— Котенок! — закричал граф, удерживая меня в объятиях.
Если бы не он, свалилась бы на пол. «Я океан, я океан», — рвалось напоминание в моем сознании, удерживая от падения в пучину холода. Эта мысль помогла мне открыть глаза.
— Было хуже, чем обычно, — прохрипела. Роах подал мне дрожащую руку. — Еще остался холод?
— Это не от холода, от страха, — откровенно признался он.
Интересно, чего испугался Роах, неоднократно водивший в бой армии и видевший тысячи смертей? Спросить не удалось, потому что вновь подогнулись непослушные колени. Граф подхватил меня непривычно теплыми руками и уложил в постель. Он было дернулся к двери, но я остановила.
— Куда ты собрался?
— Принести горячее питье. Поможет восстановить силы. — Выразительные глаза Роаха вновь наполнились чувствами, разгадать которые мне было не под силу.
— Мы отправились в спальню минут семь назад. В школе Танцующих леди нас учили, что столь короткое время свидания недопустимо, поскольку может уничтожить репутацию мужчины.
Аделина говорила, что даже если «акт любви» длился пять минут, изображать страсть надо еще минимум полчаса, иначе свет поднимет любовника на смех. Меня всегда удивляло, отчего в высшем свете наравне с непорочностью женщины так чтилась опытность мужчин. По справедливости и мужчины тогда должны быть девственниками.
— Да плевал я на свою репутацию.
— Останься пока со мной, — хотела попросить ласково, но слова прозвучали как приказ, и Роах не мог ему не последовать.
Растеряв свой внутренний холод, граф стал выглядеть моложе. Сел у кровати, взял меня за руку, ласково и с какой-то обреченностью провел по безымянному пальцу, на котором красовалось кольцо Тавра.
— Лучше бы ты не возвращала мне чувства снова и снова, — сказал тоскливо. — Позволь мне замерзнуть, на мою верность, как ты видишь, это никак не влияет.
— Два часа назад ты считал, что убийство беременной женщины — приемлемая плата за спокойствие империи. Ты все еще так считаешь? — Мне было необходимо услышать ответ.
— Если это цена твоей безопасности, я готов ее заплатить. — Голос не дрогнул.
Роах наклонился ко мне, а затем лег на бок рядом. Кровать жалобно скрипнула. Лицо графа было в нескольких сантиметрах, дыхание пахло морозной мятой. Мне было некуда бежать от его напора, впрочем, как и всегда. Не знаю, сколько мы так лежали в темноте, но впервые со смерти императора отступило гнетущее чувство на душе.
— Снег идет, — прошептал граф.
Поднялась на локте и выглянула в окно. Пушистые крупные хлопья медленно кружили и таяли прямо в воздухе. Люди выбежали на улицу, чтобы воочию посмотреть на чудо — снег в середине лета.
— Нужно возвращаться, — пробормотала сонным голосом. — Думаю, твоей репутации больше ничего не угрожает.
— Давай еще немного так полежим? — Граф был очень уставшим.
Не знаю, что двигало мной, но я согласилась и почти мгновенно провалилась в сон.
Проснулась я одна, Тавр сидел в кресле и, судя по его виду, всю ночь не сомкнул глаз. Он демонстративно меня игнорировал, но на вопрос, отчего так дуется, ответил:
— Как бы ты реагировала, застав меня в постели с другой женщиной?
Картина, возникшая в голове, больно уколола сердце. Понимала, что поступаю глупо, все равно попыталась оправдаться:
— Мы просто уснули рядом как щенки.
— Когда я вошел в комнату, Роах смотрел на тебя далеко не со щенячьим выражением. — Тавр хотел еще что-то сказать, но без труда прочитав виноватое выражение на моем лице, со вздохом произнес: — Забыли, мое сокровище. Для неженатой пары мы с тобой слишком часто ссоримся. Предлагаю позавтракать и продолжить путь. Эта поездка уже оправдала себя, но кто знает, что еще нового нас ждет.
Когда мы спускались вниз по деревянной лестнице, я была готова к косым взглядам со стороны видевших вчерашнее «представление». Под пристальными взглядами трактирщицы и нескольких завсегдатаев таверны еда в горло не лезла. Я равнодушно ковыряла оранжевый желток яичницы-глазуньи и давилась свежим черным хлебом, в то время как Алексис и Роман перебрасывались загадками собственного изобретения.
— Ой, а эту знаешь: кто быстр, как птица, а недоволен, как слон?
— Ха, проще простого — Роах!
