Полина цокнула языком, скептически оглядывая перекошенную на один угол повозку и, тяжело вздохнув, подтвердила:

— Надо.

— Небезопасно рассеивать столько излишков в эфир, — продолжал занудничать её спутник.

— Да, да, может случится головокружение и есть потом ужасно хочется.

Генерал подал ей руку и помогая подняться по ступеньке в повозку, наставительно и строго произнёс:

— Ваша магия не такая разрушительная, как моя, но от неё тоже могут быть печальные последствия.

— Не понимаю, к чему вы ведёте. — Его строгость заставила прислушаться к словам.

— Представьте, если бы я заправлял кристалл вашим методом.

Полина состроила ему рожу, благо, что мужчина сидел спиной и уже возобновил движение.

— Возле меня не просто затлела бы трава, а начался пожар!

Баронесса нахмурилась, но тут же возразила:

— Судя по вашим словам, то возле меня должны были расцветать иллюзии, но этого не было!

— Это означает только то, что выпущенная на свободу ваша энергия зависла и отреагирует на сильные мыслеобразы любого человека, попавшего в её поле.

— Да не-е, вы шутите?

— Не удивлюсь, что случай с караваном торговцев в прошлом году — ваших рук дело!

— На что вы намекаете и к чему пытаетесь привлечь меня? — насторожилась Полина, а мужчина хмыкнул и небрежно бросил:

— Купцы остановились на ночлег и так хорошо посидели у костра, — Томаш показала жестом, что купцы сильно набрались горячительными напитками, — что наутро очнулись голыми. Правда, товар никто не тронул, и жертвы не признали себя жертвами, но вспоминать о появившихся прелестных девушках, которые совратили их на всякие непотребства, было стыдно.

— Ха, стыдно, но слухи всё же пошли?

— Пошли. Купцы были слишком впечатлены и стали расспрашивать о прелестницах в ближайшем селении. Потом местные парни решили заночевать в том же месте и тоже остались при приятных воспоминаниях. Вот только когда дети ради озорства пробрались на эту полянку, то испугались до ужаса нереально большого чудовища, которое долго преследовало их, страшно завывая, и рассеялось, наскочив на пограничный оберег деревни.

— При чём тут я?

Полине хотелось спорить и всё отрицать, но ведь она временами что-то такое ощущала… отголоски… думала, что кажется, а поди ж ты… и до сих пор, если прислушаться, то где-то невдалеке плавает её энергия, не нашедшая того, кто помог бы ей воплотиться в образы.

А ещё Полина чувствовала, что выпущенная на свободу энергия и реализовавшая себя в чьих-то фантазиях изрядно подпиталась выплеском эмоций тех, кто фантазировал.

Она поёжилась. Это всё может иметь действительно серьёзные и неприятные последствия. Расслабившимся у костра купцам пригрезились эротические фантазии. Деревенские парни подпитали иллюзию своими эмоциями и пусть она оставалась грёзой, но похоже получили удовольствие, а вот взбудораженные дети породили чудовище. Своим страхом они изрядно накормили его и если бы не традиции защищать дома рунами, пучками сухим трав и прочим, то всё могло обернуться бедой. Достаточно капельки крови, чтобы привязать энергию к физическому миру, уплотнить её и придать ей сил. Тут и академию заканчивать не надо, чтобы понять какие могут быть последствия.

Томаш многозначительно посмотрел на неё, подразумевая, чтобы сама подумала, виновата ли, а Полина устроилась поудобнее, и постаралась ощутить свою энергию, случайно выпущенную на вольные хлеба.

Ощутила.

Подозвать обратно не получилось, как и рассеять, а вот рявкнуть и отправить прикрывать портал, удалось. Пусть там службу служит и заодно пакостит фантазёрам, раз уж стала такой свободолюбивой.

Какое-то время Полина и Нэт ехали молча, но так повелось, что долго не разговаривать они не могли. Начиналось всегда с вопросов Томаша, а потом он уже ехал и слушал, кивая в нужные моменты. Ему нравилось её слушать. Полина всегда рассказывала эмоционально и к тому же интересно.

А Поля иногда ловила себя на мыслях, что похожа на героиню фильма «Любовь и голуби» Раису Захаровну, которая всё говорила, удивляла, открывала горизонты. Однако, эта ассоциация развеивалась, когда мужчина активно включался в диалог.

— Полина свет Аркадьевна, а что это вы ничего не делаете? Обычно вы в это время что-то режете, моете, месите… — неожиданно спросил мужчина, оборачиваясь к ней и с подозрением смотря на чистый стол.

Она насмешливо развела руки:

— Мне неудобно. Видите наклон? Всё же покатится на пол.

Увидев, как вытянулось лицо у генерала, Поля рассмеялась и мстительно припомнила сгоревший кристалл, а ещё то, что он не церемонился в выражениях по отношению к ней.

— Вы жестокая, — констатировал Томаш и гордо отвернулся.

Полина зашуршала бумажками, распаковывая свои сладкие запасы. Мужчина держался недолго. Он слышал, как девушка что-то куда-то насыпала, почуял приятный сладкий запах, потом хруст и даже причмокивания.

— Да гори оно всё! — воскликнул он и развернулся, с жадностью осматривая происходящее за его спиной. — Вы! — он смешно сжал губы, а Поля расхохоталась:

— Видели бы вы себя! — выдавила она.

— У вас тут столько вкусного, а у меня живот к спине прирос!


— Не может быть, — фыркнула девушка. — Мы все плотно позавтракали, а до обеда ещё пара часов.

— У меня заранее проснулось чувство голода, — он говорил медленно, следя за показательным поеданием сладких выпеченных сердечек.

