Мысли Фатимы неслись вскачь. Ликование все еще разливалось по ее венам, она чувствовала его на кончиках пальцев – на которых быстро заживали только что полученные ожоги. В ней осталась часть магии Сити. Возможно, достаточно, чтобы не давать ей исцелиться. Если бы она могла ее вернуть…
Фатима наклонилась к Сити, их губы слились. Бурный поток, наполнявший ее тело до краев, иссяк – возвращая половину Нила. Когда она оторвалась, то с трудом удержалась на ногах. Агент чувствовала себя так, будто пробежала несколько миль! Она осторожно провела пальцами по ране Сити. До конца не зажила. Но кожа затянулась и больше не обжигала.
– Что ты сделала? – скривилась Сити, садясь.
– Вернула заряд батареи, – выдавила улыбку Фатима. Краткая эйфория испарилась, стоило ей поднять голову на три фигуры, стоявшие над ними подобно стражам. Пепельный гуль.
– Он всегда возвращается, – проворчала Сити.
Фатима сжала меч. Она вымоталась и, учитывая дрожащие ноги, скорее всего, зароется носом, если встанет. Но раз уж тварь хотела драки, она готова выложиться по полной.
Внезапный скрип вернул ее внимание к платформе. Он исходил от механического джинна. Нет, не от самого автомата, но от машины из шестеренок, заключенной в его открытой груди. Они поворачивались, зубья колес сцеплялись друг с другом. Сначала они двигались медленно, но быстро ускорились: отлаженные и подогнанные, чтобы работать в идеальной гармонии.
От этого зрелища у следователя похолодела кровь. Часы Миров были восстановлены. И работали.
– Она это сделала! – прошептала Сити. Ее кровавые глаза застыли. Не на вращающихся шестеренках. Не на Абигейл, издающей победные крики. Но на дыре тьмы высоко над головой механического джинна – словно кто-то прорезал ткань реальности.
Когда они в последний раз видели машину исправной, она открыла похожую дверь в темное, полное воды место – откуда появился ужас из конечностей и щупальцев. Эта дыра тоже была темной настолько, что выделялась даже на фоне ночного неба. Но на воду она не походила. Напротив, она напоминала Фатиме жаркое марево – и на другой стороне ей виделся мир опаляющего и безжалостного огня. В воздухе разлилась тишина. Даже Абигейл притихла – увидев, что явилось из тьмы в их мир.
– Милостивый Аллах, – простонала Фатима.
Они были ифритами. Совершенно очевидно. Только ничего подобного она раньше не видела.
Ифриты скорей напоминали живые инферно, чем существ из плоти. Но эти еще дальше выходили за грань. Их тела состояли из жидкого, бурлящего пламени – кроваво-оранжевого, как извергающиеся трещины вулкана. От их жара дрожал воздух, Фатима даже отсюда чувствовала, как он обжигает. И они были намного больше любого джинна, что она когда-либо видела. Из-за своих огромных размеров они не могли даже стоять на крыше дворца. Вместо этого ифриты парили над ней – если о горах бурлящего, расплавленного камня можно сказать «парили». Их было девять.
– Кто призвал нас в это место? – загремел один. – Кто пробудил нас от великого сна?
Говорил самый крупный из них – с изогнутыми рогами, сияющими белизной раскаленного железа. Голову окольцовывал золотой венец, полыхающая диадема, подобная маленькой звезде. Фатима решила, что если они Владыки ифритов, то он должен быть их королем. Он выдыхал пламя, и в воздухе перед ним плясали огни. Агент прекрасно понимала его слова – будто король говорил на всех языках одновременно.
Не устрашившись, Абигейл ответила, голос ее усиливался магией:
– Владыки ифритов! Я та, кто вас призвал! – Она подняла руку, демонстрируя кольцо. – Можете называть меня Хозяйкой Джиннов! Можете называть меня своей госпожой! Преклоните передо мной колени!
