Схватка перешла в новую стадию — ящерица вакши перестала пытаться скинуть берсерка Орха и стоит в обороне, потому что оставшиеся берсерки окружили её. Секунды передышки, которые обе стороны себе позволили, вот-вот закончатся, и бой закипит с новой силой. Серьёзных повреждений ящер пока не получил — меч, загнанный в брюхо по рукоять, для него будто не существует. У берсерков всё намного хуже, один погиб, остальные сильно намяты. Даже Харрор, который после многочисленных полётов каждый раз бодро поднимался, теперь двигается как-то скованно. Есть вероятность, что у него переломы костей. Многих костей, во многих местах.
— Ник, где Орх? — Витя почти орёт и сильно дёргает меня за руку. — Дай мне бинокль, я хочу увидеть его!
Отмахнувшись от инвалида и тем самым чуть не сбив его с ненадёжной опоры, которую дают нога и костыль, я ответил:
— Орх под брюхом, возле задних лап, приклеился к шкуре как пиявка и пока не отлипал. Устал старина, из последних сил держится.
Берсерки Хорг и Харрор одновременно бросились на ящера. Не с боку атаковали, а прямо в лоб. Видимо, какой-то план придумали. Вакши тут же бросился им навстречу, надеясь кого-нибудь сожрать. Раздвоенный язык вылез на мгновение, а затем пропал, чтобы тут же показаться вновь, но уже в широко раззявленной пасти, хорошо набитой острыми как бритва треугольными зубами. Сейчас кого-то сожрут. Либо Харрора, либо Хорга!
Всё произошло быстро, но я уловил детали: Харрор бежал вторым, Хорг первым, и именно он зачем-то схватил крупный булыжник, а затем высоко подпрыгнул с ним, будто с баскетбольным мечом, держа над головой.
Следом, задействовав исполинский валун как трамплин, подпрыгнул Харрор, отправившись в долгий полёт и по идеальной траектории над сородичем с камнем. Кусок породы весом килограммов под триста перекочевал из лап одного берсерка в лапы другого, а затем сделал короткий полёт и ударил ящера по зубам с такой силой, что даже на расстоянии жутко затрещало. В бинокль было отчётливо видно, что вакши теперь нужен стоматолог, пяток зубов в труху и ещё несколько незначительно поломаны.
— Во творят, баскетболисты хреновы! — Витя завизжал от радости. — Ник, жаль, у нас нет камеры, на Ютубе мы бы точно в топ попали!
Харрору и Хоргу повезло относительно, потому что сразу же после броска каменюги они оказались в опасной зоне, и чтобы не попасть под жуткие удары лап, без труда разрушающие всё, что под них попадает, им пришлось уйти под ящера. Отработанные движения, плюс помощь остальных берсерков, бросившихся в атаку, и Харрор с Хоргом уже карабкаются по телу вакши. Хотел варан-переросток этого или нет, но нелегальных попутчиков на нём уже три и в брюхо по рукоять засажены тоже три меча.
— Сейчас кого-то сожрут! — крикнул Витя, и он отчасти прав, потому что вакши клацает зубами, пытаясь ухватить носящихся сломя голову возле него берсерков.
Харрор, видимо, понадеявшись на качество отвлекающего манёвра, решил сделать невозможное, забраться на вакши и оседлать его верхом. Как стало ясно чуть позже, главный берсерк сам решил стать отвлекающим манёвром, потому что ящер на такую наглость среагировал как надо: изогнулся и ухватил Харрора челюстями в районе ног. Попытка заглотить наглого мишку не удалась, ведь в это время Хорг сделал то, ради чего всё и планировалось, — вырвал один из мечей из брюха и начал втыкать его со скоростью сабельной пилы в различные уязвимые места.
Харрору повезло, вакши не стал его сжирать, только несколько раз жеванул и выплюнул, чтобы затем показать во всей красе, на что он способен, свернулся в гигантский глубок, растоптал несколько берсерков тушей и покатился к лесу, чтобы уже там расправиться с берсерками Орхом и Хоргом, которых пленил сворачиванием. Не знаю, что сейчас с ними и живы ли вообще, но одно могу сказать точно, ещё троих можно списывать со счетов, и эти трое, нет сомнения, были флагманами бронированного войска. Харрор, Хорг и Орх больше не смогут биться. Мы проигрываем…
— Харрору всё! Харрору хана! Харрор погиб! — Витя трясёт меня так, что вот-вот свалюсь. Уцепился за бинокль, отбирает, посмотреть хочет.
