Остановка отряда не удивила, давно мечтал о ней, потому что сильно устал. Вот только место для привала не понравилось, сплошные скалы, даже палатку поставить негде. Другого, что ли, более ровного не нашлось? Ещё часок пути вытерпел бы легко, лишь бы получить комфорт. Места, где есть вода и растительность, попадаются хоть и редко, но попадаются.

Сильное утомление сказалось на внимании, поэтому не сразу заметил беспокойство мишек. Эпицентром паники стал Ущхам, он впервые показал, что может ругаться с берсерками. Точнее, с одним из них, с Харрором.

— Вакши вымерли, их не существует. Харрор, ты понапрасну тратишь время, нам нужно продолжить спуск, в долине есть отличные места для ночлега.

— Вакши в долине, я его чувствую, а он чувствует меня, чувствует всех нас. Единственное, что мы можем сделать, чтобы остаться живыми, это вернуться назад и пойти другой дорогой.

— Вакши нет не только в долине, их нет нигде, мы их истребили. Харрор, с тобой что-то не так…

— Я бы почувствовал вакши, если бы он был в долине, — решил вставить свои пять копеек Урхарер. — От меня не скрыться никому, ты это знаешь, Харрор.

— Знал. — Берсерк с виду абсолютно спокоен. — Но теперь я знаю, что это не так, твои способности имеют предел, и он настал. Вакши в долине, и он ждёт нас. Даже больше, он зовёт меня. Эмоциональный контакт с сильнейшим для вакши — норма, остальных как противников он не воспринимает, зовёт лишь меня.

— Кто такой вакши? — тихо спросил я, подёргав Угрха за шерсть на лапе.

— Рептилия, похожая на ящера. Вымершая. Мы их истребили. Наши предки истребили.

Витя, которого успели посадить на камень, не удержался от громких вопросов:

— Дракон, что ли? Крылья у него есть? Летает? Сколько весит? Какой длины?

Угрх жестом показал мне и Вите, чтобы молчали, и ответил:

— Нет, не дракон, просто ящер с зачатками разума. Огнём плеваться не умеет, крыльев нет, только ноги, зубастая голова и хвост.

— Ты тоже веришь, что вакши в долине? — Ущхам, кажется, вот-вот начнёт скулить. В его сознании происходящее не укладывается, не существует в его мозгах ящер под названием вакши.

Угрх покачал головой и, словно оправдываясь, ответил:

— Я просто рассказал людям то, что знаю. В моём разуме вакши мертвы, как и в твоём, Ущхам.

Старина Орх, до этого просто сидевший на камне и не показывавший интереса к происходящему, тихо зарычал:

— Харрор не ошибся, вакши в долине, и он ждёт нас. Выбор сильнейшего и эмоциональный контакт — всё именно так, как говорит память. Дальнейший спуск становится обязательным, нам придётся найти ящера и убить. Тебе, Харрор, придётся сделать это. Это вызов, вакши наш древний враг, и он узнал нас. Кто-то обязательно умрёт…

— Я не хочу. — С виду берсерк спокоен, но если присмотреться, то можно почувствовать напряжение, исходящее от него. Воздух будто пропитан им, он густой и вибрирующий, наполненный страхом. Харрор, оказывается, тоже может бояться.

— Не хочешь, но придётся. — Берсерк Орх настойчив. — Этот вакши, возможно, последний, и сегодня последний день его жизни. Завтра для него не наступит. И оно не наступит для кого-то из нас. Харрор, тебе выпала великая честь, ты будешь тем, кто закончит тысячелетнюю вражду…





* * *


Спуск в долину. Я сижу на спине Угрха, а Витя оседлал толстяка Урхарера. Вопросов много, но задавать их не рискуем, потому что боимся нарушить молчание мишек.

