Как и все живое, Линус жаждал роста, хотел сделать шаг наверх, выйти на уровень, где проворачивают настоящие дела и гребут бабло лопатой, но сейчас, сжимая в кармане пакет, он задумался, не слишком ли он разинул рот и не задушит ли его кусок, который ему в рот запихали.

Вопрос номер один: нужно ли было втягивать Хенрика и Матти?

Они его команда, но далеко не такие решительные. Особенно Хенрик может смалодушничать, если обстановка накалится, пока, правда, таких ситуаций не возникало. К тому же неизвестно, понравится ли это Алексу.

Вопрос номер два: что же, блин, делать?

Среди клиентов у него нет тяжелых торчков, а только те, кто на вечеринках занюхивает полграмма и потом спокойно дожидается следующих выходных. Конечно, не считая таблеток, которыми располагает Линус.

Если то, что Алекс сказал о качестве, правда, они наверняка захотят попробовать товар Линуса, но тем самым он зайдет на территорию Чиво, а Линус всякое слышал о том, на что способен Козел – так называли этого Чиво в южном квартале. Фишка Алекса с колючей проволокой напоминала номер из репертуара Козла. Линус полчаса просидел у перекладины для выбивания ковров, но так и не нашел решения.

Видеть возможности.

С одной стороны, он находится в прекрасной ситуации. Сто грамм кристально чистого вещества в кармане, можно ли было об этом мечтать? С другой стороны, он как будто носит с собой тикающую бомбу. «Две недели», – выплюнул из себя Алекс, а это значит «ровно две недели, и ни дня больше».

Линус, конечно, не думал, что Алекс его убьет или изобьет до полусмерти, если ничего не выйдет, но стопроцентной уверенности не было. Алекс изменился, и Линус даже знать не хотел, какое выражение теперь может принять его недовольство. А если Линус потеряет товар? Страшно даже представить, что в таком случае может произойти. Соцслужба уже несколько раз без предупреждения приходила домой и что-то вынюхивала.

Итак. Пункт первый: спрятать товар в месте, где его не найдет даже натасканная на наркотики собака с мозгами Лейфа Перссона[8]. Пункт второй: придумать способ толкнуть товар. Разложенная на составляющие, задача теперь казалась выполнимой. Линус встал и пошел домой.



Переступив порог квартиры, он услышал доносящийся из кухни голос и замер. Твою мать. Дядя Томми приехал в гости. Линус ничего не имел против дяди, наоборот, но, учитывая содержимое его карманов, ситуация была не очень. К тому же Томми наверняка взял с собой Хагге, а в этом псе было что-то жуткое, он как будто все понимал.

Линус схватил с полки вязаную шапку, засунул в нее пакет и положил на прежнее место. Из кухни послышалось цоканье, и в следующую секунду в проеме двери появился Хагге. Собака остановилась, подтянув за собой протез, и уставилась на Линуса так, что его пробрала дрожь.

Если он сейчас посмотрит на полку, я закричу.

Но Хагге только помахал обрубком хвоста, покачиваясь подошел к Линусу и позволил себя погладить. От облегчения на глаза у Линуса навернулись слезы, он сидел рядом с Хагге, гладил его и шептал:

– Да-а-а, Хагге… ты же хороший пес?

Взгляд Хагге будто бы говорил: я-то да, а вот ты – хороший мальчик? Хотя он, конечно, ничего такого не говорил. Да нет, говорил. Линус зациклился, а тут еще и дядя вышел из кухни, подошел к нему и сказал:

– И кто это у нас тут?

Голова Томми находилась сантиметрах в сорока от полки, и Линусу вдруг захотелось кинуться ему в ноги, признаться во всем и тем самым решить проблему. Да, привет. Вместо этого он пополз по полу, словно играя с Хагге, который не проявлял к игре ни малейшего интереса. Зато Томми был вынужден отойти от полки и пойти за ним. Когда Линус дополз до гостиной, он поднялся и обнял дядю.



С самого детства у Линуса были хорошие отношения с Томми. После несчастья с отцом Томми был одним из немногих, с кем Линус мог поговорить, даже притом, что встречались они нечасто, ведь в то время Томми был занятым человеком. Когда в пятнадцать лет Линус по уши влип и к делу подключилась соцслужба, Томми был единственным взрослым из его ближайшего окружения, кто не считал его случай безнадежным. После исправительного центра он даже пару недель жил дома у Томми, но потом им стало слишком тесно.

К тому же Линус гордился дядей. Хотя Томми уже не находился на вершине, быть племянником Томми Т. означало обладать определенным авторитетом.

Естественно, Томми не был в курсе масштабов бизнеса Линуса. Он знал только о том, что всплыло, когда Линуса повязали. В первую очередь, он ничего не знал о торговле таблетками, и Линуса это более чем устраивало. Он не был уверен в безграничности дядиной доброты. А кокс? Даже не обсуждается.



Когда Томми их навещал, мама брала себя в руки, и Линусу это нравилось. Обычно она ходила по квартире, словно окутанная серым облаком, словно мученик, который тащит мешок, набитый камнями, но с появлением Томми показывалась старая Бетти. Линус знал, что они были довольно близки в детстве, несмотря на то что Томми на пять лет старше Бетти. Когда Томми принимался рассказывать какую-нибудь из своих историй, случалось даже, что папа Линуса издавал звук, похожий на смех. Так что, несмотря на свое непростое положение, Линус не мог не обрадоваться, когда все вчетвером собрались за столом в гостиной и завели разговор, как в нормальной семье – за исключением папиного хлюпанья.

