В детстве Линус и Кассандра держали свое общение в тайне. Было в нем что-то стыдное, не выносившее дневного света и внимания ровесников. Если бы стало известно, что гиперактивный Линус и Ка-ка-кассандра дружат, их бы, само собой, подняли на смех, но дело было не только в этом. Они друг другу даже не нравились. Кассандра считала сверхэнергичного Линуса ужасно надоедливым и тяжелым в общении, а ему Кассандра казалась вялой как корова, и часто у него не хватало терпения дослушать, пока она закончит предложение.

Им было стыдно за свое общение, ведь оба понимали, что проводят время вместе потому, что больше его проводить не с кем. Они скрывали свои отношения даже от себя самих и играли в темных подвальных кладовках, в пустынных промзонах, в лесу. Часто играл один Линус, а Кассандра просто наблюдала.

Когда Кассандре было тринадцать, а Линус только начал фармацевтический бизнес, она со своей жуткой мамашей и еще более жутким папашей переехала из Сарая. Несколько раз они созванивались, но Линус не мог спокойно слушать заикания Кассандры и с трубкой у уха прыгал от нетерпения. Он перестал ей звонить, а вскоре перестала и она.

Незадолго до семнадцатилетия Линуса Кассандра вернулась. Отец убил ее мать. Не исключено, что в течение многих лет он еще и приставал к Кассандре. Во всяком случае, она на это намекала. Отцу дали пожизненное, а соцслужба подыскала Кассандре какое-никакое жилье.

За время своего отсутствия она превратилась в стопроцентную эмо. Черные взъерошенные волосы с розовыми прядями, широкая подводка вокруг глаз, а одевалась она так, будто собиралась то ли на похороны, то ли на свадьбу. Большие куски тюля и бархата, в основном черного и белого цветов. Иногда образ дополняла высокая шляпа. Столкнувшись с Кассандрой во дворе, Линус сначала ее не узнал. А через некоторое время сказал:

– Блин, выглядишь хреново.

– Ты тоже, – ответила Кассандра. – Хуже прыщей в жизни не видала.

В их репликах не было ни намека на добродушие – лишь холодная констатация факта. И все же они торопливо обнялись, в основном потому, что теперь у них хватало на это смелости.

– Ты что, перестала заикаться?

– Ти-типа того.

Кассандра посещала логопеда, но существенное улучшение наступило, когда посадили ее отца. Сама она утверждала, что смерть матери, организованная с помощью бутылки финской водки «Koskenkorva» и кухонного ножа, ее нисколько не травмировала. Типичное шведское убийство, говорила Кассандра. В тот момент дома ее не было.

Они снова начали общаться, и изменившиеся обстоятельства складывались в их пользу. Теперь, когда у Линуса были команда и бизнес, он стал терпимее и увереннее в себе, а заторможенность Кассандры отступила, когда она нашла себе подходящую маску и роль, которую могла бы играть. Они не то чтобы стали парой, но Кассандра была первой девушкой, с которой Линус переспал. Он не находил ее привлекательной – лишний вес, сотни шрамов на руках и ногах, оставшиеся после попыток себя порезать, рыхлая белая грудь, – но в процессе это было уже не важно. Приятно было в любом случае.

Кассандра жила в однушке с микроскопической кухней, которая задумывалась как студенческая квартира. Вытяжка над плитой не работала, все кухонные поверхности покрывал слой жира. Стоило взять в руку любую вещь, которая не лежала в ящике, как на ладони оставался липкий след. Поскольку Кассандра не любила дневной свет, единственное в комнате окно было завешено куском плотной ткани, а комнату освещал десяток маленьких ламп.

Мебель Кассандра купила в секонд-хенде или притащила с помойки. Квартира пропиталась влагой и запахом плесени, с которым Кассандра боролась, зажигая благовония. Если сидеть тихо, можно было услышать, как в кухонных шкафах шуршат тараканы.

Затем Линус раздобыл ключ от двери на крышу в доме Кассандры. Он вынес туда два шезлонга, и в основном они проводили время там, если только не трахались, что случалось не так часто.

Было приятно представлять себя королем всего, стоя на балконе, но крыша не шла с этим ни в какое сравнение. Огромная плоская поверхность с панорамным видом размером с два футбольных поля, над которыми властен только ты. Плюс ощущение опасности, ведь от края крыши отделяла лишь доходящая до колена стена, и, если нагнуться над ней, сводило живот.

Однажды, сидя в шезлонгах, распивая водку и наблюдая за закатом, они пообещали друг другу, что вместе спрыгнут с крыши, если к двадцати годам не выберутся из Сарая. Это был напряженный момент, оба смутились и устыдились данного обещания. Но назад свое слово не взяли.





9




Линус достал шезлонги, которые обычно прятал за вентиляционной трубой, и поставил их у южного края крыши с видом на Норртулль и небоскреб центра Веннер-Грен. Температура была чуть выше нуля, и они завернулись в пропитавшиеся запахом благовоний пледы, которые Кассандра принесла из квартиры. Из тайника под распределительным щитом Линус вытащил бутылку водки «Мэджик кристал».

Дядя Матти, дальнобойщик, покупал русскую водку в Эстонии по тридцать крон за бутылку и продавал Матти по восемьдесят, после чего тот вместе с Линусом и Хенриком перепродавал ее, преимущественно подросткам, по сто пятьдесят. Среди постоянных покупателей была и пара алкашей, им обычно делали скидку, поскольку покупали они много.

