— Вот тварь, дымовую завесу поставила! — обозвав паучиху всеми известными мне матами, решился на то, что сказал Урхарер, примерился к скале и полез наверх. Осторожность — самое главное, торопиться в этом деле не нужно.
Первые пять метров дались легко, будто по стремянке взбираюсь, даже страха совсем нет. Дальше хуже, особенно после того, как вниз посмотрел. Начинаю понимать, что ситуация из рядовой опасности постепенно перетекла в опасность крайнюю, смертельную, трудно решаемую. Всё, что происходило до, теперь отступило, будто не странствие с постоянным нахождением вблизи смерти это было, а безобидная прогулка. Вот сейчас да, сдохнуть так же легко, как в туалет по малой нужде в кусты сбегать, при условии, что кусты кругом.
Десять метров, и можно отдыхать, руки свинцом налиты, ноги гудят от напряжения, спину ломит, плечо стонет. Старые и новые раны, которые были будто вчера, покоя не дают. Стою на узком, сантиметров пятнадцать шириной, уступе, прижавшись спиной к холодному камню, и пытаюсь уговорить себя на последний рывок. Нужно-то всего на три метра подняться, чтобы встать ногами на широкий, больше метра, уступ, и тогда можно будет выдохнуть и заняться пауками, которые в завесе, выставленной паучихой, мелькают тут и там. Мало, очень мало расстояния осталось, скоро орда членистоногих сметёт Урхарера, а затем и до меня доберётся.
Что-то серебристое и стремительное было замечено боковым зрением. Кто-то стреляет, и стреляет по нам. Но кто и чем? Почему не слышно никаких звуков?
— Никита, бойся выстрелов паутиной, она приклеит тебя к камням и парализует…
Урхареру можно сказать спасибо за предупреждение, хотя толку от него мало, потому что я уже всё, двигаться не способен, приклеило паутиной намертво, круче эпоксидки и космофена, шевелиться невозможно, всё тело приятным теплом наливается, парализующий токсин, находящийся в паутине, работает быстро.
Сколько секунд или минут прошло, не понял, но зато почувствовал пауков, подобравшихся слишком быстро. Не вижу их, не слышу, но отчётливо понимаю, что сейчас меня будут жрать заживо. Урхарера, уверен, уже доедают…
* * *
Шипастые хелицеры погружаются в парализованное тело. Ничего не вижу, потому что приклеен паутиной к скале и к тому же обездвижен токсином, которым она пропитана. Хотел бы посмотреть, как меня едят заживо, но не могу и даже боли не чувствую, спасибо параличу. Одно знаю наверняка, меня уже жрут, и жрут не в одиночку, а толпой. Уродливые пауки, да будьте вы прокляты!
И скала, к которой прикован мой взгляд, ты тоже проклятий удостоена! Рассыпься в прах и раздави своей массой. Будь добра…
Удар, мелькание чего-то серебристого, а затем чёрного перед глазами, и стремительная круговерть. На мгновение сумел разглядеть небо и почти растворившуюся в воздухе завесу, выброшенную паучихой, а потом понял — я падаю. Паутина, тварь такая, не выдержала и лопнула. Спасибо ей, лучше умереть от падения, чем быть съеденным заживо.
Не получилось разбиться, потому что упал на что-то мягкое, и мягкому это сильно не понравилось, оно недовольно зарычало и отбросило меня в сторону. Приложивши о камни, ничего не почувствовал, ведь токсин отключил боль. Эх, а ведь наверняка отбил всё, что мог. Кажется или слышу дикий писк пуков, хорошо знакомый мне, а ещё писк кого-то другого, более низкий, смешанный с басовитостью, иногда срывающийся на рычание. Медведи, много раз слышал их в разных ситуациях, такие звуки не издают. Вопрос — кто пищит?
Урхарер, слава Богам, жив, потому что я увидел его, когда был поднят за рюкзак кем-то в воздух и мягко отброшен к скале. Сменить место дислокации мне помог некто большой и сильный. Угрх? Или берсерк? Скорее всего, первое, он спустился с вершины завала, чтобы помочь нам. Но тогда назревает вопрос, почему он не помогает Урхареру, который облеплен пауками с ног до головы. И где мамка-паучиха?
Наконец-то увидел нашего спасителя и понял, что это берсерк. Незнакомый мне, от вида которого испытал неслабый шок. Впервые вижу бронированного, размер которого больше Харрора. Ненамного, но ощутимо больше. Визуальный обман говорит, что спаситель просто гигант, потому что восседает он верхом на крупной чёрной твари, зовущейся урлооком. Вооружён мечом и щитом, но за спиной есть ещё что-то. Неужели лук?
Ленивый прыжок ездовой зверюги, и берсерк возвышается над сражающимся с пауками Урхарером. Взмах меча, с виду медлительный, и лезвие описывает сложную дугу, идеально срезая с толстяка за один проход всех пауков. Бросив меч в ножны, прикреплённые к боку урлоока, берсерк показал на меня и зарычал:
— Урхахра, крахаран, гхана!
