1
Казалось, Хагге тоже загрустил и трусил, повесив голову, как и хозяин. Они направлялись на площадь в центре Сарая. Томми никак не мог сосредоточиться на задаче, с которой предстояло разобраться. Ситуация с Линусом его беспокоила. Нет, она его мучила. Он всегда думал, что у Линуса все так или иначе будет в порядке. Он умен и энергичен, с чувством юмора тоже все нормально.
Томми не доверял диагнозам, синдромам и психологам. Есть очевидные заболевания и неврологические нарушения, а все остальное относительно. Того, на кого сегодня навешивают ярлыки с буквенными комбинациями, раньше называли «бестолковым», или «психически неуравновешенным», или как-то еще, но смысл всегда был один: человек не похож на других. А это совсем не то же самое, что однозначное клеймо.
Томми даже не считал Линуса «непохожим на других». Просто он активнее и нетерпеливее многих, но Томми и сам был таким в молодости. Единственное, что Томми соглашался признавать настоящей проблемой, – сложности Линуса с восприятием текстов. У него самого с этим никогда не возникало проблем, да и способность получать информацию через буквы, несомненно, важный навык в современном обществе. Но не жизненно необходимый. Есть множество самых разных занятий, которые бы больше подошли такому смышленому и креативному человеку, как Линус, чем копаться в карбюраторах и катализаторах или как там их.
Томми пытался подтолкнуть Линуса к чему-нибудь, связанному с дизайном, предложил устроить ему практику на телевидении, поскольку предполагал, что учеба на автомеханика его не вдохновляет, а это означает риск скатиться в ту, другую жизнь, примеров которой в Сарае хоть отбавляй.
Когда Линуса взяли за кражу со взломом на складе, это лишь подтвердило подозрения Томми: он попался, он увяз. Томми только не знал, насколько глубоко. В те недели, когда Линус жил у него после исправительного центра, Томми пытался вытянуть из него сведения, заставить его открыться, но Линус отшучивался, называл историю со складом глупостью и говорил, что больше такое не повторится.
Как он тогда объяснит то подвальное помещение, заваленное краденым имуществом и алкоголем, ключ от которого носил в кармане? Да вот, просто хранил его для приятеля, которого, естественно, не может назвать, поскольку Линус не какой-нибудь стукач. Возможно, после этого случая они и начали отдаляться друг от друга, как бы Томми ни старался этому помешать.
И что теперь? В худшем случае Линус начал барыжить всерьез, а в самом худшем случае впутался в ту же историю, в которой предстояло разобраться Томми. Теперь Томми боялся не только за себя самого, но еще и за Линуса. Томми не питал иллюзий. Даже если ему, вопреки предположениям, удастся докопаться до чего-то важного и он напишет несколько статей, на которые обратят внимание, то торговля в лучшем случае пойдет на спад, но не прекратится. Оставалось только надеяться, что спад случится на территории Линуса. Шансы минимальны, но это все, что у него есть.
На пике собственных возможностей, когда сеть его контактов была шире и могущественнее всего, Томми, вероятно, смог бы защитить Линуса. Позвонить нужным людям, и канал Линуса перекрыли бы или он получил бы неформальную «крышу». Тогда это еще было возможно. Сейчас же от большинства этих людей нет никакого толку, ведь они мертвы.
Как только Томми вышел на площадь, ветер ударил ему в лицо и взъерошил волосы. Полдевятого вечера – в это время открыты только пиццерии, местная забегаловка и супермаркет. Томми пересек площадь и остановился у скульптуры эльвы верхом на единороге, стоящей на постаменте в осушенном фонтане.
Большинство освещавших площадь фонарей были сломаны, в подъездах и закоулках стояли тенеподобные личности. Мужчина с восточноевропейской внешностью вышел на свет и сделал вопросительный жест рукой. Томми помотал головой, мужчина помрачнел. Что ты тогда, мать твою, тут забыл?
Томми обошел фонтан и пересек границу с северным кварталом. И здесь стояли люди, поодиночке и группами, съежившись у стен и защищаясь от ветра. В основном латиноамериканцы. Молодой парень с длинными черными волосами, подвязанными банданой с черепом, поигрывал ножом-бабочкой. Томми оглядел те лица, которые мог различить.
