– Что вы снова поведете джиннов к славе или другой чуши, – ответила Сити. – Из того, что я слышала, вы просто поработили джиннов. Заставили сражаться в бесконечных войнах.

– Чтобы доказать, кто достойнее, – громыхнул другой Владыка. – Мы превосходим…

Сити разразилась смехом, прерывая гигантского ифрита.

– Смертные уже играют в эту игру. Как одни люди превосходят других и предназначены ими править. Она в это верит. – Сити указала на Абигейл, которая все еще оставалась без сознания. – Чем вы отличаетесь?

Глаза короля ифритов сузились до щелок.

– Ты сравниваешь нас со смертными? – Он заново ее оглядел. – Полукровка. Твой отец был джинном.

– Предпочитаю считать, что у меня двойная кровь. И джинн, который был моим отцом, вряд ли меня в чем-то превосходил.

– Все же ты связана с джиннами. Пусть ты низшее существо, я позволю тебе разделить нашу славу.

– Как щедро. Но можешь оставить свою славу себе.

– Дерзость, – покачал головой король ифритов. – Когда мы еще правили, подобное неповиновение возвращалось тысячекратной болью. – Он посмотрел на других джиннов. – Мы больше не потерпим дерзости! Мы – владыки джиннов! Первые среди нашего рода! И вы склонитесь! – Округлое навершие его булавы взорвалось огнем, словно он сорвал с небес звезду. Множество джиннов съежились от страха. Один за другим они начали склоняться в поклоне.

Фатима с ужасом наблюдала за происходящим. На крыше и на улицах внизу джинны всех видов и сословий склонялись перед Девятью Владыками – движимые первобытным страхом.

Почти все.

Ее взгляд упал на фигуру у задней части крыши. Джинн с красно-коричневой головой онагра и прямыми завивающимися рогами газели. Король ифритов тоже обратил на него внимание и угрожающе занес булаву:

– Склонись.

– Я решила, что, пожалуй, не буду. – Джинн с головой онагра говорил голосом пожилой женщины. – Слишком я старая, чтобы кланяться. Кости болят. Даже если б могла, тебе я кланяться не буду.

– И снова дерзость. – На бровях короля ифритов заплясал огонь.

– Называй как хочешь, – пожала плечами джинния с головой онагра. – Но мне не нравилось, когда меня поработила она. – Джинния указала кривой клюкой на Абигейл. – И я не хочу, чтобы меня поработил ты. Мне нравится свобода. Зачем менять одни цепи на другие?

– Мы поведем тебя к славе! Ты будешь выше смертных!

– Слава? – усмехнулась пожилая джинния. – Ее мне не хватает? – Она фыркнула, скривив седую морду. – Я живу среди смертных. Они бывают надоедливыми, да. Но и замечательными. Они навещают меня на Ид-аль-Фитр. А я готовлю их детям ид кахк[97]. О! Дети! Самые восхитительные из смертных!

– Слава… – начал король ифритов.

– Я слышала тебя первые несколько раз, – перебила старая джинния, отмахиваясь клюкой. – Мне не нужна слава. Я просто хочу домой. Мир, который вы хотите создать, состоит из войны и огня. Как по мне, это не похоже на славу. Это похоже на ад.

Лицо короля ифритов застыло. Он посмотрел на большого ифрита:

– Положи конец этой дерзости! Яви им наказание за неповиновение владыкам!

Ифрит на крыше повернулся к непокорной джиннии. Фатима почувствовала, как напряглась Сити, готовясь к бою. Она схватилась за собственный меч – хоть мало что могла сделать против создания из огня в пять раз ее крупнее. Какое-то мгновение джинн смотрел на старушку с головой онагра, а затем его широкие плечи поникли.

– Я не могу, – сказал он. Затем торопливо добавил: – О Великие Владыки.

– Опять дерзость? Даже от тебя? – Глаза короля ифритов расширились.

– О Великий Владыка, – мотнул головой большой ифрит, – вы должны понять, я искал покоя не без причины. Все ифриты, придя в этот мир, искали место, где могли остаться одни. Когда мы вместе, нас охватывает кровавый огонь, побуждая пылать и поджигать все вокруг. Но поодиночке мы можем жить с нашими мыслями. Размышлять о цели своего существования. – Он поднял голову, осмелившись встретиться со свирепым взглядом парящего гиганта. – Это называется философия.

– Фи-ло-со-фия? – поморщился король ифритов.

– Да, – энергично закивал большой ифрит. – Это способ исследовать природу существования и нашего места в нем. Чем больше я думал, тем больше я начинал себя понимать. Осознавать, что создан для большего, чем топить врагов в огне. Я начал читать великие произведения смертных и других джиннов. Именно так я выяснил, что пацифист.

Фатима моргнула. Девять Владык тоже выглядели озадаченными. Они начали переговариваться между собой, пока один не спросил:

– Что это такое? Па-ци-фист?

– Тот, кто не совершает насилия над другими, – объяснил большой ифрит.

– Он поклялся не совершать насилия, – добавил ифрит поменьше женским голосом. – Вот почему то, что сделала с ним смертная, так ужасно.

Большой ифрит опустил голову, и Фатима впервые увидела в его глазах ранее не замеченное чувство – боль. Возможно, даже вину.

– Ты тоже последовательница этой самой фи-ло-со-фии? – с отвращением спросил король.

– О нет, – ответила ифритка. – Я скульптор.

– Она очень хороша! – вставил большой ифрит. – У нее получаются прекрасные пейзажи из песка и камня! – Другие ифриты поменьше согласились, чем заставили свою спутницу смущенно потупиться. – Мы ей говорили, что она должна выставлять свое искусство. Но она интроверт, и мы хотим уважать ее чувства.


