– А в чем состоит проблема с браком дочери стеклодува? – спросила я.

– Это давняя традиция, – ответил Чезаре. – Гильдии мастеровых, не все, только самые почетные, как, например, стекольщики, имеют право отдавать своих дочерей за наших дворян. Может, стоит вменить в обязанность патрициев предоставлять нам наследников для этих целей?

– И оскорбить и тех, и других?

– У доны догарессы есть лучшее предложение?

– Повысить брачную ценность гильдейских синьорин, – ответила я спокойно. – К примеру, обучать их в школах благородных девиц.

– В Аквадорате лишь одна такая школа.

– Пусть их будет больше, пусть туда будут допускаться не только дворянки, пусть на школьных балах будут присутствовать… – Я запнулась, поняв, что замечталась. – Как зовут вашу девушку, эту дочь стеклодува?

Мне ответил Артуро:

– Синьорина Мария Биккере.

– Предложите синьорине Марии обучение в «Нобиле-колледже-рогацце», то есть оплатите ей взнос. Разумеется, синьор Биккере может это сделать и сам, уверена, он богаче всех во дворце, но от подарка его серенити не откажется.

– Не посмеет. И на целых три года перестанет меня донимать требованиями. – Чезаре потрепал меня по щеке. – Умница моя.

Тепло этого прикосновения было невероятно приятным, тем более что мужская ладонь задержалась на лице, скользнув на затылок под волосы.

– Где твоя саламандра?

– Не знаю, – ответила я грустно. – Я оставила Чикко в гардеробной, но, когда вернулась туда после занятий, футляр был пуст.

– Я поищу, – предложил Артуро.

– Не нужно, – сказала я.

Мы как раз вошли в распахнутые слугами двери спальни синьоры Муэрто. Крошка-маджента приветственно помахала нам хвостиком с груди тишайшей свекрови. Та сидела в постели и при нашем появлении отложила в сторону книгу.

– Чезаре?

– Матушка, – дож бросил мне шапку и, приблизившись к кровати, опустился подле нее на колени, – ты совсем расклеилась.

– Северный ветер, дорогой, скоро он переменится. Филомена?

Шапку я отдала синьору Копальди.

– Добрый вечер, матушка. Моя саламандра не доставила вам неудобств?

– Она проскользнула в спальню вместе со слугами, – хмыкнула матрона, пальцы ее гладили склоненную голову сына, – кажется, ее привлекал комнатный камин.

– Позвольте? – Я взяла ящерку, ощутила прохладу шкурки, рассмотрела зеленые лапки, светло-зеленое брюшко и черный хвостик.

Чикко извивалась. Я разжала пальцы, и она быстро взбежала на грудь синьоры Муэрто. Подавив обиду, я присела на стоящий у кровати стул.

Свекровь выглядела очень плохо, без преувеличения. На мой лепет о лекарях ответила решительным отказом. Я посмотрела на супруга. Тот улыбался, поддерживая мать, но глаза его наполняла тревога.

– Гнилой воздух столицы не идет тебе на пользу.

– Главное, чтоб он подходил тебе.

Я поняла, что невероятно соскучилась по семье. Чезаре походил на мать резкими чертами лица и черными волосами, и смотрели они друг на друга со скрываемой, но все же нежностью.

– Синьора Муэрто, – проговорил дож весело, – а расскажи-ка мне, как можно преодолеть чары древнего вампира.

– Тебе – никак, – фыркнула матрона, – этому обучают с младенчества.

– Я был крайне болезненным ребенком, – сообщил Чезаре мне, – и матушка побоялась лишиться наследника, вздумай тренировать меня истребителем кровососов.

– Так это вы учили Карлу Маламоко? – ахнула я.

– Карлу? – переспросила свекровь и посмотрела на сына.

– Синьорину Маламоко, – кивнул он со значением.