— Хар! Хар! Хар! — Урхарер начал энергично кивать. Показав вперёд, на пауков, которые вот-вот навалятся всей массой в компании гигантской паучихи, он добавил: — Рахра! Рахра!
— Шрак! — Берсерк небрежно махнул лапой и в его руках возник странный предмет со спины, оказавшийся гигантским луком. Колчан со стрелами прицеплен к урлооку, и одна тут же покинула его, чтобы сразу же быть наложенной на тетиву. Хотя какая это, к чёрту, стрела? Это самое настоящее копьё! Троих людей насквозь одним разом для него простая задача, а если люди будут худыми, то и четверых осилит.
Выпустив три стрелы-копья по паукам за одну секунду, берсерк легонько сжал бока урлоока ногами, и тот сорвался с места, чтобы тут же исчезнуть в лёгком мареве, которое оставила завеса паучихи. Вот и сбылась мечта идиота, увидел заветную езду верхом на смертельно опасном животном. Не врал Боков, рассказывая байку. Не байка, а правда!
— Ты парализован, Никита, но то ненадолго. — Урхарер рядом со мной, сидит на корточках и просто смотрит. — Уже чувствуешь покалывание или нет? На нас, медведей, токсин паутины почти не работает, мы к нему приспособились давно, но для вас он может быть даже смертельным, если получите большую дозу. Попробуй что-нибудь сказать, мне нужно понять степень поражения.
— Беку… балик… бесьть…
И что, спрашивается, я сказал? Хотел ведь о покалывании сообщить, а вышла непонятная хрень. Язык, распухший ужасно, не слушается.
Медведь-толстяк прикоснулся когтями к моему лицу, затем осмотрел руки и поставил диагноз:
— Минимальное поражение. Хорошо, что открытых частей тела было немного, токсин скоро разложится, и ты придёшь в норму. Последствием будет головокружение, но и оно быстро пройдёт. Мы, как ты понял, уже в безопасности. Если хочешь что-то спросить, то можешь задать вопросы мыслями, я услышу их и отвечу.
«Толстый, это что, берсерк верхом на урлооке? — мысленно спросил я. — Ты же говорил, что это редкое явление, а оказалось… Ты врал?»
— Да, Никита, это берсерк верхом на урлооке. По-нашему сахаши. Я не врал, потому что, как и ты, впервые такое вижу. Мы идём в место, где всё иначе. То, что в остальной части материка редчайшая редкость, здесь почти обыденность. Радуйся, мы почти пришли.
«Пуков много, а берсерк один, так что рано радуемся…» — пробурчал я в собственной голове.
— Ты не прав, ведь это не просто берсерк, это пограничный егерь, который пришёл нас спасти. — Осторожно посадив меня, мишка взялся за рюкзак и словно куклу вздёрнул на приличную высоту. Обеспечил видимость, так сказать. Не скрыв радости, он сказал: — Смотри и наслаждайся!
Хаотичное перемещение и блеск лезвия, берсерк уничтожает пауков, которые даже не пытаются на него напасть. Урлоок, который выполняет все команды с точностью, тоже не брезгует членистоногими — все, кто оказывается у него на пути, узнают, что такое мощные зубастые челюсти и лапы с острейшими, как бритва, когтями. Нет шанса у пауков, совсем нет.
Паучиха, я думал, что она свалила, на самом деле никуда не делась. Просто стоит в центре побоища и пытается поймать проворного берсерка в прицел пушки, установленной в её заднице, чтобы затем накрыть выстрелом паутины. Не хватает ей ни скорости, ни точности. Мечет паутину с трёхсекундным интервалом и делает только хуже, под шальным огнём часто оказываются сородичи, детишки-паучата.
— Фувствую нохи… — сказал я. — И луки соже…
— Остальное тоже скоро почувствуешь, потерпи ещё немного. Язык вон, самый первый в норму пришёл. Почти…
Бешеная гонка, цель которой — истребление пауков, закончилась быстро. Последнего паучка берсерк убил стрелой, послав её вдогонку удирающей твари. Выстрелил и замер, дав паучихе возможность наконец-то прицелиться. Выстрел не заставил себя ждать, но цели не нашёл, потому что урлоок прыжком ушёл в сторону, не позволив поразить ездока.
Два опасных создания, паучиха и берсерк, замерли на расстоянии двадцати метров друг от друга. Членистоногая тварь поняла, что стрелять паутиной смысла нет, и повернулась, продемонстрировав жуткую морду с хелицерами, которыми можно перекусывать деревья. Множество глаз, маленьких и больших, чёрных как дно глубокой пещеры, изучают берсерка. Хищник, опасный хищник, повстречал другого хищника, обладающего разумом, и готов начать бой.
