23 августа 1917 года

– Баронесса, мы с вами что-то часто стали видеться, не находите?

Баронесса Беатриса Эфрусси де Ротшильд светски улыбнулась.

– Если такие встречи приносят взаимовыгодные результаты, то почему бы и нет? Или у вас иное мнение на сей счет, мсье Мостовский?

– Отнюдь, баронесса. Итак, смею предположить, что вы меня сегодня пригласили не только для великосветской беседы?

– Безусловно, мсье Мостовский. Намедни вы доказали свои необычайные возможности в деле быстрой передачи важнейших и срочных сведений вашему императору Михаилу. В связи с этим мы бы хотели еще раз воспользоваться вашим каналом связи.

– Слушаю вас, баронесса.

– Дело в том, что к нам обратился с мольбой о помощи главный раввин Османской империи мсье Хаим Нахум. Как вам наверняка известно, мсье Мостовский, сейчас из Константинополя и окрестных районов происходит исход практически всех жителей. Сотни тысяч, если не миллионы людей покинули свои дома и вынуждены уходить. И среди этих несчастных есть немало и представителей нашего народа, на горькую судьбу которых дома Ротшильдов и Эфрусси не могут взирать с безразличием. Нам известно, что российским Министерством спасения подготовлены и развернуты целые лагеря, призванные принять всех желающих христиан Османской империи. В то же самое время все действия оккупационных русских властей явно направлены на выдавливание нехристианского населения с этих территорий, что и вылилось в исход.

Мостовский пожал плечами.

– Горе побежденным, как говорили древние. После того что османы творили с армянами и прочими христианами, превентивные меры безопасности вполне оправданы.

Баронесса сделала неопределенный жест.

– Я думаю, что мы не будем сейчас тратить время на обсуждение вопросов коллективной вины и коллективного же наказания. Я не об этом хотела поговорить с вами, мсье Мостовский. Мы хотим обратиться к вашему императору Михаилу и, воззвав к его человеколюбию, предложить программу создания Министерством спасения, наряду с христианскими, также и лагерей для османских иудеев. Тем более что иудеи не только не виновны в преследованиях тех же армян, но и часто сами гонимы и преследуемы по всему миру. А дело спасения невинных всегда является самым важным делом для наших великих домов. К тому же мы готовы не только покрыть все расходы на организацию и осуществление данного начинания, но и внести определенный взнос в фонд реконструкции Константинополя.



Константинополь. Фанар.

Резиденция Вселенского Патриарха.

10 (23) августа 1917 года

– Ваше святейшество.

– Герцог.

После окончания полагающихся случаю церемоний хозяин и гость расселись в креслах.

– Ваше святейшество, позвольте от имени моего государя императора Михаила Второго выразить радость от того, что вы пребываете в добром здравии.

– Благодарю вас, герцог, я рад приветствовать в Фанаре личного представителя его императорского величества Михаила Второго и желаю его величеству здравствовать на радость всем его верным подданным. Да, действительно, последние дни были весьма непростыми и очень тревожными. За последние несколько дней погибли немало верных чад православной церкви, и я как архипастырь не могу не скорбеть о невинных жертвах междоусобной войны.

Генерал свиты князь Александр Георгиевич Романовский, 7-й герцог Лейхтенбергский, учтиво склонил голову.

– Наш государь скорбит вместе с вами о невинно убиенных в эти дни, ваше святейшество. Гримасы войны жестоки и ни в коей мере не могут радовать истинно верующего человека. Вместе с тем, уверен, вы разделяете мою радость о том, что святой град Константинополь, Второй Рим, окончательно освобожден от османского ига. Долгие века Царьград ждал освобождения, и вот этот день настал.

– Вне всяких сомнений, герцог. Это самый радостный день за все столетия, которые минули с того момента, когда полчища османов захватили город. Сегодня в церкви Марии Монгольской состоится благодарственный молебен в честь этого знаменательного события.

– Рад это слышать, ваше святейшество. Я буду счастлив посетить это богослужение.

Собеседники склонили головы во взаимном приветствии. Затем патриарх осторожно спросил:

– Вы человек весьма осведомленный, посему позволю себе уточнить некоторые моменты. В частности, известно ли вам о том, какую судьбу Константинополю приготовил Михаил Второй? Слухи ходят самые разные, и порой не знаешь, чему верить…

– Я вас понимаю, ваше святейшество. Могу вас заверить, что времена османского ига больше не вернутся на эту землю.

– Отрадно слышать. Но есть ли более определенные сведения о планах императора Всероссийского на сей счет? Следует ли нам ожидать включения Константинополя и территорий Проливов в состав Российской империи?

Герцог Лейхтенбергский сожалеюще улыбнулся.

– Думаю, ваше святейшество, что с моей стороны было бы непозволительно пытаться гадать о планах моего государя.

– Но вы же имперский комиссар, а значит, лицо весьма и весьма осведомленное. Говорят, что имперские комиссары имеют право действовать непосредственно от имени Михаила Второго и отвечают за свои решения и деяния исключительно перед ним.

– Да, ваше святейшество, это действительно так. Касаемо вашего вопроса, насколько я могу предполагать, государь не планирует включать Константинополь и Проливы в состав Российской империи. Михаил Второй считает восстановление именно Восточной Римской империи делом священным и важнейшим. Скажу даже, что он считает это своей исторической миссией.

Патриарх Герман V сверкнул глазами.

– Это воистину светлая новость, герцог! Восстановление великой Греческой империи будет важнейшим событием в жизни всего православного мира!