— Ла-а-адно, сейчас посложнее: у кого голова, как луна, а кулаки со звезды?
— Это Эльдар! — воскликнула моя кузина. Бритоголовый Эльдар и правда сиял лысиной, как ночное светило. — Давай я загадаю?
Роман кивнул и приготовился слушать.
— В чьих глазах играют лисята, в волосах живет закатное солнце, а в сердце — весна?
Романа не на шутку смутила загадка. Алексис лукаво улыбалась, я же внимательно разглядывала свою тарелку, чтобы скрыть улыбку.
— В сердце весна — значит маг земли, — рассуждал Роман, — закатное солнце — рыжий. Вот только лисят в глазах отгадать не могу. Дай еще подсказку!
Тавр тихо рассмеялся, ответ был очевиден. Алексис задумалась и добавила:
— И реку вина может выпить, не захмелев.
— Так это же я! — радостно провозгласил Роман.
Они с Алексис обменялись многозначительными взглядами, и даже такой неопытный в вопросах любви человек, как я, мог с уверенностью сказать, что между ними пробежала искра.
Кое-как закончив завтрак, поднялась наверх. У двери меня окликнул незнакомый женский голос:
— Лимар, Лимар, идите сюда, — звучало из ниши, где, скорее всего, хранились швабры да тряпки.
Привыкшая к постоянным покушениям, прежде чем пойти на голос, нащупала за поясом острый кинжал, смазанный соком бощника. Больше я не полагалась исключительно на свои способности к магии, помня, как самонадеянность едва не стоила мне жизни.
Я встала так, чтобы отпрыгнуть в любой момент, но из ниши показалась худенькая девушка лет шестнадцати с большими водянисто-голубыми глазами и мышиными русыми волосами. С ее комплекцией, худенькими запястьями и повязанным застиранным передником, она вряд ли была наемным убийцей.
— Что вы хотите?
— Мы знаем, как с вами обращается муж, — быстро заговорила девушка. — Он предложил вас другому, словно вы какая-то вещь. Мы защищаем женщин, подобных вам, от их отцов, братьев, мужей. Присоединившись к нам, вы больше никогда не будете унижены.
— А кто «вы» такие? — поинтересовалась, уж очень расплывчато девушка рассказывала о тайной организации.
Организации, судя по фанатичному блеску в глазах, религиозной, а я религию не люблю.
— Поклянитесь кровью, что не расскажете о нас ни единой живой душе. — Девушка была не глупа, несмотря на кажущуюся простодушной внешность.
Я достала кинжал, надавила на палец. В воздухе начертила символ, что помогал создать устный Кровавый договор.
— Я, Лимар без способностей, клянусь не разглашать ничего из услышанного ныне.
Девушка не могла знать, что клятва не имела никакой силы, поскольку имя не мое. В голове роились кровожадные мысли. Если это очередные заговорщики или какой-то культ — натравлю псов Роаха, и пикнуть не успеют.
Девица выпрямилась так, что ее осанке могли бы позавидовать аристократки, и сказала с гордостью:
— Мы — ведьмы, и мы строим город Отверженных в Черном лесу.
Новость словно обухом по голове ударила. А с другой стороны, этого стоило ожидать. Мы оживили лес, в котором раньше жили ведьмы, вернули им убежище, очевидно, что выжившие пожелают отправиться туда. Мы с Тавром даже рассчитывали на подобный исход. Однако меня смущал темп, в каком ведьмы взялись восстанавливать порядки двухсотлетней давности. По-своему истолковав мое молчание, девушка, чьего имени я так и не узнала, предложила:
— Мы приглашаем тебя, Лимар, присоединиться к нам. Стать частью нового мира, нового порядка. Мы видели унижение твое и скорбь твою и предлагаем тебе очиститься в водах Вечного озера.
Она говорила явно заученную фразу, однако слова звучали искренне, не проникнуться я не могла. Вечное озеро… Уж не тот ли иссохший кратер, который я заполнила водой несколько месяцев назад? В какой момент он стал «вечным»? Девушка-вербовщик все вещала о каких-то незримых благах, когда я спросила напрямую:
— Когда и куда идти?
Опешив от такой прямолинейности, она произнесла:
— Если желаешь, можешь завтра отправиться к Вечному озеру со мной и еще несколькими избранными.
— Я пойду, — не дала себя уговаривать. Заметив тень подозрения на лице девушки, вспомнила, что я «страдающая душа», и даже сумела выдавить поддельные слезы. — Наша встреча как ответ на мои молитвы. Моя жизнь невыносима, только недавно я задумывалась о том, чтобы оборвать свое жалкое существование.