— Раха сархарха! — рыкнул берсерк и вытащил из колчана стрелу с большим, размером с пивную банку, наконечником.
— Он сказал «один выстрел», — перевёл Урхарер.
Тетива, которую человек способен натянуть разве лишь при помощи гидравлики, с легкостью поддалась берсерку. Рога лука опасно выгнулись, а затем расправились, дав смертоносной стреле бешеное ускорение.
Урлоок сорвался места сразу после выстрела и понёс седока прямо на нас. Про стрелу, которая ушла в пасть паучихи полностью, он и берсерк словно забыли.
Не сбрасывая скорости, урлоок прыгнул и помчался вертикально вверх так же легко, как бегает по горизонтальной поверхности. Кажется, или он чего-то боится?
— Нам понадобится вода, много воды… — буркнул Урхарер и посадил меня на камень. Сам он тут же закрыл голову, не подсказав мне сделать этого.
Рвануло не сильно, будто где-то рядом лопнул воздушный шарик, а вот то, что было после, мне не понравилось, ведь всё, из чего сделана паучиха, вместе с её внутренностями, обрушилось на много метров вокруг неё. Меня и Урхарера накрыто жутко вонючей и липкой жёлтой жижей. Берсерк, получается, ударил взрывающейся стрелой. Не знал, что они такое умеют. Вообще ни хрена о них не знаю и знать пока не хочу. А вот помыться хочу, и очень сильно…
Глава 29
Освободив желудок от содержимого, я пополз, потому что на большее не способен, тело плохо слушается. Минут пять от силы осталось подождать, и действие паучьего токсина окончательно закончится. Жаль, что вонь паучьих внутренностей исчезнет не скоро, помывка в ближайшем будущем не предвидится, а значит, и не светит мне переодевание в чистую одежду, потому что портить её грязным телом — кощунство. Ползу и мысленно рыдаю от безысходности.
— Оказывается, что есть запахи пострашнее моего пота… — Урхарер показал способность взъерошивать шерсть быстрыми движениями тела, прямо как собака, только что выбравшаяся из воды.
— Сука ты мохнатая… — пробормотал я. — Нет, чтобы поступить как друг и закрыть меня от снарядов собою… Не друг ты мне, толстый, и не враг… Где-то посередине находишься…
Медведь, присев, насколько это позволяет его размер, начал осторожно чистить меня от кусков слизи, которые были недавно единым целым и находились внутри паучихи. Приподняв меня одной лапой и осторожно посадив, он сказал:
— Наверху есть вода, я чувствую её, поэтому нам нужно забраться на скалу, и как можно быстрее, потому что слизь, которой покрыты, может быть опасной, особенно для тебя, Никита, твоя кожа совсем беззащитна. Зову Угрха…
— Зови, и побыстрее, — буркнул я, с большим трудом сумев подавить приступ рвоты. — И пожалуйста, дай мой рюкзак. А лучше сам достань из него бутылку с водой и вылей её всю на мою голову. Хоть часть дерьма смою, с лица и рук…
Полегчало, даже вонять вроде бы меньше стало, хотя это всего лишь плацебо, запах никуда не делся, ведь всё вокруг забросано частями паучихи, а ещё тысячами паучат размером с ладошку, которые находились внутри кокона. Суров был берсерк, взорвавший тварь суперстрелой. Не мог поменьше взрывчатки использовать, пиротехник бронированный?
— И давно берсерки со взрывчаткой дружат? — поинтересовался я, пытаясь размять конечности и одновременно найти место, чистое от частей паучихи. Увы, но его нет, всё загажено, только на высоте метров тридцати разлёт ошмётков закончился, но нам с Урхарером туда не добраться. В ловушке мы…
— Угрх останется наверху, — сказал толстяк, видимо, пообщавшись с сородичем мысленно, или просто услышал, что тот думает, потому что вторая новость оказалась интереснее: — Берсерк спускается, он поднимет нас…
Вертикальный завал ущелья выглядит непреодолимым, но берсерк и урлоок, на котором он восседает, так не считают. Машина, вес которой тонны полторы, спускается вниз легко, будто по асфальту идёт, и при этом умудряется нести на своей спине другую машину, закованную в броню и весящую, ни много ни мало, где-то около тонны, а может, и более. Крупные, что берсерк, что урлоок, слишком крупные.
Последние метров десять спуска урлоок преодолел просто, прыгнул и приземлился на четыре лапы радом со мной и Урхарером. Разглядев его и берсерка вблизи, я невольно икнул, одновременно испугался и удивился, потому что впервые увидел отличия. Этот мишка, при всей похожести на встреченных мною ранее берсерков, от них отличается так же, как старина «Т-34» от «Т-14 Армата». Чую, что вскоре узнаю много всего интересного.