– Так-так, – сказал Томми через некоторое время и обернулся к Линусу. – Что нового в школе?

– Всё как обычно. – Линус пожал плечами.

– Откуда ты знаешь? – встряла Бетти. – Тебя же там не бывает.

Папа пробулькал что-то в знак согласия. Линус появлялся в школе ровно столько, сколько требовалось для поддержания впечатления, что он учится на программе для будущих автомехаников в школе «Тиббле» и собирается работать по специальности. Иногда у него даже получалось чему-нибудь научиться.

– Позавчера меняли ремень ГРМ на «Вольво V70», – сказал Линус. – Мешал мультиприводной ремень. Просто ад, еле-еле убрали.

Бетти взглянула на Томми, чтобы понять, насколько это похоже на правду, и Томми кивнул:

– Да уж, это непросто.

Через некоторое время Линус и Томми вышли на балкон подышать свежим воздухом, пока мама убирала поднос с кофе. Томми облокотился о перила и, глядя в сторону центра Стокгольма, сказал:

– Понятия не имел, что есть такая штука, как мультиприводной ремень. Ты вообще бываешь в школе?

– Иногда.

Томми повернул голову к Линусу и спросил:

– Толкаешь наркоту?


– Нет, – ответил Линус, глядя Томми прямо в глаза. Дядя еще несколько секунд не отводил от него взгляд, а затем снова обратил внимание на город.

– Тогда, может, барыжит кто-то из твоих приятелей, – сказал Томми. – В таком случае передай ему, что сейчас самое время залечь на дно. На рынке появилась новая фигура. И она смертельно опасна.

Томми снова посмотрел на Линуса, и теперь увидел в его взгляде что-то похожее на мольбу.

– Я серьезно. Множество людей уже мертвы. Он или они пытаются подмять под себя все.

– Это как-то связано с теми самоубийствами?

Лицо Томми исказилось мукой, и он ответил:

– Да. В том числе.

Теперь и Линус облокотился о перила, чтобы не смотреть Томми в глаза. Мысли в его голове мчались с бешеной скоростью. Новая фигура. Может, этим и объясняется то, что теперь Алекс достает кокс почти сказочной чистоты. И, может, именно на эту новую фигуру в конечном счете работает Линус.

Хорошо это или плохо? Смертельно опасна. Если не справляешься – плохо, если нужна поддержка – хорошо. Плохо, если ты против него, хорошо – если за. Линус сам не знал, какую позицию он занимает.

– Эта новая фигура… Он или они продают… очень чистый товар?

Линус почувствовал, как дядя обжег ему щеку взглядом, но не обернулся. Хреново, что даже это пришлось рассказать, но ему надо знать.

– Да, – ответил Томми. – Что ты об этом знаешь?

– Да просто слышал кое-что.

Томми схватил Линуса за плечо и повернул к себе. Линус не успел скрыть улыбку, которая расплылась у него на лице: он получил подтверждение того, что находится на стороне победителя. Смертельно опасной стороне. Томми заметил следы улыбки и схватил Линуса и за второе плечо.

– Линус. Сегодня я был дома у одного из лучших друзей. Он съел упаковку снотворного и засунул голову в полиэтиленовый пакет. Он пытался обмануть этих людей.

– Соболезную.

– Так вот, что бы ты ни делал…

Линус вырвался из рук Томми.

– Прекрати. Я таким не занимаюсь.

Томми опустил руки и внезапно будто состарился на несколько лет.

– Я люблю тебя, Линус. Ты это знаешь.

– Да. И что?

Томми жевал ртом воздух, словно подыскивая формулировку, другой способ выразить то, что хотел сказать. Не нашел – и, кажется, сдался. Плечи опустились, он тяжело облокотился о перила. Они стояли совсем рядом, не говоря ни слова. Наконец Томми спросил:

– Колумбийцы. Это все еще Чиво?

– Откуда я знаю?

Томми вздохнул:

– Линус. Не делай из меня еще большего идиота. Ты бы знал в любом случае.

– Да.

– Что да?

– Да, это Козел.



Когда Томми ушел, бросив на племянника еще один долгий молящий взгляд, Линус остался на балконе и задумался. Похоже, по мнению дяди, колумбийцы из северного квартала имеют отношение к делу. Вряд ли. С чего бы им заходить на территорию, которую они и так контролируют, да еще и продавать гораздо более качественный продукт за примерно ту же цену?

Но откуда тогда товар? Линус знал слишком мало, чтобы строить предположения. Ему казалось, что большинство циркулирующего на рынке кокса завозят из Колумбии, но он совсем не был в этом уверен. В других местах тоже могут быть крупные производители, о которых он никогда не слышал. Новая фигура.

Со временем он, вероятно, все узнает, но в данный момент есть более неотложная проблема. Найти метод или придумать систему, чтобы продать те сто грамм. Он оглядел двор, и взгляд задержался на завешенном кухонном окне на третьем этаже восьмого подъезда.

Надо с кем-то поговорить. С кем-то, кто знает, чем он занимается, на кого можно положиться. Кто смог бы дать ему совет и, возможно, подать идею. Вот только спрячет товар и сразу пойдет к ней. К Кассандре.





8