Король ифритов посмотрел вниз, и Фатима увидела неверие, проступившее на бессмертном лице. Он выхватил огромную булаву из железа и огня и опустился прямо над крышей – отчего джинны внизу бросились врассыпную. Абигейл спустилась с платформы, одарив Фатиму и Сити злорадной усмешкой. Люди с манией величия всегда нуждаются в аудитории. Англичанка остановилась перед парящим ифритом и вновь подняла руку.
– На колени! – потребовала она.
– Нас призвала смертная! – прорычал король ифритов. – Смертная желает нами повелевать?
– У меня есть над вами власть! – Она стиснула кулак, и кольцо вспыхнуло. – Я командую вами, а вы будете командовать моими армиями. Вы снова станете властителями! А я буду вашей госпожой! Теперь – на колени!
Фатима затаила дыхание, уверенная, что ужасное создание повергнет женщину в огненное небытие. Возможно, испепелит их всех в припадке гнева. Вместо этого голова джинна начала опускаться. Ярость на его лице сменилась шоком. Казалось, его тело притягивают против его воли, скованное невидимыми цепями.
– На колени! – кричала Абигейл. – На колени передо мной!
Рев короля ифритов сотряс ночь, он яростно забился. Абигейл споткнулась, связь на мгновение оборвалась. Ее лицо напряглось в решимости, и Фатима видела, как пот стекает по вискам, пока она сражается, опасаясь потерять самообладание.
– Боги, – сказала Сити. – Мы все из-за нее погибнем!
И тут в руке Абигейл что-то натянулось.
– На колени! – завизжала она с красным от злости лицом. К их потрясению, король ифритов так и сделал – встал на колени в воздухе и склонил рогатую голову.
– Слушаю и повинуюсь, – прозвучал его древний голос, а затем добавил с презрением, настолько едким, что оно могло расплавить даже воздух: – Хозяйка Джиннов.
– Нет, – выдохнула Сити.
Последовало долгое молчание, нарушенное только медленным смехом Абигейл. Он становился все громче, пока она наслаждалась триумфом. Уортингтон подняла руку, выставляя кольцо всем на обозрение.
– Возможно, аль-Джахиз изменил мир! Но я его переделаю! Под себя! Скажи мое имя! Скажи его!
– Хозяйка Джиннов, – провозгласил склонившийся король ифритов. Остальные Владыки ифритов опустились на колени рядом с ним, повторяя титул. Джинны на крыше и улицах внизу повторяли те же слова «Хозяйка Джиннов», пока все остальные звуки не затерялись в скандировании.
Фатима опустилась на землю. Они провалились. Все джинны вокруг них начали падать на колени, чтобы вскоре стать великой армией. Нет, не все.
Один все еще стоял. Странным образом он продолжал приближаться к Абигейл. На фоне происходящего раньше его легко было не заметить. Но теперь он оставался единственным, кто вел себя иначе, неуклонно продвигаясь среди джиннов, окружающих свою хозяйку. Еще заметнее была его коричневая ряса с капюшоном на голове.
Фатиму что-то кольнуло. Чувство узнавания. Даже то, как он шел, казалось знакомым – странная походка. Только оказавшись рядом с Абигейл, он откинул капюшон, и Фатима остолбенела.
С последней встречи жрец изменился еще сильнее. Хоть язычник стоял на двух ногах, сейчас он напоминал крокодила больше, чем кого-либо еще. Его бледно-серая кожа была такой же шершавой и грубой, как у обитающей в воде рептилии, такая же длинная крокодилья морда – с зубами, видневшимися даже с закрытым ртом. Но по-настоящему его узнать помогли переполненные местью темно-зеленые глаза. То был не джинн. То был…
– Ахмад? – растерялась Сити.
Чтобы поверить в то, что случилось потом, это надо было видеть.