Матрона произнесла несколько незнакомых мне слов, обрамляющих имя Фаусто Маламоко, потом повернулась ко мне:

– Да, и после учеников себе не брала. Так с кем из древних вампиров собирается сражаться его серенити? С чудовищным князем Мадичи?


– Сражаться с экселленсе? Нет, матушка, нынче мы с ним на одной стороне, надеюсь, так будет и впредь. Дело в другом. Некий молодой человек…

Он пересказал синьоре Муэрто ситуацию.

– Неправильный запах?

– Я использовал пот саламандры, чтоб вампиры меня не учуяли. Но здесь, судя по всему, нечто другое, Лукрецио парня обоняет.

– Любых притирок хватает не более чем на час, – размышляла вслух матрона. – Бывает, что длительный прием особых отваров и вытяжек надолго изменяет состав пота. Нет, Чезаре, без осмотра я не смогу тебе ничего сказать.

– Спасибо, матушка. – Дож поднялся. – Мы с Филоменой тебя оставим…

– Стоять.

В это момент я поняла, как синьора Муэрто заставляет трепетать всех без исключения дворцовых слуг. В одном слове ее было столько властной силы, что мои колени разогнулись, и я поднялась на ноги.

– Мы немедленно отправляемся в палаццо Мадичи. Артуро, покараульте в коридоре, чтобы никто из слуг сюда не вошел, мне нужно одеться. Вы, – она перевела свирепый взгляд на меня с супругом, – ждите меня внизу. И если в ваши пустые молодые головы забредет шальная мыслишка сбежать…

Трость свекрови, оказывается, все это время лежала с ней в постели, прикрытая одеялом, сейчас ее окованный серебром кончик покачивался у моего носа.

– Я подкаблучник, – жаловался супруг небесам, когда мы шли в его гардеробную, – мною командуют женщины. Каково?

Небеса не отвечали.





* * *


У бронзового бассейна во внутреннем дворе дворца дожей в этот ночной час беседовали двое. Разговор велся отнюдь не по-аквадоратски, но полной луне, единственной его свидетельнице, это было безразлично. Лица инородцев скрывали белые личины Вольто, тела – массивные бесформенные плащи.

– Старуха начала догадываться, пришлось принимать меры.

– Заодно можно было избавиться и от девчонки.

– Слишком опасно. Девчонку уберем в свое время, должно казаться, что она ушла сама, уступив место более достойной.

– Она не захочет.

– За нее еще не брались по-настоящему.

– Возьмитесь. Война вот-вот будет объявлена.

Луна скрылась за облаками лишь на мгновение, но когда вновь стала видна, во дворе у бассейна уже никого не было.





Глава 6

Изгнание тишайшей Филомены




«Нобиле-колледже-рагацце» готовился отойти ко сну. Маура уже лежала в постели, читала некий снабженный цветными гравюрами фолиант и время от времени подхихикивала. Древние хиняне толк в любовных утехах знали и предавались им очень забавными способами.

Таккола вышла из ванной комнаты, облаченная в свою привычную ночную сорочку, плотную, с высоким стоячим воротником и обилием рюшечек на плечах и груди. С ней в спальню проник аромат сандала, легкий запах мыла и лосьона. Она промокала полотенцем влажные волосы и шлепала по полу задниками удобных домашних туфель.

– Приятно вернуться домой.

Маура согласилась, повела плечом, фолиант поехал вниз, увлекая за собой покрывало. Под ним синьорина да Риальто оказалась одета довольно скудно: полупрозрачная алая сорочка, схваченная впереди рядом крошечных рубиновых пуговок.

Черные брови Маламоко поползли вверх.

Маура беспечно рассмеялась:

– Бабуля Попета, наверное сослепу, упаковала мне этот чудовищный наряд. – Она завозилась, снова укутавшись до плеч. – Погасить свет?

Карла вопроса будто не услышала, она смотрела в стену остановившимся взглядом. Панеттоне пришлось его повторить.

– Что? Нет, мне нужно заняться волосами.