Асим фыркнул.

– Как бы то ни было, когда я купила первый костюм, английский портной спросил меня, почему я решила его носить. Я ответила, что хочу экзотично выглядеть.

Мгновение Асим смотрел на нее с открытым ртом, а затем взорвался лающим смехом. Фатима улыбнулась. Эта история срабатывала каждый раз.

Экипаж выехал на мост, ведущий в округ Аль-Джазиры, где два стальных льва охраняли вход. Подобные декорации были выпендрежем богатеев в этом процветающем островном районе. Они проехали по широким улицам с красивыми домами и виллами и остановились перед высоким зданием полированного белого камня в форме U, окруженного разросшимся садом, – когда-то оно служило летним дворцом старого хедива. Теперь здесь обитал другой жилец.

Асим нервно разглядывал величественное здание.

– Ты уверена, что стоит идти в такое время?

Выбравшись из экипажа, Фатима присоединилась к инспектору.

– Их вид не спит. – Следователь кивнула на две обтекаемые фигуры, рысящие в их сторону. Они выглядели как шакалы, сконструированные из черного и золотого металла, только с крыльями, сложенными на спинах. Механические твари подбежали на своих длинных лапах, чтобы проинспектировать новоприбывших, с каждым движением в их телах вращались шестеренки. Видимо, удовлетворенные, шакалы развернулись, словно приглашая следовать за ними.

Небольшая группа пересекла большой ухоженный сад, прежде чем подняться по лестнице и войти в высокую дверь. Внутри летний дворец старого хедива казался артефактом прошлого столетия: арабский, турецкий и неоклассический стили собрались под одной крышей. Пол был изготовлен из мрамора, где белые и коричневые плиты располагались шахматным узором, тогда как прямоугольные колонны поддерживали золотой потолок с геометрическим орнаментом. Мебель, декорировавшая интерьер ранее, заменили конструкциями из камня, дерева и железа. Фатима узнавала изобретения разных эпох. Агент прошла мимо полной копии старого многоковшового гребного колеса и бросила взгляд на детальный набросок воздушного винта, занимающего часть стены. Это место напоминало музей.

Они остановились у следующих дверей, которые распахнулись перед их механическими проводниками, открывая залитую светом комнату под стеклянным куполом. Воздух наполняла странная смесь тоскливых грегорианских хоралов, энергичных нашидов и незнакомых Фатиме мелодий. Они разносились от огромного дерева из полированной стали. Под его широкой кроной стояла пара бронзовых автоматов, сделанных в виде мужчины и женщины. На распростертых над ними ветвях, меж металлическими зелеными листьями, качающимися, словно на ветру, сидели пестрые механические птицы. Из открытых клювов, в такт вихрю света, звучала музыка, будто тысяча светлячков двигались в едином ритме.

Под деревом высокая фигура изучала странную структуру из шестерней – часть из которых были массивными, а другие маленькими и деликатными, как монета. Каждую деталь вырезали с тщанием, так что их зубцы сливались в единое целое. Поверхности шестерней покрывали выгравированные символы, в некоторых следователь узнала цифры. Когда они подошли, высокая фигура оторвалась от изучения и повернулась.

Только усилием воли Фатима подавила возглас изумления, подобный тому, что сорвался с губ Асима. Это всегда было странным опытом – оказаться в присутствии ангела – или, во всяком случае, существа, которое себя таковым называло.

Они появились после джиннов, внезапно и без предупреждения. Подтверждению их статуса было посвящено множество дебатов. Коптская церковь утверждала, что они не могут быть ангелами, ибо все божественные сущности обитают в небесах с Богом. Улемы также провозгласили, что истинные ангелы не имеют свободной воли, а значит, не могли самостоятельно принять решение появиться в этом мире. И те и другие сделали осторожные заявления, где наконец назвали их «потусторонними сущностями». Самопровозглашенные ангелы сохраняли по этому поводу молчание – не подтверждая заключений обеих религий и отказываясь раскрывать свои мотивы.