Глава двадцать восьмая
В одно мгновение Ахмад, верховный жрец культа Собека, самопровозглашенное живое воплощение древнего нильского божества на Земле, стоял, прожигая злобным взглядом Хозяйку Джиннов. В другое он уже взмыл в воздух, крокодилья пасть широко распахнута, сверкая белыми, острыми зубами.
И даже Фатима услышала, как он прошипел два слова: «За Нефтиду!»
Абигейл так увлеклась ликованием, что, похоже, его не услышала. Так что, когда челюсти сомкнулись на ее вытянутой руке с Печатью Сулеймана, для нее это стало полнейшей неожиданностью.
Фатима ошеломленно наблюдала, как Ахмад дернул своей длинной крокодильей головой. Раздался жуткий хруст, и он отступил с рукой Абигейл в зубах.
Все закончилось так быстро, что англичанка не успела понять, что произошло. Она попятилась, глядя на место, где раньше была ее рука – теперь окровавленный обрубок. Ее лицо сморщилось в замешательстве. Оно медленно утратило цвет. Когда рот Абигейл открылся, она втянула большой глоток воздуха – а затем издала леденящий кровь крик.
Разразился пандемониум.
Джинны на крыше вышли из транса, прекращая скандирование, их пустые глаза снова наполнились жизнью. Многие недоуменно оглядывались, но их голоса перекрывались нескончаемыми криками Абигейл. Ифриты на железном джинне освободились от уз и разрывали на части металлический каркас, возвращая свою свободу – во все стороны летели стальные осколки. Возвышающееся над дворцом чудовище опасно раскачивалось, когда удерживающая его магия исчезла, а пламя на рогатой голове погасло. Когда она отделилась от шеи, раздался оглушительный скрежет. Голова отскочила от плеча и полетела вниз. За ней последовало тело машины, на глазах распадаясь на части.
Четыре человека, все еще стоявших на платформе, обратились в бегство. Первыми спрыгнули сестры Эджингтон, неловко приземлившись на крышу переплетенным клубком конечностей. За ними последовал Персиваль, бросая Виктора на произвол судьбы. Держась за раненное плечо, тот прыгнул как раз когда платформа, Часы Миров и то, что осталось от механического гиганта, с грохотом рухнули на дворцовый двор.
Фатима посмотрела на все еще стоявшего над ними пепельного гуля. Три дубликата подняли левые руки – у каждого не хватало кисти – пока их тела медленно таяли. Ноги, туловища, даже одежда рассыпались черным пеплом тоньше песка, который уносил ночной ветер, не оставляя даже намека на кончину гуля. Они с Сити переглянулись и помогли друг другу подняться на ноги, чтобы, прихрамывая, начать проталкиваться сквозь толпу джиннов. Подруги остановились рядом с упавшей на колени Абигейл, которая продолжала кричать, зажимая обрубок руки.
– Я так думаю, это было больно, – сказала Сити.
Фатима не смотрела на женщину – та больше не представляла угрозы, – вместо этого агент искала Ахмада. Превращение, которому он подвергся в последние недели, позволило ему легко слиться с джиннами – не будучи под влиянием силы кольца. «Как долго он здесь пробыл? – спрашивала она себя. – Ожидая своего часа, выбирая время для мести». Разумеется, у них были дела и поважнее, чем Абигейл или Ахмад. Ее глаза поднялись туда, где над крышей все еще нависали Девять Владык-ифритов, больше не стоявших на коленях, с оценивающими взглядами.
– Почему они все еще здесь? – Она указала на портал. – И почему он все еще открыт? – Когда они разрушили Часы Миров в прошлый раз, отворенный ими портал схлопнулся сам собой. Однако этот не исчезал – зияющая рана в ночи.
– У меня такое чувство, что это еще не конец, – пробормотала Сити.
«Вылезешь из ямы – упадешь с откоса», – услышала Фатима наставление матери.