Он никого не узнавал. Прошло несколько лет с тех пор, как он бывал в этом районе по работе, и за это время, похоже, произошла смена поколений. Сплошь восемнадцати-двадцатилетние. Парень с ножом-бабочкой перестал играть и поднял глаза. Хагге остановился. Томми тоже. Просто так подойти и начать задавать вопросы было равносильно самоубийству. Хагге потянул поводок, чтобы уйти тем же путем, которым они пришли, и Томми последовал за ним. Он вернется, но при свете дня, и тогда он будет не один.
2
Приехав домой в Транеберг, Томми накормил Хагге, смешал коктейль «Виски сауэр» и позвонил Томáсу.
Они познакомились, когда Томми работал над репортажем об анаболических стероидах. Томас управлял тренажерным залом в районе Риссне и не просто обходил анаболики стороной, а откровенно их ненавидел. Два его друга детства из Гватемалы нарвались на партию фальсификата из России, которая их погубила. И сломила Томаса. Если он замечал в своем зале хотя бы намек на иглу или таблетку, то лично выпроваживал владельца на улицу или ставил его на место.
Томас был невысок, всего метр семьдесят пять, но недостаток роста компенсировал шириной плеч и силой удара. Когда-то он был блестящим многообещающим боксером, и бокс спас ему жизнь. В пятнадцать лет он с двумя друзьями поехал из родной деревни на районные соревнования и занял там первое место. Когда Томас вернулся домой, деревню сожгли, а всю его семью по подозрению в связи с партизанами убили правительственные войска. Вместе с двумя друзьями, чьи семьи тоже уничтожили, он бежал в Швецию.
С тех пор прошло больше двадцати лет, Томас закрыл тренажерный зал, открыл молодежный боксерский клуб, но все это время поддерживал хорошую физическую форму. Что-то внутри него всегда было настороже, ожидало атаки, и, когда придет время, он будет готов ее отразить. Поскольку у Томми с Томасом сложились хорошие отношения, Томми несколько раз пользовался его услугами сопровождающего.
– Diga[10]?
– Hola, Tomás.[11] Это Томми.
– А, Томми! Qué pasa?[12]
Томми улыбнулся. Хоть кто-то не считает его мертвым.
– Порядок. А у тебя как дела?
– Как сажа бела.
Томас питал слабость к выражениям, которые считал типично шведскими, и уделял им особое внимание, когда, будучи подростком, учил язык. К сожалению, многие из них устарели уже тогда.
– Слушай, мне нужна твоя помощь в одном деле.
Не вдаваясь в детали, Томми объяснил, что ему необходимо изучить северный квартал Сарая. Томас засмеялся:
– Так тебе нужен крепкий латинос для подстраховки?
– Примерно так. С наличкой сейчас не очень, но…
– Не проблема. Вот разживешься деньгами, тогда и поговорим.
– Отлично. Завтра ты свободен?
– Во сколько?
Они договорились встретиться на площади Сарая в час дня. Затем попрощались, и Томми уже опустил телефон, но вдруг услышал голос Томаса.
– Эй, Томми!
Он снова поднес трубку к уху:
– Да?
– Мне тут сказали, ты дуба дал, но я ответил: nunca![13], только не Томми!
– Ладно, Томас. До завтра!
3
Томми как раз удалось заснуть с Хагге в ногах, когда зазвонил телефон и на дисплее высветился «Дон Жуан Юханссон». Томми ответил и поговорил с Хенри, который отмечал сегодняшний триумф.
Наводка Томми оказалась на вес золота. В багажнике одной из машин Ханса-Оке нашли восемьдесят килограммов сорокапятипроцентного кокаина – одна из самых крупных партий за долгое время. Но и это еще не все. Товар лежал в коробке с парома «Финнклиппер», ходящего из финского Наантали в шведский Капельшер, так что теперь стало ясно, за каким портом надо установить наблюдение. Разумеется, писать об этом Томми было нельзя, он этого даже не слышал.
Хенри был сентиментален и пьян. К собственному удивлению, по звучавшей фоном музыке Томми понял, что празднование проходит в клубе «Голден Хитс», так что возраст, похоже, его все же догнал. Они попрощались и пожелали друг другу спокойной ночи под звуки хита семидесятых «Moviestar» в исполнении Харпо. Томми положил телефон на тумбочку, а потом какое-то время лежал, уставившись в потолок. Время от времени комнату озарял свет фар от машин, проезжающих по улице Маргретелундсвеген.
Он раздумывал, не позвонить ли Аните, но решил, что уже слишком поздно. Покончив с бурным периодом в жизни, в какой-то момент она полностью пересмотрела режим дня и начала придерживаться жесткого распорядка, который включал в себя и ранний отход ко сну. Томми остался наедине со своими мыслями.
Очевидно одно. Томми больше доверял записям Ханса-Оке, чем какой-то коробке. Товар прибыл через порт Вэртахамнен. Удивительно, но факт: кто-то пожертвовал коксом розничной стоимостью под сто миллионов ради спектакля, да еще и такого примитивного. Но в полиции все же есть светлые головы, которые должны были понять, что история с коробкой слишком проста. Конечно, пришлось установить наблюдение за Капельшером, но только идиоты вроде Хенри считали это единственно правильным решением.
Прискорбно то, что обстоятельства смерти Ханса-Оке и находка, которую впоследствии обнаружили в его машине, тоже часть спектакля. Лучший друг Томми умер, чтобы отправить полицию по ложному следу.
Но он же покончил с собой.
Мертвое тело Ханса-Оке витало над Томми в темноте, нависая над ним, словно немая угроза. Это случилось со мной. Может случиться и с тобой. Трупный запах наполнил ноздри Томми, и он перестал дышать, воспарил и поплыл вместе с Хансом-Оке, стал Хансом-Оке, опустился на кровать и остался лежать там мертвый, в ожидании собак, которые придут и вопьются в него своими клыками.
Икс?
Томми почти уснул, но теперь открыл глаза и вздрогнул, на что Хагге ответил недовольным ворчаньем.
В начале карьеры Томми его более опытные коллеги рассказывали, что слышали о так называемом «мистере Икс», который свирепствовал в Стокгольме в шестидесятых-семидесятых годах. Тогда речь, вероятно, шла о мелком барыге по имени Лейф Стенберг, в котором не было ничего загадочного, и Томми казалось, что использовать в качестве прозвища неизвестную переменную в его случае неуместно. Теперь же, учитывая произошедшее с Хансом-Оке, это выглядело как откровенная провокация. Как детская выдумка. Полоумный ученый Доктор Икс. Кто, черт возьми, мог себя так назвать и надеяться, что его воспримут всерьез?
Тот, кто может заставить два десятка людей покончить с собой и спустить сто миллионов просто так.
Силы в темноте, дрейф материков в тиши.
Линус
1
Кассандра высказала разумную мысль: найти новый рынок или расширить существующий. О первом варианте и думать нечего. Стоит ли соваться, скажем, в Сундбюберг и толкать там товар, не имея представления о расстановке сил в районе и тех, кому он тем самым перейдет дорогу? Вряд ли.
В идеале хорошо бы найти новых покупателей, чтобы не пришлось доить клиентов Чиво. То есть надо оценить рынок, прозондировать почву. Придется поработать ногами. Побегать. Не вопрос. Бег помогал Линусу держаться без помощи лекарств.
Все началось, когда ему было четырнадцать, и, как часто бывает с событиями, которые впоследствии определят вашу жизнь, это произошло случайно.
Состояние Линуса оставляло желать лучшего. Ему было трудно усидеть на месте дольше двух минут подряд, и, несмотря на то что мозг был изможден мыслями, которые постоянно играли в голове в кошки-мышки, у Линуса были проблемы со сном, и он ночи напролет играл онлайн в «Call of Duty» или «Battlefield» на Xbox.
Однажды во дворе к нему подошел какой-то торчок. Он знал о бизнесе Линуса и умудрился убедить себя, что тот здесь и сейчас сможет достать ему «Субутекс». Когда Линус объяснил, что он ошибся, торчок выхватил нож.
Линус сделал несколько шагов назад. Торчок приближался, размахивая ножом. Линус обернулся и перешел на бег. Он бежал через двор, а торчок хоть и был в плохой форме, но под воздействием чего-то бодрящего не отставал. Однако Линус оказался быстрее. Уже через несколько сотен метров нарик натолкнулся на урну и свалился на землю.
Казалось, Хагге тоже загрустил и трусил, повесив голову, как и хозяин. Они направлялись на площадь в центре Сарая. Томми никак не мог сосредоточиться на задаче, с которой предстояло разобраться. Ситуация с Линусом его беспокоила. Нет, она его мучила. Он всегда думал, что у Линуса все так или иначе будет в порядке. Он умен и энергичен, с чувством юмора тоже все нормально.
Томми не доверял диагнозам, синдромам и психологам. Есть очевидные заболевания и неврологические нарушения, а все остальное относительно. Того, на кого сегодня навешивают ярлыки с буквенными комбинациями, раньше называли «бестолковым», или «психически неуравновешенным», или как-то еще, но смысл всегда был один: человек не похож на других. А это совсем не то же самое, что однозначное клеймо.
Томми даже не считал Линуса «непохожим на других». Просто он активнее и нетерпеливее многих, но Томми и сам был таким в молодости. Единственное, что Томми соглашался признавать настоящей проблемой, – сложности Линуса с восприятием текстов. У него самого с этим никогда не возникало проблем, да и способность получать информацию через буквы, несомненно, важный навык в современном обществе. Но не жизненно необходимый. Есть множество самых разных занятий, которые бы больше подошли такому смышленому и креативному человеку, как Линус, чем копаться в карбюраторах и катализаторах или как там их.
Томми пытался подтолкнуть Линуса к чему-нибудь, связанному с дизайном, предложил устроить ему практику на телевидении, поскольку предполагал, что учеба на автомеханика его не вдохновляет, а это означает риск скатиться в ту, другую жизнь, примеров которой в Сарае хоть отбавляй.
Когда Линуса взяли за кражу со взломом на складе, это лишь подтвердило подозрения Томми: он попался, он увяз. Томми только не знал, насколько глубоко. В те недели, когда Линус жил у него после исправительного центра, Томми пытался вытянуть из него сведения, заставить его открыться, но Линус отшучивался, называл историю со складом глупостью и говорил, что больше такое не повторится.
Как он тогда объяснит то подвальное помещение, заваленное краденым имуществом и алкоголем, ключ от которого носил в кармане? Да вот, просто хранил его для приятеля, которого, естественно, не может назвать, поскольку Линус не какой-нибудь стукач. Возможно, после этого случая они и начали отдаляться друг от друга, как бы Томми ни старался этому помешать.
И что теперь? В худшем случае Линус начал барыжить всерьез, а в самом худшем случае впутался в ту же историю, в которой предстояло разобраться Томми. Теперь Томми боялся не только за себя самого, но еще и за Линуса. Томми не питал иллюзий. Даже если ему, вопреки предположениям, удастся докопаться до чего-то важного и он напишет несколько статей, на которые обратят внимание, то торговля в лучшем случае пойдет на спад, но не прекратится. Оставалось только надеяться, что спад случится на территории Линуса. Шансы минимальны, но это все, что у него есть.
На пике собственных возможностей, когда сеть его контактов была шире и могущественнее всего, Томми, вероятно, смог бы защитить Линуса. Позвонить нужным людям, и канал Линуса перекрыли бы или он получил бы неформальную «крышу». Тогда это еще было возможно. Сейчас же от большинства этих людей нет никакого толку, ведь они мертвы.
Как только Томми вышел на площадь, ветер ударил ему в лицо и взъерошил волосы. Полдевятого вечера – в это время открыты только пиццерии, местная забегаловка и супермаркет. Томми пересек площадь и остановился у скульптуры эльвы верхом на единороге, стоящей на постаменте в осушенном фонтане.
Большинство освещавших площадь фонарей были сломаны, в подъездах и закоулках стояли тенеподобные личности. Мужчина с восточноевропейской внешностью вышел на свет и сделал вопросительный жест рукой. Томми помотал головой, мужчина помрачнел. Что ты тогда, мать твою, тут забыл?
Томми обошел фонтан и пересек границу с северным кварталом. И здесь стояли люди, поодиночке и группами, съежившись у стен и защищаясь от ветра. В основном латиноамериканцы. Молодой парень с длинными черными волосами, подвязанными банданой с черепом, поигрывал ножом-бабочкой. Томми оглядел те лица, которые мог различить.
Он никого не узнавал. Прошло несколько лет с тех пор, как он бывал в этом районе по работе, и за это время, похоже, произошла смена поколений. Сплошь восемнадцати-двадцатилетние. Парень с ножом-бабочкой перестал играть и поднял глаза. Хагге остановился. Томми тоже. Просто так подойти и начать задавать вопросы было равносильно самоубийству. Хагге потянул поводок, чтобы уйти тем же путем, которым они пришли, и Томми последовал за ним. Он вернется, но при свете дня, и тогда он будет не один.
2
Приехав домой в Транеберг, Томми накормил Хагге, смешал коктейль «Виски сауэр» и позвонил Томáсу.
Они познакомились, когда Томми работал над репортажем об анаболических стероидах. Томас управлял тренажерным залом в районе Риссне и не просто обходил анаболики стороной, а откровенно их ненавидел. Два его друга детства из Гватемалы нарвались на партию фальсификата из России, которая их погубила. И сломила Томаса. Если он замечал в своем зале хотя бы намек на иглу или таблетку, то лично выпроваживал владельца на улицу или ставил его на место.
Томас был невысок, всего метр семьдесят пять, но недостаток роста компенсировал шириной плеч и силой удара. Когда-то он был блестящим многообещающим боксером, и бокс спас ему жизнь. В пятнадцать лет он с двумя друзьями поехал из родной деревни на районные соревнования и занял там первое место. Когда Томас вернулся домой, деревню сожгли, а всю его семью по подозрению в связи с партизанами убили правительственные войска. Вместе с двумя друзьями, чьи семьи тоже уничтожили, он бежал в Швецию.
С тех пор прошло больше двадцати лет, Томас закрыл тренажерный зал, открыл молодежный боксерский клуб, но все это время поддерживал хорошую физическую форму. Что-то внутри него всегда было настороже, ожидало атаки, и, когда придет время, он будет готов ее отразить. Поскольку у Томми с Томасом сложились хорошие отношения, Томми несколько раз пользовался его услугами сопровождающего.
– Diga[10]?
– Hola, Tomás.[11] Это Томми.
– А, Томми! Qué pasa?[12]
Томми улыбнулся. Хоть кто-то не считает его мертвым.
– Порядок. А у тебя как дела?
– Как сажа бела.
Томас питал слабость к выражениям, которые считал типично шведскими, и уделял им особое внимание, когда, будучи подростком, учил язык. К сожалению, многие из них устарели уже тогда.
– Слушай, мне нужна твоя помощь в одном деле.
Не вдаваясь в детали, Томми объяснил, что ему необходимо изучить северный квартал Сарая. Томас засмеялся:
– Так тебе нужен крепкий латинос для подстраховки?
– Примерно так. С наличкой сейчас не очень, но…
– Не проблема. Вот разживешься деньгами, тогда и поговорим.
– Отлично. Завтра ты свободен?
– Во сколько?
Они договорились встретиться на площади Сарая в час дня. Затем попрощались, и Томми уже опустил телефон, но вдруг услышал голос Томаса.
– Эй, Томми!
Он снова поднес трубку к уху:
– Да?
– Мне тут сказали, ты дуба дал, но я ответил: nunca![13], только не Томми!
– Ладно, Томас. До завтра!
3
Томми как раз удалось заснуть с Хагге в ногах, когда зазвонил телефон и на дисплее высветился «Дон Жуан Юханссон». Томми ответил и поговорил с Хенри, который отмечал сегодняшний триумф.
Наводка Томми оказалась на вес золота. В багажнике одной из машин Ханса-Оке нашли восемьдесят килограммов сорокапятипроцентного кокаина – одна из самых крупных партий за долгое время. Но и это еще не все. Товар лежал в коробке с парома «Финнклиппер», ходящего из финского Наантали в шведский Капельшер, так что теперь стало ясно, за каким портом надо установить наблюдение. Разумеется, писать об этом Томми было нельзя, он этого даже не слышал.
Хенри был сентиментален и пьян. К собственному удивлению, по звучавшей фоном музыке Томми понял, что празднование проходит в клубе «Голден Хитс», так что возраст, похоже, его все же догнал. Они попрощались и пожелали друг другу спокойной ночи под звуки хита семидесятых «Moviestar» в исполнении Харпо. Томми положил телефон на тумбочку, а потом какое-то время лежал, уставившись в потолок. Время от времени комнату озарял свет фар от машин, проезжающих по улице Маргретелундсвеген.
Он раздумывал, не позвонить ли Аните, но решил, что уже слишком поздно. Покончив с бурным периодом в жизни, в какой-то момент она полностью пересмотрела режим дня и начала придерживаться жесткого распорядка, который включал в себя и ранний отход ко сну. Томми остался наедине со своими мыслями.
Очевидно одно. Томми больше доверял записям Ханса-Оке, чем какой-то коробке. Товар прибыл через порт Вэртахамнен. Удивительно, но факт: кто-то пожертвовал коксом розничной стоимостью под сто миллионов ради спектакля, да еще и такого примитивного. Но в полиции все же есть светлые головы, которые должны были понять, что история с коробкой слишком проста. Конечно, пришлось установить наблюдение за Капельшером, но только идиоты вроде Хенри считали это единственно правильным решением.
Прискорбно то, что обстоятельства смерти Ханса-Оке и находка, которую впоследствии обнаружили в его машине, тоже часть спектакля. Лучший друг Томми умер, чтобы отправить полицию по ложному следу.
Но он же покончил с собой.
Мертвое тело Ханса-Оке витало над Томми в темноте, нависая над ним, словно немая угроза. Это случилось со мной. Может случиться и с тобой. Трупный запах наполнил ноздри Томми, и он перестал дышать, воспарил и поплыл вместе с Хансом-Оке, стал Хансом-Оке, опустился на кровать и остался лежать там мертвый, в ожидании собак, которые придут и вопьются в него своими клыками.
Икс?
Томми почти уснул, но теперь открыл глаза и вздрогнул, на что Хагге ответил недовольным ворчаньем.
В начале карьеры Томми его более опытные коллеги рассказывали, что слышали о так называемом «мистере Икс», который свирепствовал в Стокгольме в шестидесятых-семидесятых годах. Тогда речь, вероятно, шла о мелком барыге по имени Лейф Стенберг, в котором не было ничего загадочного, и Томми казалось, что использовать в качестве прозвища неизвестную переменную в его случае неуместно. Теперь же, учитывая произошедшее с Хансом-Оке, это выглядело как откровенная провокация. Как детская выдумка. Полоумный ученый Доктор Икс. Кто, черт возьми, мог себя так назвать и надеяться, что его воспримут всерьез?
Тот, кто может заставить два десятка людей покончить с собой и спустить сто миллионов просто так.
Силы в темноте, дрейф материков в тиши.
Линус
1
Кассандра высказала разумную мысль: найти новый рынок или расширить существующий. О первом варианте и думать нечего. Стоит ли соваться, скажем, в Сундбюберг и толкать там товар, не имея представления о расстановке сил в районе и тех, кому он тем самым перейдет дорогу? Вряд ли.
В идеале хорошо бы найти новых покупателей, чтобы не пришлось доить клиентов Чиво. То есть надо оценить рынок, прозондировать почву. Придется поработать ногами. Побегать. Не вопрос. Бег помогал Линусу держаться без помощи лекарств.
Все началось, когда ему было четырнадцать, и, как часто бывает с событиями, которые впоследствии определят вашу жизнь, это произошло случайно.
Состояние Линуса оставляло желать лучшего. Ему было трудно усидеть на месте дольше двух минут подряд, и, несмотря на то что мозг был изможден мыслями, которые постоянно играли в голове в кошки-мышки, у Линуса были проблемы со сном, и он ночи напролет играл онлайн в «Call of Duty» или «Battlefield» на Xbox.
Однажды во дворе к нему подошел какой-то торчок. Он знал о бизнесе Линуса и умудрился убедить себя, что тот здесь и сейчас сможет достать ему «Субутекс». Когда Линус объяснил, что он ошибся, торчок выхватил нож.
Линус сделал несколько шагов назад. Торчок приближался, размахивая ножом. Линус обернулся и перешел на бег. Он бежал через двор, а торчок хоть и был в плохой форме, но под воздействием чего-то бодрящего не отставал. Однако Линус оказался быстрее. Уже через несколько сотен метров нарик натолкнулся на урну и свалился на землю.