В отличие от джиннов, их тела казались почти эфемерными, словно свет обратился в плоть, и требовали каркас, который бы их вмещал. Этот ангел возвышался, по крайней мере, на двенадцать футов, его тело было сложной конструкцией из железа, стали и шестерней, имитирующих мышцы и кости. Четыре механических руки простирались из покрытых бронзовой броней плеч, в то время как сверкающие платиновые крылья с карминным и золотым отливом лежали на спине. Лишь подобное удивительное произведение механики бессмертному и приличествовало.

– Добро пожаловать в мой дом, дети, – произнес ангел мелодично позвякивающим голосом. Его лицо скрывала полупрозрачная алебастровая маска с губами, застывшими в неизменной слабой ухмылке – возможно, для того, чтобы расслабить окружающих. Из овальных отверстий, заменявших глаза, лилось сияние, словно под маской скрывалась звезда. – Да обретете вы покой и познаете славу Его. Вы пришли к Творцу. Явите же себя и ваши нужды, и Творец поможет вам, чем сумеет.

Как и джинны, своими именами ангелы не делились. Вместо этого они выбирали титулы, подчеркивающие их предназначение. Творец сумел монополизировать бизнес по созданию механических тел для своих собратьев – работа, которую нельзя было оставлять в руках джиннов.

Фатима выступила вперед.

– Ас-саляму алейкум, Творец. Я агент эль-Шаарави из Министерства алхимии, заклинаний и сверхъестественных сущностей, а это инспектор Шариф из полиции Каира. Мы не хотели помешать вашей работе. – Она сделала паузу, с любопытством осматривая высокий механизм, которым занимался ангел. – Это… какие-то часы?

Творец склонил голову, затем кивнул.

– Это инструмент времени, да. Ты наблюдательна. – В голосе прозвучало удивление.

– Я выросла рядом с часами и часовыми механизмами, – объяснила Фатима. – Но эти выглядят так, будто делают нечто большее, чем фиксируют местное время.

– Разумеется, – ответил ангел, обернувшись, чтобы взглянуть на свое творение. – Они будут замерять само преобразование времени. Не только здесь, но через пространства и расстояния, разом собирая все время в одном месте. Им суждено стать величайшими часами этого мира, или, возможно, любого другого.

Фатима подавила улыбку, услышав очевидную гордость в его голосе. Первое неписаное правило расследования – если нуждаешься в информации, следует польстить своему источнику. В этом смысле бессмертные не отличались от остальных. Конкретно этот на самом деле выглядел очень довольным собой.

– Они будут великолепны, когда будут закончены, – сказала она.

Творец вновь повернулся к агенту и кивнул.

– Я думаю, будут. И что вас привело сюда, следователь?

Фатима повернулась к Асиму, но мужчина зачарованно уставился на ангела. Похоже, разговор придется вести ей. Она кратко пересказала события ночи. Ангел слушал молча, без эмоций на неменяющемся лице.

– Творцу грустно слышать о подобных бессмысленных деяниях, – сказал он, когда Фатима закончила. – Иногда кажется, что суть этого города заключается в бойне.

– Вы имеете в виду атаки гулей?

– Гули, чародеи, нечистые духи и другие дурные вещи. Отметина аль-Джахиза все еще лежит на смертном мире. Я часто страшусь, что не к добру.

– Нас в министерстве она обеспечивает работой.

Если Творец и понял шутку, вида он не подал. Фатиме стало интересно, существуют ли задокументированные случаи ангельского смеха.

– Твой мертвый джинн, – сказал он. – Они непредсказуемые создания. Низшие существа, это нужно понимать. Лишь немногим выше смертных. Их часто поглощают страсти.

– Точно, – ответила Фатима, игнорируя проскользнувшее в комментарии оскорбление. – Но суицид?

– Джинны часто ведут войну со своим видом. Разве трудно поверить, что они способны отнять собственную жизнь?