Она достала значок, подняла его и, прочистив горло, закричала:
– Великие Владыки! Я агент Фатима из египетского Министерства алхимии, заклинаний и сверхъестественных сущностей! – Джинны на крыше притихли и повернулись, вперяя в нее взгляды. Ифриты наверху тоже обратили на нее внимание. – Позвольте принести глубочайшие извинения за то, что вас призвали вопреки вашей воле и суверенности! Это действие не было санкционировано или одобрено моим правительством и является прямым нарушением наших положений, законов и криминальных кодексов об этичном использовании магии! Поскольку теперь ситуация находится под нашим контролем, а виновница схвачена, мы предлагаем вам вернуться в ваш мир с искренними извинениями за причиненные неудобства!
Вот. Все по правилам. Даже вежливо.
Король ифритов смотрел на нее опаляющими глазами, и она постаралась не дрогнуть под их жаром.
– Какая болтливая смертная, – громыхнул он, затем отвернулся, словно ее и вовсе не существовало.
– Джинны этого измерения! – проревел он. – Тысячелетиями мы были погружены в сон. Глубоко в мирах внутри миров Кафа. Теперь мы пробудились. И нашли себя… недовольными. – Толпа вздрогнула в едином порыве, как дети, которых ругали. – Как случилось, что джинны живут в мире, где правят смертные? Как смертная получила власть над нашим родом? Власть, которой достаточно, чтобы связать даже нас – Владык джиннов? Где дети нашего огня и крови, чтобы дать ответ?
Словно по призыву, несколько пылающих фигур приземлились перед королем ифритов. Сити оттянула Фатиму, когда одна из них ударила в землю с силой, которой хватило, чтобы сотрясти дворец. С этим ифритом они сталкивались дважды, но он уже избавился от седла и поводьев. Он был намного крупнее своих товарищей, но все же на фоне Владык казался карликом – всего лишь костер по сравнению с инферно.
– О Великие Владыки, – прогрохотал он, сложив огненные крылья в знак покорности. – Я готов дать ответ.
– Говори, – позволил король ифритов. Его лицо исказилось раздражением. – Но пусть умолкнет этот надоедливый шум!
Он имел в виду Абигейл, которая не прекращала кричать. Большой ифрит повернулся к хозяйке, однажды поставившей его под седло, и протянул руку, чтобы коснуться ее культи. Крики перешли в визг, когда джинн прижег окровавленный обрубок, распространяя вокруг тошнотворную вонь горелой плоти. Глаза Абигейл закатились, она пошатнулась и незамедлительно рухнула лицом вниз. Обморок. Похоже, в этот раз по-настоящему.
Большой ифрит вернулся к королю.
– Я поселился в пустыне этого мира, вдали от джиннов, что ныне живут среди смертных. Там я и оставался, пока меня не призвала эта женщина. – Он зыркнул на обмякшее тело Абигейл. – Она подчинила меня своей воле, оседлала, как зверя! Она обратила моих братьев и сестер в рабство! Заставила рассказать о вас, принудила пробудить вас ото сна!
Лицо короля ифритов побагровело – само солнце гневалось. Позади него остальные восемь Владык недовольно зароптали.
– Вы ифриты! Созданные первыми из чистого огня! Вы предназначены править джиннами! Но вы скрываетесь. Вы позволяете смертной подчинить вас. – Он с отвращением покачал головой. – Это неприемлемо.
– Не нравится мне, как это звучит, – пробурчала Сити. Фатима была с ней согласна.
– Может, нас и призвала смертная, – поднялся король ифритов, – но даже из такого извращения можно извлечь пользу. Девять Владык вернулись, чтобы снова править джиннами. Мы заявляем право на этот мир, и мы поведем вас в грядущей войне, чтобы сделать его нашим. Вы снова познаете славу и вернете честь вашей крови!
Он сделал великодушную паузу, будто ожидая одобрительных возгласов. Но ему ответила лишь напряженная тишина. Не заговорил ни один джинн, многие обменивались тревожными взглядами.