Князь Романовский с легкой иронией посмотрел на Вселенского патриарха.

– Боюсь, ваше святейшество не совсем верно истолковали мои слова. Мой государь отнюдь не собирается вмешиваться в суверенные дела своего эллинского царственного собрата Константина Первого. Отнюдь.


– Но вы же сказали, что император Всероссийский собирается восстановить Восточную Римскую империю? Как прикажете понимать ваши слова?

Имперский комиссар улыбнулся:

– Буквально, ваше святейшество. Мой государь в самом деле не планирует включать Константинополь в состав России и действительно собирается восстановить Восточную Римскую империю. Но собирается взойти на престол Второго Рима сам. В качестве императора Ромеи Михаила Десятого.

– Но…

Повисло напряженное молчание. Александр Георгиевич спокойно отпил воду из стакана и заметил:

– На все воля Господа нашего. Именно Он создал этот мир, и именно Он призывает на трон государей. Наш долг покориться воле Его и возвести на престол помазанника Божьего. Однако и руки того, кто осуществляет обряд, должны быть чисты, а душа открыта, дабы не было сомнений в святости обряда коронации, не так ли?

Патриарх прищурился:

– Вы на что намекаете?

– Боже упаси, ваше святейшество, я ни на что не намекаю. Меня прислал государь император Михаил Второй, затем чтобы я убедился, что доносы ваших недругов и завистников не имеют под собой оснований. Согласитесь, будет нехорошо, если подтвердится, что вы, ваше святейшество, действительно подписали обращение ко всем греческим митрополитам с предписанием каждое воскресенье во время обедни молиться за победу османского оружия над православной Россией. Да и в войне с Болгарией якобы имела место такая же история. А это, знаете ли, усиливает позиции ваших противников, прямо обвиняющих вас в сотрудничестве с врагом веры нашей и измене делу православия.

– Чушь!

– Ведь этого же не было, ваше святейшество?

– Сказано: кесарю кесарево, а богу богово! Церковь признает божественную природу власти и должна призывать своих верных чад к послушанию.

– Даже если это власть османов, преследующих и истребляющих добрых христиан?

– На все воля Господа, и пути Его неисповедимы.

Герцог кивнул.

– Истинно так, ваше святейшество. Но, как говорят в России, на Бога надейся, а сам не плошай. Или, как говорят мусульмане, на Аллаха надейся, но верблюда привязывай, верно? Впрочем, османы ушли отсюда навсегда, и теперь вся надежда на милость его императорского величества Михаила Второго.

Отщипнув ягоду от кисти винограда, Романовский закинул ее в рот и спохватился:

– Кстати, я вам не говорил, что в Константинополь вскоре должна прибыть высочайшая следственная комиссия?

Патриарх насторожился.

– Нет.

– Значит, я совсем замотался. Знаете, то надо сделать, это надо сделать. Всюду не поспеваешь. Комиссия опять же. Впрочем, это пустое. Высочайшая следственная комиссия всегда прибывает туда, где у нее есть некоторые вопросы. А в Константинополе наверняка есть у кого и что спросить.

Герман V ответил весьма раздраженно. Впрочем, герцог не мог не отметить, что голос того слегка дрогнул.

– У нас не было выбора. Сами понимаете, война, и мы полностью во власти султана.

Романовский кивнул, соглашаясь:

– Я понимаю, ваше святейшество. Как и ваше пожертвование тысячи пар сапог османским солдатам, воюющим против русской армии, было сугубо вынужденным шагом с вашей стороны. Я понимаю. В конце концов, это сапоги, а не пушки. Но поймет ли следственная комиссия?

– Никакая светская комиссия не может вмешиваться в дела духовные!

– Ну, возможно, следственная и не может, а помазанник Божий может, и вы это прекрасно понимаете. Опять же, право на вмешательство в дела церкви со стороны того же османского султана не вызывало у вас сомнений.

– Я должен был защитить верных чад православной церкви от возможных преследований во время войны.

Герцог вновь кивнул.

– Это важный аргумент, ваше святейшество, благодарю вас. Эта позиция заслуживает понимания и, возможно, уважения. Но опять же, как быть с доносами ваших недругов о вашей позиции относительно поддержки власти султана и победы османов в войне? И это в то время как почти восемьсот тысяч греков были османами насильственно отправлены в трудовые лагеря, где четверть миллиона из них уже погибло. Я уж не говорю про резню армян и прочих христиан. А это, скажу я вам, весьма и весьма… Родственники погибших вопиют к справедливости и надеются на императора.

– Я протестовал и обращался к султану!

– Понимаю. Но Османской империи больше нет, ее капитуляция лишь вопрос дней, а султан Мехмед V сбежал в неизвестном направлении. В Константинополе русские войска, и нам всем остается уповать на мудрость, терпение и христианское милосердие его императорского величества императора Всероссийского. Как, впрочем, и на его прекрасные отношения со своим царственным собратом Константином Первым Эллинским. Я слышал, что там вскорости будет новый патриарх, и уверен также в том, что государь наш будет рекомендовать ему кандидатуру признанного патриота Греции и истинного архипастыря, который доказал свою верность православию и свое глубокое понимание исторического момента, равно как и осознание своей роли в происходящих эпохальных событиях.



Крым. Дворец Меллас. Квартира их величеств.

10 (23) августа 1917 года

Маша встревоженно смотрела мне в глаза.

– Все так плохо?

Киваю.