрываться, ты постоянно оставляешь без защиты то правую, то левую сторону…

Девушка попыталась отразить очередной удар, но граф шагнул в сторону и звонко ударил ее по шлему.

— …то голову.

— Ах научить! — Обида на себя вдруг вылилась в кипящую, жгучую, как лава, ярость. И Настя, обиженная и ослепшая от злобы, начала теснить графа, пошла в наступление. Он играючи отражал ее удары, успевая наносить удары по ней. Не болезненные, а обидные. Сталь звенела, он смеялся, а она готова была орать от ненависти.

— Так ты не разрешишь проблему. Уйми свои чувства.

Они разошлись на мгновение. Снова поприветствовали друг друга мечами. Он нрав. Глядя на графа Виттури, она понимала, что, слепо махая мечом, ничего не решит. Но как унять эту бурю в душе?

— Ты сказал однажды, что знаешь, когда я умру.

Он оперся на меч, с любопытством ожидая продолжения.

— Когда ты пришел к художнику, ты знал, что он тебе откажет?

Ну хоть чем-то она его смогла удивить. Граф снял шлем, шагнул к ней, остановился.

— Художник все-таки явился тебе?

— Нет.