Урлоок, дальний родственник медведей, что-то от них у него точно есть, а ещё есть от кошачьих и даже от рептилий. Массивное туловище не лишено грации пантеры и мощи белого медведя, голова тоже уникальна, есть и от бойцовской собаки что-то, и от медведя, и от кошки. От последней, не сомневаюсь, опасный зверь получил красивые жёлтые глаза с вертикальным чёрным зрачком. Прикольные ушки, постоянно пребывающие в движении, с кисточками на концах, точно у рыси позаимствованы. Лапки, которые могут одним движением разорвать покрышку от трактора, имеют острые коготки, способные выдвигаться при необходимости, а без оной — прятаться. Чёрная шкура, покрытая короткой шерстью, слегка пересиливается, но лишь тогда, когда нет опасности. Уверен, что у урлоока есть способность мимикрировать и при нужде он без проблем изменит цвет. В бою он демонстрировал это, сливаясь с местностью так хорошо, что порой терялся из виду.
Урлоок, с которым я и Боков сражались на арене, был меньше, раза в два минимум. Детёныш, наверное, или просто другой вид, потому что сейчас я имею радость видеть папу всех урлооков (или маму), хотя видел я до этого лишь одного. Могучая зверюга и не менее могучий всадник предо мной стоят!
Харрор, самый крутой из берсерков, всегда выглядел с иголочки, в моей голове его образ устоялся и назывался так — страшно красив! Теперь всё изменилось, потому что нашёлся кое-кто посерьёзнее Харрора. Бессменный лидер лишился своего поста, уступив его более совершенному сородичу. Не знаю, как зовут этого берсерка, но уверен, имя у него должно быть крутое, соответствующее внешности.
Первое и главное отличие — размер. Все берсерки, которых встречал раннее, рядом с этим кажутся группой провинциальных качков-любителей рядом с Арнольдом Шварценеггером в те времена, когда он носил звание Мистер Олимпия.
Второе отличие — броня. У всех берсерков она была наборная и сделанная их особого металлического сплава, а у этого никакого металла, вместо него единый костюм из неизвестного материала, в прочности которого точно не стоит сомневаться. Нано-броня — самое подходящее слово, и рисунок соответствующий, будто пчелиные соты.
Последнее отличие — оружие. Лук, который должен был быть из дерева, сделан из, хрен знает, чего, что-то вроде пластика, а может, даже и неизвестного металла. Меч точно металлический, но не прямой, какой привык видеть у всех берсерков, а изогнутый. Не меч, в общем, а огромная сабля. Лёгкая, судя по тому, как виртуозно её крутил бронированный мишка.
Ещё есть другое оружие, короткий клинок покоится в ножнах, которые неизвестно как держатся на спине урлоока. Остальное снаряжение — маленькие и большие сумки, бурдюк с водой литров на сто, колчан со стрелами-копьями, непонятное устройство, похожее на большой пистолет-бластер, и копьё с функцией телескопа — всё это тоже держится на урлооке неизвестно как, и по всем законам физики должно было свалиться, но упрямо продолжает покоиться на том месте, куда его поместил хозяин.
— Я удивлён не меньше твоего, человек… — Урхарер на мой вопросительный взгляд только пожал плечами. — Веришь или нет, я в этих краях впервые, и впервые в жизни встретил егеря. Память, которая сохранила сведения об этом, говорит другое. Много времени прошло, всё изменилось…
— Храурана харреркон! — Берсерк показал на вершину завала, а затем на меня. — Ахрращи! Ахр!
— Требует подчинения… — перевёл Урхарер, виновато опустив голову. — И сказал, что мы должны сесть на зверя…
— И в чём проблема? — спросил я, поглядывая то на берсерка, то на толстяка Урхарера. — Хочет помочь — пусть помогает. Он понимает меня? Или нет?
— Понимает, но говорить на твоём языке не хочет. Упрямый…
Берсерк, не слезая со зверя, наклонился и ухватил Урхарера за шкирку. Толстяк нелепо взвизгнул и начал болтать всеми конечностями до тех пор, пока не оказался сидящим на урлооке прямо перед сородичем. Тогда и замолчал, видимо, застеснявшись самого себя.
Меня, веса в котором со всем снаряжением, оружием и рюкзаком чуть больше ста, берсерк словно не почувствовал. Одной лапой забросил на спину позади себя. Хотя для него я пушинка, потому что толстяк Урхарер, которого он поднял с поразительной лёгкостью только что, весит больше полутонны. Силён, воистину силён егерь!
Оказавшись сидящим на спине урлоока, покрытой буграми мышц, хорошо видимых под шкурой, я пришёл в жуткий восторг, потому что впервые почувствовал на своей заднице применение магии. Приклеило как пятую точку, так и всё, что ниже её. Свалиться, при всём желании, невозможно. То ли поле силовое держит, то ли что-то ещё, с ходу не разберёшься.