Долина, зажатая со всех сторон горами, начинает проглядываться всё отчётливее. Облака почти рассеялись, и огромную территорию можно увидеть во всей красе — реки, озёра, леса и поля. Красиво, очень красиво, смертельно красиво, ведь где-то там прячется вакши, которого боятся все медведи до единого. Некоторые настолько, что не готовы поверить в его существование.

Берсерк Орх остановился за километр до конца спуска и, собрав всех вокруг, заговорил:

— Я должен рассказать вам то, что известно лишь мне и касается происходящего сейчас. Вакши, обитающий в этом месте, пришёл из другой горной долины, и мне он известен. Мой предок сражался с ним, и он был одним из тех, кто пощадил последнего. Последний вакши — так они назвали его. Могли убить, но не захотели, сохранили жизнь, заставили помнить и страдать. Проявили жуткое милосердие, ведь жизнь последнего — это не жизнь.

— Запах вакши, ты его чувствуешь? — спросил Харрор.

Орх кивнул:

— Да, я чувствую его и знаю, что это именно Последний вакши.

— Моя память говорит другое! — взревел Ущхам. — Орх, твой предок не был берсерком, но он был среди берсерков, которые сражались с вакши. Мой предок тоже был среди них, и его память передалась мне. Всех вакши, всех до последнего, тогда убили!

Орх пожал плечами:

— Всех до Последнего убили, но именно Последнему сохранили жизнь. Ты неправильно трактуешь собственную память, Ущхам, вот весь ответ…

— Гора! Гора движется! — Витя завизжал как девчонка. — Смотрите, смотрите все!

Сравнение с горой вышло неправильным, не такой уж большой вакши, каким я его представлял. Просто варан, почти не отличающийся от земных, за исключением размера — метров сорок длиной, если мерить от морды до кончика хвоста.

— Не ори, а то испугаешь его! — рявкнул я на скулящего Витю.

— Я? — Витькины глаза увеличились до диаметра двухсотлитровых бочек. — Испугаю его? Ник, ты что, рехнулся?


Берсерки с хладнокровным спокойствием начали спускаться вниз. Все двенадцать, ровно столько их в отряде. Даже Орх решил поучаствовать в битве и явно намеревается сделать это первым, но Харрора ему не обогнать.

— Во драпают, во чешут! — воскликнул Витя. — Я бы от него так убегал, а они к нему бегут! Психи, самые настоящие психи!

— Полезай на спину, — сказал Угрх, усевшись на камень. — Мы тоже спускаемся, я хочу увидеть этот бой, хочу запомнить его.

Совсем недавно медведи испытывали страх, но сейчас он полностью ушёл, сменившись азартом. Битва обещает быть грандиозной, и я не сомневаюсь, что победителями будут берсерки. Ящеру вакши размер точно не поможет. Бронированные справятся с ним одной левой и без потерь. Уверен в этом, как в самом себе!

— Почему вы истребили этих вакши? — крикнул я, чудом удерживаясь на бугрящейся от работы мышц спине. — Что такого они вам сделали?

— Вынужденный геноцид! — Угрх прыгнул, и мне пришлось вцепиться в него так сильно, насколько это позволяют физические возможности.

Приземление вышло тяжёлым, мишка не рассчитал длину прыжка, и только поразительная ловкость спасла нас от полёта кубарем по каменному склону. Мощные рывки, незначительные торможения, снова ускорения — времени на поговорить совсем нет, есть только спина, за которую держишься и молишься, чтобы Угрх не споткнулся. Если сесть в ванну и попытаться съехать на ней в карьер, то адреналина получишь намного меньше, нежели при поездке на медведе разумном. Второй раз на подобное родео я точно не соглашусь.

Берсерки почти добежали до ящера, который так и остался неподвижным с момента первого шевеления. Мы тоже почти внизу, скоро сможем на всё смотреть с возвышенности, при этом оставаясь в безопасности. Угрх, солидно снизив темп спуска, начал рычать. Слова угадываются лишь благодаря тренингу. Кто до этого ни разу не слышал речь медведя, тот не поймёт, о чём он говорит.