Они даже на вид были потрясающе вкусными, что уж говорить, когда их ела очаровательная девушка с таким аппетитом.

А Поля опускала ложечку в глиняный горшочек, аккуратно черпала малиновый джем и переносила его на печенюшку, чтобы, прикрыв глаза от избытка удовольствия, съесть её, запивая молоком.

— Вы издеваетесь надо мной, — констатировал Томаш и требовательно протянул руку.

— Ну, если только немножечко, — призналась Полина, вкладывая холщевый мешочек с печеньем в его ладонь и двигаясь поближе, чтобы подавать бутылку с кофейным молоком, которое она заготовила ещё с утра.

Томаш повеселел и его настроение передалось лошадке. Во всяком случае, она побежала бодрее.

— Меня с самого начала поражал тот факт, что вы сами готовите себе и своим людям, а особенно то, что не стесняетесь этого.

Полина вздохнула и задумавшись, произнесла:

— А куда деваться?

Мужчина удивлённо посмотрел на неё.

— Я думал, вам очень нравится готовить и кормить.

— Иногда, — подтвердила девушка, — но есть дела и поинтересней.

— Тогда почему же вы не наймёте кухарку? И почему вы не берёте себе служанку?

— Вначале я жила в режиме жёсткой экономии, а потом… Вы же видели мой дом?

Томаш кивнул.

— Представьте: вы сидите, что-то обдумываете, а рядом с вами чужой человек туда-сюда, туда-сюда, да ещё дышит рядом, пахнет, возможно, что-то спрашивает…

— Я об этом не подумал. Но ведь вам пришлось принять эльфа. Он вас не раздражал?

— Это было испытание, — усмехнулась Полина, вспоминая проблемы с туалетом. — Я не прошла его и поспешила увеличить дом, чтобы хоть как-то разделить нас. Хотя надо признать: Лилианэ умел быть незаметным. Сейчас я понимаю, что ему было сложнее, чем мне, но тогда я думала только о себе.

Томаш слушал девушку и хмурился. Она откровенно отвечала на его вопросы, и перед ним вновь вырисовывалась картина абсолютно другой жизни.

Он сильно переживал, что ему пришлось ограничить сестёр и мать в деньгах, а Полина сама себя дисциплинировала и ограничивала по мере необходимости. Внешне она не походила на волевого человека, но её поступки говорили об обратном.

Он не переставал удивляться этой девушке. Благодаря ей он понял, о каком свете женской души писали великие поэты, и его родственницы проигрывали баронессе, хотя каждая из них была признанной красавицей. Томашу теперь многие красавицы казались блеклыми, плоскими копиями самого понятия женщины, но случалось и такое, что он останавливал взгляд на ничем не примечательной матери с ребенком или старухе, уставившейся вдаль. И с удивлением отмечал, что не только он отмечает особенных женщин, а и другие тянутся к ним, пытаются побыть рядом.

Разговор ненадолго прервался. Оба собеседника погрузились в свои размышления.

На стоянке баронесса придумала, чем покормить графа и его отряд сопровождения на скорую руку, а после настояла сделать крюк, чтобы заехать в ближайший городок за новым кристаллом. Томаш считал себя виноватым и попытался расплатиться, сняв с себя кольцо, но Полина возмутилась.

— Что это вы шикуете? За то золото, что в кольце, можно не один пустой кристалл купить! А если у вас много денег, то дальше до столицы мы поедем, останавливаясь на постоялых дворах.

Ух, как он посмотрел на неё! А нечего дурить! Она ради того, чтобы он сэкономил хоть немного, ломает голову над тем, что купить для оравы мужиков; чтобы покормить их дёшево и сердито, а он тут тяжеленный перстень кидает с барского плеча за кристалл, бывший в употреблении.

Но заночевали они в городе и Полина с удовольствием вымылась, а после ещё беззаботно понежилась в огромной лохани с горячей водой. Одна она не решалась в дороге так расслабляться, но с Томашем и охраной — другое дело.

Чем ближе они подъезжали к столице, тем сильнее волновался мужчина за свой проект.

— Я же знаю, что у короля мало денег, а я с таким большим делом к нему, — всё повторял он.

— Скоро начнут собирать налоги и деньги появятся, так что вы вовремя едете.

— По-люш-ка… — выговорил непривычное он и поперхнулся, — Полина свет Аркадьевна, я хотел бы услышать ваше мнение о жаловании для командиров отрядов, их помощников, воинов и прочих.

При этом мужчина показал взглядом на лежащую на скамье самодельную тетрадь. Это генерал подсмотрел у неё и счёл, что гораздо удобнее резать листы и складывать, а не склеивать в длинные ленты, чтобы сматывать в рулон.

— Ваше сиятельство, тут надо бы в ценах разбираться, чтобы судить о жаловании, — с большим сомнением произнесла девушка.

— Так кто же лучше вас?

— Вы бы про жалование у Сундукова спросили, — Полина расстроилась. Жалование — важный вопрос, и неправильная оценка может иметь долгоиграющие негативные последствия, а компетентный человек остался позади. — Тут ведь должно точно рассчитать, — с волнением заговорила она, — чтобы хватало гипотетической семье воина на еду, на одежду, оплату дома, и чтобы остаточек был. И обязательно привилегии.

— Да, да, вы говорили, но размер «остаточка»? Это меня тревожит. Для казны каждая лишняя монетка выйдет в огромную сумму, а у меня нет доводов в пользу этого маленького излишка.

— Ваше сиятельство, вы из крайности в крайность бросаетесь! — хмыкнула девушка. — То безделицу готовы оплатить дорогим кольцом…

— Да полноте вам! Будете теперь мне припоминать, — закипел Нэт.