– Я на это не куплюсь! – выкрикнули с крыши. Фатима вздрогнула, осознав, что это Сити. Нубийка выступила вперед, высокая в форме джиннии, но меньше большинства собравшихся. Король ифритов прищурился.
– Ты… не… купишься?
Фатима наклонилась к Сити, их губы слились. Бурный поток, наполнявший ее тело до краев, иссяк – возвращая половину Нила. Когда она оторвалась, то с трудом удержалась на ногах. Агент чувствовала себя так, будто пробежала несколько миль! Она осторожно провела пальцами по ране Сити. До конца не зажила. Но кожа затянулась и больше не обжигала.
– Что ты сделала? – скривилась Сити, садясь.
– Вернула заряд батареи, – выдавила улыбку Фатима. Краткая эйфория испарилась, стоило ей поднять голову на три фигуры, стоявшие над ними подобно стражам. Пепельный гуль.
– Он всегда возвращается, – проворчала Сити.
Фатима сжала меч. Она вымоталась и, учитывая дрожащие ноги, скорее всего, зароется носом, если встанет. Но раз уж тварь хотела драки, она готова выложиться по полной.
Внезапный скрип вернул ее внимание к платформе. Он исходил от механического джинна. Нет, не от самого автомата, но от машины из шестеренок, заключенной в его открытой груди. Они поворачивались, зубья колес сцеплялись друг с другом. Сначала они двигались медленно, но быстро ускорились: отлаженные и подогнанные, чтобы работать в идеальной гармонии.
От этого зрелища у следователя похолодела кровь. Часы Миров были восстановлены. И работали.
– Она это сделала! – прошептала Сити. Ее кровавые глаза застыли. Не на вращающихся шестеренках. Не на Абигейл, издающей победные крики. Но на дыре тьмы высоко над головой механического джинна – словно кто-то прорезал ткань реальности.
Когда они в последний раз видели машину исправной, она открыла похожую дверь в темное, полное воды место – откуда появился ужас из конечностей и щупальцев. Эта дыра тоже была темной настолько, что выделялась даже на фоне ночного неба. Но на воду она не походила. Напротив, она напоминала Фатиме жаркое марево – и на другой стороне ей виделся мир опаляющего и безжалостного огня. В воздухе разлилась тишина. Даже Абигейл притихла – увидев, что явилось из тьмы в их мир.
– Милостивый Аллах, – простонала Фатима.
Они были ифритами. Совершенно очевидно. Только ничего подобного она раньше не видела.
Ифриты скорей напоминали живые инферно, чем существ из плоти. Но эти еще дальше выходили за грань. Их тела состояли из жидкого, бурлящего пламени – кроваво-оранжевого, как извергающиеся трещины вулкана. От их жара дрожал воздух, Фатима даже отсюда чувствовала, как он обжигает. И они были намного больше любого джинна, что она когда-либо видела. Из-за своих огромных размеров они не могли даже стоять на крыше дворца. Вместо этого ифриты парили над ней – если о горах бурлящего, расплавленного камня можно сказать «парили». Их было девять.
– Кто призвал нас в это место? – загремел один. – Кто пробудил нас от великого сна?
Говорил самый крупный из них – с изогнутыми рогами, сияющими белизной раскаленного железа. Голову окольцовывал золотой венец, полыхающая диадема, подобная маленькой звезде. Фатима решила, что если они Владыки ифритов, то он должен быть их королем. Он выдыхал пламя, и в воздухе перед ним плясали огни. Агент прекрасно понимала его слова – будто король говорил на всех языках одновременно.
Не устрашившись, Абигейл ответила, голос ее усиливался магией:
– Владыки ифритов! Я та, кто вас призвал! – Она подняла руку, демонстрируя кольцо. – Можете называть меня Хозяйкой Джиннов! Можете называть меня своей госпожой! Преклоните передо мной колени!