Рывок был сильным, мне чуть спину не сломало, успел схватиться за лук берсерка и тем самым вернуть изначальное положение. Мы поднимаемся, поднимаемся вертикально. Главное — не смотреть назад, потому что страх высоты никто не отменял. Ещё мысли всякие, вроде неожиданно отключившегося силового поля, в голову лезут…
Первые пять метров дались легко, будто по стремянке взбираюсь, даже страха совсем нет. Дальше хуже, особенно после того, как вниз посмотрел. Начинаю понимать, что ситуация из рядовой опасности постепенно перетекла в опасность крайнюю, смертельную, трудно решаемую. Всё, что происходило до, теперь отступило, будто не странствие с постоянным нахождением вблизи смерти это было, а безобидная прогулка. Вот сейчас да, сдохнуть так же легко, как в туалет по малой нужде в кусты сбегать, при условии, что кусты кругом.
Десять метров, и можно отдыхать, руки свинцом налиты, ноги гудят от напряжения, спину ломит, плечо стонет. Старые и новые раны, которые были будто вчера, покоя не дают. Стою на узком, сантиметров пятнадцать шириной, уступе, прижавшись спиной к холодному камню, и пытаюсь уговорить себя на последний рывок. Нужно-то всего на три метра подняться, чтобы встать ногами на широкий, больше метра, уступ, и тогда можно будет выдохнуть и заняться пауками, которые в завесе, выставленной паучихой, мелькают тут и там. Мало, очень мало расстояния осталось, скоро орда членистоногих сметёт Урхарера, а затем и до меня доберётся.
Что-то серебристое и стремительное было замечено боковым зрением. Кто-то стреляет, и стреляет по нам. Но кто и чем? Почему не слышно никаких звуков?
— Никита, бойся выстрелов паутиной, она приклеит тебя к камням и парализует…
Урхареру можно сказать спасибо за предупреждение, хотя толку от него мало, потому что я уже всё, двигаться не способен, приклеило паутиной намертво, круче эпоксидки и космофена, шевелиться невозможно, всё тело приятным теплом наливается, парализующий токсин, находящийся в паутине, работает быстро.
Сколько секунд или минут прошло, не понял, но зато почувствовал пауков, подобравшихся слишком быстро. Не вижу их, не слышу, но отчётливо понимаю, что сейчас меня будут жрать заживо. Урхарера, уверен, уже доедают…
* * *
Шипастые хелицеры погружаются в парализованное тело. Ничего не вижу, потому что приклеен паутиной к скале и к тому же обездвижен токсином, которым она пропитана. Хотел бы посмотреть, как меня едят заживо, но не могу и даже боли не чувствую, спасибо параличу. Одно знаю наверняка, меня уже жрут, и жрут не в одиночку, а толпой. Уродливые пауки, да будьте вы прокляты!
И скала, к которой прикован мой взгляд, ты тоже проклятий удостоена! Рассыпься в прах и раздави своей массой. Будь добра…
Удар, мелькание чего-то серебристого, а затем чёрного перед глазами, и стремительная круговерть. На мгновение сумел разглядеть небо и почти растворившуюся в воздухе завесу, выброшенную паучихой, а потом понял — я падаю. Паутина, тварь такая, не выдержала и лопнула. Спасибо ей, лучше умереть от падения, чем быть съеденным заживо.
Не получилось разбиться, потому что упал на что-то мягкое, и мягкому это сильно не понравилось, оно недовольно зарычало и отбросило меня в сторону. Приложивши о камни, ничего не почувствовал, ведь токсин отключил боль. Эх, а ведь наверняка отбил всё, что мог. Кажется или слышу дикий писк пуков, хорошо знакомый мне, а ещё писк кого-то другого, более низкий, смешанный с басовитостью, иногда срывающийся на рычание. Медведи, много раз слышал их в разных ситуациях, такие звуки не издают. Вопрос — кто пищит?
Урхарер, слава Богам, жив, потому что я увидел его, когда был поднят за рюкзак кем-то в воздух и мягко отброшен к скале. Сменить место дислокации мне помог некто большой и сильный. Угрх? Или берсерк? Скорее всего, первое, он спустился с вершины завала, чтобы помочь нам. Но тогда назревает вопрос, почему он не помогает Урхареру, который облеплен пауками с ног до головы. И где мамка-паучиха?
Наконец-то увидел нашего спасителя и понял, что это берсерк. Незнакомый мне, от вида которого испытал неслабый шок. Впервые вижу бронированного, размер которого больше Харрора. Ненамного, но ощутимо больше. Визуальный обман говорит, что спаситель просто гигант, потому что восседает он верхом на крупной чёрной твари, зовущейся урлооком. Вооружён мечом и щитом, но за спиной есть ещё что-то. Неужели лук?
Ленивый прыжок ездовой зверюги, и берсерк возвышается над сражающимся с пауками Урхарером. Взмах меча, с виду медлительный, и лезвие описывает сложную дугу, идеально срезая с толстяка за один проход всех пауков. Бросив меч в ножны, прикреплённые к боку урлоока, берсерк показал на меня и зарычал:
— Урхахра, крахаран, гхана!