— Геноцид вакши — вынужденная мера, иначе они бы развились, стали разумными и уничтожили нас. Нам пришлось уничтожить их, потому что они начали уничтожать нас. Не мы начали войну за право существования, но мы её закончили. Победил сильнейший. Победил вид, который обладает разумом…

Берсерки достигли ящера, и я понял, что в сравнении с ним они как собаки возле слона — им будет сложно.

Дружная атака бронированных медведей захлебнулась, не успев начаться, ящер вакши оказался быстрым, слишком быстрым для своего размера, а должен был быть неповоротливым. Удар хвостом, и строя мишек не существует, разлетелись кто куда, будто кегли от шара для боулинга.

— Хана берсеркам… — пробормотал я и закричал: — Угрх! Угрх, им его не одолеть, нужно уходить!

— Орх не отлетел в сторону. — Мой транспорт спокоен и продолжает спускаться. — Приглядись, он прицепился к хвосту, это был обманный манёвр, так и задумано.

Присмотревшись, я убедился, что Угрх прав, старина Орх мёртвой хваткой вцепился в кончик хвоста ящера и сейчас делает то, что я бы не стал делать даже под страхом смерти, — карабкается на спину ящера.

— Угрх, тормози! — крикнул я, вспомнив, что у меня есть оружие. — Нужно ослепить эту тварь. Пуля в глаз не будет смертельной, но удовольствия она от неё не получит. Тормози! Да тормози же, говорю я тебе!

— Нет, человек, это не твой бой. Твоя задача — просто смотреть, именно для этого ты здесь….

До ящера-переростка остаётся меньше ста метров, и Угрх наконец-то остановился. Спрыгнув со спины медведя, я облегчённо выдохнул, потому что испытал радость от соприкосновения ботинок с твёрдым камнем. Небрежно скинув рюкзак, забрался на крупный валун и устремил взор на схватку — там есть чем полюбоваться!

Вакши бесится от того, что берсерк Орх ползёт по его хвосту, но избавиться от безбилетника не может. Крутится и так, и эдак, выдаёт замысловатые пируэты, но всё тщетно. Острые когти надёжно вцепились в шкуру, их только бульдозером отрывать. Лишь с виду Орх старый и немощный, но, когда возникает нужда, способен на многое, молодым берсеркам остаётся только завидовать ветерану медвежьих войн.

Харрор на мгновение размазался, столь быстрым был его рывок, но спустя секунду стало понятно, что ничего не выйдет, потому что ящер пресёк атаку на корню. Пасть, в которой наверняка много острых зубов, сомкнулась на пустоте, но выброшенная в сторону гигантская лапа нашла цель, и берсерку не поздоровилось, отлетел метров на тридцать в сторону, при этом несколько раз приложившись различными частями тела об валуны. Приземление вышло нехорошим, на голову, с последующими хаотичными перекатыванием, но Харрор словно не заметил этого, вскочил как ни в чём не бывало и снова кинулся в бой. Остальные носители брони тоже не дремлют, бросаются на вакши по очереди и так же по очереди отлетают. Встречи с клацающей пастью пока избежали все, но долго так точно не будет продолжаться, кому-то вскоре не повезёт.

— Слишком большой! — крикнул я. — Угрх, надо вмешаться, надо ослепить его!

— Нельзя, берсерки сами, мы не имеем права вмешиваться. — Угрх непоколебим, переспорить его невозможно. — Если кто-то погибнет, то, значит, так и должно быть…

Один из берсерков, не помню имени, стал первым неудачником, который не увернулся от челюстей, в сравнении с которыми пасть крокодила — как точилка для карандашей рядом с фрезерным станком. Хруст послышался столь отчётливо, что похолодело в груди. Вроде только что был берсерк, а вот его уже нет, полностью в пасти пропал и скоро будет перевариваться. Только раздвоенный язык варана-переростка мелькает, говоря всем о том, что перекус ему понравился.