Король ифритов выглядел таким же ошарашенным, как Фатима. Понимало ли министерство этих существ на самом деле?

– Я тоже не буду кланяться, – послышался другой голос. Он принадлежал кобальтово-синему мариду, стоящему на крыше. Тот поднялся с колен. – Не мы вас вызывали. Мы не просили вашего возвращения. Я преклоняюсь только перед Создателем!

К нему присоединился еще один джинн, водный джанн. «Мы не будем рабами!» Поднялись еще несколько, и все они выкрикивали те же слова протеста. Казалось, прорвало плотину. «Мы не будем рабами! Мы не будем рабами!» Лозунг подхватили на улицах, собрание превратилось в массовый протест с криками и воздетыми кулаками. Девять Лордов уставились на толпу в неверии. Фатима не думала, что они привыкли к слову «нет».

Наконец король ифритов поднял булаву и проревел:

– Молчать!

Воцарилась тишина, но ни один джинн не вернулся на колени. Их кулаки оставались сжатыми, а взгляды стальными. Фатима чувствовала, как воздух наполняют магия и напряжение, густые потоки, щекотавшие волоски на ее коже. То была прелюдия к битве между джиннами и владыками, что некогда ими правили. Она не хотела даже представлять, к каким разрушениям может привести эта схватка.

– О Великие Владыки! – воззвала агент, снова выступая вперед. – Джинны этого мира сделали свой выбор! Вы утверждаете, что хотите привести их к лучшей жизни. Неужели теперь вы пойдете на них войной? Прольете их кровь? Ради чего?

Взгляд короля ифритов вернулся к ней, из глубины горла раздался грохот. И только когда на его огненном лице расплылась ухмылка, следователь поняла, что он смеется.

– Ради чего, смертная? – Его голос возвысился до раскатов грома. – Услышьте меня, жалкие джинны! Предатели своей крови! Вы выступаете против своих владык? Тех, кто поведет вас к величию? Если вы не склонитесь добровольно, вас заставят – или сломают!

Поднялись гневные крики и рычание. Фатима снова попыталась перекричать шум. Но это было бесполезно. Те же джинны, что несколько минут назад дрожали от страха, теперь решили не отступать ни на шаг. Как, похоже, и Девять Владык.

– Дерзкие дети! – взорвался король ифритов, его корона вспыхнула. Он поднял колоссальную булаву к небесам, и она выросла еще больше, так что теперь он мог удерживать ее двумя руками. – Если вы ищете битвы за власть над этим измерением, вы ее получите. Да придет война!

С огромным замахом он опустил булаву вниз, нанося страшный удар в стену дворца Абдин. Здание содрогнулось, сила этой атаки сшибла Фатиму с ног. Крыша накренилась, Фатима покатилась по земле. Здание охнуло, словно закричало от боли. Агент попыталась встать, надеясь сбежать – но земля неожиданно ушла из-под ног. Затем все исчезло, она падала среди огня и крошащегося камня, погружаясь во тьму.





Глава двадцать девятая




Фатима падала. Среди камня и огня.

Нет.

Не падала. Упала. Пала.

А теперь…

Она судорожно замолотила руками – тело вспоминало падение. Хваталась за воздух. С ужасом обнаруживая только пустоту. Или, во всяком случае, пыталась. Что-то крепко удерживало ее руки. Шершавое и тяжелое. И ноги тоже. Она едва могла шевельнуться. И как же было больно! Она заставила себя открыть глаза, чтобы увидеть темноту и жгучие каменные пылинки. В ее голове тасовались беспорядочные воспоминания, пока она собрала их в единое целое.

Король ифритов. Дворец Абдин. Разрушение. Падение.

Она выжила. Синяки, которые она ощущала, достаточное тому доказательство. Шершавая поверхность, которая ее удерживала, – это камни. Обломки уничтоженного дворца. Она выжила, но была погребена.

Спокойные умозаключения сменились паникой. Она погребена! Насколько глубоко? Она представила холм из обломков, под которым никто ее не найдет. Она снова попыталась пошевелиться, но безрезультатно.

В голове раздался голос матери, не поучающий, но успокаивающий, пробивающийся сквозь панику. «У каждой проблемы есть решение, – уверяла мама. – Ты найдешь выход из этой ситуации». Она прислушалась к совету, заставила себя успокоиться. Насколько можно быть спокойной, когда ты захоронена под обрушенным зданием. Глаза медленно приспосабливались, и она снова оглянулась. Битый камень. Пыль. Ее щеки коснулось что-то мягкое. Ткань? Волосы? Нет. Мягче волос. Перья!

Теперь она ощущала не только камень. Тепло – отдаваемое телом. Очень большим телом.

Сити! Ее мозг затопило новыми воспоминаниями. Дворец рушится. Кто-то ее ловит. Хлопанье крыльев в попытке спастись от обвала. Но слишком быстро и…

Сити ее спасла. Закрыла телом. Она чувствовала дыхание подруги, как поднимается и опускается ее грудь. Но слабо. Пугающе слабо.

– Сити. – Когда она позвала в первый раз, голос было едва слышно. Она смочила язык слюной и попыталась снова. – Сити. – На этот раз хрип. Еще два хрипа, затем ответ.

– Кто здесь? Здесь кто-нибудь есть?

Фатима узнала этот голос. Определенно не Сити. Она скрипнула зубами и произнесла имя:

– Абигейл.

– Да! Это я! Кто?..

– Агент Фатима.

Тишина.

– Как ты пережила падение?

– Твой полуджинн. – Абигейл потребовалось несколько секунд, чтобы ответить.