— Хар! Хар! Хар! — Урхарер начал энергично кивать. Показав вперёд, на пауков, которые вот-вот навалятся всей массой в компании гигантской паучихи, он добавил: — Рахра! Рахра!
— Шрак! — Берсерк небрежно махнул лапой и в его руках возник странный предмет со спины, оказавшийся гигантским луком. Колчан со стрелами прицеплен к урлооку, и одна тут же покинула его, чтобы сразу же быть наложенной на тетиву. Хотя какая это, к чёрту, стрела? Это самое настоящее копьё! Троих людей насквозь одним разом для него простая задача, а если люди будут худыми, то и четверых осилит.
Выпустив три стрелы-копья по паукам за одну секунду, берсерк легонько сжал бока урлоока ногами, и тот сорвался с места, чтобы тут же исчезнуть в лёгком мареве, которое оставила завеса паучихи. Вот и сбылась мечта идиота, увидел заветную езду верхом на смертельно опасном животном. Не врал Боков, рассказывая байку. Не байка, а правда!
— Ты парализован, Никита, но то ненадолго. — Урхарер рядом со мной, сидит на корточках и просто смотрит. — Уже чувствуешь покалывание или нет? На нас, медведей, токсин паутины почти не работает, мы к нему приспособились давно, но для вас он может быть даже смертельным, если получите большую дозу. Попробуй что-нибудь сказать, мне нужно понять степень поражения.
— Беку… балик… бесьть…
И что, спрашивается, я сказал? Хотел ведь о покалывании сообщить, а вышла непонятная хрень. Язык, распухший ужасно, не слушается.
Медведь-толстяк прикоснулся когтями к моему лицу, затем осмотрел руки и поставил диагноз:
— Минимальное поражение. Хорошо, что открытых частей тела было немного, токсин скоро разложится, и ты придёшь в норму. Последствием будет головокружение, но и оно быстро пройдёт. Мы, как ты понял, уже в безопасности. Если хочешь что-то спросить, то можешь задать вопросы мыслями, я услышу их и отвечу.
«Толстый, это что, берсерк верхом на урлооке? — мысленно спросил я. — Ты же говорил, что это редкое явление, а оказалось… Ты врал?»
— Да, Никита, это берсерк верхом на урлооке. По-нашему сахаши. Я не врал, потому что, как и ты, впервые такое вижу. Мы идём в место, где всё иначе. То, что в остальной части материка редчайшая редкость, здесь почти обыденность. Радуйся, мы почти пришли.
«Пуков много, а берсерк один, так что рано радуемся…» — пробурчал я в собственной голове.
— Ты не прав, ведь это не просто берсерк, это пограничный егерь, который пришёл нас спасти. — Осторожно посадив меня, мишка взялся за рюкзак и словно куклу вздёрнул на приличную высоту. Обеспечил видимость, так сказать. Не скрыв радости, он сказал: — Смотри и наслаждайся!
Хаотичное перемещение и блеск лезвия, берсерк уничтожает пауков, которые даже не пытаются на него напасть. Урлоок, который выполняет все команды с точностью, тоже не брезгует членистоногими — все, кто оказывается у него на пути, узнают, что такое мощные зубастые челюсти и лапы с острейшими, как бритва, когтями. Нет шанса у пауков, совсем нет.
Паучиха, я думал, что она свалила, на самом деле никуда не делась. Просто стоит в центре побоища и пытается поймать проворного берсерка в прицел пушки, установленной в её заднице, чтобы затем накрыть выстрелом паутины. Не хватает ей ни скорости, ни точности. Мечет паутину с трёхсекундным интервалом и делает только хуже, под шальным огнём часто оказываются сородичи, детишки-паучата.
— Фувствую нохи… — сказал я. — И луки соже…
— Остальное тоже скоро почувствуешь, потерпи ещё немного. Язык вон, самый первый в норму пришёл. Почти…
Бешеная гонка, цель которой — истребление пауков, закончилась быстро. Последнего паучка берсерк убил стрелой, послав её вдогонку удирающей твари. Выстрелил и замер, дав паучихе возможность наконец-то прицелиться. Выстрел не заставил себя ждать, но цели не нашёл, потому что урлоок прыжком ушёл в сторону, не позволив поразить ездока.
Два опасных создания, паучиха и берсерк, замерли на расстоянии двадцати метров друг от друга. Членистоногая тварь поняла, что стрелять паутиной смысла нет, и повернулась, продемонстрировав жуткую морду с хелицерами, которыми можно перекусывать деревья. Множество глаз, маленьких и больших, чёрных как дно глубокой пещеры, изучают берсерка. Хищник, опасный хищник, повстречал другого хищника, обладающего разумом, и готов начать бой.
— Раха сархарха! — рыкнул берсерк и вытащил из колчана стрелу с большим, размером с пивную банку, наконечником.
— Он сказал «один выстрел», — перевёл Урхарер.
