– Вы передали своему супругу мое приглашение?
– К слову не пришлось, – пожала я плечами. Жеста князь видеть не мог, но, наверное, он его услышал. – Поэтому решила воспользоваться вашим гостеприимством самостоятельно. Лукрецио, вы допросили Ньяга?
– Молодой человек уверяет, что добавил в ваше вино пряность по приказу командора да Риальто.
– Он лжет?
– Мало кто способен на это, когда его вопрошает древний вампир, но… Филомена, вы не желаете войти? Ночью я без труда перенес бы вас поверх этих кольев, сейчас же могу предложить подогнать гондолу к кирпичному уступу шагах в десяти.
Я отказалась. Лишние телодвижения и потеря времени. Тем более вряд ли я смогу вести допрос лучше, чем это уже сделал чудовищный князь.
– Вы сказали «но», Лукрецио. Продолжайте.
– В юноше есть нечто, что я, невзирая на свой многовековой опыт, определить затрудняюсь. Некое несоответствие ароматов. Поэтому, Филомена, я все же буду просить вас передать информацию синьору Муэрто. Наш дож изрядно понаторел в маскировке запахов.
– Сегодня вечером, – пообещала я, – мой супруг вас посетит.
О том, что сопровождать его собирается дона догаресса, я не упомянула.
Мы попрощались: я – с изобразившей поклон черной копной.
– Директриса требует тебя к себе, – шепнула Маура, когда я распахнула дверь туалетной комнаты, и одобрительно кивнула, рассмотрев разбросанные на полу мокрые полотенца и перевернутые кувшины.
Помещение носило следы безжалостного использования.
Панеттоне уже громко спросила, как я себя чувствую. Ответив, что уже получше, и кивнув Карле, стоящей у окна в окружении группки учениц, я поднялась к сестре Аннунциате.
– Отравили? – Она подняла голову от книги.
– Во дворце это обычное дело, – не соврав, избежала я прямого ответа.
К счастью, вопросы ядов директрису не интересовали, она желала беседовать о выпускном.
– Ты добилась обещания дожа?
– Да, матушка, его серенити будет присутствовать на экзамене.
– Великолепно. Это увеличит популярность «Нобиле-колледже-рагацце» среди аквадоратских патрициев.
– Повысьте плату за обучение, – предложила я. – Насколько мне удалось изучить наших аристократов, дороговизна их не отпугнет, а, напротив, заставит раскошеливаться еще активнее.
– Пожалуй…
– И еще, – я присела на стул для посетителей, – неплохо было бы учредить стипендию или даже несколько стипендий для девиц не столь богатых, но родовитых.
– Не вижу в этом особого смысла, – покачала головой сестра Аннунциата, но то, как она подалась ко мне, почти касаясь грудью столешницы, говорило о ее заинтересованности.
– Умные, воспитанные, образованные синьорины, семьи которых пришли в упадок отнюдь не по их вине. Кому они окажутся в итоге верны и благодарны?
– Тому, кто вытащил их из ямы.
– Они будут выходить замуж за приличных синьоров, а вы, матушка, получите возможность через своих выпускниц влиять на государственную политику.
Директриса рассмеялась и откинулась на спинку кресла.
– Узнаю свою злодейку Филомену. Твоя старенькая учительница станет воспитывать невест, чтоб пошатнуть привычное главенство патрицианских советов, но выиграет от этого в первую очередь тишайший Муэрто.
Я покраснела, будто от похвалы.
– От вас, матушка, ничего не скроется.
Сестра Аннунциата помолчала, потом задумчиво протянула:
– Долгосрочный план, но вполне осуществимый. Если бы стипендии учредил сам дож, Большой Совет мог всполошиться, заподозрив его серенити в интригах.
Все-таки моя директриса умнейшая из женщин. Как я ею восхищалась!
– Хорошо, дона догаресса, стипендии будут назначены. Мы сообщим о них во время выпускного бала.
Рассыпаясь в благодарностях, я думала, как бы заставить тишайшего тайно пожертвовать школе необходимую для этого сумму.
О личном мы не говорили. Я никогда, даже на исповеди, не признавалась сестре Аннунциате в нежной страсти к Эдуардо, что лишало меня необходимости посвящать монашку в историю с навязанным браком. Она, правда, спросила, отчего Маура и Карла покинули дворец.
– Я счастлива, что им позволено хотя бы закончить обучение, – ответила я чопорно. – При мне осталась фрейлина Раффаэле.
– Ах да, – директриса кивнула в сторону вороха бумаг, – маркизета Сальваторе написала, что покидает Аквадорату. Ты знаешь почему?
Эта тема опасности не представляла.