Под распределительным щитом Линус хранил личный запас бутылок. Из-за болезни у него был риск развития алкоголизма, поскольку алкоголь приглушал навязчивые мысли. Поэтому Линус развивал самодисциплину. Иногда он позволял себе основательно напиться, чтобы расслабиться и перезагрузиться, но не более того. И не чаще раза в неделю. В остальное время заглушать мысли приходилось с помощью бега.

Линус опустился на шезлонг, завернулся в плед, сделал большой глоток маслянистой обжигающей жидкости и протянул бутылку Кассандре, но она в ответ помотала головой:

– Мне вставать через пять часов.

Кассандра обычно вставала в три утра, ехала в промзону Хагалунд, спускалась там в подвал, освещенный люминесцентными лампами, и готовила бутерброды, которые затем продавались в киосках «Прессбюрон». За столом, заставленным контейнерами с помидорами, огурцами, моцареллой, ломтиками ветчины и другими ингредиентами, она надевала наушники с шумоподавлением, слушала группу «Black Veil Brides» и старалась не думать. Закончив в девять утра, она в идеале не должна была заметить, что уже отработала очередной день. Несколько раз это ей удавалось настолько, что на полпути домой она просыпалась и не понимала, где находится, что там делает и кто она такая.

Goodbye agony.[9]

Кассандра закурила «Кэмел», откинулась на шезлонг и посмотрела на звездное небо со спокойным выражением грустной злобы на лице, будто постоянно обвиняла что-то неопределимое.

– У меня тут намечается кое-что, – сказал Линус.

– О’кей, – ответила Кассандра, не поворачивая головы. – Полагаю, что-то незаконное.

– На тысячу процентов.

– Не стоит.

– Сначала послушай.

Линус рассказал ей все. Кассандра уже знала про перекладину для выбивания ковров и парня с татуировкой, поэтому предысторию можно было опустить. Он рассказал о кокаине, его количествах и качестве, о том, что сказал Алекс, и о проблемах, которые перед ним возникли. Когда закончил, Кассандра долго молчала. Затем вытянула руку.


– Дай глотнуть.

Выпив, вытерла губы, закурила следующую сигарету и сказала:

– Я могу помочь.

– В смысле?

– Ну, с продажами тебе придется разбираться самому, но я могу взвешивать и фасовать.

– Что ты об этом знаешь?

– Блин, телевизор-то я смотрю.

Кассандра глубоко затянулась сигаретой, и ее накрашенные черной помадой губы задвигались, когда она стала мысленно прикидывать:

– Типа двести таких маленьких пакетиков на молнии, аптекарские весы и опасная бритва. Фасовать по полграмма и по грамму. Может, и по два, как ты думаешь?

– Ты же знаешь, что денег нет?

– Сейчас нет, знаю. Но потом же будут?

– В таком случае придется хранить товар у тебя дома, – сказал Линус.

Кассандра пожала плечами.

– Ну и что? Соцслужба за мной не гоняется, в отличие от некоторых.

– А потом? Когда все заработает. Сколько ты хочешь?

Кассандра ответила сразу, как будто уже обдумала этот вопрос:

– Двадцать процентов. Десять за расфасовку и десять за хранение.

– Но больше всех рискую все равно я.

– Поэтому я и беру всего двадцать.

Кассандра сделала еще один большой глоток из бутылки. Линус наклонил голову и посмотрел на нее. Ее бледные щеки немного порозовели.

– Тебе же завтра на работу.

– Может, и нет. Пойдем ко мне и по-по-потрахаемся?

– Не, я что-то задолбался. А вообще да.

– Что да?

Линус протянул руку.

– Да, пойдем.

Взяв его за руку, Кассандра улыбнулась. Фигура у нее была так себе, и из этого «так себе» Линусу больше всего нравились руки. Маленькие, изящные и теплые, Линуса не раздражал даже темно-синий лак для ногтей. Теперь, держа ее руку в своей, видя блеск в ее глазах и румянец на щеках, Линус почти возбудился. Эмоций добавляло и предчувствие головокружительного будущего. Но он не мог заставить себя спуститься в запущенную квартиру и кувыркаться на прокуренных простынях.

Сейчас, когда он, слегка захмелев, сидел рядом с Кассандрой под бескрайним звездным небом, все казалось таким естественным и многообещающим. Однако не все так просто. Есть работа, которую надо выполнить, и Козел, которого надо избегать. Чиво. Даже имя похоже на рваную рану.

– Остается только главная проблема, – сказал Линус. – Как, блин, продать сто грамм и не закончить свою жизнь на дне озера Бруннсвикен?

– Это он контролирует рынок, да? Бык?

Линус невольно обернулся, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. Одно дело – беззаботно, словно лесные пташки, щебетать о важных наркоделах. Но назвать Козла Быком – нечто иное. Это смертный приговор.

– Твою мать, – сказал Линус. – Его зовут Козел. Чиво.

– Как скажешь. Дело вот в чем. Классическая экономика или типа того. Тебе надо или найти новый рынок, или расширить су-у-у-су… Сука! Существующий. У Козла свои клиенты. Тебе надо найти новых.





Томми