Фатима не могла не согласиться. Ей доводилось вмешиваться в джиннские разборки – грязное дело. Но здесь скрывалось нечто большее. Она ткнула локтем Асима, который оторвался от своего восхищения, чтобы развернуть сунутый под мышку пакет. Перо.

– Кроме того, среди имущества джинна мы обнаружили этот предмет. Вы его узнаёте?

Ангел спланировал к ним, скользя как ветер над водой. Он ухватил перо механическими пальцами и приблизил к глазам для осмотра.


– Творец знает каждую шестеренку, каждое колесико, каждую деталь, что собраны вместе, формируя сосуд. Творец знает это перо. И оно было найдено у мертвого джинна?

Фатима кивнула:

– Мы знаем, что ваш вид легко от таких вещей не отказывается. Подумали, может, разговор с его хозяином принесет какие-то ответы.

Творец еще долго рассматривал перо с видимой задумчивостью. Ангелы были известны своей скрытностью. Она бы не удивилась, если бы он попросту отказался помочь.

– Творец назовет имя того, для кого было изготовлено это тело, – наконец сказал он. – Пусть это тебе поможет. Его называют Жнецом. Ты найдешь его на кладбище.

Фатима выдохнула с облегчением.

– Благодарю вас, – сказала она. Затем, внезапно вспомнив: – Еще один момент. Вы случайно не знаете, чем бы это могло быть?

Она протянула рисунок четырех загадочных глифов из апартаментов джинна. Один взгляд сияющих глаз и пауза.

– Глифы, – ответил он просто.

– Разумеется. – Фатима разочарованно спрятала рисунок. – Ну, еще раз спасибо за вашу помощь, Творец. Ночного покоя вам.

– И вам. Ступайте в милости Его. – С этим ангел отвернулся от них и продолжил обследование незавершенного устройства. Сигнал, что их встреча закончена.

Когда они покинули дворец и вышли в ночь, Асим впервые заговорил:

– Кладбище? Он имеет в виду…

– Город Мертвых, – закончила Фатима. – Похоже, нам предстоит поездка в трущобы.





* * *


Когда они добрались до места назначения, и Фатима ступила на пыльную улицу, она пожалела, что не надела менее дорогую обувь. Временами казалось, что эту часть Каира внешний мир не затронул. Большинство людей избегали Города Мертвых. Сюда приходили мистики, чтобы получить нужное благословение. Другие оказывались здесь, потому что им некуда было больше пойти. Они жили в самодельных хибарах или в тесном пространстве гробниц, построенных сотни лет назад. Для ангела странно называть подобное место домом. Но их мотивы трудно было понять.

Пока Асим задавал вопросы местным, Фатима всматривалась в лица, выглядывающие из разваленных домов. Из одного из них агенту ответил любопытным взглядом маленький мальчик без двух передних зубов. Следователь улыбнулась, но это лишь заставило его исчезнуть в тенях. Здесь все были на пределе. Она вернулась к Асиму, выслушивавшему, как старик с густой белой бородой жалуется на новые атаки гулей и исчезновения.

– Гули забирают людей! – кричал тот, потрясая кривой палкой, которую, похоже, использовал в качестве клюки. – Мы подавали заявления, но никто не приходит! Нас оставили здесь разбираться самим! – Еще несколько человек подхватили крик, изливая свое недовольство. Смущенный Асим уверил их, что пришлет людей. Но его подняли на смех, и кто-то отпустил грубую шутку о полицейском, который снова и снова загадочно терялся в борделе. Толпа взорвалась хохотом. Когда Асим попытался нанять проводника, охотников не нашлось. Вместо этого они просто указывали вправо.

– Каждый каирец – комик, – бурчал инспектор, когда они уходили. – Никогда не видел, чтобы трущобные крысы отказывались от денег.

Фатима не ответила. Несмотря на шутки, лица, которые она видела, были отмечены страхом. И неудивительно, учитывая истории об исчезновениях и гулях. Вполне достаточно, чтобы любого испугать.