Мне понимающе кивнули.
— Отправляемся в путь на рассвете. Возьми с собой все свои вещи и, главное, драгоценности. Строительство требует затрат.
Я понимающе кивнула, подумав про себя, уж не это ли причина, по которой они решили спасти страдающую жену аристократа? Вот завтра и выясню.
Девушка скрылась в нише, оказавшейся тайным ходом.
Понимая, что с головой ныряю в расследование новых загадок, лишь бы больше не ссориться с женихом, поспешила рассказать ему о своем плане. Мы договорились остаться еще на день, а после моего «исчезновения» Тавр должен был гневно возмущаться, грозясь пуститься в погоню.
— Только будь осторожна, моя любительница приключений.
Император поцеловал меня, и я невольно сравнила эти сдержанные нежные поцелуи с ревущей мощью Роаха. Нет, я невеста, а затем и жена Тавра, а Снежный Король пусть ищет себе Ледяную Королеву.
— Люблю тебя.
Роах
Я убью Тавра. Прекрасное в своей простоте решение проблемы пришло в голову, когда накануне вечером я глядел в синие глаза Маримар. Это моя женщина, она создана для меня. Никому не позволю прикоснуться к ней. И удивительно, как я мог так долго держать себя в руках. Возможно, помог холод. Возможно, этот ведьмак, что пахнет жженым сахаром, затуманил мне разум.
Они отправляются в Черный лес. Я бы мог коршуном спикировать на Тавра и легко утащить в небо, падение с высоты убило бы его. Или мог бы уронить ему на голову что-нибудь тяжелое, несчастные случаи происходят сплошь и рядом. Маримар погоревала бы, но ее сердце юно, оно бы не могло кровоточить вечно. А как же империя… Я привычно запер в себе рвущийся на волю холод и протянул руки к огню. Правильной идеей было пересесть на лошадь и на время отказаться от полетов. Хотя я и попросил Маримар больше не возвращать мне чувства, лишь они делали меня живым.
— Принести еще что-нибудь? — Пышногрудая девица, что разносила пенное пиво, а для меня в виде исключения вскипятила вино, оперлась на стол, тяжелая золотая коса рухнула с плеча.
Равнодушно окинув взглядом пышущую здоровьем красоту, попросил:
Если бы не он, свалилась бы на пол. «Я океан, я океан», — рвалось напоминание в моем сознании, удерживая от падения в пучину холода. Эта мысль помогла мне открыть глаза.
— Было хуже, чем обычно, — прохрипела. Роах подал мне дрожащую руку. — Еще остался холод?
— Это не от холода, от страха, — откровенно признался он.
Интересно, чего испугался Роах, неоднократно водивший в бой армии и видевший тысячи смертей? Спросить не удалось, потому что вновь подогнулись непослушные колени. Граф подхватил меня непривычно теплыми руками и уложил в постель. Он было дернулся к двери, но я остановила.
— Куда ты собрался?
— Принести горячее питье. Поможет восстановить силы. — Выразительные глаза Роаха вновь наполнились чувствами, разгадать которые мне было не под силу.
— Мы отправились в спальню минут семь назад. В школе Танцующих леди нас учили, что столь короткое время свидания недопустимо, поскольку может уничтожить репутацию мужчины.
Аделина говорила, что даже если «акт любви» длился пять минут, изображать страсть надо еще минимум полчаса, иначе свет поднимет любовника на смех. Меня всегда удивляло, отчего в высшем свете наравне с непорочностью женщины так чтилась опытность мужчин. По справедливости и мужчины тогда должны быть девственниками.
— Да плевал я на свою репутацию.
— Останься пока со мной, — хотела попросить ласково, но слова прозвучали как приказ, и Роах не мог ему не последовать.
Растеряв свой внутренний холод, граф стал выглядеть моложе. Сел у кровати, взял меня за руку, ласково и с какой-то обреченностью провел по безымянному пальцу, на котором красовалось кольцо Тавра.
— Лучше бы ты не возвращала мне чувства снова и снова, — сказал тоскливо. — Позволь мне замерзнуть, на мою верность, как ты видишь, это никак не влияет.
— Два часа назад ты считал, что убийство беременной женщины — приемлемая плата за спокойствие империи. Ты все еще так считаешь? — Мне было необходимо услышать ответ.
— Если это цена твоей безопасности, я готов ее заплатить. — Голос не дрогнул.