— Да забери ты его! — я махнул рукой, и Витёк упал на камни, но своего он добился, бинокль заполучил. Пусть смотрит, а я лучше поближе подойду.
Позабыв про рюкзак и оружие, я прыгнул на спину Угрха, и началось новое родео — мы спешим к Харрору, ведь там, где он сейчас валяется, безопасно: вакши стремительно катится к лесу, а все остальные берсерки, которые ещё способны передвигаться, бегут за ним. Недавно боеспособных было одиннадцать, а сейчас осталось лишь пять, остальные кто где, и по их движениям понятно, что биться не способны. Куда там, даже встать не могут!
Командир берсерков выглядит неважно, но пока жив. Ещё недавно блестевшая броня теперь и бронёй называться не может, теперь это лишь измазанный в крови металл, который сильно деформировался, а местами и вовсе оторвался и успел потеряться. Какими бы ни были прочными доспехи Харрора, но встречи с зубами ящера они не пережили. Сам берсерк, к сожалению, тоже не уцелел.
Ноги получили больше всего повреждений, их ящер раздробил и успел прилично пожевать, превратив в смесь шерсти, мяса и костей. С верхней частью тела тоже всё печально, открытых переломов не пересчитать, ребра из грудной клетки торчат как спереди, так и со спины. Правая рука-лапа почти в спираль завёрнута и без открытых переломов не обошлась. С левой стороны получше, если и есть переломы, то закрытые или спрятанные остатками брони. Самое удивительное, что берсерк всё ещё жив, а его взгляд по-прежнему хранит холодную ярость. Харрор будто не чувствует боли, нет ей в его взгляде места, и печали там тоже не найти. Быть может, есть частичка сожаления, но и её я не вижу.
— Есть шансы, что выживет? — спросил я, наблюдая за тем, как обычные медведи подходят к остальным берсеркам. К Харрору подошли только я, Угрх и Ущхам. Оба медведя пока бездействуют, просто смотрят на сородича и молчат.
— Оглохли, что ли? — понимаю, что впадаю в истерику, потому что знаю, что совсем скоро вакши перебьёт последних берсерков, затем сожрёт поверженных и займётся остальными. Нам из этой ловушки не выбраться при всём желании, потому что ящер быстрее. Мы тут гости, а он полноправный хозяин, ведь горы — его дом.
— Угрх, да не молчи ты! — срывая голос, закричал я и начал трясти медведя за лапу. Посмотрев на Ущхама, крикнул: — Ты чего встал, как Ленин на площади? Можешь сказать хоть что-то?
Отмахнувшись от меня, как от назойливой мухи, Угрх начал действовать — он склонился над Харрором и принялся освобождать его от остатков бронепластин. Почти неслышно прорычал:
— Не мешай мне, человек!
— Отойди от них, Никита, — Ущхам взял меня одной лапой под мышку, словно ребёнка, и потащил обратно на гору. Я попытался освободиться, но сделал только хуже, хватка усилилась, и стало сложно дышать. Тихое рычание, почти неразборчиво, но я понимаю, что говорит Ущхам:
— Харрор может выжить, он сильный, но даже у него есть предел. Сегодня случилось то, чего не было никогда раньше, Сильнейший из берсерков проиграл бой. Шанс, что оставшиеся смогут убить вакши, нулевой. Мы уходим, попытаемся уйти. Ящер устал и ранен, будем надеяться, что в погоню он не бросится…
— А остальные? А Угрх? Мы что, вдвоём уходим? — не пытаюсь вырваться, это бессмысленная затея, даже у новорожденного свалить из кроватки шансов больше, чем у меня из объятий Ущхама.
— Угрх догонит нас. И остальные, кто успеет, тоже догонят. Сейчас они пытаются понять, есть ли смысл спасать кого-то из берсерков. Возможно, даже понесут на себе некоторых. Тех, кто точно выкарабкается…
— Оставь меня, Ущхам! — я не попросил, а приказал. — Это моя жизнь, и мне решать, что с ней делать. Погибну в пасти вакши, значит, так оно и должно быть, но берсерков я не брошу. У меня есть оружие, и я его применю. Пусть оно для ящера как рогатка для бегемота, но меня этим не испугаешь, скорострельность у рогатки на высоте, а глаз у вакши большой. Ставь на землю, тебе говорю!