Тетива, которую человек способен натянуть разве лишь при помощи гидравлики, с легкостью поддалась берсерку. Рога лука опасно выгнулись, а затем расправились, дав смертоносной стреле бешеное ускорение.
Урлоок сорвался места сразу после выстрела и понёс седока прямо на нас. Про стрелу, которая ушла в пасть паучихи полностью, он и берсерк словно забыли.
Не сбрасывая скорости, урлоок прыгнул и помчался вертикально вверх так же легко, как бегает по горизонтальной поверхности. Кажется, или он чего-то боится?
— Нам понадобится вода, много воды… — буркнул Урхарер и посадил меня на камень. Сам он тут же закрыл голову, не подсказав мне сделать этого.
Рвануло не сильно, будто где-то рядом лопнул воздушный шарик, а вот то, что было после, мне не понравилось, ведь всё, из чего сделана паучиха, вместе с её внутренностями, обрушилось на много метров вокруг неё. Меня и Урхарера накрыто жутко вонючей и липкой жёлтой жижей. Берсерк, получается, ударил взрывающейся стрелой. Не знал, что они такое умеют. Вообще ни хрена о них не знаю и знать пока не хочу. А вот помыться хочу, и очень сильно…
Глава 29
Освободив желудок от содержимого, я пополз, потому что на большее не способен, тело плохо слушается. Минут пять от силы осталось подождать, и действие паучьего токсина окончательно закончится. Жаль, что вонь паучьих внутренностей исчезнет не скоро, помывка в ближайшем будущем не предвидится, а значит, и не светит мне переодевание в чистую одежду, потому что портить её грязным телом — кощунство. Ползу и мысленно рыдаю от безысходности.
— Оказывается, что есть запахи пострашнее моего пота… — Урхарер показал способность взъерошивать шерсть быстрыми движениями тела, прямо как собака, только что выбравшаяся из воды.
— Сука ты мохнатая… — пробормотал я. — Нет, чтобы поступить как друг и закрыть меня от снарядов собою… Не друг ты мне, толстый, и не враг… Где-то посередине находишься…
Медведь, присев, насколько это позволяет его размер, начал осторожно чистить меня от кусков слизи, которые были недавно единым целым и находились внутри паучихи. Приподняв меня одной лапой и осторожно посадив, он сказал:
— Наверху есть вода, я чувствую её, поэтому нам нужно забраться на скалу, и как можно быстрее, потому что слизь, которой покрыты, может быть опасной, особенно для тебя, Никита, твоя кожа совсем беззащитна. Зову Угрха…
— Зови, и побыстрее, — буркнул я, с большим трудом сумев подавить приступ рвоты. — И пожалуйста, дай мой рюкзак. А лучше сам достань из него бутылку с водой и вылей её всю на мою голову. Хоть часть дерьма смою, с лица и рук…
Полегчало, даже вонять вроде бы меньше стало, хотя это всего лишь плацебо, запах никуда не делся, ведь всё вокруг забросано частями паучихи, а ещё тысячами паучат размером с ладошку, которые находились внутри кокона. Суров был берсерк, взорвавший тварь суперстрелой. Не мог поменьше взрывчатки использовать, пиротехник бронированный?
— И давно берсерки со взрывчаткой дружат? — поинтересовался я, пытаясь размять конечности и одновременно найти место, чистое от частей паучихи. Увы, но его нет, всё загажено, только на высоте метров тридцати разлёт ошмётков закончился, но нам с Урхарером туда не добраться. В ловушке мы…
— Угрх останется наверху, — сказал толстяк, видимо, пообщавшись с сородичем мысленно, или просто услышал, что тот думает, потому что вторая новость оказалась интереснее: — Берсерк спускается, он поднимет нас…
Вертикальный завал ущелья выглядит непреодолимым, но берсерк и урлоок, на котором он восседает, так не считают. Машина, вес которой тонны полторы, спускается вниз легко, будто по асфальту идёт, и при этом умудряется нести на своей спине другую машину, закованную в броню и весящую, ни много ни мало, где-то около тонны, а может, и более. Крупные, что берсерк, что урлоок, слишком крупные.
Последние метров десять спуска урлоок преодолел просто, прыгнул и приземлился на четыре лапы радом со мной и Урхарером. Разглядев его и берсерка вблизи, я невольно икнул, одновременно испугался и удивился, потому что впервые увидел отличия. Этот мишка, при всей похожести на встреченных мною ранее берсерков, от них отличается так же, как старина «Т-34» от «Т-14 Армата». Чую, что вскоре узнаю много всего интересного.