Роах наклонился ко мне, а затем лег на бок рядом. Кровать жалобно скрипнула. Лицо графа было в нескольких сантиметрах, дыхание пахло морозной мятой. Мне было некуда бежать от его напора, впрочем, как и всегда. Не знаю, сколько мы так лежали в темноте, но впервые со смерти императора отступило гнетущее чувство на душе.
— Снег идет, — прошептал граф.
Поднялась на локте и выглянула в окно. Пушистые крупные хлопья медленно кружили и таяли прямо в воздухе. Люди выбежали на улицу, чтобы воочию посмотреть на чудо — снег в середине лета.
— Нужно возвращаться, — пробормотала сонным голосом. — Думаю, твоей репутации больше ничего не угрожает.
— Давай еще немного так полежим? — Граф был очень уставшим.
Не знаю, что двигало мной, но я согласилась и почти мгновенно провалилась в сон.
Проснулась я одна, Тавр сидел в кресле и, судя по его виду, всю ночь не сомкнул глаз. Он демонстративно меня игнорировал, но на вопрос, отчего так дуется, ответил:
— Как бы ты реагировала, застав меня в постели с другой женщиной?
Картина, возникшая в голове, больно уколола сердце. Понимала, что поступаю глупо, все равно попыталась оправдаться:
— Мы просто уснули рядом как щенки.
— Когда я вошел в комнату, Роах смотрел на тебя далеко не со щенячьим выражением. — Тавр хотел еще что-то сказать, но без труда прочитав виноватое выражение на моем лице, со вздохом произнес: — Забыли, мое сокровище. Для неженатой пары мы с тобой слишком часто ссоримся. Предлагаю позавтракать и продолжить путь. Эта поездка уже оправдала себя, но кто знает, что еще нового нас ждет.
Когда мы спускались вниз по деревянной лестнице, я была готова к косым взглядам со стороны видевших вчерашнее «представление». Под пристальными взглядами трактирщицы и нескольких завсегдатаев таверны еда в горло не лезла. Я равнодушно ковыряла оранжевый желток яичницы-глазуньи и давилась свежим черным хлебом, в то время как Алексис и Роман перебрасывались загадками собственного изобретения.
— Ой, а эту знаешь: кто быстр, как птица, а недоволен, как слон?
— Ха, проще простого — Роах!
— Ла-а-адно, сейчас посложнее: у кого голова, как луна, а кулаки со звезды?
— Это Эльдар! — воскликнула моя кузина. Бритоголовый Эльдар и правда сиял лысиной, как ночное светило. — Давай я загадаю?
Роман кивнул и приготовился слушать.
— В чьих глазах играют лисята, в волосах живет закатное солнце, а в сердце — весна?
Романа не на шутку смутила загадка. Алексис лукаво улыбалась, я же внимательно разглядывала свою тарелку, чтобы скрыть улыбку.
— В сердце весна — значит маг земли, — рассуждал Роман, — закатное солнце — рыжий. Вот только лисят в глазах отгадать не могу. Дай еще подсказку!
Тавр тихо рассмеялся, ответ был очевиден. Алексис задумалась и добавила:
— И реку вина может выпить, не захмелев.
— Так это же я! — радостно провозгласил Роман.
Они с Алексис обменялись многозначительными взглядами, и даже такой неопытный в вопросах любви человек, как я, мог с уверенностью сказать, что между ними пробежала искра.
Кое-как закончив завтрак, поднялась наверх. У двери меня окликнул незнакомый женский голос:
— Лимар, Лимар, идите сюда, — звучало из ниши, где, скорее всего, хранились швабры да тряпки.
Привыкшая к постоянным покушениям, прежде чем пойти на голос, нащупала за поясом острый кинжал, смазанный соком бощника. Больше я не полагалась исключительно на свои способности к магии, помня, как самонадеянность едва не стоила мне жизни.
Я встала так, чтобы отпрыгнуть в любой момент, но из ниши показалась худенькая девушка лет шестнадцати с большими водянисто-голубыми глазами и мышиными русыми волосами. С ее комплекцией, худенькими запястьями и повязанным застиранным передником, она вряд ли была наемным убийцей.
— Что вы хотите?
— Мы знаем, как с вами обращается муж, — быстро заговорила девушка. — Он предложил вас другому, словно вы какая-то вещь. Мы защищаем женщин, подобных вам, от их отцов, братьев, мужей. Присоединившись к нам, вы больше никогда не будете унижены.
— А кто «вы» такие? — поинтересовалась, уж очень расплывчато девушка рассказывала о тайной организации.
Организации, судя по фанатичному блеску в глазах, религиозной, а я религию не люблю.