Ущхам остановился. Лениво поставив меня на камень, сказал:
— Ты ничем не отличаешься от своего деда, Никита, такой же упрямый. И такой же везучий, это у вас семейное. Право на жизнь или смерть я отнять у тебя не могу, поэтому отпускаю, делай так, как считаешь нужным. И прощай, наши дороги расходятся…
Показав уходящему медведю средний палец, я крикнул ему вслед «Мохнатый сыкун!», затем добавил сверху отборного мата и уже после рванул туда, где оставил оружие. С Калашом много не навоюешь, но лучше с ним, чем без него. Ноги, держитесь, много по камням поскакать придётся, не один километр пробежим, пока доберёмся до удравшего в долину вакши, а затем завалим его. Эх, мне бы сейчас берсерка оседлать, уйму времени и сил сэкономил бы…
— Зачем тебе автомат? Ты что, собрался убить ящера? — Витя в гордом одиночестве сидит на камнях и не прекращает пялиться в бинокль. Те медведи, что ушли следом за Ущхамом, его прихватить с собой не удосужились. Сейчас на недавнем поле боя остались только поверженные берсерки, Угрх и толстяк Урхарер. Что делают берсерки, убежавшие следом за ящером, неизвестно, сквозь лес на них не посмотришь. Даже вакши не виден, хотя при малейшем движении его гигантский размер должен тут же заявлять о себе, деревья будут падать, как при лесоповале.
— Сиди здесь и никуда не уходи, — попросил я. — Разберусь с ящерицей, тогда и вернусь за тобой.
— А мне не уйти, костыль сломал. — Витя развёл плечами, а затем, видимо додумав услышанное, изобразил крайнее удивление и воскликнул: — Ты что, правда будешь стрелять в этого динозавра? Ты рехнулся? С дуба рухнул? Он же сожрёт тебя и даже не заметит!
— Пан или пропал… — буркнул я и побежал. На Витькины крики, в которых он называл меня психом и кем-то похуже, внимания не обратил, не до него пока.
Угрх и Урхарер оказывают берсеркам первую помощь. Лечить фарш — занятие бессмысленное, но их это не останавливает. Уже успели помочь всем, а теперь вновь заняты Харрором. Даже смотреть на берсерка боюсь, от его вида мутить начинает.
— Сбегал за оружием? — спросил Урхарер, ловко готовящий в деревянной миске ядовито желтую мазь при помощи круглого камешка. — Читал твои мысли и знаю, что ты хочешь убить вакши. Можешь успокоиться, человек, ящер уже мёртв, берсерки Орх и Хорг убили его.
— Как убили? — новость подействовала на меня не так, как ожидал. Должна была успокоить, а на деле взбесила. — А Ущхам? А остальные медведи, которые ушли следом за ним? Что вообще происходит? Почему ты сказал мне об этом только сейчас?
Урхарер передал миску с густой жидкостью Угрху, взял другую, набитую корешками и травами, и, быстро заработав всё тем же камешком, ответил:
— Когда Ущхам и остальные уходили, вакши был ещё жив. Сейчас он мёртв, я отлично чувствую это. Тело ящера покинула жизнь, но сознание ещё живо и будет жить не один час. Они умирают не так, как мы. Долгая смерть, неприятная…
Мои ноги стали ватными. Усевшись там, где стоял, я понял, что сильно устал. Напряжение сказалось. Боюсь представить, каким бы оно было, если бы участвовал в бою, а не просто в качестве зрителя присутствовал. К счастью, на поговорить сил пока осталось.
— Харрор выживет? Хорг и Орх живы? Скольких берсерков мы потеряли?
— Трое мертвы, ещё двое умирают, и один из них Харрор, а второй Орх. Хорг среди погибших, его уже не спасти. Харрора спасать не прекращаем, ты сам это видишь, Никита. — Урхарер передал приготовленную мазь Угрху и спросил: — Этого достаточно или нужно ещё?
Ответа не последовало. Видимо, Урхарер прочитал мысли, потому что кивнул и сказал:
— Если что-то понадобится, то просто подумай, и я услышу. — Взглянув на меня, он рассказал: — Харрор плох, но шансы есть, он хорошо держится и уже начал восстанавливаться. Если бы не он, то Орх и Хорг точно не смогли бы убить Вакши. Харрор отвлёк ящера, а затем Хорг заставил его скрутиться в клубок. Берсерки, пока были в плену, времени не теряли, рубили и кромсали всё, что вокруг них. Понимаешь?
Я кивнул и воссоздал в голове картину боя — Харрор лезет на ящера, а затем оказывается у него в зубах, а в тот момент Хорг втыкает в его брюхо меч раз за разом. Вакши, осознав, что его убивают, не нашёл ничего другого, кроме как свернуться в клубок, при этом зажав собой и Хорга, и Орха. Дальше было поспешное укатывание в сторону леса, во время которого берсерки вряд ли бездействовали, даже зажатые свернувшимся в клубок вакши, они могли продолжать убивать его и делали это. Сумели, но и сами не уцелели.
— Почему Хорг погиб, а Орх умирает? — тихо спросил я. — Вакши что, убил их перед смертью?
— Ты ничего не понимаешь, Никита… — Угрх посмотрел на меня, и в его глазах я прочитал много боли и тоски. — Ты здесь с одной целью — увидеть нас и понять. Пока что ты слеп и глух…
— Орх хочет рассказать ему. — Толстяк Урхарер смотрит в сторону леса и не шевелиться. — Нам надо сходить к нему, старик не сможет ждать долго, скоро он уйдёт.
— Идите. — Угрх махнул лапой и вернулся к лечению Харрора. — Если Орх расскажет ему всё, то это будет правильно. Он единственный, кто помнит. Единственный, кто видел всё собственными глазами…
Глава 26
Толстяк Урхарер снова обзавёлся ездоком — я сижу на его спине и медленно покачиваюсь, потому что мишка идёт осторожно, обходит препятствия стороной, наворачивает большие петли, не торопится. Волей-неволей начинаю привыкать к такому способу передвижения. Езда на спинах разумных медведей не такая уж плохая, только ноги затекают и всё остальное вместе с ними.
— Может, нам поспешить? — спросил я. — Орх вот-вот умрёт, а ты будто на прогулке, мог бы и прибавить ходу, плетёшься как черепаха.
— Орх не умрёт, он дождётся нас. Я устал, человек Никита, позволь мне отдохнуть. И поверь, потому что всё, что сказал, чистая правда. Смерть Орха заберёт только тогда, когда он захочет этого. Старый берсерк прожил так много, что научился контролировать все события в своей жизни. Последнее, уход из реального мира, не станет исключением. Орх не позволит смерти забрать его, пока она не получит на это согласия.
Я ответил с сомнением:
— Верю… так уж и быть…
— Ты хочешь спросить меня о вакши, Никита, но боишься спрашивать, страх и стеснение давят на тебя. Отпусти всё это, отпусти бессмысленность. Нет в случившемся твоей вины, ты сам понимаешь это, но тут же противоречишь себе и выдумываешь несуществующую вину. Смерть некоторых берсерков — их право, они сами выбрали его. Боя с вакши могло не быть, нужно было лишь изменить маршрут, но вместо этого случилось то, что мы увидели не так давно. Да, мне тоже жаль погибших, и жаль, что часть из нас решила бросить сородичей, решилась на предательство. Ущхам сильный вождь, но он не смог преодолеть страха, он его поглотил, заставил уйти. Другие медведи, тоже поддавшиеся страху, поддержали его решение. Теперь они не с нами, им нет прощения. Наш мир и наш вид давно движутся к концу и сейчас он как-никогда рядом. Мы последнее поколение, закат расы разумных медведей. Те, кто платит за ошибки прошлого…
— Не знаю, что сказать тебе, Урхарер. Мне многое непонятно, ты говоришь загадками…
— Мы любим загадочность, это у нас в крови, так что не обижайся на нас. Правду говорим, но при этом всегда недоговариваем, оставляем недосказанность. Во многом виноваты генетические запреты, которые наложены на нас, и которые нам изменить не под силу. Сейчас, разговаривая с тобой, я бы хотел сказать всю правду, но не могу, пересилить себя невозможно. Орх, наверное, сможет… Да, ему это под силу…
— Генетический запрет? Основа причастна к этому? Мне кажется, что я знаю ответ, но не могу додумать его. Он где-то рядом, вертится на языке, просится, но одновременно с этим не хочет, чтобы его озвучили. Что с вами нет так, Урхарер? Кто вы такие и зачем так много скрываете?