Король ифритов посмотрел вниз, и Фатима увидела неверие, проступившее на бессмертном лице. Он выхватил огромную булаву из железа и огня и опустился прямо над крышей – отчего джинны внизу бросились врассыпную. Абигейл спустилась с платформы, одарив Фатиму и Сити злорадной усмешкой. Люди с манией величия всегда нуждаются в аудитории. Англичанка остановилась перед парящим ифритом и вновь подняла руку.
– На колени! – потребовала она.
– Нас призвала смертная! – прорычал король ифритов. – Смертная желает нами повелевать?
– У меня есть над вами власть! – Она стиснула кулак, и кольцо вспыхнуло. – Я командую вами, а вы будете командовать моими армиями. Вы снова станете властителями! А я буду вашей госпожой! Теперь – на колени!
Фатима затаила дыхание, уверенная, что ужасное создание повергнет женщину в огненное небытие. Возможно, испепелит их всех в припадке гнева. Вместо этого голова джинна начала опускаться. Ярость на его лице сменилась шоком. Казалось, его тело притягивают против его воли, скованное невидимыми цепями.
– На колени! – кричала Абигейл. – На колени передо мной!
Рев короля ифритов сотряс ночь, он яростно забился. Абигейл споткнулась, связь на мгновение оборвалась. Ее лицо напряглось в решимости, и Фатима видела, как пот стекает по вискам, пока она сражается, опасаясь потерять самообладание.
– Боги, – сказала Сити. – Мы все из-за нее погибнем!
И тут в руке Абигейл что-то натянулось.
– На колени! – завизжала она с красным от злости лицом. К их потрясению, король ифритов так и сделал – встал на колени в воздухе и склонил рогатую голову.
– Слушаю и повинуюсь, – прозвучал его древний голос, а затем добавил с презрением, настолько едким, что оно могло расплавить даже воздух: – Хозяйка Джиннов.
– Нет, – выдохнула Сити.
Последовало долгое молчание, нарушенное только медленным смехом Абигейл. Он становился все громче, пока она наслаждалась триумфом. Уортингтон подняла руку, выставляя кольцо всем на обозрение.
– Возможно, аль-Джахиз изменил мир! Но я его переделаю! Под себя! Скажи мое имя! Скажи его!
– Хозяйка Джиннов, – провозгласил склонившийся король ифритов. Остальные Владыки ифритов опустились на колени рядом с ним, повторяя титул. Джинны на крыше и улицах внизу повторяли те же слова «Хозяйка Джиннов», пока все остальные звуки не затерялись в скандировании.
Фатима опустилась на землю. Они провалились. Все джинны вокруг них начали падать на колени, чтобы вскоре стать великой армией. Нет, не все.
Один все еще стоял. Странным образом он продолжал приближаться к Абигейл. На фоне происходящего раньше его легко было не заметить. Но теперь он оставался единственным, кто вел себя иначе, неуклонно продвигаясь среди джиннов, окружающих свою хозяйку. Еще заметнее была его коричневая ряса с капюшоном на голове.
Фатиму что-то кольнуло. Чувство узнавания. Даже то, как он шел, казалось знакомым – странная походка. Только оказавшись рядом с Абигейл, он откинул капюшон, и Фатима остолбенела.
С последней встречи жрец изменился еще сильнее. Хоть язычник стоял на двух ногах, сейчас он напоминал крокодила больше, чем кого-либо еще. Его бледно-серая кожа была такой же шершавой и грубой, как у обитающей в воде рептилии, такая же длинная крокодилья морда – с зубами, видневшимися даже с закрытым ртом. Но по-настоящему его узнать помогли переполненные местью темно-зеленые глаза. То был не джинн. То был…
– Ахмад? – растерялась Сити.
Чтобы поверить в то, что случилось потом, это надо было видеть.
Глава двадцать восьмая
В одно мгновение Ахмад, верховный жрец культа Собека, самопровозглашенное живое воплощение древнего нильского божества на Земле, стоял, прожигая злобным взглядом Хозяйку Джиннов. В другое он уже взмыл в воздух, крокодилья пасть широко распахнута, сверкая белыми, острыми зубами.