— Поклянитесь кровью, что не расскажете о нас ни единой живой душе. — Девушка была не глупа, несмотря на кажущуюся простодушной внешность.
Я достала кинжал, надавила на палец. В воздухе начертила символ, что помогал создать устный Кровавый договор.
— Я, Лимар без способностей, клянусь не разглашать ничего из услышанного ныне.
Девушка не могла знать, что клятва не имела никакой силы, поскольку имя не мое. В голове роились кровожадные мысли. Если это очередные заговорщики или какой-то культ — натравлю псов Роаха, и пикнуть не успеют.
Девица выпрямилась так, что ее осанке могли бы позавидовать аристократки, и сказала с гордостью:
— Мы — ведьмы, и мы строим город Отверженных в Черном лесу.
Новость словно обухом по голове ударила. А с другой стороны, этого стоило ожидать. Мы оживили лес, в котором раньше жили ведьмы, вернули им убежище, очевидно, что выжившие пожелают отправиться туда. Мы с Тавром даже рассчитывали на подобный исход. Однако меня смущал темп, в каком ведьмы взялись восстанавливать порядки двухсотлетней давности. По-своему истолковав мое молчание, девушка, чьего имени я так и не узнала, предложила:
— Мы приглашаем тебя, Лимар, присоединиться к нам. Стать частью нового мира, нового порядка. Мы видели унижение твое и скорбь твою и предлагаем тебе очиститься в водах Вечного озера.
Она говорила явно заученную фразу, однако слова звучали искренне, не проникнуться я не могла. Вечное озеро… Уж не тот ли иссохший кратер, который я заполнила водой несколько месяцев назад? В какой момент он стал «вечным»? Девушка-вербовщик все вещала о каких-то незримых благах, когда я спросила напрямую:
— Когда и куда идти?
Опешив от такой прямолинейности, она произнесла:
— Если желаешь, можешь завтра отправиться к Вечному озеру со мной и еще несколькими избранными.
— Я пойду, — не дала себя уговаривать. Заметив тень подозрения на лице девушки, вспомнила, что я «страдающая душа», и даже сумела выдавить поддельные слезы. — Наша встреча как ответ на мои молитвы. Моя жизнь невыносима, только недавно я задумывалась о том, чтобы оборвать свое жалкое существование.
Мне понимающе кивнули.
— Отправляемся в путь на рассвете. Возьми с собой все свои вещи и, главное, драгоценности. Строительство требует затрат.
Я понимающе кивнула, подумав про себя, уж не это ли причина, по которой они решили спасти страдающую жену аристократа? Вот завтра и выясню.
Девушка скрылась в нише, оказавшейся тайным ходом.
Понимая, что с головой ныряю в расследование новых загадок, лишь бы больше не ссориться с женихом, поспешила рассказать ему о своем плане. Мы договорились остаться еще на день, а после моего «исчезновения» Тавр должен был гневно возмущаться, грозясь пуститься в погоню.
— Только будь осторожна, моя любительница приключений.
Император поцеловал меня, и я невольно сравнила эти сдержанные нежные поцелуи с ревущей мощью Роаха. Нет, я невеста, а затем и жена Тавра, а Снежный Король пусть ищет себе Ледяную Королеву.
— Люблю тебя.
Роах
Я убью Тавра. Прекрасное в своей простоте решение проблемы пришло в голову, когда накануне вечером я глядел в синие глаза Маримар. Это моя женщина, она создана для меня. Никому не позволю прикоснуться к ней. И удивительно, как я мог так долго держать себя в руках. Возможно, помог холод. Возможно, этот ведьмак, что пахнет жженым сахаром, затуманил мне разум.
Они отправляются в Черный лес. Я бы мог коршуном спикировать на Тавра и легко утащить в небо, падение с высоты убило бы его. Или мог бы уронить ему на голову что-нибудь тяжелое, несчастные случаи происходят сплошь и рядом. Маримар погоревала бы, но ее сердце юно, оно бы не могло кровоточить вечно. А как же империя… Я привычно запер в себе рвущийся на волю холод и протянул руки к огню. Правильной идеей было пересесть на лошадь и на время отказаться от полетов. Хотя я и попросил Маримар больше не возвращать мне чувства, лишь они делали меня живым.
— Принести еще что-нибудь? — Пышногрудая девица, что разносила пенное пиво, а для меня в виде исключения вскипятила вино, оперлась на стол, тяжелая золотая коса рухнула с плеча.
Равнодушно окинув взглядом пышущую здоровьем красоту, попросил: