Несмотря на изнурительную тренировку и позднее время, девушку буквально тянуло в Большой Зал. Сейчас здесь никого не было – только призрачные белые колонны уходили к сводчатому потолку, скрытому в темноте. Монументальные стены походили на скалы. Вайолет шла в одиночестве сквозь тишину, и звук собственных шагов казался оглушительным. Наконец из мрака появился помост, с которого смотрели четыре пустовавших трона – словно величественный трибунал, имевший безграничную власть над любым, кто оказывался в зале.
Но Вайолет пришла сюда не из-за тронов.
Она остановилась перед фрагментом расколотого щита, который висел на стене, и заглянула в лицо Рассалона, Первого Льва.
Казалось, зверь тоже смотрел на незваную гостью. Он выглядел так благородно – пышная грива, обрамлявшая морду отлитыми в металле изгибами, серьёзные глаза над треугольником носа… Как же мог кто-то настолько доблестный сражаться на стороне Тёмного Короля?
Прежде Вайолет не осмелилась бы на подобное, но сейчас протянула руку и коснулась львиной морды. Внутри бурлили вопросы.
«Почему вы сражались на другой стороне? Почему предпочли тьму свету? – Они возникали один за другим, пока девушка не перестала понимать, спрашивала ли она у Рассалона или у своей семьи… у Тома. – Как я могу быть Львом? И что это вообще значит? И почему вы никогда не рассказывали об этом мне?»
За спиной раздался какой-то звук. Вайолет отдёрнула руку от щита и резко развернулась с бешено колотящимся сердцем.
Киприан.
В темноте он казался паладином в сияющих доспехах, защитником этого места от чужаков. Послушник в боевом облачении явно шёл с поздней тренировки, а завидев девушку, положил ладонь на рукоять меча, будто бросая вызов.
– Что это ты здесь делаешь?
– А в чём дело? – спросила Вайолет. – Ты преследуешь меня?
Киприан тренировался весь день, но выглядел раздражающе безупречно – даже причёска казалась идеальной, словно юноше ничего не стоило много часов махать мечом. И Вайолет вдруг почувствовала себе ужасно неряшливой – грязь, размазанная по лбу, мокрые от пота волосы, налипшие на виски.
«Я сильнее тебя», – подумала наследница львиной крови, хотя показывать это было нельзя, никогда.
От чувства вины сердце забилось сильнее, словно высокомерный послушник прочёл всю правду на лице собеседницы. Видел ли он, как она коснулась щита? Вайолет была почти уверена, что её застали на месте преступления.
Киприан посмотрел на щит, потом на девушку и сказал:
– Эта вещь принадлежала Рассалону.
– Мне нет дела до какого-то старого щита, – парировала Вайолет, покраснев.
– Джастис может думать, что ты невиновна, но я тебе не верю, – заявил юноша и презрительно скривился. – Что бы ты ни скрывала, я это выясню.
– Я просто прогуливалась по залу. Это что, запрещено?
Вместо ответа Киприан снова посмотрел на щит, а когда перевёл взгляд на Вайолет, в глазах отчётливо отражалась враждебность.
– Львы – слуги Тьмы. Знаешь, что делают с ними Хранители?
– Что же? – спросила она.
– Мы убиваем их, – холодно ответил Киприан, и всё внутри девушки сжалось. – Мы убиваем всех Львов, которых находим.
Глава 13
– Джастис говорил, ты сражался с Джеймсом, – сказал Эмери.
Эмери был робким послушником лет шестнадцати, с длинными тёмно-русыми волосами, собранными в традиционную для Хранителей причёску. Уилл видел, как этот юноша тренировался с Киприаном. Эмери подошёл в сопровождении друзей, Карвера и Беатрис, и теперь во все глаза смотрел на потомка Госпожи, ожидая ответа.
– Ну… не совсем, – осторожно сказал Уилл.
Он как раз возвращался от интенданта и нёс две запасные лёгкие туники, тёплый плащ и пару высоких сапог с меховой оторочкой на зиму. Каждая из вещей была сшита исключительно искусно, точно из серебристых лунных лучей и мягкого облака.
– Но ты ведь видел его? – спросил Эмери.
Послушник в серебристо-серой тунике вроде тех, которые Уилл сейчас держал в руках, говорил о Джеймсе как о мифическом создании наподобие Гидры или Тифона[12].
Вот только мистер Кекстон – Перерождённый, живой осколок старого мира. Хранители посвящали всю свою жизнь изучению истории, пытаясь собрать по кусочкам то, что было забыто, и исследовали найденные реликвии, чтобы хранить древние традиции настолько бережно и точно, насколько получалось. Вот и сейчас во взгляде Эмери отражалось благоговение, как у учёного, мельком увидевшего предмет своих изысканий.
– Каким он был? – спросил послушник. – Он говорил с тобой? Как тебе удалось сбежать?
– Эмери, – остановил поток вопросов младшего товарища Карвер, а потом обратился к Уиллу. – Надеюсь, наше любопытство не слишком тебя утомило. Мы не так много времени проводим в обществе чужаков. А Перерождённый – живая легенда.
Темноволосый Карвер был самым старшим из трёх послушников – на вид лет девятнадцати – с серьёзным голосом, как у не слишком разговорчивого человека. И хотя он был выше остальных почти на целую голову, выглядел он миролюбивым.
– Всё в порядке, – ответил Уилл и обратился к Эмери. – Джеймс был в доках. Я отвлёк его совсем ненадолго – как раз, чтобы мы успели уйти. Джастис приказал бежать, и был прав. У нас имелась небольшая фора, и всё равно нас едва не поймали. Но преследовал нас не Джеймс, а трое мужчин с бледными лицами и запавшими глазами. Каждый из них носил фрагмент чёрных доспехов.
– Оставшиеся, – потрясённо прошептал Эмери.
– Так значит, это правда. Сила Саймона растёт, – Беатрис говорила с йоркширским акцентом. Уилл знал, что многие послушники родились за пределами Чертога, но очень странно было видеть, что кто-то из них прибыл из самого обыкновенного городка вроде Лидса. – Вот почему перенесли день твоего испытания, – сказала она Карверу.
– На то может быть много причин, – ответил тот.
– Испытания? – переспросил Уилл.
– Да, чтобы стать Хранителем, – ответил Эмери. – Скоро Карвер пройдёт проверку способностей, облачится в белое и будет восседать вместе с Хранителями за высоким столом.
– Это пока неизвестно наверняка, – возразил Карвер. Теперь настала его очередь краснеть. – Испытание трудное, и многие не проходят его. Кроме того, нет ничего постыдного в том, чтобы стать адептом.
– А ты? Ты будешь тренироваться с нами? – Беатрис перевела взгляд на Уилла.
– Нет, я… – он старался не задумываться о том, что предстояло сделать, но только когда произнёс это вслух, всё стало казаться настоящим. – Я обучаюсь у Старейшины.
Глаза послушников расширились. «Обучаюсь магии», – повисли в воздухе непроизнесённые слова. Судя по тому, как собеседники отреагировали на фразу, для них волшебство тоже было чем-то из легенд. Такими же глазами они смотрели на Уилла, когда он рассказывал про Джеймса.
Сама мысль об обучении заставляла нервничать и вместе с тем чувствовать тягу, надежду, предвкушение. И всё это стало ещё более значимым теперь, когда Уилл увидел, как смотрели на него послушники – словно он собирался исполнить что-то за пределами их понимания.
– Никогда не слышала, чтобы Старейшина Хранителей брала себе ученика, – сказала Беатрис.
– Даже Джастиса, – добавил Эмери.
– Тебе оказана великая честь, – Карвер развеял чары благоговения дружеским кивком. – И Хранители, и адепты ищут советов у Старейшины. Она обладает такими знаниями, которых нет больше ни у кого, и если уж взялась обучать тебя, то делает это ради высшей цели. Твоя наставница – самая мудрая и могущественная из всех Хранителей Чертога.
Джастис тоже так говорил. Уилл вспомнил, как Старейшина смотрела на него, когда он только прибыл в Чертог – будто заглянула в самое сердце, и решил приложить все силы, чтобы не подвести её.
– Может, посоветуете что-то? – спросил Уилл.
– Не опаздывай, – сказала Беатрис.
В тот момент их резко окликнул хмурый наставник, и все трое послушников поспешили вернуться к занятиям.
* * *
– Обучать кого-то магии… Такого здесь прежде никто не делал, – взгляд Старейшины был серьёзным. – Ни Хранители, ни те, кто жил в Чертоге до того, как пал последний из древних городов, и магия ушла из этого мира.
Уилл пришёл в зал Древа-Камня. Мёртвые ветви походили на трещины, вызывая невольную дрожь. Старейшина, белоснежная фигура на чёрном фоне, держала свечу в руке.
– Хранители владеют магией.
Тогда, на болоте, отряд под командованием Леды отогнал Оставшихся невидимым щитом. Уилл хорошо помнил, как сбежали чёрные псы, как в страхе отступили тёмные всадники.
Но Старейшина покачала головой.
– Хранители используют реликвии старого мира. У нас нет собственной магии.
– Но я видел, как они сотворили свет! На болоте. Сияющий щит отогнал Оставшихся… – Блеск был ярким, яростным и, казалось, окутывал и защищал рыцарей ордена, отталкивая преследовавших Уилла существ.
– Патрулируя местность за вратами, Хранители держат при себе камнестражи, – ответила Старейшина. – По сути это осколки внешней стены Чертога, которая обладает собственной силой и защищает нас от захватчиков.
– Камнестражи?
Юноша подумал о странном невидимом барьере, окружавшем Чертог и скрывавшем его от внешнего мира. Мог ли строй из двенадцати Хранителей, у каждого из которых был при себе камень из стены, создать щит?
– Энергия камнестражей становится слабее по мерее удаления от Чертога, но они обладают некоторой силой до самых берегов Ли. – Свет прогнал Оставшихся и собачью стаю за реку… – Вся магия Хранителей исходит из подобных реликвий. Мы используем то, что осталось от старого мира, хотя таких предметов немного, и нельзя создать новые или починить разрушенные или утерянные. Эти знания ныне утрачены, – Старейшина с грустью улыбнулась, глядя на мёртвые ветви Древа, а потом посмотрела на собеседника. – Но твоя сила – иная… Она – часть тебя, заключена в твоей крови.
Последние слова вызвали в Уилле острую болезненную тревогу, но одновременно укрепили его решимость, а вместе с тем и печаль от собственной неудачи.
А ведь он видел магию и прежде. И она исходила не от реликвии – это была чистая энергия, призванная сиянием опасных синих глаз.
– Джеймс владеет магией, – сказал Уилл, и Старейшина замерла.
– Ты прав. Но он – Перерождённый и обладает этими знаниями изначально. Либо же Саймон сидел с ним над древними книгами, как мы с тобой теперь, и обсуждал слухи и мифы, не понимая даже, что обучает существо намного более могущественное, чем он сам. Полагаясь на удачу, рискуя выпустить в мир нечто смертельно опасное… – она одарила Уилла долгим тяжёлым взглядом. – Ни один Хранитель не стал бы обучать Перерождённого.
– Почему? – спросил юноша.
Но Вайолет пришла сюда не из-за тронов.
Она остановилась перед фрагментом расколотого щита, который висел на стене, и заглянула в лицо Рассалона, Первого Льва.
Казалось, зверь тоже смотрел на незваную гостью. Он выглядел так благородно – пышная грива, обрамлявшая морду отлитыми в металле изгибами, серьёзные глаза над треугольником носа… Как же мог кто-то настолько доблестный сражаться на стороне Тёмного Короля?
Прежде Вайолет не осмелилась бы на подобное, но сейчас протянула руку и коснулась львиной морды. Внутри бурлили вопросы.
«Почему вы сражались на другой стороне? Почему предпочли тьму свету? – Они возникали один за другим, пока девушка не перестала понимать, спрашивала ли она у Рассалона или у своей семьи… у Тома. – Как я могу быть Львом? И что это вообще значит? И почему вы никогда не рассказывали об этом мне?»
За спиной раздался какой-то звук. Вайолет отдёрнула руку от щита и резко развернулась с бешено колотящимся сердцем.
Киприан.
В темноте он казался паладином в сияющих доспехах, защитником этого места от чужаков. Послушник в боевом облачении явно шёл с поздней тренировки, а завидев девушку, положил ладонь на рукоять меча, будто бросая вызов.
– Что это ты здесь делаешь?
– А в чём дело? – спросила Вайолет. – Ты преследуешь меня?
Киприан тренировался весь день, но выглядел раздражающе безупречно – даже причёска казалась идеальной, словно юноше ничего не стоило много часов махать мечом. И Вайолет вдруг почувствовала себе ужасно неряшливой – грязь, размазанная по лбу, мокрые от пота волосы, налипшие на виски.
«Я сильнее тебя», – подумала наследница львиной крови, хотя показывать это было нельзя, никогда.
От чувства вины сердце забилось сильнее, словно высокомерный послушник прочёл всю правду на лице собеседницы. Видел ли он, как она коснулась щита? Вайолет была почти уверена, что её застали на месте преступления.
Киприан посмотрел на щит, потом на девушку и сказал:
– Эта вещь принадлежала Рассалону.
– Мне нет дела до какого-то старого щита, – парировала Вайолет, покраснев.
– Джастис может думать, что ты невиновна, но я тебе не верю, – заявил юноша и презрительно скривился. – Что бы ты ни скрывала, я это выясню.
– Я просто прогуливалась по залу. Это что, запрещено?
Вместо ответа Киприан снова посмотрел на щит, а когда перевёл взгляд на Вайолет, в глазах отчётливо отражалась враждебность.
– Львы – слуги Тьмы. Знаешь, что делают с ними Хранители?
– Что же? – спросила она.
– Мы убиваем их, – холодно ответил Киприан, и всё внутри девушки сжалось. – Мы убиваем всех Львов, которых находим.
Глава 13
– Джастис говорил, ты сражался с Джеймсом, – сказал Эмери.
Эмери был робким послушником лет шестнадцати, с длинными тёмно-русыми волосами, собранными в традиционную для Хранителей причёску. Уилл видел, как этот юноша тренировался с Киприаном. Эмери подошёл в сопровождении друзей, Карвера и Беатрис, и теперь во все глаза смотрел на потомка Госпожи, ожидая ответа.
– Ну… не совсем, – осторожно сказал Уилл.
Он как раз возвращался от интенданта и нёс две запасные лёгкие туники, тёплый плащ и пару высоких сапог с меховой оторочкой на зиму. Каждая из вещей была сшита исключительно искусно, точно из серебристых лунных лучей и мягкого облака.
– Но ты ведь видел его? – спросил Эмери.
Послушник в серебристо-серой тунике вроде тех, которые Уилл сейчас держал в руках, говорил о Джеймсе как о мифическом создании наподобие Гидры или Тифона[12].
Вот только мистер Кекстон – Перерождённый, живой осколок старого мира. Хранители посвящали всю свою жизнь изучению истории, пытаясь собрать по кусочкам то, что было забыто, и исследовали найденные реликвии, чтобы хранить древние традиции настолько бережно и точно, насколько получалось. Вот и сейчас во взгляде Эмери отражалось благоговение, как у учёного, мельком увидевшего предмет своих изысканий.
– Каким он был? – спросил послушник. – Он говорил с тобой? Как тебе удалось сбежать?
– Эмери, – остановил поток вопросов младшего товарища Карвер, а потом обратился к Уиллу. – Надеюсь, наше любопытство не слишком тебя утомило. Мы не так много времени проводим в обществе чужаков. А Перерождённый – живая легенда.
Темноволосый Карвер был самым старшим из трёх послушников – на вид лет девятнадцати – с серьёзным голосом, как у не слишком разговорчивого человека. И хотя он был выше остальных почти на целую голову, выглядел он миролюбивым.
– Всё в порядке, – ответил Уилл и обратился к Эмери. – Джеймс был в доках. Я отвлёк его совсем ненадолго – как раз, чтобы мы успели уйти. Джастис приказал бежать, и был прав. У нас имелась небольшая фора, и всё равно нас едва не поймали. Но преследовал нас не Джеймс, а трое мужчин с бледными лицами и запавшими глазами. Каждый из них носил фрагмент чёрных доспехов.
– Оставшиеся, – потрясённо прошептал Эмери.
– Так значит, это правда. Сила Саймона растёт, – Беатрис говорила с йоркширским акцентом. Уилл знал, что многие послушники родились за пределами Чертога, но очень странно было видеть, что кто-то из них прибыл из самого обыкновенного городка вроде Лидса. – Вот почему перенесли день твоего испытания, – сказала она Карверу.
– На то может быть много причин, – ответил тот.
– Испытания? – переспросил Уилл.
– Да, чтобы стать Хранителем, – ответил Эмери. – Скоро Карвер пройдёт проверку способностей, облачится в белое и будет восседать вместе с Хранителями за высоким столом.
– Это пока неизвестно наверняка, – возразил Карвер. Теперь настала его очередь краснеть. – Испытание трудное, и многие не проходят его. Кроме того, нет ничего постыдного в том, чтобы стать адептом.
– А ты? Ты будешь тренироваться с нами? – Беатрис перевела взгляд на Уилла.
– Нет, я… – он старался не задумываться о том, что предстояло сделать, но только когда произнёс это вслух, всё стало казаться настоящим. – Я обучаюсь у Старейшины.
Глаза послушников расширились. «Обучаюсь магии», – повисли в воздухе непроизнесённые слова. Судя по тому, как собеседники отреагировали на фразу, для них волшебство тоже было чем-то из легенд. Такими же глазами они смотрели на Уилла, когда он рассказывал про Джеймса.
Сама мысль об обучении заставляла нервничать и вместе с тем чувствовать тягу, надежду, предвкушение. И всё это стало ещё более значимым теперь, когда Уилл увидел, как смотрели на него послушники – словно он собирался исполнить что-то за пределами их понимания.
– Никогда не слышала, чтобы Старейшина Хранителей брала себе ученика, – сказала Беатрис.
– Даже Джастиса, – добавил Эмери.
– Тебе оказана великая честь, – Карвер развеял чары благоговения дружеским кивком. – И Хранители, и адепты ищут советов у Старейшины. Она обладает такими знаниями, которых нет больше ни у кого, и если уж взялась обучать тебя, то делает это ради высшей цели. Твоя наставница – самая мудрая и могущественная из всех Хранителей Чертога.
Джастис тоже так говорил. Уилл вспомнил, как Старейшина смотрела на него, когда он только прибыл в Чертог – будто заглянула в самое сердце, и решил приложить все силы, чтобы не подвести её.
– Может, посоветуете что-то? – спросил Уилл.
– Не опаздывай, – сказала Беатрис.
В тот момент их резко окликнул хмурый наставник, и все трое послушников поспешили вернуться к занятиям.
* * *
– Обучать кого-то магии… Такого здесь прежде никто не делал, – взгляд Старейшины был серьёзным. – Ни Хранители, ни те, кто жил в Чертоге до того, как пал последний из древних городов, и магия ушла из этого мира.
Уилл пришёл в зал Древа-Камня. Мёртвые ветви походили на трещины, вызывая невольную дрожь. Старейшина, белоснежная фигура на чёрном фоне, держала свечу в руке.
– Хранители владеют магией.
Тогда, на болоте, отряд под командованием Леды отогнал Оставшихся невидимым щитом. Уилл хорошо помнил, как сбежали чёрные псы, как в страхе отступили тёмные всадники.
Но Старейшина покачала головой.
– Хранители используют реликвии старого мира. У нас нет собственной магии.
– Но я видел, как они сотворили свет! На болоте. Сияющий щит отогнал Оставшихся… – Блеск был ярким, яростным и, казалось, окутывал и защищал рыцарей ордена, отталкивая преследовавших Уилла существ.
– Патрулируя местность за вратами, Хранители держат при себе камнестражи, – ответила Старейшина. – По сути это осколки внешней стены Чертога, которая обладает собственной силой и защищает нас от захватчиков.
– Камнестражи?
Юноша подумал о странном невидимом барьере, окружавшем Чертог и скрывавшем его от внешнего мира. Мог ли строй из двенадцати Хранителей, у каждого из которых был при себе камень из стены, создать щит?
– Энергия камнестражей становится слабее по мерее удаления от Чертога, но они обладают некоторой силой до самых берегов Ли. – Свет прогнал Оставшихся и собачью стаю за реку… – Вся магия Хранителей исходит из подобных реликвий. Мы используем то, что осталось от старого мира, хотя таких предметов немного, и нельзя создать новые или починить разрушенные или утерянные. Эти знания ныне утрачены, – Старейшина с грустью улыбнулась, глядя на мёртвые ветви Древа, а потом посмотрела на собеседника. – Но твоя сила – иная… Она – часть тебя, заключена в твоей крови.
Последние слова вызвали в Уилле острую болезненную тревогу, но одновременно укрепили его решимость, а вместе с тем и печаль от собственной неудачи.
А ведь он видел магию и прежде. И она исходила не от реликвии – это была чистая энергия, призванная сиянием опасных синих глаз.
– Джеймс владеет магией, – сказал Уилл, и Старейшина замерла.
– Ты прав. Но он – Перерождённый и обладает этими знаниями изначально. Либо же Саймон сидел с ним над древними книгами, как мы с тобой теперь, и обсуждал слухи и мифы, не понимая даже, что обучает существо намного более могущественное, чем он сам. Полагаясь на удачу, рискуя выпустить в мир нечто смертельно опасное… – она одарила Уилла долгим тяжёлым взглядом. – Ни один Хранитель не стал бы обучать Перерождённого.
– Почему? – спросил юноша.