Урлоок, дальний родственник медведей, что-то от них у него точно есть, а ещё есть от кошачьих и даже от рептилий. Массивное туловище не лишено грации пантеры и мощи белого медведя, голова тоже уникальна, есть и от бойцовской собаки что-то, и от медведя, и от кошки. От последней, не сомневаюсь, опасный зверь получил красивые жёлтые глаза с вертикальным чёрным зрачком. Прикольные ушки, постоянно пребывающие в движении, с кисточками на концах, точно у рыси позаимствованы. Лапки, которые могут одним движением разорвать покрышку от трактора, имеют острые коготки, способные выдвигаться при необходимости, а без оной — прятаться. Чёрная шкура, покрытая короткой шерстью, слегка пересиливается, но лишь тогда, когда нет опасности. Уверен, что у урлоока есть способность мимикрировать и при нужде он без проблем изменит цвет. В бою он демонстрировал это, сливаясь с местностью так хорошо, что порой терялся из виду.
Урлоок, с которым я и Боков сражались на арене, был меньше, раза в два минимум. Детёныш, наверное, или просто другой вид, потому что сейчас я имею радость видеть папу всех урлооков (или маму), хотя видел я до этого лишь одного. Могучая зверюга и не менее могучий всадник предо мной стоят!
Харрор, самый крутой из берсерков, всегда выглядел с иголочки, в моей голове его образ устоялся и назывался так — страшно красив! Теперь всё изменилось, потому что нашёлся кое-кто посерьёзнее Харрора. Бессменный лидер лишился своего поста, уступив его более совершенному сородичу. Не знаю, как зовут этого берсерка, но уверен, имя у него должно быть крутое, соответствующее внешности.
Первое и главное отличие — размер. Все берсерки, которых встречал раннее, рядом с этим кажутся группой провинциальных качков-любителей рядом с Арнольдом Шварценеггером в те времена, когда он носил звание Мистер Олимпия.
Второе отличие — броня. У всех берсерков она была наборная и сделанная их особого металлического сплава, а у этого никакого металла, вместо него единый костюм из неизвестного материала, в прочности которого точно не стоит сомневаться. Нано-броня — самое подходящее слово, и рисунок соответствующий, будто пчелиные соты.
Последнее отличие — оружие. Лук, который должен был быть из дерева, сделан из, хрен знает, чего, что-то вроде пластика, а может, даже и неизвестного металла. Меч точно металлический, но не прямой, какой привык видеть у всех берсерков, а изогнутый. Не меч, в общем, а огромная сабля. Лёгкая, судя по тому, как виртуозно её крутил бронированный мишка.
Ещё есть другое оружие, короткий клинок покоится в ножнах, которые неизвестно как держатся на спине урлоока. Остальное снаряжение — маленькие и большие сумки, бурдюк с водой литров на сто, колчан со стрелами-копьями, непонятное устройство, похожее на большой пистолет-бластер, и копьё с функцией телескопа — всё это тоже держится на урлооке неизвестно как, и по всем законам физики должно было свалиться, но упрямо продолжает покоиться на том месте, куда его поместил хозяин.
— Я удивлён не меньше твоего, человек… — Урхарер на мой вопросительный взгляд только пожал плечами. — Веришь или нет, я в этих краях впервые, и впервые в жизни встретил егеря. Память, которая сохранила сведения об этом, говорит другое. Много времени прошло, всё изменилось…
— Храурана харреркон! — Берсерк показал на вершину завала, а затем на меня. — Ахрращи! Ахр!
— Требует подчинения… — перевёл Урхарер, виновато опустив голову. — И сказал, что мы должны сесть на зверя…
— И в чём проблема? — спросил я, поглядывая то на берсерка, то на толстяка Урхарера. — Хочет помочь — пусть помогает. Он понимает меня? Или нет?
— Понимает, но говорить на твоём языке не хочет. Упрямый…
Берсерк, не слезая со зверя, наклонился и ухватил Урхарера за шкирку. Толстяк нелепо взвизгнул и начал болтать всеми конечностями до тех пор, пока не оказался сидящим на урлооке прямо перед сородичем. Тогда и замолчал, видимо, застеснявшись самого себя.
Меня, веса в котором со всем снаряжением, оружием и рюкзаком чуть больше ста, берсерк словно не почувствовал. Одной лапой забросил на спину позади себя. Хотя для него я пушинка, потому что толстяк Урхарер, которого он поднял с поразительной лёгкостью только что, весит больше полутонны. Силён, воистину силён егерь!
Оказавшись сидящим на спине урлоока, покрытой буграми мышц, хорошо видимых под шкурой, я пришёл в жуткий восторг, потому что впервые почувствовал на своей заднице применение магии. Приклеило как пятую точку, так и всё, что ниже её. Свалиться, при всём желании, невозможно. То ли поле силовое держит, то ли что-то ещё, с ходу не разберёшься.
Рывок был сильным, мне чуть спину не сломало, успел схватиться за лук берсерка и тем самым вернуть изначальное положение. Мы поднимаемся, поднимаемся вертикально. Главное — не смотреть назад, потому что страх высоты никто не отменял. Ещё мысли всякие, вроде неожиданно отключившегося силового поля, в голову лезут…