– Твоя невестка? – Бледные щеки монашки покраснели. – Однако. Ты ведь не ладила с Бьянкой?
– Кто прошлое помянет, – отмахнулась я. – Главное, чтобы они ладили с Филоменом.
Прощаясь, я подумала, что уже к вечеру появится лирическое стихотворение о страсти юной синьорины и бравого моряка.
На математике я считала барыши от продажи крошек-маджент, на уроке музыки дремала под виольные экзерсисы.
По пути в танцевальный зал меня затолкали в оконную нишу сильные руки синьорины Маламоко.
– Ты говорила с князем?
– Она вернулась слишком скоро, – протиснулась к нам Маура. – Путтана Раффаэле сплетничает, что свекровь тобой недовольна.
Это было правдой, синьоре Муэрто я не нравилась, поэтому фразу про сплетни я не комментировала. Вместо этого рассказала о новой ограде и беседе со скрытым под плащом экселленсе.
– Старый хвастун, – хмыкнула Карла, – его чары не столь сокрушительны.
– Таккола перед ними устояла, – напомнила Панеттоне и положила свою головку на плечо подруги.
– Тебя ведь тренировали? – спросила я Галку. – Может, и этого Ньяга тоже.
– Учителей, подобных моей, во всем мире можно по пальцам одной руки пересчитать. – Карла ладонью погладила белокурые локоны, движение было автоматическим, но полным нежности. – Но такого варианта я бы со счетов не сбрасывала.
– Лукрецио сказал, что Ньяга неправильно пахнет.
– Поговори с Чезаре.
– Князь просил о том же.
Потатино прокричала от двери, что урок вот-вот начнется и синьора Грацио велит нам занять места.
Ах, как меня злила невозможность побыть с подругами! Во время танца я сообщила об этом Мауре, при перемене партнеров Карла сказала, что свободный вечер они посвятят размышлениям и придумают, как обойти слежку и запреты.
Во дворец я отплывала воодушевленной, даже Голубка Паола на соседнем сиденье не портила настроения. Даже ее бриллиантовое кольцо не блестело столь уж нестерпимо. За все эти дни Чезаре ни разу не проявил к фрейлине чего-то большего, чем вежливое дружелюбие. Может, моя ревность беспочвенна? Хотелось так думать.
Прибыли мы как раз к ужину, я едва успела сменить платье. Тишайший Муэрто опять был в парче, видимо, явился в столовую после заседания.
– Благородные девицы обогатились знаниями? – весело вопросил он.
Отвечала Раффаэле.
– Синьора Муэрто к нам не присоединится? – прошептала я синьору Копальди, сидящему от меня по левую руку. – Она нездорова?
– К сожалению.
Я ощутила удовлетворение (меня не будут донимать), потом стыд: свекровь больна и страдает. Паола спросила, каковы планы его серенити, и предложила переместиться в музыкальный салон, чтоб развлечь тишайшего виольным концертом.
– Тишайший супруг обещал посвятить этот вечер мне, – ответила я любезно.
Чезаре подтвердил мои слова, после того как я наступила каблуком на его золоченый сапог, а в коридоре потребовал объяснений. Выслушав их, кивнул:
– Зайду поприветствовать матушку, переоденусь и отправлюсь к вашему шепелявому поклоннику.
– Мы отправимся туда вместе.
– К матушке?
– И к ней, и в вашу гардеробную, не желаю дать вам шанс сбежать, а после – к сиятельному князю Мадичи.
Супруг не возражал. Обиженная синьорина Раффаэле удалилась, плечи ее вздрагивали, будто от рыданий. Мне это понравилось. Чезаре проводил ее сочувственным взглядом. Это не понравилось абсолютно. Вышла бы она замуж за кого-нибудь, я бы успокоилась. Может, намекнуть Артуро, что ее карие глазки останавливаются на нем с регулярной нежностью? Синьор Копальди шел следом за нами, и я могла бы начать интригу немедленно. Но он беседовал с дожем, то есть с дожевым затылком, и я не посмела мешать.
Маркиз Сальваторе снарядил погоню за капитаном Саламандер-Арденте, ставки на ее удачное разрешение – один к трем. Священник с острова Николло сбежал еще на рассвете, значит, венчание он провести успел. Лекари выяснили состав афродизиака, в Аквадорате такого никто не производит. Глава гильдии стеклодувов грозит прекратить поставки фонарных плафонов для нового квартала, если его серенити не найдет для его дочери мужа среди патрициев.
Чезаре повернул голову и посмотрел на помощника с радостным воодушевлением:
– Артуро!
Нет, нет, синьор Копальди вступать в брак не желал. Славно, его мы прибережем для Паолы.