— Мы просто разумный вид, который пытается выжить. Непростой, конечно, как и вы, люди. Что мы, что вы, потомки двух древних цивилизаций, с представителями которых тебе повезло встретиться при очень странных обстоятельствах. Найти корабль Основы было величайшей удачей, с которой у тебя всё хорошо. Твоя семья, начиная от твоего деда, всегда была с удачей на коротком поводке. Именно поэтому мы тянулись к вам всеми способами, надеялись, что с вашей помощью найдём ответы на неразгаданное и благодаря им сможем спасти самих себя. Сейчас, благодаря симбиозу с Всезнайкой, благодаря тому, что она программа Основы, мне открылось многое, и я начинаю понимать, что мы обречены. Мы всего лишь эксперимент. Вы — тоже. Даже вакши, тело которого уже мертво, но разум пока жив, просто эксперимент Основы. Все мы марионетки, не способные изменить ничего. Мы можем лишь пытаться, но над тем, что решили наши создатели, у нас власти нет.
— Вакши — эксперимент? Мы, люди, и вы, медведи, тоже эксперимент? О чём ты, Урхарер? Зачем сбиваешь меня с толку? Смысл говорить загадками, когда их и так огромное количество?
— Да, смысла нет, поэтому я раскрою некоторую правду, которая мне точно не навредит. Вакши разумны, мы немного соврали, сказав, что они только на пути становления разума. Если сравнивать ящеров, которых мы так тщательно истребляли и в итоге истребили, с нами, то утверждение о том, что разум у них только в зачатке, можно считать верным. Иной вид разума, иное мировоззрение, иной способ существования. Вакши, при всём их отличии от нас и вас, могли развиться до высокотехнологической расы, они стремились к этому, но сделали неправильный выбор, захотели господства и объявили нам войну. Это было глупо, и за глупость пришлось заплатить самое большое — вакши ждал геноцид, который мы им сотворили. Когда разумный вид оказывается в опасности, он не останавливается ни перед чем. Мы, разумные медведи, сколько себя помним, столько и боремся за право существования на этой планете, и борьба эта стремительно подходит к концу. Можно сказать, что наша раса изжила себя, но это будет неправильно, ведь известно, что это всё эксперимент, и те, кто им руководит, могли бы дать нам шанс, но его нет и не будет.
— Вакши — разумный вид, который появился после вас или он был до вас? Что говорит твоя память, Урхарер?
— Вакши были до нас, они потомки тех, кто раньше заселял эту планету. Огромные рептилии жили здесь долгое время, но затем наступило вымирание, и место рептилий заняли млекопитающие. Вакши — единственные из крупных рептилий, кто не вымер, а эволюционировал, сумев сохранить размер и обрести разум. Тысячи лет симбиоза их вида с нашим, мы почти не мешали друг другу, а затем случилась война, которую начали не мы. Это лишь мгновение в нашей истории, не слишком важное событие, одно из множества ему подобных. Нам, чтобы выжить, пришлось уничтожить не только вакши.
— Живущие в облаках? — тут же спросил я. — Ещё одни носители разума? С ними тоже была война?
— Нет и нет, живущие в облаках никогда не покушались на нас, они затворники, стараются не высовываться с вершин гор этого мира, которые оккупировали. Поверишь или нет, но даже мы, знающие очень многое, не можем сказать, кто такие живущие в облаках и откуда появились. Любой контакт с ними для нас печален, они не хотят раскрывать своей сущности. Возможно, что живущие в облаках — те, кто сменит нас после полного вымирания. Один разум уходит, другой приходит на его место — эксперимент с разумными созданиями не закончится никогда, Основа не сможет остановиться, это им не…
Урхарер резко остановился и как-то странно задышал, будто вот-вот разразится приступом кашля. Постояв несколько секунд и сделав пару массивных вдохов, он сказал:
— Мне не под силу сопротивляться генетическому запрету, он выше меня, поэтому нам придётся прекратить этот разговор. Орх — единственный, кто даст ответы на всё. Жди, Никита, все вопросы задашь ему…
* * *