И даже Фатима услышала, как он прошипел два слова: «За Нефтиду!»
Абигейл так увлеклась ликованием, что, похоже, его не услышала. Так что, когда челюсти сомкнулись на ее вытянутой руке с Печатью Сулеймана, для нее это стало полнейшей неожиданностью.
Фатима ошеломленно наблюдала, как Ахмад дернул своей длинной крокодильей головой. Раздался жуткий хруст, и он отступил с рукой Абигейл в зубах.
Все закончилось так быстро, что англичанка не успела понять, что произошло. Она попятилась, глядя на место, где раньше была ее рука – теперь окровавленный обрубок. Ее лицо сморщилось в замешательстве. Оно медленно утратило цвет. Когда рот Абигейл открылся, она втянула большой глоток воздуха – а затем издала леденящий кровь крик.
Разразился пандемониум.
Джинны на крыше вышли из транса, прекращая скандирование, их пустые глаза снова наполнились жизнью. Многие недоуменно оглядывались, но их голоса перекрывались нескончаемыми криками Абигейл. Ифриты на железном джинне освободились от уз и разрывали на части металлический каркас, возвращая свою свободу – во все стороны летели стальные осколки. Возвышающееся над дворцом чудовище опасно раскачивалось, когда удерживающая его магия исчезла, а пламя на рогатой голове погасло. Когда она отделилась от шеи, раздался оглушительный скрежет. Голова отскочила от плеча и полетела вниз. За ней последовало тело машины, на глазах распадаясь на части.
Четыре человека, все еще стоявших на платформе, обратились в бегство. Первыми спрыгнули сестры Эджингтон, неловко приземлившись на крышу переплетенным клубком конечностей. За ними последовал Персиваль, бросая Виктора на произвол судьбы. Держась за раненное плечо, тот прыгнул как раз когда платформа, Часы Миров и то, что осталось от механического гиганта, с грохотом рухнули на дворцовый двор.
Фатима посмотрела на все еще стоявшего над ними пепельного гуля. Три дубликата подняли левые руки – у каждого не хватало кисти – пока их тела медленно таяли. Ноги, туловища, даже одежда рассыпались черным пеплом тоньше песка, который уносил ночной ветер, не оставляя даже намека на кончину гуля. Они с Сити переглянулись и помогли друг другу подняться на ноги, чтобы, прихрамывая, начать проталкиваться сквозь толпу джиннов. Подруги остановились рядом с упавшей на колени Абигейл, которая продолжала кричать, зажимая обрубок руки.
– Я так думаю, это было больно, – сказала Сити.
Фатима не смотрела на женщину – та больше не представляла угрозы, – вместо этого агент искала Ахмада. Превращение, которому он подвергся в последние недели, позволило ему легко слиться с джиннами – не будучи под влиянием силы кольца. «Как долго он здесь пробыл? – спрашивала она себя. – Ожидая своего часа, выбирая время для мести». Разумеется, у них были дела и поважнее, чем Абигейл или Ахмад. Ее глаза поднялись туда, где над крышей все еще нависали Девять Владык-ифритов, больше не стоявших на коленях, с оценивающими взглядами.
– Почему они все еще здесь? – Она указала на портал. – И почему он все еще открыт? – Когда они разрушили Часы Миров в прошлый раз, отворенный ими портал схлопнулся сам собой. Однако этот не исчезал – зияющая рана в ночи.
– У меня такое чувство, что это еще не конец, – пробормотала Сити.
«Вылезешь из ямы – упадешь с откоса», – услышала Фатима наставление матери.