Сквозь уединенную часть Кладбища они добрались до одного из самых больших мавзолеев, стоявшего в отдалении. Путь был ухабистым и неровным, так что Асим освещал дорогу фонарем, купленным у местного. Как большинство гробниц, мавзолей состоял из осыпающегося поблекшего камня, когда-то обильно декорированного. Его крышу венчал округлый купол, все еще впечатляющий даже в своем вырождении. Они подошли к деревянной двери, подписанной белым мелом. Жнец.

– Что это за имя? – прошептал Асим. – Что он жнет?

Фатима покачала головой, не уверенная, что ей хотелось бы узнать. Следователь постучала в дверь. Когда ответа не последовало, постучала еще раз, позвала. Только тишина. Она схватилась за ручку, толкнула дверь, и та подалась. От хлынувшего запаха заслезились глаза.

– Смертью воняет! – Асиму стало плохо.

«Не только смертью», – подумала Фатима, прикрывая нос платком. Пахло мертвыми. Она осторожно ступила в темноту. Свою трость агент оставила у двери, вцепившись вместо нее в выданный министерством револьвер. Забрав у Асима фонарь, она посветила по сторонам и замерла.

Ангел сидел, привалившись к стене. Или, вернее, его тело – павший гигант из железа и стали. Безжизненный механический каркас лежал с огромной дырой в груди. Сам ангел исчез.

– Такое ощущение, что его… разорвали, – потрясенно сказал Асим. Он указал на исковерканный металл, который будто вскрыли голыми руками.

Фатима направила свет фонаря на пол, где лежала разбитая алебастровая маска ангела. Там было что-то еще. Агент наклонилась ближе. Глифы, знакомые глифы, вытравленные белым. Загибающиеся рога. Серп. Крючковатый топор. Даже полумесяц, опутанный извивающейся лозой. Те же самые, что в жилище джинна. Она собиралась указать на них Асиму, когда тени в углу ее зрения зашевелились. Это было единственным предупреждением.

Нечто схватило ее за руку, сжав так сильно, что она закричала от боли и уронила фонарь. В поле ее зрения появилось безглазое, светло-серое лицо с щелкающими почерневшими зубами. Гуль.

Фатима потянулась за револьвером – но существо развернуло ее, словно куклу, утягивая вниз, с силой швыряя об пол. Она хватала воздух ртом как от ужасного удара, так и от жгучей боли в плече. Гули были мертвыми, но неестественно сильными. Этот может оторвать ей руку, если она не вырвется. Реагируя уже на рефлексах, следователь схватила первую попавшуюся вещь на своем поясе. Джамбия. Она выхватила ее из ножен, высоко подняла и широко взмахнула. Клинок блеснул во тьме, рассекая гнилые мышцы и кость. Предплечье гуля отвалилось, плюхнувшись на пол рядом с агентом с тошнотворным шлепком, прежде чем превратиться в черный пепел.

Освободившись, она на четвереньках поползла к фонарю. Рычание еще одного гуля и звуки борьбы заполняли темную комнату. Асим был занят. Добравшись до фонаря, Фатима схватила его и высоко подняла. В свете она увидела однорукого гуля, с ненавистью смотрящего на нее из-за бесцветного клочка кожи, где должны были находиться глаза. Его рот застыл в болезненном оскале, и нежить прошипела:

– Возрождение!

Затем он бросился вперед, оставшаяся рука тянулась к ней подергивающимися пальцами. На этот раз револьвер Фатимы был наготове, и его длинный тонкий ствол направлен на противника. Следователь выстрелила в голову – единственный способ остановить гуля. Тот упал замертво, будто марионетка, чьи струны были перерезаны.

Когда на ее плечо опустилась рука, агент резко развернулась, вскидывая револьвер. За спиной стоял Асим, из раны на его голове сочилась кровь.

– Гули, – сказал он, дрожа. Фатима заметила, что на нее инспектор не смотрел.