— Асхерор нашёл свою смерть. — Угрх слегка поклонился. — Последний бой был красивым, брат по разуму, чертоги Храрора станут твоим домом на вечность…

— Минус один, — прошептал я, парализованный от увиденного. — Осталось одиннадцать…

Вакши, которого почти добравшийся до спины Орх порядком достал, сделал то, что от него было сложно ожидать, — он крутанулся через спину и снова встал на ноги. Осознав, что от назойливого мишки избавиться не удалось, повторил перекат.

Помогло, но лишь частично, Орх каким-то чудом сумел покинуть спину ящера и закрепился на брюхе, при этом погрузив в него меч по самую рукоять. Вакши такой раной точно не убьёшь, но приятного от неё мало, поэтому ящер пришёл в ярость и завращался, как ротор электромотора, — всё, что попало под его тушу, тут же прекратило существовать. Сражение медленно, но верно покидает каменистую местность и вот-вот будет происходить в лесу. Где же Орх? Он смог удержаться, или вакши его всё-таки скинул?

— Угрх, ты видишь берсерка? Он ещё там, на брюхе?

— Нет, он теперь между задних лап, пытается перерезать сухожилия, но вакши это понимает, поэтому не перестаёт вращаться. Спускаемся, слишком велико расстояние становится, я теряю из вида детали боя!

Двести метров для него далеко, а для меня в самый раз, потому что видно всё отлично, и главное, здесь безопасно. Ящеру, размеру которого позавидовали бы даже динозавры, стоит сделать короткий рывок, чтобы добраться до нас, поэтому подходить ближе у меня нет желания, но раз Угрх настаивает, то отказываться нельзя, ведь он знает, что делает. А может, и не знает, может, инстинкт самосохранения у него в такие моменты отключается наглухо. У берсерков его, похоже, вовсе нет.

Земля, родная планета, она когда-то тоже была населена такими гигантами, как вакши, но затем они вымерли. Царство рептилий закончилось, уступив место царствованию млекопитающих. На этой планете, похоже, история повторилась, но с запозданием. Как бы я хотел, чтобы вакши, имеющий сходство с комодским вараном, был такого же размера. Но нет, самой крупной земной ящерице до него далеко, веса в несколько десятков тонн не хватает. Даже мегалания, самая большая из ископаемых ящериц, и то будет мелкой рядом с этим гигантом. Он всех переплюнул!

— Орх вот-вот сдастся, вакши сильно измотал его! — напряжение, исходящее от Угрха, можно не только почувствовать, но и увидеть по бугрящимся мышцам, хорошо заметным под толстой шкурой. Мишка, видимо, тоже не прочь поучаствовать в битве, вот только вряд ли сможет чем-то помочь берсеркам, просто погибнет, и всё, немного утолив голод ящера.

Покрутив головой, понял, что и остальные простые медведи в напряжении, схватка сородичей их возбудила, проявила жажду битвы. Только я и Витя относительно равнодушны, потому что опираемся на здравый смысл, а он твердит нам следующее — без помощи артиллерии, авиации и ракетных войск людям здесь делать нечего.

— Ник! Ник, ты как думаешь? — Витя при помощи костыля бодро подскочил и встал рядом. — Этот варан-переросток, он какой длины? Метров сорок-пятьдесят или больше? А вес какой? Тон двадцать-тридцать? Или все сорок?

Открыв рюкзак, чтобы достать бинокль, я заметил маленькую рулетку, которая давно там лежит и пока ни разу не пригодилась. Бросив её Вите, сказал:

— На, сам померишь, мне не хочется туда идти. Весов, к сожалению, в наличии нет, придётся навскидку прикидывать.

— Угораешь, да? Ну угорай, угорай, а я на полном серьёзе так-то спрашивал!

Настроив бинокль, приник к нему и ответил:

— Не задавай глупых вопросов, Вить, и не будет глупых действий и ответов.