Она достала значок, подняла его и, прочистив горло, закричала:
– Великие Владыки! Я агент Фатима из египетского Министерства алхимии, заклинаний и сверхъестественных сущностей! – Джинны на крыше притихли и повернулись, вперяя в нее взгляды. Ифриты наверху тоже обратили на нее внимание. – Позвольте принести глубочайшие извинения за то, что вас призвали вопреки вашей воле и суверенности! Это действие не было санкционировано или одобрено моим правительством и является прямым нарушением наших положений, законов и криминальных кодексов об этичном использовании магии! Поскольку теперь ситуация находится под нашим контролем, а виновница схвачена, мы предлагаем вам вернуться в ваш мир с искренними извинениями за причиненные неудобства!
Вот. Все по правилам. Даже вежливо.
Король ифритов смотрел на нее опаляющими глазами, и она постаралась не дрогнуть под их жаром.
– Какая болтливая смертная, – громыхнул он, затем отвернулся, словно ее и вовсе не существовало.
– Джинны этого измерения! – проревел он. – Тысячелетиями мы были погружены в сон. Глубоко в мирах внутри миров Кафа. Теперь мы пробудились. И нашли себя… недовольными. – Толпа вздрогнула в едином порыве, как дети, которых ругали. – Как случилось, что джинны живут в мире, где правят смертные? Как смертная получила власть над нашим родом? Власть, которой достаточно, чтобы связать даже нас – Владык джиннов? Где дети нашего огня и крови, чтобы дать ответ?
Словно по призыву, несколько пылающих фигур приземлились перед королем ифритов. Сити оттянула Фатиму, когда одна из них ударила в землю с силой, которой хватило, чтобы сотрясти дворец. С этим ифритом они сталкивались дважды, но он уже избавился от седла и поводьев. Он был намного крупнее своих товарищей, но все же на фоне Владык казался карликом – всего лишь костер по сравнению с инферно.
– О Великие Владыки, – прогрохотал он, сложив огненные крылья в знак покорности. – Я готов дать ответ.
– Говори, – позволил король ифритов. Его лицо исказилось раздражением. – Но пусть умолкнет этот надоедливый шум!
Он имел в виду Абигейл, которая не прекращала кричать. Большой ифрит повернулся к хозяйке, однажды поставившей его под седло, и протянул руку, чтобы коснуться ее культи. Крики перешли в визг, когда джинн прижег окровавленный обрубок, распространяя вокруг тошнотворную вонь горелой плоти. Глаза Абигейл закатились, она пошатнулась и незамедлительно рухнула лицом вниз. Обморок. Похоже, в этот раз по-настоящему.
Большой ифрит вернулся к королю.
– Я поселился в пустыне этого мира, вдали от джиннов, что ныне живут среди смертных. Там я и оставался, пока меня не призвала эта женщина. – Он зыркнул на обмякшее тело Абигейл. – Она подчинила меня своей воле, оседлала, как зверя! Она обратила моих братьев и сестер в рабство! Заставила рассказать о вас, принудила пробудить вас ото сна!
Лицо короля ифритов побагровело – само солнце гневалось. Позади него остальные восемь Владык недовольно зароптали.
– Вы ифриты! Созданные первыми из чистого огня! Вы предназначены править джиннами! Но вы скрываетесь. Вы позволяете смертной подчинить вас. – Он с отвращением покачал головой. – Это неприемлемо.
– Не нравится мне, как это звучит, – пробурчала Сити. Фатима была с ней согласна.
– Может, нас и призвала смертная, – поднялся король ифритов, – но даже из такого извращения можно извлечь пользу. Девять Владык вернулись, чтобы снова править джиннами. Мы заявляем право на этот мир, и мы поведем вас в грядущей войне, чтобы сделать его нашим. Вы снова познаете славу и вернете честь вашей крови!
Он сделал великодушную паузу, будто ожидая одобрительных возгласов. Но ему ответила лишь напряженная тишина. Не заговорил ни один джинн, многие обменивались тревожными взглядами.
– Я на это не куплюсь! – выкрикнули с крыши. Фатима вздрогнула, осознав, что это Сити. Нубийка выступила вперед, высокая в форме джиннии, но меньше большинства собравшихся. Король ифритов прищурился.
– Ты… не… купишься?